Летописи. 1. Летописи как исторический источник. Основные методы изучения летописей в отечественной историографии
 Скачать 43.6 Kb.
|
|
1.Летописи как исторический источник. Основные методы изучения летописей в отечественной историографии. Определение летописания как особого вида исторических источников вызывает серьезные трудности. Прежде всего это связано со сложным составом летописей. Будучи сводами предшествующих текстов, они могут включать ежегодные хроникальные записи, документы (международные договоры, частные и публичные акты), самостоятельные литературные произведения (повести, слова, агиографические материалы, сказания) или их фрагменты, записи фольклорного материала. В то же время каждый летописный свод принято рассматривать как цельное произведение, имеющее свой замысел, структуру, идейную направленность. Дополнительные сложности вносит обыденное употребление слов «летопись» и «летописание». В Древней Руси под летописанием понимали повествования, расположенные в хронологическом порядке, но не обязательно точно датированные. В современных исследованиях так иногда называют местную летописную традицию (галицко-волынское летописание, летописание Москвы, летопись Твери, новгородская летопись, ростовская летопись и т. п.). В широком смысле слова летописями называют исторические сочинения, изложение в которых ведется строго по годам и сопровождается хронографическими (годовыми), часто календарными, а иногда и хронометрическими (часовыми) датами. По видовым признакам они близки западноевропейским анналам (от лат. annales libri – «годовые сводки») и хроникам (от греч. chronikos – «относящийся ко времени»). В узком смысле летописями принято называть реально дошедшие до нас летописные тексты, сохранившиеся в одном или нескольких сходных между собой списках. Иногда небольшие по объему летописи – чаще всего сугубо местные или хронологически ограниченные – называют летописцами (Рогожский летописец, «Летописец начала царства» и т. п.). Впрочем, их могут называть и летописями. В источниковедческих исследованиях под летописью (Лаврентьевская летопись, Ипатьевская летопись) обычно подразумевается комплекс списков, объединяемых в одну редакцию и имеющих общий исходный текст. Летописание велось на Руси с XI в. по XVII в. Поздние русские летописи (XVI–XVII вв.) существенно отличаются от летописей предшествующих веков. В это время летописание как особый жанр исторического повествования угасает. Ему на смену приходят иные виды исторических источников: хронографы (точнее, гранографы), синопсис и т. п. При этом летописи все больше приобретают хронографические черты: повествование ведется по «граням» – периодам правления царей и великих князей. Поздние хронографы могут включать в свой состав летописные материалы. Еще в XIX в. было установлено, что почти все летописи представляют собой своды и своды сводов предшествующих летописных текстов. В современной специальной литературе под сводом понимают реконструкцию текста, легшего в основу всех летописных списков данной редакции. Такой гипотетический исходный текст называют протографом (от греч. protos – «первый» и grapho – «пишу»). Иногда в основе текста списка летописи лежат несколько протографов. В таком случае принято говорить не о редакции свода, а о редакции летописи (редакции редакции). Реконструкции текстов сводов – задача сложная и трудоемкая. К ним прибегают, чтобы прояснить состав и содержание текста гипотетического свода. Такие реконструкции имеют преимущественно иллюстративное значение. Реконструкции протографов допустимы, как правило, на заключительной стадии источниковедческого исследования, поскольку позволяют конкретнее представить результаты работы над текстами летописных списков. Однако их не принято использовать в качестве исходного материала. Своеобразным исключением выступает научная реконструкция М. Д. Приселковым Троицкой летописи, список которой погиб во время московского пожара 1812 г. Благодаря этой реконструкции Троицкий список был вновь введен в научный оборот. В источниковедческой практике пользуются в основном реально дошедшими текстами списков летописей. В случае необходимости указываются разночтения, встречающиеся в иных списках летописи этой редакции. При работе с летописными материалами следует помнить о неточности и условности научной терминологии. Поэтому необходимо различать, когда речь идет о летописи как условной редакции, а когда – о конкретном списке, не путать реконструкции летописных протографов с дошедшими до нас текстами списков и т. д. Одно из самых сложных в летописеведении – понятие авторства. Практически каждая из известных летописей – результат работы нескольких поколений летописцев. Уже поэтому само представление об авторе (или составителе, или редакторе) летописного текста оказывается в значительной степени условным. Каждый из них, прежде чем приступить к описанию событий и процессов, очевидцем или современником которых он был, переписывал один или несколько предшествующих летописных сводов, бывших в его распоряжении. Когда же летописец подходил к созданию оригинального, авторского текста о современных ему событиях, участником или очевидцем которых он был либо о которых узнавал от свидетелей, он руководствовался высшим для христианского сознания историческим опытом, пытаясь различить в происходящем отображение Священной истории – вневременной и постоянно заново переживаемой в реальных событиях настоящего. Отсюда следовал и способ описания – через прямое или опосредованное цитирование сакральных текстов. Тексты источников, на которые опирался летописец, служили для него и его современников семантическим фондом, из которого выбирались готовые клише для описания и оценки происходящего. Работа с летописями начинается с чтения и сличения всех списков данной редакции. При этом фиксируются и объясняются разночтения между ними. Следует помнить, что разбивка на слова и расстановка знаков препинания в публикациях летописей – результат определенной интерпретации текста исследователем (издателем). Изучение истории летописного свода в целом и каждой летописной статьи – в рамках данной летописи и предшествующих ей сводов, до того момента, когда статья вошла в летописный текст, – исключает некритическое, потребительское отношение к летописному материалу. Следующее важное условие научного изучения летописей – установление личности летописца, его политических, религиозных, этнических и прочих взглядов, симпатий и антипатий, пристрастий и неприятий. Критический анализ источника должен также предусматривать историю бытовавших в тот период, когда создавался летописный свод, значений и смыслов образной системы, которая использовалась летописцем и хорошо понималась его читателями. Без этого восприятие информации, заключенной в подлинном тексте летописной статьи, становится некритическим, а проблема достоверности текста подменяется проблемой его подлинности. С этим связан так называемый наивно-исторический подход к восприятию летописных сведений, буквальное их повторение в исторических исследованиях. Естественно, чтобы понять любое информационное сообщение, необходимо знать язык, на котором оно передается. Но этого еще недостаточно, чтобы считать, что текст понят. Историка не может удовлетворить буквальный, лингвистически точный перевод текста сам по себе. Он представляет собой лишь одно из вспомогательных средств для уяснения исторического смысла источника. Древнерусские летописные тексты не так элементарны, как может показаться при первом приближении. Летописец, как правило, – весьма начитанный книжник, мастерски подбирающий из множества известных ему произведений фрагменты, подходящие по форме и содержанию, которые он складывает в единое по замыслу и грандиозное по масштабу мозаичное полотно летописи. Текст, скомпилированный летописцем из фрагментов произведений, созданных порой за несколько сот лет до него по совершенно другому поводу, может казаться современным и простым. Отсутствие прямых текстуальных совпадений в таких случаях вряд ли может рассматриваться как основание для отрицания близости текстов. Здесь, видимо, речь может идти о принципиально ином уровне текстологических параллелей, доказательство которых должно быть достаточно строгим, хотя и не основывающимся на буквальных повторах. Один из самых сложных и спорных вопросов истории летописания – проблема мировоззрения древнерусских летописцев. В советской историографии было распространено мнение о том, что летописные сведения довольно реалистичны и по большей части протокольно точны, а религиозный момент в них выполнял этикетную роль, был чисто внешней данью требованиям времени и жанра. Поэтому, как полагали многие исследователи, церковная риторика, которая в изобилии встречается в летописных сводах, не может использоваться даже для изучения мировоззрения автора той или иной записи. При таком подходе понимание довольно сложного и многоуровневого текста сводится исключительно к буквальным значениям, а текст адаптируется (часто в виде научного перевода или реконструкции) к возможностям понимания современного ученого. Исследования последних лет позволяют по-новому поставить проблему осмысления летописных текстов. Понимание информации, заключенной в письменном источнике, прежде всего зависит от того, насколько точно определил исследователь цель его создания. Содержание и форма текста напрямую связаны с тем, зачем он создан. Замысел – основной фильтр, который позволяет автору отобрать необходимую для повествования информацию. Именно замысел определяет набор и порядок изложения известий в летописи. Он в значительной степени определяет также форму изложения, поскольку ориентирует автора (составителя, редактора) на определенные литературные параллели. Таким образом, замысел позволяет объяснить: 1) причины, побуждающие создавать новые своды и продолжать начатое когда-то изложение; 2) структуру летописного повествования; 3) отбор материала, подлежащего изложению; 4) форму его подачи; 5) подбор источников, на которые опирался летописец. Установление замысла любого (в том числе и летописного) произведения – довольно сложная процедура. Он выявляется на основании анализа содержания текстов, на которые опирался летописец (и общих идей произведений, которые он брал за основу изложения), литературных форм, встречающихся в летописи. Сначала следует восстановить актуальное для летописца и его потенциальных читателей содержание летописных сообщений, свода в целом, а уже на этом основании пытаться вычленить базовую идею, вызвавшую к жизни данное произведение. 2. Основные этапы русского летописания, их характеристика. 1039 – 40 гг. – ядро – Древнейший Киевский свод. 1073-75 гг. – Киево-Печерский свод. 1095-1097 – Начальный свод. 1113 г – 1ая редакция Нестора Повести временных лет. Следует отметить, что сама летопись возникает только в 1113 году. А вот жанр – при Ярославе Мудром !!! Таким образом, ПОВЕСТЬ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ появляется на основе трех этапов. XII—XIII столетия резко выделяются в русской истерии. В этот период, происходит дробления Руси. Разделение это началось еще в первой половине XI в., при Ярославе Мудром, когда обособилась Половецкая земля. Переход летописания в плоскость местных летописных произведений В XII—XIII вв. наряду с созданием новых центров летописания появляются личные и родовые летописцы отдельных князей, ведением собственных летописей занимаются городские общины, отдельные церкви и т. д. Личное и родовое летописание типично для периода феодальной раздробленности. Оно ярко отображает сужение политического кругозора князей. Летописные памятники этого рода многочисленны, но очень незначительны по размерам и содержанию. летописания делится на три основные ветви — новгородское, переяславское и киевское летописания, а затем дробится на более мелкие. К концу XII в. окончательно определяются местные особенности летописания: новгородского, владимиро-суздальского, переяславского, черниговского и галицкого. Новгородские летописи отличаются краткостью, деловитостью и более демократическим содержанием. В них много внимания уделяется городским событиям — пожарам, стихийным бедствиям, волнениям населения и т. п. С редкой последовательностью новгородский летописец отмечает повышение цен на товары, непогоду, радость или негодование жителей. Летописание Галицко-Волынского княжества отвечало задачам пропаганды сильной княжеской власти и идейного обоснования борьбы с боярством. Для него характерно прославление личности князя и его жизнеописание. Своеобразием галицко-волынской летописи является . то, что историческое повествование в ней ведется без разделения на годы. При всех особенностях местного летописания, при всем сужении его кругозора и ограниченности местным материалом, у него была одна общая черта — сознание единства русской истории. Летописание каждой области и даже города в той или иной мере стремилось стать общерусским, возможно шире охватить историю Русской земли в целом. Особенно сильной и заметной в XII—XIII вв. была тенденция к общерусскому изложению событий в летописании владимирском. Здесь закладывались основы того общерусского летописания, которое впоследствии стало развиваться в возвышающейся Москве. В центре владимирского летописания находится Лаврентьевская летопись, начатая при Андрее Боголюбском и законченная при Всеволоде Большое Гнездо в 1177 году. Она открывается «Повестью временных лет», затем излагает южнорусские и владимирские события, а под конец — ростовские и тверские. Вторая половина XII и начало XIII в. характеризуются довольно широким развитием летописания. Оно приобретает различное литературное оформление, служит различным политическим устремлениям и ведется в отдельных княжествах, городах, монастырях. Объединение и Включение Русского государства в международную жизнь вызвало необходимость включения русской истории в мировую. Развитие культуры в рамках единого государства предъявляло повышенные требования к вопросам изложения и освещения родной истории. Таким образом, проблемы, стоявшие перед историками XV— XVI вв., значительно усложнились и для их разрешения понадобились более гибкие и разнообразные средства. Это можно было сделать на основе более широкого круга источников, с помощью новых форм исторических произведений.Летописание в этот период все заметнее служит потребностям практической жизни и отражает процесс развития политического строя Русского государства. Так, во второй половине XV в. летописи имеют заметный публицистический оттенок и в связи с процессом объединения русских земель отражают стремление той или иной земли играть главенствующую, общерусскую роль^етописные своды, составленные в Москве, Твери,'Новгороде, Ростове, Смоленске, обосновывают право этих центров на независимость и руководящую роль в объединительном процессе. Московская летопись из узкой, областной превращается в общерусскую, приобретает общенародный характер и огромный размах. Эта объединительная работа московских летописцев, соединивших в самом конце XIV — начале XV в. разрозненное летописание отдельных областей, значительно опережала политический рост Москвы. В составлении и редактировании летописей в XVI в. все чаще и чаще участвуют царь Иван Грозный, митрополиты Макарий и Афанасий, дьяк Посольского приказа Висковатый и другие. Наиболее крупными летописями XVI в. были Воскресенская (40-е годы) и Никоновская (конец 60-х годов). Последняя характерна в смысле изменения приемов обработки исторического материала. В Никоновской летописи, наряду с русскими, излагаются события византийской, сербской и болгарской истории, вводятся занимательные новеллы, устные предания, византийские хроники. Интересным явлением в развитии исторической мысли 60—70-х годов XVI в. было создание 12-томного иллюстрированного (лицевого) летописного свода. В нем на фоне событий мировой истории излагалась-русская от «сотворения мира» до Ивана Грозного, с целью прославления величия Русского государства. Около 16 тысяч миниатюр дополняют и обогащают летописный текст ценными бытовыми деталями и подробностями. В истории изменения характера русского исторического повествования XV—XVI вв. важное место занимает «Хронограф», т. е. временник. Создание его внесло новую стилистическую струю в русское летописание. Вначале эта струя заметна слабо, затем она проявляется все сильнее, расширяется и в начале XVII в. строгие летописные традиции исторического рассказа сменяются красочными формами исторической повести. Постепенно хронографы оказывали все более значительное влияние на летопись, они сыграли важную роль в выработке (повествовательного, литературного стиля исторической прозы XV—XVI веков. Отличительной особенностью новых, исторических произведений было единство темы. Исторические повести не отличались полнотой изложения, но зато через все их содержание проходил один сюжет, одна тема. Для них характерен не хронологический, а прагматический способ изложения, -при котором все освещаемые события связаны между собой, одно действие вытекает из другого. Наиболее типичны в этом отношении «История о Казанском царстве», «История о великом князе московском» Андрея Курбского и «Степенная книга». «История о Казанском царстве» возникла между 1564—1566 годами, в момент наибольших успехов Ивана Грозного в войне с Ливонией и великим княжеством Литовским. В ней рассказывается о Казанском ханстве и его борьбе с Московским государством. Изложение отличается необыкновенной красочностью и поэтическими подробностями. «История о великом князе московском» рассказывает о жизни Ивана Грозного от его рождения до 1578 года. Автор ее князь Андрей Курбский защищает интересы боярства, враждебно относится к реформам Грозного и обвиняет его в стремлении править единолично. Еще показательнее для, развития исторических знаний в XVI в. «Степенная книга», представляющая собой большой труд церковного происхождения, автор которого ставил задачу рассказать о русской истории от Владимира Святославича до Ивана Грозного. «Степенная книга» была начата при жизни митрополита Макария, игравшего видную роль в борьбе Ивана Грозного с остатками феодальной раздробленности и утверждении московского самодержавия.Закончилось составление «Степенной книги» при преемнике Макария митрополите Афанасии в 1563—1564 годах. Около 1630 г. появился «Новый летописец», освещавший события так называемого «смутного времени». Хотя по содержанию он как бы продолжал летописи, остановившиеся на царствовании Ивана Грозного, фактически это было уже не летописное произведение. «Новый летописец» делился на главы и не соблюдал летописного принципа изложения. Написанный предположительно по указанию патриарха Филарета, он отражал официальную точку зрения на события конца XVI — начала XVII века. В основе «Нового летописца» лежат различные сказания и некоторые официальные документы «Сказание» Авраамия Палицына и др. Цель этой исторической -повести — доказать законность воцарения «благоверного и Богом избранного» 1. Михаила Романова, причем это обосновывается прежде всего божественным предопределением В 20-х годах XVII в. появилось сочинение дьяка Ивана Тимофеева, названное «Временником», хотя оно никакого отношения к летописному жанру не имело. Это скорее нравоучительное сочинение, посвященное актуальной исторической теме, в котором освещаются события в Российском государстве от опричнины до избрания на царство Михаила Романова. Противоположные (мысли содержат псковские сказания, сложившиеся в среде посадских тяглых людей. Так, в «Повести о разорении Пскова», внесенной в текст псковской летописи, ярко нарисована картина ожесточенная борьба между «лучшими» и «меньшими». Автор «Повести» на стороне угнетенных, Появление подобных повестей, а главное, бурные социальные движения заставляют самодержавное правительство принять ряд мер по созданию официальной историографии. Этого же требовала общая централизация управления. 3 ноября 1657 г. по указу Алексея Михайловича был образован специальный Записной приказ, которому поручалось написать истерию России от Ивана Грозного (на этом остановилась «Степенная книга») по 1657 год. Поручение это было возложено на дьяка Тимофея Кудрявцева и его восемь помощников. Создание специального приказа имело определенное политическое значение. Задуманное продолжение «Степенной книги» должно было исторически обосновать законность династии Романовых. Кудрявцев наметил широкий план и начал сбор источников. В конце апреля 1659 г. сведения о Записном приказе прекращаются. Причины ликвидации его неизвестны. «История Сибирская» Семена Ульяновича Ремезова правдиво освещала присоединение Сибири и подвиги Ермака; «Скифская история» Андрея Ивановича Лыз-лова была посвящена борьбе славянских народов против татаро-турецких завоевателей. Призывая славян к объединению в борьбе против Турции, Лызлов одним из первых связал русскую историю с всеобщей. Весьма характерны для уровня исторических знаний, в период вызревания предпосылок к превращению их в науку, «Хроника» Феодосия Сафоновича и «Синопсис» Иннокентия Гизеля. «Хроника» Феодосия Сафоновича, игумена Михайловского монастыря в Киеве, была составлена в 1672 году. Свою задачу автор определяет в заголовке и здесь же указывает источники, которыми он пользуется. «Хроника з летописцев стародавних, з св. Нестора Печерского и инших, также з хроник польских о Руссии, отколь Русь почалася, и о первых князех русских, и по них дальних наступаючих князех и о их делах, собранная працею иеромонаха Феодосия Сафоновича игумена монастыря Михайловского Златоверхого Киевского, року от сотворения мира 7180, а от р. Хр. 1672». Наиболее примечательно появление первой печатной книги по русской истории, в которой в легкой, доступной форме излагались основные события от основания Киева до царствования Алексея Михайловича Романова. Речь идет о широко распространенном в XVII— XVIII вв. «Синопсисе» Иннокентия Гизеля, архимандрита Киево-Печерской лавры, впервые напечатанной в 1674 году. Появление «Синопсиса», или краткого обзора русской истории, отражало потребность в создании литературно обработанной, популярной учебной книги по отечественной истории.. Занимая промежуточное место между летописной и научной исторической работой, произведения, подобные «Синопсису», отражают заметный рост исторической мысли в XVII в. и показывают, как по мере расширения исторической проблематики, увеличения общественно-политической, практической значимости истории, развития критики источников и внедрения прагматической системы изложения -пробивают себе .путь сквозь толщу средневековой идеологии ростки дворянской исторической науки. 3. «Повесть временных лет»: три редакции, их атрибуция, характер переработки текста, источники. Летопись – древнерусское сочинение по отечественной истории, состоящее из погодных известий. Например: "В лето 6680. Преставися благоверный князь Глеб Кыевьскыи" ("В 1172 году. Скончался благоверный князь Глеб Киевский"). Известия могут быть краткими и пространными, включая в свой состав жития, повести и сказания. Летописец – термин, имеющий два значения: 1) автор летописи (например, Нестор- летописец); 2) небольшая по объему или по тематическому охвату летопись (например, Владимирский летописец). Летописцами часто называют памятники местного или монастырского летописания. Летописный свод – реконструируемый исследователями этап в истории летописания, для которого характерно создание новой летописи путем соединения ("сведения") нескольких предшествующих летописей. Сводами также называют общерусские летописи XVII в., компилятивный характер которых несомненен. Древнейшие русские летописи не сохранились в своем первозданном виде. Они дошли в более поздних переработках, и главная задача при их изучении состоит в том, чтобы на основании поздних летописей (XIII– XVII вв.) реконструировать ранние (XI–XII вв.). Почти все русские летописи в своей начальной части содержат единый текст, в котором повествуется о Сотворении мира и далее – о русской истории с древнейших времен (с расселения славян на восточно-европейской долине) до начала XII в., а именно до 1110 г. Дальнейший текст у разных летописей расходится. Из этого следует, что в основе летописной традиции лежит некая единая для всех летопись, доведенная до начала XII в. В начале текста большинство летописей имеют заголовок, начинающийся словами "Се Повесть временных лет...". В некоторых летописях, например Ипатьевской и Радзивилловской, указан и автор – монах Киево- Печерского монастыря (см., например, чтение Радзивилловской летописи: "Повесть временных лет черноризца Федосьева монастыря Печерьскаго..."). В Киево-Печерском патерике среди монахов XI в. упоминается "Нестор, иже паписа летописец", а в Хлебниковском списке Ипатьевской летописи имя Нестора фигурирует уже в заголовке: "Повесть временных лет черноризца Нестера Феодосьева монастыря Печерьскаго...". Справка Хлебниковский список был создан в XVI в. в Киеве, где хорошо знали текст Киево- Печерского патерика. В самом же древнем списке Ипатьевской летописи, Ипатьевском, имя Нестора отсутствует. Не исключено, что его вписали в текст Хлебниковского списка при создании рукописи, руководствуясь указанием Киево-Печерского патерика. Так или иначе, уже историки XVIII в. считали Нестора автором древнейшей русской летописи. В XIX в. исследователи стали более осторожны в своих суждениях о древнейшей русской летописи. Они писали уже не о летописи Нестора, а об общем тексте русских летописей и называли его "Повестью временных лет", которая со временем стала хрестоматийным памятником древнерусской литературы. Следует иметь в виду, что в реальности "Повесть временных лет" – это исследовательская реконструкция; под этим названием имеют в виду начальный текст большинства русских летописей до начала XII в., который в самостоятельном виде до нас не дошел. Уже в составе так называемой "Повести временных лет" имеется несколько разноречивых указаний на время работы летописца, а также отдельные несогласованности. Очевидно, что этому этапу начала XII в. предшествовали другие летописи. Разобраться в этой запутанной ситуации удалось только замечательному филологу рубежа XIX–XX в. Алексею Александровичу Шахматову (1864–1920). А. А. Шахматов высказал гипотезу, что Нестор является автором не "Повести временных лет", а более ранних летописных текстов. Такие тексты он предлагал называть сводами, поскольку летописец сводил в единый текст материалы предшествующих сводов и извлечения из других источников. Понятие летописного свода сегодня является ключевым в реконструкции этапов древнерусского летописания.Ученые выделяют следующие летописные своды, предшествовавшие "Повести временных лет": 1) Древнейший свод (гипотетическая дата создания – около 1037 г.); 2) Свод 1073 г.; 3) Начальный свод (до 1093 г.); 4) "Повесть временных лет" редакции до 1113 г. (возможно, связана с именем монаха Киево-Печерского монастыря Нестора): 5) "Повесть временных лет" редакции 1116 г. (связана с именем игумена Михайловского Выдубицкого монастыря Сильвестра): 6) "Повесть временных лет" редакции 1118 г. (также связана с Выдубицким монастырем). Летописание XII в. представлено тремя традициями: новгородской, владимиро- суздальской и киевской. Первая восстанавливается по Новгородской I летописи (старшего и младшего изводов), вторая – по летописям Лаврентьевской, Радзивилловской и Летописцу Переяславля Суздальского, третья – по Ипатьевской летописи с привлечением владимиро-суздальского летописания. Новгородское летописание представлено несколькими сводами, первый из которых (1132) исследователи считают княжеским, а остальные – созданными при новгородском архиепископе. По предположению А. А. Гиппиуса, каждый архиепископ инициировал создание своего летописца, в котором описывалось время его святительства. Расположенные последовательно один за другим, владычные летописцы образуют текст новгородской летописи. Одним из первых владычных летописцев исследователи считают доместика Антонисва монастыря Кирика, перу которого принадлежит хронологический трактат "Учение им же ведати человеку числа всех лет". В летописной статье 1136 г., описывающей мятеж новгородцев против князя Всеволода-Гавриила, приводятся хронологические выкладки, аналогичные тем, которые читаются в трактате Кирика. Один из этапов новгородского летописания приходится на 1180-е гг. Известно и имя летописца. В статье 1188 г. подробно описана кончина священника церкви святого Иакова Германа Вояты, причем указано, что он служил в этой церкви 45 лет. Действительно, за 45 лет до этого известия, в статье 1144 г. читается известие от первого лица, в котором летописец пишет о том, что архиепископ поставил его в попы. Владимиро-суздальское летописание известно в нескольких сводах второй половины XII в., из которых наиболее вероятными представляются два. Первый этап владимирского летописания доводил свое изложение до 1177 г. Эта летопись была составлена на основе записей, которые велись с 1158 г. при Андрее Боголюбском, но были объединены в единый свод уже при Всеволоде III. Последние известия этой летописи – пространный рассказ о трагической гибели Андрея Боголюбского, повествование о борьбе его младших братьев Михалки и Всеволода с племянниками Мстиславом и Ярополком Ростиславичами за владимирское княжение, поражении и ослеплении последних. Второй владимирский свод датируют 1193 г., поскольку после этого года обрывается череда датированных погодных известий. Исследователи полагают, что записи за конец XII в. относятся уже к своду начала XIII в. Киевское летописание представлено Ипатьевской летописью, которая испытала влияние северо-восточного летописания. Тем не менее исследователям удается вычленить в Ипатьевской летописи по меньшей мере два свода. Первый – киевский свод, составленный в княжение Рюрика Ростиславича. Он завершается на событиях 1200 г., последнее из которых – торжественная речь игумена киевского Выдубицкого монастыря Моисея с благодарственными словами в адрес князя, построившего каменную ограду в Выдубицком монастыре. В Моисее видят автора свода 1200 г., который поставил цель возвеличить своего князя. Второй свод, безошибочно определяющийся в Ипатьевской летописи, относится к галицко-волынскому летописанию конца XIII в. Древнейшие русские летописные своды являются ценным, а дня многих сюжетов и единственным историческим источником по истории Древней Руси. Повесть временных лет Древнейшей русской летописью является Повесть временных лет –общерусский летописный свод, составленный в Киеве во втором десятилетии 12 века (1113 год) иположенный в основу большинства дошедших до настоящего времени более поздних русских летописных сводов. Редакции Повести временных лет Все известные списки Повести делятся на три редакции. Первая редакция – это самый древний вариант текста, составленный монахом Киево-Печерской лавры Нестором в начал XII века. Этот вариант текста был положен в основу двух других, более поздних редакций. Вторая редакция – это текст Повести временных лет, включенный в состав Лаврентьевской летописи, написанной монахом Лаврентием в 1377 году для суздальско- нижегородского князя Дмитрия Константиновича. Третья редакция – вариант текста Повести временных лет, включенный в состав Ипатьевской летописи XV века (Ипатьевская летопись получила такое название. поскольку ее текст был найден в Ипатьевском монастыре в Костроме). Исследователи 18-19 веков считали Нестора первым русским летописцем, а Повесть – первой русской летописью. Однако исследователи 20 века, а именно А. А. Шахматов, М. Д. Приселков, Д. С. Лихачев, А. Н. Насонов, М. Н. Тихомиров, Л. В. Черепнин, Б. А. Рыбаков, выявили, что существовали летописные своды, предшествующие Повести временных лет, а сама Повесть не является единым произведением, а представляет собой компиляцию из нескольких более ранних памятников. Оригинал этой компиляции был составлен Нестором, и это была первая редакция Повести, не дошедшая до нас. Позже Повесть еще дважды подвергалась переработке и эти две редакции дошли до нас в составе Лаврентьевской и Ипатьевской летописи. Вывод об авторстве, месте и времени создания первой редакции Повести был сделан исследователя на основании того факта, что наиболее детально и подробно автор излагает события периода 1094-1110 годов и особое внимание уделяет при этом Киево-Печерскому монастырю. Строение Повести временных лет Источниковедческие исследования текста Повести показали, что она является летописным сводом, то есть представляет собой не единый текст, принадлежащий одному автору, а компиляцию двух более древних летописных сводов. Первый из них – это летописный свод, составленный из южнорусских и новгородских летописных произведений и датированный 90-ми годами XI века. Он получил название Начального свода. Это Киево- Печерский летописный свод 1093 года, названный А. А. Шахматовым Начальным. Он сохранился частично в составе Новгородской первой летописи младшего извода (ранней редакции). Точную дату, место его создания и автора установить пока не удалось – проблема. Дальнейшие исследования показали, что в основе Начального свода лежит еще более древний, он получил название Древнейшего свода. Предположительно он был составлен на основе трех источников: 1) раннего Киевского летописного свода, составленного при Десятинной церкви в Киеве в конце X века; 2) ранние Новгородские летописи конца X – первой половины XI веков; 3) устные источники X-XI веков. 4. Летописание XII – XVII вв. Сибирские летописи. СИБИРСКИЕ ЛЕТОПИСИ ХVII-ХVIII вв., единственный важнейший исторический источник, дающий последовательный рассказ об обстоятельствах похода отряда Ермака в Сибирь, столкновениях с войсками Кучума и его сторонников, приходе царских воевод, гибели Ермака, основании русских городов и других событиях ранней истории русской Сибири. Сохранились как самостоятельные летописи, полностью посвященные присоединению Сибири, так и краткие статьи в составе общерусских или региональных (сольвычегодских, пинежских, устюжских и др.) летописцев. Не все они имеют летописную форму, поэтому в ряде исследований могут называться «повестями о походе Ермака». Эти памятники, сохранившиеся в списках XVII—XVIII вв., значительно отличаются отбором материала и,главное, трактовкой похода Ермака. В результате уже в летописный период сибирской историографии прослеживается несколько противоречащих концепций. Сибирские летописи можно разделить на 4 основных типа: казачьи летописцы («устные летописи»), официальное местное летописание, официальное московское летописание, фамильная история Строгановых. Самые ранние по происхождению, несмотря на то, что дошли в поздних рукописях, — казачьи летописцы, основанные на рассказах очевидцев о том или ином этапе похода Ермака. Детальное повествование сочетается с незнанием политической обстановки, реальных причин похода, содержания официальных документов. Позиция очевидцев позволяет авторам «устных летописей» запечатлеть яркие бытовые сцены (часто использующиеся в исторических романах о Ермаке). Так, в Кунгурской летописи наиболее точно дана топография похода на Назымские и Демьянские городки, картина пребывания казаков в вотчинах Максима Строганова; в Бузуновском и Ли- хачевском летописцах (исторические части «Описания Сибири» Н.Д. Венюкова) сохранилось свидетельство очевидца о посольстве к царю; в прозаической части песни «Ермак взял Сибирь» из сборника Кирши Данилованаиболее точно описан маршрут начальной части похода. Все основные Сибирские летописи созданы не ранее 1630-х гг., т. е. отстоят от событий Ермакова похода на 45—50 лет. Несомненно, авторы этих сочинений (за исключением, возможно, «устных летописей») пользовались более ранними источниками; между тем только С. Есипов указал, что имелось «Написание казаков», по данным которого при архиепископе Киприане был составлен Синодик Ермаковым казакам. С.В. Бахрушин дал наиболее четкую характеристику не сохранившегося до наших времен «Написания...» и доказал, что именно его текст лег в основу не только Синодика, но и Есиповской, и Строгановской летописей, чем и объясняются совпадения между ними. «Написание...», по-видимому, послужило протографом и Погодинского летописца, в котором читаются неизвестные по другим источникам сведения о начале истории русских в Сибири. Его предполагаемый автор Черкас Александров был участником посольства к царю, головой тобольских служилых конных татар; последний факт объясняет появление сведений о дорусской Сибири в Есиповской летописи. Использование в Погодинском летописце документов Посольского приказа указывает на то, что «сибирская» статья Нового летописца по своему плану близка изложению в Есиповской летописи. Сведения о Сибири в региональных летописях мало изучены и не всегда достоверны. В XVII—XIX вв. летописи утрачивают своезначение, уступая место новой историографии. В Сибири XIX в. сохранились лишь городовые летописи, большая часть которых имела не государственный, а частный характер. В XVII в. появляется особый вид литературы о Сибири (Есиповская и Строгановская летописи) с описанием исторических и географических особенностей этого края. Следует отметить, что одно из первых русских описаний Сибирской земли "О человецех незнаемых в Восточной стране" было составлено в конце XV столетия. Сибирские народы в нем собирательно названы "самоедь". В действительности речь идет о ненцах, хантах и манси. Всего перечислено девять видов "самоеди", сообщается об их образе жизни, промыслах и товарах, которыми они располагают. Сказание сохранилось в 14 русских рукописях конца XV — первой половины XVIII в., а также в переводе англичанина Ричарда Джонсона (ок. 1560 г.). Несомненно, что книжник, оставивший нам описание "Восточной страны", знал достаточно много о далеких пародах "за Камнем" и, вероятно, имел собеседников — "самовидцев" этой страны. "Список с чертежа Сибирскыя земли" датируется 1672 г.; ранее, в 1663 г., составлено "Описание новые земли, сиречь Сибирского царства". В описании заметно использование фольклора, местных легенд, преданий и т.н. В 1621 г. организуется Сибирская архиепископия, се архиепископ Киприан Старорусенков составляет синодик, взяв за основу "казачьи" написания и татарские записки.Первые сибирские летописи, отличавшиеся величавостью слога, риторикой, вымышленными диалогами, содержат торжественное введение, описание Сибири и заключительную часть о торжестве христианства в этом крае, который раньше был местом "вогнеждения" зверей и "водворения" сиринов. Особое место в сибирских летописях занимает прославление Ермака и его казаков. Основная цель Строгановской летописи — доказать участие Строгановых в покорении Сибири. В распространении знаний о Сибири большую роль сыграл Семен Ульянович Ремезов (1642 — после 1720), разносторонний ученый родом из бояр, служилых людей города Тобольска. Он был живописцем, знаменщиком, затем "чертежником" — составителем карт Тобольска и Сибири. С. У. Ремезов составил этнографическую карту Сибири и "Историю Сибирскую". Последняя представляет собой ряд небольших статей, каждая из которых надписана над определенной иллюстрацией, выполненной самим Ремезовым. В качестве канвы ученый использовал Есиповскую летопись, дополненную многочисленными устными татарскими и русскими преданиями, песнями и плачами. Позднее в "Историю" была вплетена Кунгурская летопись, обнаруженная ученым и 1703 г. Это почти единственный памятник казачьего летописания. К концу XVII в. относится историческая повесть о завоевании Сибири Ермаком, включенная в "Описание Новые земли Сибирского государства", составленная, вероятно, в Москве, в Сибирском приказе. |