ЗАЧЕТ ИОГП. 1 Предмет Истории Государства и Права России. Историография иогп росии

• Название: 1 Предмет Истории Государства и Права России. Историография иогп росии
• Анкор: ЗАЧЕТ ИОГП.doc
• Дата: 06.03.2018
• Размер: 0.81 Mb.
• Имя файла: ЗАЧЕТ ИОГП.doc
• Тип: Документы; #16298
• Категория: История
• страница: 8 из 12

Глава 20 регламентирует половые преступления (содомский грех, насилие и блуд). Церковная юрисдикция по этим делам была значительно сокращена при Петре I. Дела, раннее подсудные церковному суду, перешли к государственным судам.

Следует отметить, что четкой системы преступлений в Артикуле не было, многие положения определены казуально. Однако, по сравнению с предыдущим законодательством он представляет собой гораздо более совершенный уголовный закон, оказавший большое влияние на дальнейшее развитие уголовного права в России.

Такова система преступлений по Воинским Артикулам. Между нею и предшествовавшими законодательствами проглядывает то громадное различие, что Воинские Артикулы определяют более точным образом состав каждого отдельного преступления.

38.Процессуальное право в 18 веке: «Краткое изображение процессов или судебных тяжб».

Общая тенденция развития процессуального законодательства и судебной практики предшествующих веков — постепенное увеличение удельного веса розыска в ущерб так называемому суду, т. е. замена состязательного принципа следственным, инквизиционным — привела к полной победе розыска в начале правления Петра I. Владимирский-Буданов считал, что «до Петра Великого вообще надо признать еще состязательные формы процесса общим явлением, а следственные — исключением».* Иной-точки зрения придерживался С. В. Юшков. Он полагал, что в это время только «менее важные уголовные и гражданские дела... рассматривались в по­рядке обвинительного процесса, т.е. так называемого суда». М. А. Чельцов говорил о «последних остатках состязательного процесса (старинного «суда»)», которые, по его словам, исчезают при Петре I. Думается, однако, что розыск нельзя еще до Петра I считать господствующей формой процесса, но нельзя считать и исключением.

Тенденция к замене суда розыском определяется обострением классовой борьбы, неизбежно вытекающим из общего развития феодализма.

Переход к высшей и последней стадии феодализма — абсолютизму, обусловленный в России в первую очередь громадным размахом крестьянских восстаний, сопровождается стремлением господствующего класса к наиболее беспощадным, террористическим формам подавления сопротивления трудящихся масс. В этом деле не последнюю роль играет и судебная репрессия.

Суд призван стать быстрым и решительным орудием в руках государства для пресечения всякого рода попыток нарушить установленный порядок. От судебных органов требовалось, чтобы они стремились не столько к установлению истины, сколько к устрашению трудящихся. В этом плане для государства более важно покарать иногда и невиновного, чем вообще никого не покарать, ибо главная цель — общее предупреждение («чтоб другим не повадно было так воровать»). Этим задачам и отвечает процессуальное законодательство эпохи Петра I.

Ужесточение репрессии, свойственное переходу к абсолютизму, отражалось и в процессуальном праве. Усиливается наказание за «процессуальные преступления»: за лжеприсягу и лжесвидетельство теперь вводится смертная казнь.

В начале своего царствования Петр совершает решительный поворот в сторону розыска. Именным указом 21 февраля 1697 г. «Об отмене в судных делах очных ставок, о бытии вместо оных распросу и розыску, о свидетелях, об отводе оных, о присяге, о наказании лжесвидетелей и о пошлинных деньгах» полностью отменяется состязательный процесс с заменой его по всем делам процессом следственным, инквизиционным. Сам по себе указ 21 февраля 1697 г. не создает принципиально новых форм процесса. Он использует уже известные, сложившиеся на протяжении веков формы розыска.

Закон очень краток, в нем записаны лишь основные, принципиальные положения. Следовательно, он не заменял предыдущее законодательство о розыске, а наоборот, предполагал его использование в нужных пределах. Это хорошо видно из указа 16 марта 1697 г., изданного в дополнение и развитие февральского указа. Мартовский указ говорит: «а которые статьи в Уложенье надлежат к розыску и по тем статьям разыскивать по прежнему».

Указ 21 февраля 1697 г. был дополнен и развит «Кратким изображением процессов или судебных тяжеб». «Краткое изображение процессов», основываясь на принципах указа 1697 г., развивает их применительно к военной юстиции, военному судопроизводству, являясь, таким образом, специальным законом по отношению к общему закону. Первое издание этого памятника появилось еще до 1715 г., возможно в 1712 г. Во всяком случае оно в виде отдельной книги продавалось, по данным академика Пекарского, в марте 1715г.

В апреле 1715 г. «Краткое изображение процессов» вышло одним томом вместе с Артикулами. В этом издании оба закона выглядят как совершенно изолированные, даже со своей особой нумерацией страниц.

Вместе с Воинским уставом и Эксерцициями «Краткое изображение процессов», соединенное с Артикулами, было издано впервые, как это доказывает П. О. Бобровский, в 1719 г.* Во всяком случае более раннего аналогичного издания до нас не дошло.

В Полном собрании законов Российской империи указанные законы помещены в той же последовательности, что и в издании 1719 г., причем Артикулы и «Краткое изображение процессов» выступают как самостоятельные разделы. При этом все названные законы датированы здесь 1716 г., т. е. временем первого опубликования Воинского устава. Эти обстоятельства породили традицию считать «Краткое изображение процессов» частью Воинского устава Петра I.* Между тем такая точка зрения представляется неверной. Следует полагать, что издание 1719 г. есть не единый закон, а просто сборник военного законодательства.

Включение «Краткого изображения процессов» в этот сборник указывает лишь на пределы действия закона. Очевидно, что законодатель хотел определить в нем военное судоустройство и процесс в военных судах. За это говорит и само содержание закона.

Однако в науке вопрос о пределах действия «Краткого изображения процессов» вызвал споры. Владимирский-Буданов счел необходимым применить осторожную формулировку: «Законодатель не объяснил, к какого рода судам и делам должно быть применено «Краткое изображение процессов». Думать надобно, что по первоначальной его мысли (разрядка наша. — Авт.) применение его ограничивается военными судами».* Некоторые исследователи** прямо утверждали, что этот закон применялся в невоенных судах, ссылаясь на указ Петра I Сенату 10 апреля 1716 г.

П. С. Ромашкин, исследуя вопрос о пределах действия Артикула воинского, убедительно доказал, что он применялся только в военных судах.* Эти доказательства вполне относятся и к «Краткому изображению процессов», которое тесно связано с Артикулом.

Как отмечалось выше, указ 10 апреля 1716 г. следует понимать не в том смысле, что он распространял Воинский устав на гражданские органы, а лишь в том, что эти органы, когда их деятельность в той или иной мере соприкасалась с армией, должны были иметь в виду данный закон. Имеются сведения лишь о более позднем применении «Краткого изображения процессов» в невоенных судах.

Таким образом, в своей процессуальной части этот документ представляет собой специальный закон по отношению к указу от 21 февраля 1697 г. Указ устанавливал общие принципы розыскного процесса.

Вместе с тем закон не просто детализирует применительно к армейской обстановке принципы процесса, изложенные в указах 21 февраля и 16 марта 1697 г., которые опирались на Соборное Уложение. Он вносит существенно новые формы и институты в процессуальное право России. Эти нововведения в определенной мере проистекают из западных источников, которыми пользовались составители русских воинских законов, но они, несомненно, отражают и уровень общественно-политического и правового развития России, достигнутый ею к началу XVIII в., дальнейшее развитие абсолютизма.

Поскольку «Краткое изображение процессов» имело ограниченную сферу применения и было именно кратким, нельзя сказать, что Соборное Уложение в части, касающейся розыскного процесса, полностью потеряло силу.

По словам Владимирского-Буданова, в «Кратком изображении» «нашло себе место полное применение понятия следственного (инквизиционного) процесса...».* Тем не менее отдельные элементы состязательности все же сохраняются: возможность для сторон проявлять некоторую инициативу в движении дела, обмен челобитной и ответом, определение круга спорных вопросов и доказательств и др. Впрочем, «чистого» следственного процесса, очевидно, не бывает.

Можно отметить в рассматриваемом документе такую тенденцию: инициатива сторон сужается за счет расширения прав суда, в то же время деятельность суда и оценка им обстоятельств дела все жестче регламентируются законом, для проявления собственного усмотрения и какой-либо инициативы судей почти не остается места. Воля сторон и воля суда поглощается и заменяется волей законодателя. В этом и проявляется укрепление абсолютизма с его стремлением сосредоточить управление всеми областями жизни в руках одного лица — самодержавного монарха.

«Краткое изображение» посвящено почти целиком вопросам судоустройства и процесса. Изредка встречаются статьи (и даже последняя глава), содержащие нормы материального уголовного права. Отделение процессуального права от материального — большое достижение русской законодательной техники начала XVIII в., не известное еще Соборному Уложению.

Вместе с тем еще не разграничиваются уголовный и гражданский процесс, хотя некоторые особенности уже намечаются (например, в порядке обнародования приговоров). Общий ход процесса, названия процессуальных документов и действий в принципе одинаковы и для уголовных и для гражданских дел.

В отличие от Соборного Уложения «Краткое изображение» весьма четко построено. Вначале идут две главы, носящие как бы вводный характер. В них даются основная схема судоустройства и некоторые общие положения процесса. Затем идет последовательное изложение хода процесса, своеобразно разделенное на три основные части.

Формулировки закона несравненно более четки, чем в Соборном Уложении. Пожалуй, впервые в русском праве часто даются общие определения важнейших процессуальных институтов и понятий, хотя и не всегда совершенные. Законодатель нередко прибегает к перечислению, классификации отдельных явлений и действий. Некоторые статьи закона содержат в себе не только норму права, но и ее теоретическое обоснование, иногда с приведением различных точек зрения по данному вопросу.

Таким образом, по своей законодательной технике «Краткое изображение» стоит достаточно высоко. Вместе с тем нужно отметить и один внешний недостаток закона. Это уже упоминавшееся пристрастие законодателя к иностранной терминологии, обычно совсем не нужной и не всегда грамотной.

Закон закрепляет стройную систему судебных органов, не известную до Петра I, довольно четко регламентирует вопросы подсудности. Для осуществления правосудия создаются уже специальные органы. Однако они все еще не до конца отделены от администрации. Судьями в военных судах являются строевые командиры, в качестве второй инстанции выступает соответствующий начальник, приговоры судов в ряде случаев утверждаются вышестоящим начальством. Нет пока деления на органы предварительного следствия и судебные органы.

В соответствии с этим в процессе отсутствует деление на предварительное производство и производство дел непосредственно в суде.

Определенным диссонансом к предшествующему законодательству звучит именной указ от 5 ноября 1723 г. «О форме суда». Этот указ отменяет розыск и делает суд единственной формой процесса. Вопрос, чем вызвано столь резкое колебание в законодательстве, до сих пор остается не совсем ясным.

Для характеристики изменений, которые вносит указ «О форме суда», важно определить его соотношение с «Кратким изображением процессов».

Если буквально толковать указ, то получается, будто он отменяет все предшествующее процессуальное законодательство, в том числе и «Краткое изображение процессов». Однако Владимирский-Буданов утверждал, что указ «О форме суда» первоначально применялся лишь в невоенных судах, военная же юстиция продолжала пользоваться «Кратким изображением процессов». Затем соотношение применения этих законов изменилось: указ стал применяться в делах гражданских, а «Краткое изображение» — в уголовных, причем как в военньк, так и невоенных судах.

Но в дальнейшем эта двойственность форм процесса не удержалась: «Как узаконения, так и практика решительно наклонялись в сторону инквизиционного процесса». Очевидно, общие тенденции развития абсолютизма все же требовали господства розыска, хотя, может быть, и не в такой безграничной форме, как это предусматривалось указом 1697 г.

Говоря об эволюции процессуального права при Петре I, следует, очевидно, иметь в виду и еще одно обстоятельство, давно отмеченное исследователями (например, В. О. Ключевским): бесплановость, сумбурность и противоречивость всех реформ Петра I, в том числе и в сфере судоустройства и судопроизводства.

Новый шаг в развитии процессуального права был сделан Екатериной II, особенно ее «Учреждениями для управления губерний».

Создав сложную, но достаточно четкую систему сословных судов, она тщательно регламентировала формы их деятельности. Особенно подробно в этом законе рассмотрена многоинстанционная система обжалования приговоров и решений. Например, решения уездного суда могли обжаловаться в верхний земский суд, а решения этого суда по определенному кругу дел — в губернские судебные палаты. Аналогичная система обжалования была установлена для городских и крестьянских сословных судов. Верховным кассационным судом оставался Сенат. Более четко намечается отделение гражданского судопроизводства от уголовного. Создаются специальные уголовные и гражданские судебные органы. В верхнем земском суде, губернском магистрате и верхней расправе предусматривались два департамента — уголовных и гражданских дел. Судебная система губернии увенчивалась палатой уголовного суда и палатой гражданского суда.

Строгое разграничение подсудности по сословиям не означало вместе с тем такого же различия в процессуальных нормах. Возбуждение дел и их прохождение по инстанциям в принципе было одинаковым.

Уголовное дело возбуждается всегда в суде первой ступени, т. е. в уездном суде, городовом магистрате или нижней расправе. Эти органы вправе и решать дела, но в пределах своей компетенции. Из их ведения исключены преступления, за которые может последовать смертная или торговая казнь, а также лишение чести. Производство по та­ким делам передается в суды второй ступени, т. е. в верхний земский суд, губернский магистрат или соответственно в верхнюю расправу.

В этом случае суды первой ступени выступают как следственные органы. Суды второй ступени, разобрав дело по существу, выносят приговор, но при этом обязательно посылают его на ревизию в палату уголовного суда.

39.Изменения в государственном механизме российского абсолютизма в первой половине 19 века.

В развитии Российского государства выделяется в качестве самостоятельного период с начала XIX в. до 1861 г. В это время, особенно в царствование Николая I, абсолютизм достигает своего апогея. Вся власть была сосредоточена в руках одного лица — императора всероссийского. В Основных законах, открывающих Свод законов Рос­сийской империи, идея самодержавия сформулирована четко и безапелляционно: «Император Российский есть монарх самодержавный и неограниченный. Повиноваться верховной его власти не только за страх, но и за совесть сам Бог повелевает». По-прежнему, как видим, самодержавие идеологически обосновывается божественным происхождением. Вместе с тем появляется новая идея — идея законности власти монарха.

Император в данный период стремился лично вмешиваться даже в мелочи государственного управления. Конечно, такое стремление было ограничено реальными человеческими возможностями: царь был не в состоянии обойтись без государственных органов, которые проводили бы его желания, его политику в жизнь. Русский посол в Лондоне граф С. Р. Воронцов в 1801 г. в частном письме писал: «Страна слишком обширна, чтобы государь, будь он хоть вторым Петром Великим, мог все делать сам при существующей форме правления без конституции, без твердых законов, без несменяемых и независимых судов».

Разговоры о конституции велись при Александре I. Были составлены даже два проекта — М. М. Сперанского, а позже — Н. Н. Новосильцева. Несмотря на то что они были составлены с расчетом ни в коей мере не колебать устои самодержавия, дальше авторских упражнений дело не пошло.

Спокойно обходясь без конституции, российские императоры не могли в то же время обойтись без совершенствования государственного аппарата, без приспособления его к нуждам нового времени. По мнению современных исследователей, необходимость реформ обусловливалась двумя основными обстоятельствами. Во-первых, развитие буржуазных отношений в России и буржуазной революции на Западе требовало приспособить государственный аппарат так, чтобы он мог отстоять феодальные порядки. Во-вторых, дворянство, его верхушка, в том числе и верхи чиновничества, хотели держать императора в своих руках, чтобы он не вздумал посягнуть на их классовые привилегии, объективная необходимость ограничения которых давно назрела.

Развитие государственного механизма в целом характеризуется в предреформенный период консерватизмом и реакционностью. Изменения, в нем происшедшие, невелики и относятся преимущественно к самому началу века, когда молодой Александр I с кружком аристократов-единомышленников решил провести либеральные реформы. Эти реформы, однако, остановились на учреждении министерств и Государственного совета.

Получив от императора поручение разработать проект преобразования государственного механизма, М. М. Сперанский предложил создать Государственную думу — представительный орган, избираемый собственниками недвижимости, которому вручались законосовещательные прерогативы. Одновременно предлагалось создать сугубо чиновничий Государственный совет, на который возлагались бы также законосовещательные и вместе с тем административные обязанности. Идея Государственной думы была решительно отвергнута, ибо в ней увидели попытку ограничения самодержавия, а Государственный совет в 1810г. был создан.

Через Государственный совет должны были проходить все законопроекты. Он и сам должен был разрабатывать важнейшие из них. Вместе с тем в «Образовании Государственного совета» подчеркивалось, что ни один проект не может стать законом без утверждения его императором. На Государственный совет возлагались также обязан­ности по финансовому управлению.

Совет состоял из общего собрания и 4 департаментов: департамента законов, департаментов дел военных, дел гражданских и духовных, государственной экономии. Председателем Государственного совета считался сам император. Однако предусматривалось, что он может поручить функцию председательствования одному из членов Совета. Практически в течение рассматриваемого периода царь сам ни разу не председательствовал в Совете.

Еще раньше были реформированы органы отраслевого управления. Петровские коллегии уже на протяжении XVIII в. постепенно захирели. Принцип коллегиальности, существовавший в этих органах, все больше заменялся единоначалием их президентов, а сами коллегии при Екатерине II одна за другой упразднялись. В самом начале своего правления, в 1802 г., Александр I ввел новые органы отраслевого управления — министерства. Опыт их работы был обобщен и закреплен в 1811 г. «Общим учреждением министерств». Создавались министерства иностранных дел, военное, финансовое, юстиции и др. Круг министерств на протяжении периода менялся.

Главным отличием министерств от коллегий было утверждение принципа единоначалия. Министр полностью отвечал за руководство вверенной ему отраслью управления и имел все полномочия для осуществления этой задачи. Он был как бы самодержцем в своей сфере деятельности. Тем не менее при министре предусматривался также коллегиальный орган — совет министра. Он не был даже совещательным, а скорее лишь подготовительным органом, куда стекались все материалы из департаментов министерства, идущие на подпись министру.

Одновременно с министерствами был создан Комитет министров. Правда, положение о нем было издано десять лет спустя, в 1812 г. Это был совещательный орган при царе, имевший прежде всего межведомственные и надведомственные функции, т. е. он решал вопросы, касающиеся сразу нескольких министерств или превышающие ком­петенцию министра. Кроме того, у него был еще собственный круг полномочий, в частности Комитет наблюдал за губернаторами и губернскими правлениями. В состав Комитета министров входили председатели департаментов Государственного совета, министры, главноуправляющие ведомствами, государственный секретарь.

Учреждением, в котором наиболее ярко отразился абсолютистский порядок устройства высших органов управления, явилась Собственная его императорского величества канцелярия. При Николае I она фактически стояла над всем аппаратом управления. Судьбы государства вершила небольшая кучка людей, находившихся в непосредственном подчинении царя. При Николае I в этой канцелярии было создано 6 отделений, права которых почти не отличались от прав министерств. Особо известно пресловутое III отделение, ведшее борьбу с революционными и вообще с прогрессивными настроениями в обществе.

Ему был придан корпус жандармов, шефом которого считался главный начальник III отделения. Вся страна была разбита на жандармские округа.

Тайная полиция существовала и до Николая. При восшествии на престол Александр I упразднил тайную экспедицию, существовавшую с XVIII в. Однако уже в 1805 г., уезжая на войну с Наполеоном, он создал Временный комитет высшей полиции для наблюдения за общественным мнением. После Тильзитского мира этот комитет был преобразован в Комитет общественной безопасности, которому вменялась в обязанность и перлюстрация частных писем. В конце царствования Александра I создаются органы политической слежки и в армии.

Другого рода известность получило II отделение императорской канцелярии. Оно провело колоссальную работу по систематизации законодательства России.

Местное управление не претерпело в данный период существенных изменений. Во главе губерний стояли губернаторы, на окраинах группы губерний возглавлялись генерал-губернаторами. Во главе уездов стояли капитан-исправники, осуществлявшие свои функции совместно с нижним земским судом, который был не судебным, а поли­цейским органом. Уезды делились на станы. Для управления казенными крестьянами были созданы волости. Во главе волостей стояли волостные правления из волостного головы, старост и писаря.

Не подверглась существенным изменениям и судебная система. Только при Павле I была несколько упрощена структура сословных судов, созданная екатерининским «Учреждением для управления губерний». Отпало верхнее звено трех сословных судов: верхний земский суд, губернский магистрат, верхняя расправа. Нижнее звено сословных судов — уездный суд, городовой магистрат, нижняя расправа — замкнулось непосредственно на губернские судебные палаты.

Тем не менее, судебная система оставалась сложной и громоздкой, зараженной волокитой и взяточничеством.

Низкий образовательный уровень чиновничества характеризовал не только судебные органы, но и весь государственный аппарат. В 1809 г. по инициативе М. М. Сперанского было выдвинуто требование наличия определенного образования для продвижения по службе. При Александре I была развернута сеть учебных заведений, в том числе и университетов. Однако больших результатов это мероприятие не дало, даже к концу периода.

Если в системе государственного механизма не произошло принципиальных изменений, то продолжалось его разбухание, количественный рост чиновничества, бюрократии. Это разбухание, а также активная внешняя политика требовали громадных денег. Государство искало их старым испытанным способом — повышением налогов. В 1810 — 1812 гг. они были увеличены в два с лишним раза.

Не претерпела принципиальных изменений и организация вооруженных сил. Правда, многочисленные войны первой половины XIX в. заставили увеличить состав армии. В то же время был несколько сокращен срок службы в войсках. Наиболее заметным событием в истории вооруженных сил этого периода было создание военных поселений. Громадные расходы на армию побудили к попытке поставить армию на самообеспечение. В 1808 — 1809 гг. по инициативе А. А. Аракчеева в нескольких губерниях государственные крестьяне стали переводиться на режим военных поселенцев. С особым размахом эта работа развернулась с 1815 г. Треть армии стала жить в военных поселениях.

Были построены специальные поселки с хорошими каменными домами и хозяйственными помещениями. Солдаты жили с семьями, занимаясь привычным крестьянским трудом. Но сверх того они должны были нести военную службу, т. е. заниматься строевой и всякой иной боевой подготовкой.

Идея военных поселений себя не оправдала. Сэкономить на содержании армии не удалось, когда же попытались такую экономию провести- за счет уменьшения ассигнований на военных поселенцев, это привело к волнениям. Восстания военных поселенцев вызывались и злоупотреблениями начальников, притеснениями со стороны командиров. Военные поселения не оправдали себя не только экономически, но и политически: надежда создать из военных поселенцев особую касту — опору самодержавия не сбылась.

Военные поселения в конце концов трансформировались как бы в подсобные хозяйства. Работая в них, солдаты, освобожденные от строя, обеспечивали производимой продукцией определенные воинские части. В конце данного периода, в свете надвигающихся реформ, эти поселения были вообще упразднены.

Таким образом, политическая надстройка России в дореформенный период оставалась феодальной, приспособленной к защите устоев феодального общества, охраняющей и отстаивающей интересы господствующего класса феодалов от всякой угрозы его существованию и господству. Вместе с тем на государственном механизме не могли не отразиться те серьезные изменения, которые происходили в базисе, — неуклонное развитие капиталистического уклада. Сопротивляясь действию новых сил, самодержавие не могло не идти на некоторые, хотя и не очень значительные, уступки. Так, в 1802 г. было учреждено Министерство коммерции, в 1819 г. — Государственный коммерческий банк, в 1828 — 1829 гг.— Мануфактурный и Коммерческий советы при Министерстве финансов.

Некоторые отечественные авторы полагают, что уже в данный период феодальное государство в России сделало известный шаг по пути превращения в буржуазную монархию.* С этим можно согласиться с той лишь оговоркой, что это скорее не шаг, а шажок. Но совершенно бесспорно, что в середине XIX в. феодальная государственность в России вступила в полосу сильнейшего кризиса. Нужны были перемены. И эти перемены вскоре были произведены буржуазными реформами 60—70-х годов.