Физике. 1 Историческая наука и ее роль в обществе

• Название: 1 Историческая наука и ее роль в обществе
• Анкор: Физике. Мед
• Дата: 11.01.2021
• Размер: 241.33 Kb.
• Имя файла: EKZAMEN_PO_ISTORII_33.docx
• Тип: Документы; #167213
• страница: 5 из 11

25. Император Александр I. Восшествие на престол

Девятнадцатый век для России фактически начался в ночь с 11 на 12 марта 1801 г., когда в результате заговора был убит император Павел I. Среди заговорщиков были генерал-губернатор Петербурга граф П.А.Пален, генерал Л.Л.Бенигсен, фаворит Екатерины II князь П.А.Зубов, гвардейские офицеры. В план дворцового переворота был посвящен и наследник престола великий князь Александр Павлович. С воцарением нового монарха были связаны надежды на проведение либеральных реформ в России, отказ от деспотических методов правления, свойственных политике императора Павла I.

По официальному заявлению властей, император Павел Петрович скончался от апоплексического удара, но в это мало кто верил, так как слухи о возможности дворцового переворота и отстранении Павла от власти уже давно витали в обществе. Смерть императора вызвала всеобщую радость. К вечеру 12 марта в петербургских лавках уже не осталось ни одной бутылки шампанского. Современники тех событий писали: «За сутки вернулись запрещенные прежде круглые шляпы, незнакомые люди поздравляли друг друга». Так начинался XIX век.

Император Александр I, любимец своей бабки императрицы Екатерины II, воспитывался под ее присмотром. Наставником Александра был приглашенный Екатериной швейцарский политический деятель Ф.С.Лагарп. Противник рабства, либерал по убеждениям, Лагарп внушал подобные мысли и своему ученику. Будущий император в юношеские годы увлекался идеями просветителей — Монтескье, Руссо, Вольтера. Однако теоретические мысли о свободе и равенстве он не отделял от самодержавной формы правления. Половинчатость стала основной особенностью преобразований Александра I.

Эра либерализма

Первые годы царствования Александра I — «дней александровых прекрасное начало», по словам А.С.Пушкина, характеризовались целым рядом либеральных начинаний. В 1801 г. при императоре сложился Негласный комитет, в который вошли его молодые друзья-аристократы — гр. П.А.Строганов, гр. В.П.Кочубей, Н.Н.Новосильцев, кн. А.А.Чарторыйский. В комитете обсуждались насущные вопросы русской жизни — крепостничество, проблема государственных преобразований, вопрос о распространении просвещения.

В 1803 г. был издан указ о вольных хлебопашцах, согласно которому помещики получали право освобождать крестьян с землей за выкуп. В 1804-1805 гг. была начата крестьянская реформа в прибалтийских землях. Эти преобразования свидетельствовали о серьезных намерениях императора. Однако результаты первой меры были ничтожны, поскольку ее осуществление вверялось доброй воле помещиков; вторая же реформа осталась локальной по своему характеру.

В 1803 г. было утверждено новое положение об устройстве учебных заведений. Вводилась преемственность между школами различных ступеней — приходскими, уездными училищами, гимназиями, университетами. В дополнение к Московскому университету было основано еще пять: Дерптский, Виленский, Харьковский, Казанский, Петербургский. По уставу 1804 г. университеты получили значительную автономию: право выбирать ректора и профессоров, самостоятельно решать свои дела. В 1804 г. был издан также достаточно либеральный по характеру цензурный устав. Правление Александра Iхарактеризовалось самой широкой веротерпимостью.

В 1802 г. созданные Петром I коллегии были заменены министерствами, в которых вводилось строгое единовластие министра. Отчитывался министр непосредственно перед императором и от него получал распоряжения по важнейшим вопросам. Для совместного обсуждения министрами второстепенных дел был учрежден Комитет министров. Первоначально было образовано восемь министерств: военное, морское, внутренних дел, иностранных дел, юстиции, финансов, коммерции (оно вскоре было ликвидировано) и народного просвещения. Более четко структура и функции министерств были определены в 1811 г.

Изменения в системе государственного управления не могли не отразиться на положении православной церкви, которая со времен Петра I во многом была частью государственного аппарата. Высшее церковное правительство — Синод — по своему устройству был подобием петровских коллегий: поскольку во всех отраслях государственной жизни утвердилось единоначалие, сменившее принцип коллегиальности, то подобные процессы должны были произойти и в сфере церковного управления. Здесь единовластным начальником постепенно становится правительственный чиновник — обер-прокурор, который в XVIII в. лишь наблюдал за законностью решений Синода.

В 1810 г. был учрежден высший законосовещательный орган при императоре — Государственный совет. Он централизовал законодательное дело, обеспечил единообразие юридических норм. Созданная при Александре I система государственных органов с небольшими изменениями просуществовала до 1917 г.

Изменения в административной системе России все сильнее подчеркивали необходимость всеобъемлющей государственной реформы. Ее выработку царь поручил М.М.Сперанскому (1772-1839 гг.). Сын бедного сельского священника, Сперанский благодаря своим блестящим способностям совершил головокружительную карьеру и стал к 1807 г. ближайшим советником императора. По проектам Сперанского было завершено преобразование в 1811 г. министерской системы и создан Государственный совет.

В своем проекте коренной государственной реформы — "Введении к уложению государственных законов" — Сперанский предложил ввести строгое разделение властей и привлечь общество к государственному управлению. Верхи общества должны были избирать депутатов в местные думы и центральную Государственную Думу: эти органы имели законодательные функции. Министерства в центре и местные управления являлись исполнительной властью. Независимые от администрации суды должны были подчиняться Сенату. Средоточием всех властей являлся император.

Свертывание реформ

Замыслы Сперанского вызвали резкую оппозицию в верхах общества. Знаменитый писатель и историк Н.М.Карамзин подал царю "Записку о древней и новой России", в которой доказывал, что всякое нарушение безусловно самодержавного характера царской власти приведет Россию к смутам, что благоденствие России принесут не административные реформы, а подбор достойных людей на руководящие посты. Не был готов к идеям Сперанского и сам император, весьма ревниво относившийся к своей власти. В марте 1812 г. Сперанский был отстранен от своих постов и сослан.

Сталкиваясь с неприязнью большей части дворянства, все сильнее запутываясь в противоречиях своей политики, Александр I, однако, не оставлял мысли о реформах. В 1815 г. Царству Польскому, вошедшему в состав Российской империи после разгрома Наполеона, была дарована конституция. Согласно ей, законодательной властью обладал парламент (сейм), а исполнительной — император, представленный в Польше наместником. Принципы польской конституции использовались в Государственной Уставной грамоте — конституционном проекте, предназначенном для России. По поручению Александра этот документ в глубокой тайне разрабатывал министр юстиции Н.Н.Новосильцев.

По указанию царя разрабатывались и проекты отмены крепостного права. Однако на деле в жизнь была проведена мера противоположного характера. В 1816 г. Александр, желая уменьшить затраты на содержание армии, начал введение военных поселений. Военные поселяне должны были заниматься одновременно и земледелием, и военной службой. Они обязаны были жить в одинаковых домах, по команде вставать, выходить на работу и возвращаться домой; по приказу начальства они должны были и вступать в брак. Военные поселения были созданы на казенных землях Петербургской, Новгородской, Могилевской, Харьковской губерний. Начальником военных поселений стал А.А.Аракчеев (1769-1839) — беспредельно преданный царю, беспощадный и жестокий администратор.

Введение военных поселений вызвало упорное сопротивление крестьян: в 1817 г. крупное восстание произошло в Новгороде, в 1819 г. — в Чугуеве. В 1820 г. с протестом против муштры и жестокого обращения командиров выступил гвардейский Семеновский полк. Постепенно до императора стали доходить известия о возникающих среди офицерства тайных антиправительственных обществах.

С 1820-х гг. правительство все более явно начинает переходить к реакции. В 1821 г. были разгромлены Московский и Казанский университеты: ряд профессоров был уволен и отдан под суд. Еще в 1817 г. былосоздано Министерство духовных дел и народного просвещения, сосредоточившее в своих руках контроль за образованием, воспитанием и религиозной жизнью российских подданных. Поддерживаемое правительством Библейское общество колоссальными тиражами издавало духовную литературу. Новое министерство и Библейское общество оттеснили на второй план официальную православную церковь.

Видя фактический крах своей политики, Александр I все в большей степени отходил от государственных дел: с 1822 г. единственным докладчиком царю по всем вопросам стал Аракчеев. Много времени царь проводил в разъездах. Во время одного из таких путешествий он умер в городе Таганроге в возрасте 48 лет.

26. Воцаре­ние Александра I изменило характер российской внешней поли­тики. Как и в екатерининские времена, ее стали отличать после­довательность и целеустремленность, что не исключало гибкости и тактической изворотливости. Александр I был лучшим дипломатом своего времени. Его наставницей была Екатерина II, он учился у А. А. Безбородко и А. Р. Воронцова. Именно в сфере внешней политики внук сдержал обещание следовать "законам и сердцу" бабки. Ни на минуту не забывая о собственной безо­пасности и о необходимости поддержания устоев самодержавия, Александр I умело проводил политику, которая в конечном сче­те соответствовала национальным интересам России и привела страну к вершине ее европейского могущества.

Свою главную задачу молодой монарх видел в борьбе с "ре­волюционной заразой", которую для него символизировали им­ператорская Франция и Наполеон. Здесь царь был принципиа­лен и тверд, хотя нередко ему приходилось встречать непонима­ние и преодолевать изоляционистские настроения даже в бли­жайшем своем окружении. В Негласном комитете В. П. Кочу­бей доказывал, что России не стоит "беспокоиться тем, какой оборот примут дипломатические дела Европы". Сходные суж­дения высказывали канцлер А. Р. Воронцов и, позднее, А. А. Аракчеев. Александровская внешняя политика, особенно после Тильзита, резко осуждалась и широкими кругами дворян­ства, императора упрекали в слабости, в излишней уступчивости Наполеону. Современники ошибались. Обстоятельства иногда вынуждали Александра I идти на компромисс с французским императором, но о подлинном согласии не могло быть и речи. В нарастании русско-французских противоречий, которые в кон­це концов привели к кампании 1812 г., не последнюю роль игра­ла личная вражда Александра I и Наполеона. Из борьбы с ве­личайшим полководцем нового времени русский царь вышел по­бедителем, чему в немалой степени способствовала его умелая внешняя политика.

Природный дар дипломата Александр I продемонстрировал уже в первые часы своего царствования. В суматохе дворцового переворота он не забыл отдать приказ о прекращении движения казачьих частей, которые Павел I направил на поиски дороги в Индию. Бессмысленная демонстрация враждебности к Англии была оставлена. Озабоченный своим укреплением на престоле, Александр I проводил осторожную внешнюю политику, аван­тюры были не в его характере. Он исповедовал "свободу рук", что было разновидностью политики нейтралитета, уклонялся от участия в обязывающих военных союзах и коалициях. Помирив­шись с Англией, царь заявлял, что стремится к европейскому миру. Он не порвал с Францией, с которой в 1801 г. в Париже была подписана секретная конвенция о необходимости совмест­но решать немецкие и итальянские дела. Однако Наполеон бы­стро сумел отодвинуть Россию на второй план, обещав свое по­кровительство южногерманским государствам - Бадену, Вюр-тембергу, Баварии, чьи правители прежде ориентировались на Россию. В 1803 г. им был оккупирован Ганновер, что нарушало нейтралитет Северной Германии. Одновременно наполеонов­ская дипломатия стремилась разрушить русско-турецкое со­трудничество, провоцируя беспорядки и военные угрозы на Ионических островах, где были расположены русские войска.

Александр I и его ближайшее окружение вынуждены были пересмотреть политику "свободных рук". Возглавлявший ве­домство иностранных дел канцлер А. Р. Воронцов был убеж­ден, что "поправление внутреннего состояния государства важ­нее, конечно, для нас, всяких новых приобретений". Одновре­менно он был убежден в необходимости тесного союза с Англией для противостояния наполеоновской угрозе. Его всеце­ло поддерживал брат С. Р. Воронцов, занимавший пост посла в Лондоне. Антинаполеоновские настроения выражали и "моло­дые друзья" императора, среди которых наибольшим влиянием во внешнеполитических вопросах пользовался Адам Чарторый-ский. Они были убеждены в неизбежности войны с наполео­новской Францией и в необходимости тесного союза с Англией. Чарторыйский, занимавший пост товарища министра иностран­ных дел, верил, что данный политический курс приведет к вос­становлению независимости Польши, что, разумеется, было ил­люзией.

Противниками активного участия в европейских делах были такие влиятельные вельможи, как Ф. В. Ростопчин, П. В. За-вадовский, Н. П. Румянцев, А. Б. Куракин. Они полагали, что англо-французские противоречия лежат вне национально-госу­дарственных интересов России, что Наполеон вовсе не является олицетворением революционного начала и военное вмешатель­ство в европейские дела обременительно для российских фи­нансов.

Внешнеполитические разногласия в правящей среде были раз­решены Александром I, для которого отказ от политики "сво­бодных рук" был в значительной степени вынужденным и дик­товался усилением наполеоновского могущества. Наполеон бук­вально провоцировал русского царя, которого недооценивал, считая безвольным и слабым. В 1805 г. Россия наряду с Англи­ей, Австрией, Швецией и Неаполитанским королевством соста­вила третью антифранцузскую коалицию. Для Александра I участие в коалиции было средством воспрепятствовать наполео­новской гегемонии в германских землях, в какой-то мере он раз­делял взгляды Чарторыйского, который мечтал о создании фе­дерации славянских народов, где роль "старшего брата" играли бы поляки.

Стратегические планы, разработанные союзниками, оказа­лись бесплодными. Адмирал Нельсон победил при Трафальга­ре, что вынудило Наполеона отказаться от мысли о вторжении в Англию. Однако на суше третья коалиция потерпела сокруши­тельное поражение. Наполеон действовал быстро и решительно. В октябре 1805 г. австрийская армия была окружена в Ульме и капитулировала. 2 декабря 1805 г. в битве под Аустерлицем (Моравия) союзные русско-австрийские войска под общим ко­мандованием М. И. Кутузова были наголову разбиты. Алек­сандр I был при армии и под огнем, но продемонстрировал пол­ное отсутствие качеств военачальника. Общественное мнение возлагало вину за небывалое со времен Нарвы поражение на него и на Кутузова. Слава досталось генералу П. И. Багратио­ну, который отличился под Шенграбеном, а после Аустерлица прикрывал отступление. Австрия вышла из войны, третья коа­лиция развалилась.

Противники войны с Наполеоном демонстративно порица­ли "молодых друзей" императора, указывали на необходимость нейтралитета в европейских делах. Ростопчин утверждал, что императору "не следовало путаться не в свое дело", В дворян­ских кругах нарастала тревога, вызванная внутриполитическим положением, о котором тот же Ростопчин говорил: "Все рушит­ся, все падает и задавит лишь Россию".

Однако Александр 1 отказался идти на сближение с Фран­цией, и в следующем году стал инициатором создания четвертой антифранцузской коалиции, куда вошли Пруссия, Англия и Швеция. Россия не могла координировать действия союзников, Пруссия первой начала военные действия и в течение месяца была разбита. Наполеон вошел в Берлин, где подписал декрет о континентальной блокаде. Декрет запрещал всем союзным и подвластным Франции государствам торговать с Англией, поку­пать где бы то ни было ее товары и поддерживать с ней любые сношения. Английским судам закрывался доступ в европейские порты. Континентальная блокада должна была сокрушить эко­номическое могущество Англии.

Оставшись без союзников на континенте, Россия продол­жала войну, бои шли в Восточной Пруссии. Наполеон, обраща­ясь к польской шляхте, обещал восстановление независимой Польши, что давало ему возможность дополнительного воздейст­вия на Россию. Влиятельная придворная группировка, возглав­ляемая императрицей-матерью Марией Федоровной и А. Б. Ку­ракиным, настоятельно высказывалась за прекращение войны, которую Россия фактически вела в одиночестве.

В июне 1807 г. под Фридландом русская армия потерпела поражение, французы вышли к границе России. Алек­сандр I вынужден был пойти на переговоры, которые состоя­лись в июне 1807 г. в Тильзите. Посреди Немана, который был пограничной рекой, был построен плот, где встретились русский царь и французский император. В ходе их бесед Александр I отверг предложение Наполеона быть императором Востока, предоставив тому оставаться императором Запада. На практике это означало бы вытеснение России из участия в европейских делах.

В Тильзите был подписан мирный договор и соглашение о наступательном и оборонительном союзе между двумя импе­риями. По условиям мира создавалось Герцогство Варшавское, внешняя и внутренняя политика которого контролировалась На­полеоном и которое было средством давления на Россию. Россия также теряла свои позиции в Средиземном море, соглашаясь на занятие Францией Ионических островов. Однако главным и наиболее тяжелым следствием тильзитского свидания двух им­ператоров стало присоединение страны к континентальной бло­каде. Эта мера при сколько-нибудь последовательном ее прове­дении вела к быстрому разорению как поместного дворянства, которое экспортировало в Англию сельскохозяйственную про­дукцию, так и купечества, торговавшего английскими товарами. Присоединение к континентальной блокаде вело к полному рас­стройству финансовой системы России, резкому понижению по­купательной способности рубля. Тильзитский мир вызвал воз­мущение в России, Александр I сделался крайне непопулярен, он не был уверен даже в ближайшем своем сановном окружении и именно тогда приблизил к себе Сперанского и Аракчеева.

Одним из решений, принятых в Тильзите, было начало Россией военных действий против Швеции, которая отказалась присоединиться к континентальной блокаде. Наполеон ссорил Александра I с недавним союзником и достигал своей цели чу­жими руками. Русско-шведская война, начавшаяся в марте 1808 г., вызывала недовольство в дворянстве и, что особенно беспокоило царя, в гвардии, Однако ход военных действий был успешен. Два корпуса русской армии, которыми командовали М. Б. Барклай де Толли и П. И. Багратион, совершили Ледо­вый поход через Ботнический залив и вынудили противника к подписанию в сентябре 1809 г. Фридрихсгамского мирного до­говора, по которому Финляндия отходила к России на правах особого Великого княжества.

Обустраивая Великое княжество Финляндское, Алек­сандр I умело использовал ситуацию для укрепления своего по­шатнувшегося международного престижа. Далекая и мало кому известная тогда окраина Европы не имела прежде собственной государственности. По воле императора Финляндия получила Конституцию, которая гарантировала незыблемость религии, коренных законов, прав и преимуществ финского народа. В пре­делах Великого княжества Финляндского российский самодер­жец выступал как конституционный правитель, опиравшийся на выборный сейм.

Подчеркнутое уважение Александра I к коренным законам Финляндии проистекало не из внутреннего положения этой стра­ны и не было вызвано требованием финского общества. Глав­ным было его желание утвердить свою репутацию в глазах ев­ропейского общественного мнения как монарха, который правит, опираясь на законы, на политическую традицию и в согласии с народными желаниями. Тем самым он противопоставлял себя Наполеону, который не считается с правами народа и действу­ет, используя грубую силу. Александр наставлял близкого ему Новосильцева: "Самое могучее оружие, каким пользовались французы и которым они еще грозят всем странам, это общее убеждение, которое они сумели распространить, что их дело есть дело свободы и счастья народов". Император полагал не­обходимым вырвать у французов "это столь опасное оружие, и, усвоив его себе, воспользоваться им против них же самих". Особое внимание он уделял "нравственной силе, которая назы­вается общественным мнением". Внешнеполитический расчет Александра I вполне оправдался - именно с ним народы Ев­ропы стали связывать надежды на свое освобождение от напо­леоновского владычества, видеть в русском царе оплот законно­сти и порядка.

На этом фоне происходило ухудшение русско-французских отно­шений. Новая встреча Александра I и Наполеона в 1808 г. в Эрфурте зафиксировала противоречия, которые не находили разрешения. Россия отказывалась воевать против Англии и Австрии, Наполеон не желал выводить свои войска из Пруссии и Герцогства Варшавского. Одновременно он был раздражен ростом английского контрабандного экспорта в Россию, чему попустительствовало русское правительство. Когда в 1809 г. Наполеон начал войну против Австрии, союзная ему Россия фактически демонстративно соблюдала нейтралитет.

После Эрфурта дело все очевиднее шло к войне. Наполеон сколачивал общеевропейскую коалицию, которая объединяла самые разные государства, от Испании до Пруссии и Австрий­ской империи, он демонстративно оккупировал Герцогство Оль-денбургское, принадлежавшее российской императорской фами­лии. Александр I не дал согласия на брак своей сестры с фран­цузским императором, в 1811 г. установил таможенный тариф, невыгодный для французских товаров. Обе стороны наращива­ли военные силы, в Герцогстве Варшавском Наполеон концен­трировал "Великую армию", предназначенную для вторжения в Россию. Русская военная агентура во Франции своевременно узнавала обо всех достойных внимания передвижениях наполео­новских войск. Особого внимания заслуживали политические планы императора, который в 1811 г. заявлял: "Через пять лет я буду господином мира; остается одна Россия, но я раздавлю ее". Наполеоновская дипломатия не скупилась на планы раздела России, которые именно в это время стали достоянием европей­ской общественности. Российский посол в Париже А. Б. Кура­кин был уверен, что французский император стремится "поста­вить Россию в то положение, в котором она находилась до цар­ствования Петра Великого, сделать ее азиатской державой, лишить того значения, которое она имеет в Европе".
^ 1.2. Отечественная война 1812 года 
Готовя нападение на Россию, Наполеон сумел мобилизовать военные силы факти­чески всей континентальной Европы. Однако добиться полной изоляции России ему не удалось. Весной 1812 г. Россия подпи­сала со Швецией договор о нейтралитете и заключила мир с Османской империей, который высвобождал силы русской ар­мии. Одновременно, в предвидении войны, были объявлены до­полнительные рекрутские наборы.

Вторжение Наполеона в пределы Российской империи на­чалось в ночь на 12 июня 1812 г. Наполеоновские войска фор­сировали Неман, заняли Ковно. Русская армия стала отступать. Войска французов и их союзников имели значительный числен­ный перевес, непосредственно во вторжении участвовало свыше 400 тыс. человек. Всего в кампании 1812 г. на стороне Наполе­она действовало около 600 тыс. человек, что давало основание говорить о "Великой армии" как крупнейшей армии мира. По­мимо французских частей, которые были ее главной ударной си­лой, в состав "Великой армии" входили войска Пруссии, Авст­рии, германских государств, итальянские, польские, испанские, голландские части. Это было подлинное нашествие двунадесяти языков. Многоплеменность наполеоновской армии была ее сла­бостью, солдаты не представляли себе политических целей кампании, их поддерживала воинская дисциплина и надежды поживиться в "богатой боярской Московии". Первоначально Наполеон рассчитывал разбить русскую армию в большом при­граничном сражении и навязать Александру I выгодные для Франции условия мира. Он провозглашал: "Надо покончить этот поход одним громовым ударом". Вместе с тем он не отри­цал возможности затяжной кампании, говоря: "Если я возьму Киев, я возьму Россию за ноги; если я овладею Петербургом, я возьму ее за голову; заняв Москву, я поражу ее в сердце".

Наполеон рассматривал войну с Россией как заключитель­ный этап установления своей гегемонии на Европейском конти­ненте. Он не думал всерьез о мировом господстве, но твердо рас­считывал на победу в русской кампании, которая открывала бы перед ним возможность полностью перестроить систему между­народных отношений, поставив на колени не только Россию, но и Англию.

Против России, по сути, выступила коалиция европейских государств, правители которых зависели от Наполеона либо бы­ли его прямыми ставленниками. Однако международное поло­жение России было отнюдь не безнадежным. Подписав накану­не войны мирные трактаты с Турцией и Швецией, русское пра­вительство обезопасило фланги. Оно могло рассчитывать на финансовую помощь Англии, что имело немаловажное значение при расстроенных финансах. Наполеону не удалось изолировать Россию, что во многом объяснялось исключительно умелыми действиями российских дипломатов. С началом кампании 1812 г. Александр I форсировал заключение союза трех стран - Рос­сии, Англии и Швеции, - направленного против императора французов. Союз содержал в себе мощный потенциал, реализо­ванный в ходе освободительных походов русской армии 1813- 1814 гг. Союзный договор был подписан и с законным испан­ским правительством, которое организовывало сопротивление французской оккупации на Пиренейском полуострове.

Если предпринимаемые дипломатические усилия соответст­вовали драматизму происходивших событий, то много хуже об­стояло дело с планом кампании. В предвидении войны ни император, ни военное министерство не приняли однозначного ре­шения о том, как вести военные действия, хотя было отлично известно, что излюбленная тактика Наполеона состоит в навя­зывании противнику генерального сражения, ожидаемая победа в котором гарантирует французскому императору выгодные ус­ловия мира. Александр I не верил в стратегические способности российских генералов, он недооценивал боевые качества рус­ской армии. Главным поводом для беспокойства было то, что, хотя Россия почти постоянно вела пограничные войны, ее армия не имела опыта большой затяжной кампании. К началу 1812 г. около половины всех русских офицеров, в основном младших обер-офицеров, не имело боевого опыта. Основная часть офи­церского корпуса (более трех четвертей) была молода, не стар­ше тридцати лет, и недавно вступила в военную службу. Недос­таточно хорошо было обучено и недавнее рекрутское пополне­ние. В этом отношении русская армия, бесспорно, уступала закаленным в боях французским ветеранам.

В начале войны русские войска были рассредоточены вдоль западной границы. 1-я армия Барклая де Толли прикрывала пе­тербургское направление и насчитывала до 120 тыс. человек. Во 2-й армии Багратиона было немногим более 50 тыс., она дейст­вовала в центре, имея за спиной направление Смоленск - Мо­сква. Между 1-й и 2-й армиями был разрыв в сто верст. Юж­нее располагалась Третья армия А. П. Тормасова, которая на­считывала свыше 40 тыс. человек. Александр I находился при армии, но ни он, ни Барклай де Толли, который одновременно занимал пост военного министра, действия войск не координи­ровали. При известии о начале вторжения Александр I напра­вил к Наполеону генерала А. Д. Балашова, предлагая мирное разрешение конфликта при условии отвода французских войск за Неман. Уверенный в победе, император французов отверг эти предложения, и миссия Балашова осталась безрезультатной.

Русская армия начала отступление от границы. По настоя­нию авторитетных генералов Александр I отклонил первоначаль­но одобренный им план, разработанный генералом К. Ф. Фулем, который предполагал сосредоточение армии Барклая де Толли на берегу Западной Двины в Дрисском укрепленном лагере. Сознавая свою неподготовленность в военных вопросах, Александр I покинул армию. После его отъезда Барклай де Толли принял решение уклоняться от генерального сражения и отступать на восток. Стратегически верное, это решение вызва­ло недовольство солдат и офицеров, а в генералитете сложилась "русская партия", которая интриговала против "немца Барклая". Ее представители поддерживали Багратиона, который считался учеником Суворова, а по старшинству производства в генераль­ский чин был выше Барклая де Толли. Багратион подчеркивал, что "война теперь не обыкновенная, а национальная", и до ре­шения вопроса о главнокомандующем уклонялся от соединения с 1-й армией.

Наполеону не удалось ни навязать пограничное генеральное сражение, ни разбить русские армии поодиночке. После изматывающего отступления 22 июля 1-я и 2-я армии соединились у Смоленска. Их общая численность со­ставляла свыше 120 тыс. человек, заметно уступая силам фран­цузов, которые сосредоточили на главном направлении до 200 тыс. Под Смоленском произошло ожесточенное сражение, в котором отличились части под командованием генералов Д. П. Неверовского, Н. Н. Раевского, Д. С. Дохтурова. Город был разрушен наполеоновской артиллерией, русские войска продолжили отступление. Наполеон полагал, что кампания 1812 г. кончена, и сделал попытку завязать с Александром I пе­реговоры о мире. Его предложение, переданное через генерала Н. А. Тучкова, осталось без ответа. Сохранив в своих руках всю полноту политического руководства, Александр I твердо решил вести военные действия до полного изгнания наполеоновской армии.

После Смоленска отступление 1-й и 2-й армий вызывало в войсках все большее недоумение. Общее руководство было ос­лаблено постоянными разногласиями между Барклаем де Толли и Багратионом. 5 августа Александр I был вынужден созвать чрезвычайный комитет, где высшие сановники империи выска­зались за назначение главнокомандующим М. И. Кутузова. Это стало победой общественного мнения, недовольного ходом кам­пании и демонстративно поддерживавшего старого генерала, о котором было известно, что его не любит император. 17 августа Кутузов прибыл в Царево-Займище, где находилась Ставка русской армии. Прибыв в Ставку, Кутузов, обращаясь к солда­там, воскликнул: "С такими богатырями да отступать!" Тем са­мым он как бы выносил неодобрение действиям Барклая де Толли. Однако само отступление продолжалось. Стратегически оно было неизбежно. Кутузову было ясно, что целью Наполеона стала Москва, занятие которой противоречило его первоначаль­ным планам, но было навязано ему отступлением русской армии.

Не желая идти наперекор общему настроению армии, Кутузов принял решение о генеральном сражении, место для которого он выбрал у села Бородина близ Можайска. Здесь сближались две основные дороги на Москву, и был удобный рельеф местности, который затруднял маневры больших масс кавалерии и позволял выгодно расположить артиллерийские ба­тареи. Кутузов характеризовал эту позицию как одну "из наи­лучших, которую только на плоских местах найти можно". Пра­вым флангом русской армии, где было сосредоточено две трети сил, командовал Барклай де Толли, именно его части прикры­вали прямую дорогу на Москву. В центре позиций саперы обо­рудовали Курганную высоту, которая потом получила название батареи Раевского, по имени генерала, что командовал оборо­нявшими ее частями. Именно здесь шли наиболее ожесточенные бои. На левом фланге располагались войска Багратиона. Перед ними у деревни Шевардино был построен редут, к которому французская армия подошла утром 24 августа. Бои за Шевардинский редут продолжались весь день и задержали перегруп­пировку наполеоновских войск. Только ночью Шевардинский редут был оставлен.

Рано утром 26 августа началось Бородинское сражение Наполеон рассматривал его как желанное завершение кампа­нии, как возможность уничтожить основные военные силы Рос­сии. В этот день солдаты, офицеры и генералы наполеоновской армии отважно стремились к победе, их действия вызвали одоб­рение самого Багратиона. Но все их усилия разбились о стой­кость русской армии. Для Кутузова генеральное сражение было средством обескровить французов, лишить их инициативы. Одновременно он стремился сохранить боеспособность русской ар­мии, предвидя продолжение военных действий. В своем воззва­нии к армии он провозгласил: "Воины! Вот сражение, которого вы столько желали. Победа зависит от вас. Она необходима для нас: она доставит нам все нужное, удобные квартиры и ско­рое возвращение в Отечество".

Соотношение сил противников было в пользу русских: примерно 150 тыс. против 135 тыс. французов, у русских было 640 орудий, у французов 587. Почти всю свою артиллерию Наполеон сосредоточил против Багратионовых флешей, кото­рые были взяты, потом отбиты, потом вновь захвачены францу­зами под командованием маршала Нея. Во время контратаки был смертельно ранен Багратион. Генерал П. П. Коновницын, принявший на себя командование, отвел войска за Семеновский овраг. Среди дня началась борьба за батарею Раевского, кото­рой французы сумели овладеть к вечеру. В разгар этой борьбы кавалерия Ф. П. Уварова и М. И. Платова совершила рейд в тыл французов. Наполеону нигде не удалось прорвать фронт русской армии. Исключительно упорно сражались части Барк­лая де Толли, который был в самых опасных местах.

Битва прекратилась в сумерках, когда силы противников были истощены. Об упорстве боев говорят огромные цифры по­терь: не менее 30 тыс. у французов, более 40 тыс. у русских. Потери офицерского корпуса французской армии более чем в два раза превосходили потери русской стороны. Восполнить эти потери, равно как и убыль лучших генералов, Наполеон не мог ни при каких обстоятельствах. Позднее он отзывался о Боро­динском сражении: "Французы в нем показали себя достойны­ми одержать победу, а русские стяжали право быть непобеди­мыми".

Итогом сражения стало дальнейшее отступление русской армии, которая, однако, сохранила боеспо­собность и могла рассчитывать на значительное подкрепление. Французы продолжили движение к Москве и после того, как на Совете в Филях Кутузовым было принято решение оставить город, 2 сентября вошли в нее. Здесь наполеоновских солдат ждало разочарование. Не было ни покорных бояр, ни богатой добычи. Город был пустынен. Жители покинули его вместе с ар­мией. Принимая трудное решение об оставлении Москвы, Ку­тузов указывал: "Доколе будет существовать армия и находить­ся в состоянии противиться неприятелю, до тех пор имею сохра­нить надежду благополучно довершить войну, но когда уничто­жится армия, то погибнут и Москва, и Россия. Приказываю отступать". Вступление в Москву привело к резкому падению дисциплины среди французов и особенно их союзников. Нача­лись грабежи и мародерство, которые не могли остановить стар­шие офицеры. В разных концах города поджигались дома. Ви­новниками поджогов французы считали русских, русские - французов. Ясно одно: большой деревянный город, захвачен­ный измученной вражеской армией, был обречен. В огне сгоре­ли и запасы провианта, на который рассчитывал Наполеон. Из Москвы он трижды обращался к Александру I и Кутузову с предложениями о начале переговоров, что было оставлено без ответа. Несмотря на советы Аракчеева и министра иностранных дел Н. П. Румянцева, царь сдержал свое обещание вести войну до полной победы над французами.

По мере продвижения наполео­новской армии в глубь страны возрастающее влияние на ход кампании оказывало партизанское движение. Имея растянутые коммуникации, французы, не справлялись с их охраной, и у них в тылу успешно действовали казачьи отряды и части легкой кава­лерии. Эти партизанские отряды строго подчинялись приказам командования и вели "малую войну", которой Кутузов прида­вал большое значение и которая наносила противнику серьез­ный урон. Во главе их стояли опытные офицеры - Д. В. Да­выдов, И. М. Вадбольский, В. В. Орлов-Денисов, А. Н. Сеславин, А. С. Фигнер, А. И. Чернышев. Среди задач, которые ставил перед ними Кутузов, было и развертывание народного партизанского движения: "Отобранным у неприятеля оружием вооружить крестьян. Мужиков ободрять подвигами". Наряду с частями регулярной армии в тылу французов стихийно возника­ло крестьянское сопротивление врагу, который мародерствовал, угонял скот, грабил и сжигал деревни. В Богородском уезде Московской губернии в сентябре-октябре действовал отряд под руководством крепостного крестьянина Г. М. Курина, куда входило свыше 5500 человек, их них до 500 конных. Отряд вооружался оружием, захваченным у французов. Герои кресть­янского сопротивления большей частью неизвестны, но оно сви­детельствовало о том, что война действительно стала народной. Один из русских офицеров подчеркивал, что "солдаты и мужики лучше согласятся погребстись под развалинами Отечества сво­его, нежели слышать о мире". Правда, есть и обратные приме­ры. Смоленский помещик Н. И. Энгельгардт, пытавшийся ор­ганизовать партизанский отряд, был выдан своими крестьянами и расстрелян французами.

Наполеоновская армия пробыла в Москве более месяца. За это время стратегическая инициатива полностью перешла в руки Кутузова, который показал себя мудрым и дальновидным полководцем. По его инициативе был совершен блистательный Тарутинский маневр, когда, оставив Москву и отступая по Рязанской дороге, русская армия резко повернула на запад и перешла на Калужскую дорогу, где стала лагерем у деревни Тарутино. Лишь небольшой арьергард М. М. Милорадовича продолжал прежнее движение, вводя в за­блуждение французский авангард, которым командовал Мюрат. Маршал более чем на сутки потерял основные части русской ар­мии, и этой ошибки Наполеон не мог ему простить. Став в Та­рутинском лагере, русская армия прикрывала тульские оружей­ные заводы, преграждала французам путь к отступлению через неразоренные южные губернии. Сюда постоянно поступали под­крепления, как регулярные части, так и ополченцы. За время пребывания в Тарутинском лагере русская армия увеличилась до 120 тыс. И численный состав русской армии, и ее основные качественные показатели стали заметно превосходить француз­ские силы. Кутузов готовил контрнаступление.

7 октября Наполеон отдал приказ об отступлении из Моск­вы. При этом он, правда, безуспешно, пытался взорвать Кремль и кремлевские соборы. Французы пошли по Калужской дороге, думая прорваться к югу. 12 октября под Малоярославцем про­изошел кровопролитный бой, город несколько раз переходил из рук в руки. Исход сражения вынудил Наполеона отступать по разоренной Смоленской дороге. Части отступающей армии еще сохраняли боеспособность, но полностью потеряли маневрен­ность, они превратились в огромный обоз, где перемешаны были больные и раненые, провиант и награбленное добро. От бескор­мицы происходил непрерывный падеж лошадей, французы ли­шались кавалерии и вынуждены были бросать артиллерийские орудия. В Смоленске Наполеон рассчитывал, основываясь на до­несениях своих интендантов, пополнить запасы фуража и про­довольствия, но интенданты обманули. 

Русские вой­ска настойчиво преследовали Наполеона, постоянно нанося ему урон. В сражении под селом Красное генерал М. А. Милорадович уничтожил основные части арьергардного корпуса Нея. Ку­тузов поощрял активные действия, но должен был считаться и с крайней усталостью солдат, и с тем, что наступать приходи­лось по совершенно разоренной местности, где дважды прошла война. Он должен был беречь солдат. Главнокомандующий по­нимал, что с изгнанием неприятеля военные действия не прекра­тятся, он строил свои планы, думая об освобождении народов Европы.

Затянувшаяся кампания погубила основные силы "Великой армии". Ей грозило полное окружение. С юга двигалась Дунай­ская армия П. В. Чичагова, с севера наступал П. X. Витген­штейн, который, прикрывая петербургское направление, разбил Сен-Сира и Удино. Важным естественным рубежом для отсту­павших стала река Березина, через которую Наполеон, обманув Чичагова, успел 14-16 ноября переправить более 20 тыс. чело­век. По дороге к Вильно, куда остатки армии пришли в декабре, французы жестоко страдали от наступивших холодов. 14 декаб­ря последний наполеоновский солдат покинул пределы России. Еще раньше император бросил войска и уехал в Париж. "Вели­кая армия" перестала существовать. Из Вильно Кутузов писал императору: "Война закончилась за полным истреблением не­приятеля".

Кампанию 1812 г. современники назвали Отечественной вой­ной. Это действительно была война русского народа, всех наро­дов Российской империи за свободу и независимость. Вторжение Наполеона поставило под угрозу само существование государ­ства, и это на время сплотило все слои российского общества, все сословия. Они действовали сообща и ощущали свою силу и свое единство. Народ стал активной, деятельной силой истори­ческого процесса. Война, которую он вел, стала поистине на­родной. Отечественная война 1812 г. поразительно отличалась от тех военных кампаний, где действовали профессиональные армии и в которых Наполеон привык побеждать. Патриотиче­ский порыв одушевлял солдат, офицеров и генералов русской армии, и они во всех отношениях превосходили противника. Та­ланты полководцев, героизм солдат и офицеров, твердое поли­тическое руководство стали слагаемыми великой победы.

Достигнута победа была дорогой ценой. За время боевых действий армия потеряла около 300 тыс. человек. Были полно­стью разорены основные сельскохозяйственные районы страны, пострадали как помещичьи имения, так и крестьянские хозяйст­ва. Разрушены мосты, дороги и водные переправы, общий раз­мер материального ущерба составил более одного миллиарда рублей, огромная для того времени сумма. От хозяйственного ра­зорения 1812 г. крепостная Россия так и не сумела оправиться.

С исторической точки зрения война России Александра I и наполеоновской Франции может рассматриваться как столкно­вение двух социальных систем - отсталой крепостнической и передовой буржуазной. В этом столкновении безоговорочную военную победу одержала система, потенциал которой был поч­ти исчерпан. Здесь нет никакого исторического парадокса: по­бедил народ, для которого целостность и независимость госу­дарства были высшей ценностью.

Победоносное окончание кампании 1812 г. создало предпосылки для решаю­щего влияния России в европейских делах. Стремясь утвердить гегемонию России на Европейском континенте, государствен­ные деятели и дипломаты александровского времени не чувство­вали себя связанными традициями и правовыми нормами "ста­рого порядка", они ощущали себя не только освободителями, но и объединителями Европы, и предлагали решения, которые на­много опережали свое время. На исходе кампании 1812 г. Александр I и его ближайшие политические советники разрабатывали план послевоенного устройства единой Европы, которая виде­лась им христианской и монархической. Они детально обсужда­ли не только общие принципы европейского единства, но и кон­кретные финансово-экономические программы. Наибольший интерес в данном контексте представлял "Проект федеративной системы финансов и торговли с учреждением соответствующего банка", составленный Н. Н. Новосильцевым к началу 1813 г. Проект предусматривал создание общей для России и союзных ей держав "федеративной системы финансов и торговли". Предполагался выпуск для военных нужд "федеративных бу­мажных денег", гарантированных всеми державами антинаполе­оновской коалиции. В Петербурге должен был быть создан центральный торговый банк, со времени учреждения которого отменялись все запрещения на ввоз в Россию товаров стран, участвовавших в "федеративной системе финансов". Билеты банка были обязательны к приему по нарицательной стоимости на всей территории Российской империи.

Министр финансов Д. А. Гурьев в докладе Александру I предлагал на период пребывания за границей русских войск вы­пуск специальных бумажных "федеративных денег" согласовы­вать с правительством той страны, на территории которой ве­дутся военные действия. Гурьев полагал, что Россия без про­медления должна ввести в Пруссии "федеративные деньги" и договориться с Великобританией, какую часть всей суммы "фе­деративных денег", пущенных в обращение, она пожелает изъ­ять после заключения мира за счет своей казны. Гурьев считал возможным условиться с союзными державами об их участии в выпуске "федеративных денег" и о способах последующего кол­лективного изъятия этих денег, которое можно было бы осуще­ствлять или при помощи займа, или по заключении мира путем обмена "федеративных денег" на деньги каждой из держав. План Гурьева и Новосильцева был одобрен Александром I, но не получил поддержки союзников. России пришлось нести ос­новное финансовое бремя войны, хотя в тогдашних условиях проект европейской "федеративной системы финансов и торгов­ли" был вполне реален.