Историография 27-40. 27. Теория естественного права о общественного договора и их влияние на историческую науку
 Скачать 55.96 Kb.
|
|
35.А. Н РАДИЩЕВ 1. выдающийся революционный мыслитель второй половины XVIII в. Он был первым в России дворянским революционером, возвысившим свой голос в защиту угнетенного крестьянства и осудившим крепостничество. А. Н. Радищев явился родоначальником антикрепостнической идеологии, создателем оригинальной системы экономических взглядов. 2.В области экономической теории Радищева интересовали проблемы крепостничества, феодальной собственности, аграрных отношений, внутренней и внешней торговли, а также пошлины, цены, денежное обращение, кредит процент, налоги и повинности крестьян в пользу государства и помещиков. Он оказался одним из первых русских экономистов, обратившихся к изучению экономики крестьянского хозяйства, оброчной и барщинной форм феодальной ренты. Вопросы мелкой кустарной промышленности его интересовали с точки зрения возможности занять мелких земледельцев в производстве и дать им дополнительный источник средств существования. 3.Политические и правовые взгляды Радищева нашли своё отражение в таких его произведениях как: «Путешествие из Петербурга в Москву», Ода «Вольность»; «Опыт о законодавстве»; Записка «О законоположении»; «Проект для разделения уложения российского», Проект гражданского уложения[8] 4.Радищев рассматривает самодержавие как состояние, "наипротивнейшее человеческому естеству". В отличие от Ш. Монтескье, различавшего просвещенную монархию и деспотию, Радищев ставил знак равенства между всеми вариантами монархической организации власти. 5.Он обращает внимание на особенность российского управления – наличие самостоятельной бюрократии, у которой отсутствует связь и с монархом, и с народом.[12] Союзником монарха в угнетении и подавлении народа под прикрытием "общего блага" являются церковь и духовенство: "Власть царска веру охраняет, власть царску вера утверждает; союзно общество гнетут; одно сковать рассудок тщится, другое волю стерть стремится; на пользу общую — рекут". Критика идеи "философа на троне" у Радищева органически связана с опровержением надежд на реформы "просвещенного монарха". Во-первых, монарх не может стать просвещенным ("Скажи же, в чьей голове может быть больше несообразностей, если не в царской?"). Во-вторых, монарху нет выгоды ограничивать свой собственный произвол.[13] Право и государство Свою позитивную схему Радищев конструирует, основываясь на исходных положениях теории естественных прав человека и договорного происхождения государства. Причиной образования государства, по мнению Радищева, является природная социальность людей. В естественном состоянии все люди равны, но с появлением частной собственности это равенство нарушилось. “Земледелие, - писал он, - произвело раздел земли на области и государства, построило деревни и города, изобрело ремесла, рукоделие, торговлю, устройство, законы, правления”. Подобно Руссо, он считал, что возникновение государства связано с образованием частной собственности. Важным условием договорного происхождения государства, является уверенность каждого человека в том, что «в гражданстве ему обеспечивается собственность и благосостояние». Заключая договор, он добровольно «поставил общую власть над частной и сделался гражданином», но при этом суверенитет остался за народом, который не мог бы согласиться на рабство, т. к. это противоестественно. Положительное законодательство, устанавливаемое государством, должно быть основано на естественном праве. В том случае если «закон не имеет основания в естественном праве», он как закон не существует, т.к. основанием права является справедливость, а не сила. Закон государственный не истребляет закона естественного, и «предписание закона положительного не что иное должно быть, как безбедное употребление прав естественных». 6.Наилучшей политической организацией общества является народное правление, сформированное по образу северно-русских феодальных республик Новгорода и Пскова: "На вече весь народ течет". "Народ в собрании своем, – пишет он. В оде "Вольность", – на вече был истинный Государь". По мнению Радищева, народ России исстари привержен республиканской форме правления. Концепцию разделения властей он не признает, ибо только народ может быть истинным Государем. Народ избирает магистратов, сосредоточивая всю полноту власти у себя. Будущее государственное устройство России Радищев представлял в форме свободной и добровольной федерации городов с вечевыми собраниями, со столицей в Нижнем Новгороде. 7.Развитие мировой истории представлялось Радищеву как непрерывный процесс борьбы вольности и деспотизма. Ту же самую борьбу он видел и в истории России. Деспотизм и рабство, по его мнению, не были извечно присущи человечеству. Но рабство (а это слово было у Радищева синонимом крепостничества) противоречит естественному праву. Деспотизм, как результат узурпации власти ее «употребителя», которому общество доверило следить за исполнением законов, гарантирующих общественное благосостояние, противоречит теории общественного договора. Каждый человек и общество в целом сохраняют право защищать свою свободу, выступать против рабства и деспотизма, за свои права. Поэтому закономерна в мировой истории борьба вольности и деспотизма. Опыт мировой истории показывает Радищеву, что после победы над деспотизмом народ не может удержать ее плоды в своих руках, потому что во главе народного движения могут стоять не только «мужи твердые» на «истину» и на «прельщение», но и льстецы, которые снова узурпируют власть. Узурпация, по его мнению, тем более неизбежна, если после победы над деспотизмом на престоле окажется пусть доброжелательный, но монарх. Он не верил в добрых царей. Таким образом, период «вольности» сменяется новым периодом «деспотизма». Поэтому свой «социологический закон» Радищев сформулировал следующим образом: «из мучительства рождается вольность, из вольности рабство». 36.Особенности развития отечественной историографии в нач 19 в. 1.XIX в. - это начало нового этапа в развитии отечественной историографии, время критического осмысления своего настоящего состояния и определения нового отношения к историческому знанию. Изменения в исторической мысли были вызваны внутренними потребностями российского общества, сдвигами, которые происходили в общественном, в том числе и историческом, сознании людей, традициями развития самой исторической мысли. Значительно расширилась источниковая база исторических исследований; крупнейшими центрами изучения истории стали университеты, научные общества, расширились возможности для распространения исторических знаний (публикации в журналах "Вестник Европы", "Северный архив", "Сын Отечества" и др.). 2.Новое направление в исторической науке этого времени проявило себя в полемике вокруг "Истории государства Российского" Н. М, Карамзина. Этот труд Карамзина был оценен как высшее достижение отечественной историографии XVIII начала XIX в., пробудивший интерес к прошлому и поставивший перед общественностью и ученым миром России проблемы, имеющие непреходящее значение. В ходе полемики подверглись критике мировоззренческие основы его концепции, понимание задач и предмета исторических исследований, отношение к источнику, трактовке отдельных явлений русской истории. С учеными, выступившими с критическими замечаниями в адрес "Истории государства Российского" и предложившими новые идеи в осмыслении прошлого связывают "критическое направление" в историографии того времени. Наиболее ярко новое направление проявило себя в творчестве Г. Эверса, сделавшего попытку осмыслить историю российского государства с точки зрения его органического развития. В трудах ученых критического направления утверждалось в качестве предмета исследования изучение истории общества, его внутренней структуры, истории народа как носителя специфики национальной истории, истории России в контексте мировой истории. В своих определениях новых научных подходов историки обращались к идеям романтизма, привлекавшим внимание к истории жизни народов (народного духа), его обычаев, быта и т.п. Широкое распространение в отечественной историографии получили также идеи философской системы немецкого ученого Шеллинга, поставившего проблему соотношения общих законов мирового исторического процесса со спецификой жизни отдельных народов, и философии истории Гегеля, представлявшего историю и духовный мир в виде процесса, т.е. беспрерывного движения, поступательно-прогрессивных изменений в обществе, сформулировавшего диалектические положения о связях явлений и процессов, единстве и борьбе противоположностей как источника изменений общественной жизни. Все это определило основные направления дальнейшей работы историков и в частности тех, творчество которых рассматривается в рамках критического направления. Начинают складываться научные школы в области истории государства и права: школа "официальной народности", основывающаяся на формуле "православие, народность" (М.П. Погодин); славянофильское направление (И.Д. Беляев); государственная школа (Б.Н. Чичерин, К.Д. Кавелин). Государственная или "юридическая" школа в историографии главную роль в историческом процессе отводила государству. Ее приверженцы считали, что все социальные преобразования осуществляются сверху и все социальные группы в обществе в той или иной мере подчинены государству. Особенно характерно это для русской истории. 37. Н.КАРАМЗИН(1766-1826) Произведения: - история государства российского в 12 томах. - записки старого московского жителя – 1986 г. опубликовано - письма русского путешественника - записки о древней и новой России в ее политическом и гражданственном отношениях. М. 1991. Исторические принципы Карамзина: - убежденный монархист, сторонник самодержавия как гаранта процветания России и ее подданных - следование правды историком, как бы горька она не была - стремление постигнуть события из нутрии - научная четкость и добросовестность – основной лейтмотив - основа его концепции – причинно-следственные связи событий. - движущая сила исторического процесса – власть, государство. - весь русский исторический путь: процесс борьбы самодержавного начала с иным проявлением власти: с народоправлением, с олигархией Периодизация истории России по Карамзину: 1. древнейший период: от рюрика до Ивана 3. – система уделов. 2. средний период – от Ивана 3 до Петра 1 – единовластие 3. новый период: от Петра 1 до Александа 1 – изменение гражданственных обычаев Карамзин первым обратил внимание на психологический аспект – то есть, почему принимались именно такие решения, а не другие. С середины 1790-х гг. определился интерес К. к проблемам истории. Он оставляет художественную литературу и работает главным образом над "Историей государства Российского" (т. 1-8, 1816-17; т. 9, 1821; т. 10-11, 1824; т. 12, 1829; переизд. неоднократно), которая стала не только значительным историческим трудом, но и крупным явлением рус. художественной прозы, послужила основным источником для пушкинского "Бориса Годунова" и рус. исторической драматургии 1830-х гг. Исторические взгляды К. вытекали из рационалистического представления о ходе общественного развития: история человечества есть история всемирного прогресса, основу которого составляет борьба разума с заблуждением, просвещения - с невежеством. Решающую роль в истории, по К., играют великие люди. Все усилия К. употреблял на раскрытие идейных и моральных мотивировок действий исторических личностей. Психологический анализ является для него основным приёмом объяснения исторических событий. К. видел в истории науку, призванную наставлять людей в их общественной деятельности. К. защищал незыблемость самодержавия и необходимость сохранения крепостных отношений, осудил восстание декабристов и одобрил расправу над ними. В "Записке о древней и новой России" (1811) выступил с резкой критикой проектов государственных преобразований М. М. Сперанского. К. - сторонник норманской теории происхождения Русского государства. Периодизация русской истории К. очень близка к периодизации В. Н. Татищева и М. М. Щербатова. Все они отождествляют историю страны с историей государства, а историю государства - с историей самодержавия. Однако К. внёс много нового как в понимание общего хода рус. истории, так и в оценки отдельных исторических событий. В отличие от Татищева и Щербатова, видевших в удельной системе только движение назад и результат неразумной политики великих князей, деливших государство между сыновьями, К. считал, что удельная система была феодальной и "сообразна с обстоятельствами и духом времени" и что она была свойственна всем странам Западной Европы. Образование единого государства при Иване III он рассматривал как процесс, аналогичный (и единовременный) процессу образования крупных централизованных государств в Западной Европе. К. не удовлетворялся чисто рационалистическим объяснением исторических событий и в ряде случаев использовал так называемый прагматический взгляд на историю и историко-сравнительный метод, что ставило К. на уровень передовой исторической науки того времени. Он впервые использовал большое число исторических документов, в том числе Троицкую, Лаврентьевскую, Ипатьевскую летописи, Двинские грамоты, Судебники, свидетельства иностранцев и прочие. Извлечения из документов К. поместил в пространных примечаниях к своей "Истории", которые долгое время играли роль своеобразного архива. Однако в тексте "Истории" К. нередко отходил от источника или отдавал предпочтение менее достоверному источнику в угоду своим политическим целям и монархической исторической концепции или из желания "оживить" и "расцветить" события. "История" К. содействовала повышению интереса к отечественной истории в различных слоях русского общества. Она знаменовала новый этап в развитии дворянского направления в русской исторической науке. Историческая концепция К. стала официальной концепцией, поддерживаемой государственной властью. Своим духовным отцом считали К. славянофилы. Отрицательно отнеслись к "Истории" К. представители прогрессивного лагеря (декабристы, В. Г. Белинский, Н. Г. Чернышевский). Критическое отношение встретила "История" К. со стороны представителей складывавшейся русской буржуазной историографии (М. Т. Каченовский, Н. А. Полевой, и т.д 38.Эверс,Каченовский ,полевой Новое направление в исторической науке этого времени проявило себя в полемике вокруг «Истории государства Российского» Н.М, Карамзина. Этот труд Карамзина был оценен как высшее достижение отечественной историографии XVIII начала XIX в., пробудивший интерес к прошлому и поставивший перед общественностью и ученым миром России проблемы, имеющие непреходящее значение. В ходе полемики подверглись критике мировоззренческие основы его концепции, понимание задач и предмета исторических исследований, отношение к источнику, трактовке отдельных явлений русской истории. С учеными, выступившими с критическими замечаниями в адрес «Истории государства Российского» и предложившими новые идеи в осмыслении прошлого связывают «критическое направление» в историографии того времени. Наиболее ярко новое направление проявило себя в творчестве Г. Эверса, сделавшего попытку осмыслить историю российского государства с точки зрения его органического развития, Н.А. Полевого, обобщившего в единой системе основные положения новой теоретико-методологической концепции изучения истории, М.Т. Каченовского, который выразил потребность более глубокого изучения эмпирического материала. И.-Ф.-Г. Эверс (1781-1830) 1.профессор Дерптского университета 2.Научные интересы Эверса были сосредоточены на изучении древнейшего периода русской истории. Каждая его работа — это этап в осмыслении главной для него проблемы: образования государства на Руси и его правовых институтов. В работах «О происхождении Русского государства» и «Предварительные критические исследования для Российской истории» (русский перевод 1825 г.) Эверс определил свое понимание происхождения Русского государства как результата внутренней жизни восточных славян, которые еще в доваряжский период имели самостоятельные политические объединения, верховных властителей (князей), использовавших для укрепления своего господства наемных викингов. Потребность объединения княжеств для решения внутренних и внешних проблем и невозможность осуществить ее в силу раздоров между ними в борьбе за главенство, привело к решению передать управление чужеземцу, «от коего наименее можно было ожидать пристрастия». Был призван Рюрик. Призванные князья пришли уже в государство, какую бы форму оно не имело». Эверс также подверг сомнению господствующее в историографии утверждение о скандинавском происхождении варягов-русов. 3.Исследование этногенеза народов, населявших территорию России и ее окружавших, фактов, почерпнутых из арабских источников, у северных и восточных авторов, привели его к выводу о черноморском (хазарском) происхождении русов. 4.В законченном виде концепция Эверса представлена в монографическом исследовании «Древнейшее русское право в историческом его раскрытии», изданном на немецком языке в 1826 г. (русский перевод 1835 г.). Именно здесь он сформулировал на основе родовой теории органическую концепцию русской истории и провел первое в отечественной историографии исследование правовых институтов Древней Руси. Естественный ход в представлении ученого — это эволюционный, постепенный переход из одного состояния в другое, где каждая последующая форма сложнее, чем предыдущая. Это положение определило исторический подход к исследованию истории права, истории государства. Эверс представил право результатом внутренней жизни общества, его органического развития, связанного, с одной стороны, с прошлым, а с другой — являющего собой новые определения. Каждой эпохе соответствуют те или иные отношения, представления людей. Изменения возникают под влиянием действия внутренних процессов, поэтому Эверс подчеркивал важный для него принцип исследования событий в связи с другими историческими явлениями. 5. Эверс первый из историков России попытался объяснить древнейшее русское право, вообще древнейший быт, исходя из господствовавших у первобытных народов отношений, так называемого патриархального состояния гражданского общества. В «грубом естественном состоянии» первым общественным образованием, по мнению ученого, являлась патриархальная семья с сильной властью отца. Он хозяин дома и «начальник» своего потомства. Естественная нужда в защите от внешних врагов привела к необходимости объединения семей и образованию родов «под главенством общего родоначальника». Власть главы рода была ограничена, семьи имели определенную независимость, обусловленную имевшимися в их руках средствами, в том числе землею и наличием своего главы семьи. Глава рода был тот, кто стоял ближе к общему родоначальнику, следовательно, «старший сын первого родоначальника». Из родов образовались племена, главою его становился старший сын от старшего сына основателя племени. Он становится со временем могущественным князем. «Но первоначальное семейное отношение, основанное на самой природе, долго еще сохраняет свою силу». Таковы, определял Эверс, первые шаги в постепенном образовании общества, через которые проходят все народы. Семья, род, племя — эти три ступени составляют патриархальное общество. Развитие происходит от более узкого союза, семьи к более широкому, роду и племени. Последнее является переходным звеном к государственному образованию. «Государства, которые потом начинают развиваться, — писал Эверс (второй шаг в постепенном образовании человеческого рода) — суть не что иное, как соединение отдельных родов... под властью одного общественного главы». Глава государства, Эверс называл его «верховным патриархом», управлял государством как своей семьей, основываясь на здравом смысле и на понятиях освященных древним обычаем. Таким образом, Эверс выделял две ступени в развитии общества, присущие всем народам и обусловленные «природой человека»: патриархальное состояние общества и государство. Государство являлось результатом органического «естественного хода развития рода человеческого», высшей формой общественного образования. Такое понимание образования государства было новым для отечественной историографии. Эверс пытался показать, что процесс образования государства на Руси не являлся спецификой ее истории, а соответствовал общему направлению развития мировой истории. «Страна, в которую призван Рюрик на княжение, — писал он, — была до прибытия его в Новгород, населяема многочисленными отдельными народами, жившими независимо друг от друга. Каждый народ слагался из многих племен, племена из родов и семейств, или, иначе сказать, из больших общественных союзов, которые сами собою, мало-помалу образуются из многочисленных, вместе живущих, потомков, одного какого-либо племени». Н. А .ПОЛЕВОЙ 1Период творческого расцвета Н.А. Полевого его биографы обычно относят к 1825-1834 гг., то есть времени издания им «Московского телеграфа». В эти же годы достигает пика его интерес к истории и историописанию, появляются его наиболее значимые работы, оставившие существенный след в русской историографии. Первым крупным программным выступлением Н.А. Полевого - историка стала его статья-рецензия , написанная по поводу «Истории государства Российского» Н.М. Карамзина («Московский телеграф», 1829). Не обращаясь в данном случае к подробностям его критической характеристики и оценки знаменитого историка как представителя «прошедшего века, прежнего, не нашего поколения», сосредоточим внимание на тех аспектах статьи Н.А. Полевого, где он провозглашал свой взгляд на образ исторической науки, соответствовавший, по его мнению, потребностям «нашего поколения». Полемизируя с Н.М. Карамзиным и противопоставляя ему свой подход, Н.А. Полевой предложил новое понимание смысла исторической науки и задач историка. Он соглашался с бытованием в науке многообразных форм историй, но настаивал на необходимости наполнения их содержания духом философии: «…История, в высшем значении, не есть складно написанная летопись времен минувших, не есть простое средство удовлетворять любопытство наше; нет: она практическая поверка философских понятий о мире и человеке, анализ философского синтеза … Философия проницает всю бездну минувшего…»[334]. Сосредоточивая внимание на русской истории, Н.А. Полевой в своих общих рассуждениях исходил из взгляда на исторический процесс как выражение всеобщей истории: «Всеобщая история есть тот огромный круг, в коем вращаются другие бесчисленные круги: история частная, народов, государств, земель, верований, знаний»[335]. Взгляд на всеобщую историю как средоточие «частных историй» позволял, по его мнению, определить место, занимаемое каждым народом «в мире вечного бытия». Отстаивая идею «всеобщей истории», Н.А. Полевой опирался на современную ему философию, Шеллинга, в частности. Он развивал мысль о непрерывном, поступательно-прогрессивном движении человечества, приобретавшего на каждом новом витке своего развития новую сущность более высокого уровня, чем на предыдущем этапе. Несколько позднее, в «Очерках русской литературы» (1835) Н.А. Полевой, продолжая тему «истории философической», утверждал в стиле немецкой классической философии: «Род человеческий совершает свое бытие спиралью, бесконечным винтом, бытие каждого народа образует полное кольцо, из чего составляется цепь всемирной истории, но тождество, каждый раз в новом виде, есть великий закон нашей природы». В том же, 1829 г., Н.А. Полевой опубликовал I том своего главного труда «История русского народа», начинавшегося «Предисловием», которое стало продолжением его теоретических рассуждений в рецензии. «Предисловие» можно рассматривать как самостоятельное в методологическом и историографическом отношении сочинение, поскольку оно являлось не только обоснованием темы его многотомной истории, но актуализировало своим содержанием систему идей, знаменовавших новый этап в развитии русской историографии. Будучи критиком Н.М. Карамзина, Н.А. Полевой, вместе с тем, в своем предисловии выразил глубокое патриотическое чувство к России и ее истории, что его роднит с оппонируемым историком. Как и он, Н.А. Полевой считает российскую историю значимой и любопытной страницей в мировом историческом процессе: «…история России – предмет огромный, достойный философа и историка». Как и Н.М. Карамзин, он не склонен был отдавать предпочтений космополитическим настроениям. Однако Н.А. Полевой отделял патриотические чувства «сынов отечества» от позиции историка, возводившего ложно понятый патриотизм в один из принципов историописания. Эта профессиональная установка выражает его близость принципам М.Т. Каченовского. Н.А. Полевой последовательно отстаивал мысль о «беспристрастности» как основе историко-научного повествования. Обозревая процесс разработки русской истории предшественниками, определяя собственные задачи в этом направлении, он пришел к выводу, что русскую историю должен писать русский человек. Его аргументы в пользу этого заключения не были прямым образом связаны с чувством любви к отечеству, а определялись, в первую очередь, прагматическими задачами исторической науки: «…только русский может воспользоваться всеми известными доныне материалами», разобрав язык письменных памятников древности. Но все же далеко не последнее место в его аргументах занимало рассуждение и о том, что «…иностранец не может чувствовать, понимать русского духа, русских событий, отношений, силы каждого слова в наших памятниках…» Для него истинность не была тождественна лишь достоверности сведений источника, установленной на уровне утверждения реального существования того или иного факта, явления. Можно полагать, что для Н.А. Полевого истинность знания истории достигалась, прежде всего, адекватным пониманием историком духа изучаемой эпохи, людей и мотиваций их поступков. Поэтому он подчеркивал, что представители различных европейских государств легко поймут друг друга вследствие общих культурных основ их истории. Российскую же специфику – «отдельную от всей Европы форму образования, свою веру, свои европейско-азиатские нравы и обычаи», считал он, им понять трудно. Может быть, историк не достаточно оценивал важность и полезность для понимания России взгляда на ее историю «со стороны», то есть, представителями иных культур, что позволяет лучше рассмотреть указанную им специфику. Впрочем, этот упрек в адрес Полевого в значительной мере смягчается, если учитывать, что в основу своего труда он заложил сравнительный анализ – необходимость рассматривать события русской истории в контексте истории человечества, что позволяло ему следовать важнейшему, им же выдвинутому научному постулату, утверждавшему идею всеобщей истории. Научная судьба Н.А. Полевого складывалась драматически. Уже при жизни он в полной мере ощутил всю горечь неприязни и непризнания своих идей в культурном сообществе. Критическое к нему отношение основывалось в упреках современников в самонадеянности автора, взявшегося «переписать» русскую историю в новом концептуальном ключе, подчинив ее изложение идее истории народа. Поскольку фактическую основу он черпал в значительной мере из контекста трудов предшественников, в том числе Н.М. Карамзина, постольку целый ряд сюжетов, в целом ряде случаев, изложил по Карамзину. М.Т КАЧеновский 1. В первых своих работах Каченовский не выходил за рамки существующей традиции выяснения истинности сообщаемых источником фактов, очищения текста от позднейших вставок и переделок, выяснения авторства памятников. Вслед за В.Н. Татищевым он связывал первый этап в русском летописании с именами Нестора и Сильвестра. Второй начинал с 1203 г. и третий — с появления «Степенной книги». Прекращение летописания, подобно Карамзину, он датировал царствованием Алексея Михайловича. Теоретические основы концепции Каченовского Его уже не устраивала так называемая «малая критика» Шлецера. Под влиянием историко-критического метода немецкого историка Б.-Г. Нибура Каченовский поставил вопрос о необходимости «высшей», или исторической, критики. В работах конца 20-30-х гг. «Два рассуждения: о кожаных деньгах и «Русской Правде», «О баснословном времени в российской истории», «Мой взгляд на «Русскую Правду» и др. он сформулировал требования критики древних русских памятников, основываясь на своем представлении об историческом процессе. Исторический процесс Каченовский представлял как «цепь великих происшествий», каждое из которых связано с предыдущим и последующим, каждое имеет свою причину и свои следствия. Это направляло его внимание на анализ содержания древнейших памятников с точки зрения соотнесения их с реальными условиями создания памятника, степенью развития общественных институтов, культуры и т.п. Источник должен был рассматриваться как продукт определенной эпохи. 2. сравнение «всеобщего хода политического и гражданского образования» западноевропейских народов с конкретным ходом русской истории, соответствия исторических памятников тех и других. Таковы две основные методологические посылки Каченовского в изучении древних русских памятников: рассмотрение их содержания в соотношении с фактами русской истории в момент их создания и в контексте западноевропейского исторического процесса. Кроме этого, Каченовский считал необходимым учитывать, что каждый народ имеет свой «баснословный период», когда знания о прошлом сохраняются в устных рассказах, мифах, когда народ любит освещать свое «младенчество сверхъестественными происшествиями, божественными предначертаниями или даже одними темными воспоминаниями о доблести и славе, которые как бы возвеличивают судьбу отечества». Это требует от историка умения отделить вымысел от действительно происшедших событий. 3эВзгляды Каченовского на древнейшую историю Руси Каченовский подверг критическому анализу летописи и древнейшие законодательные памятники. Особое внимание он уделял разбору текста, сравнению его известий со свидетельствами других источников, в том числе иностранных, выявлял содержание понятий, происхождение слов, соответствие их уровню развития общественных отношений и культуры времени их происхождения. В результате он обнаружил, что в летописях одни и те же события описаны по-разному. Употреблено много слов и понятий чуждых веку (гость, вира, немец и др.), дано неверное летоисчисление. Вывод Каченовского был категоричен: «из всех известных списков, даже древние, не старее четырнадцатого века», переписчики подновляли текст, изменяли его, «руководствуясь понятием своего века, собственным «образом мысли». 39. М. ПОГОДИН 1. Погодин был сыном крепостного крестьянина графа И.П. Салтыкова, получившего вольную в 1806 г. Он выпускник историко-филологического факультета Московского университета (1821). После защиты магистерской диссертации в 1825 г. начал читать лекции по русской и всеобщей истории на нравственно-политическом отделении университета. С 1828 г. Погодин — адъютант по кафедре всеобщей истории. В 1833 г. он избирается ординарным профессором, а с 1835 г. — заведующим кафедрой российской истории, созданной по университетскому уставу 1835 г. В 1844 г. из-за конфликта с попечителем Московского университета С.Г. Строгановым Погодин ушел в отставку и сосредоточил свое внимание на публицистической и издательской деятельности, продолжая свои научные исследования по истории России. Много работал в Обществе истории и древностей российских и в Обществе любителей российской словесности. В 1841 г. его избрали ординарным академиком Императорской Академии наук. 2.Издавал журналы “Московский Вестник” (1827-30) и “Москвитянин” (1841-56). в восторге от Истории госуд. Российского (Карамзин) и от «Нестора» (Шлецер). Политические взгляды длительное время в духе «официальной народности», в русле охранительной идеологии николаевской России, его называют проправительственным консерватором и монархистом. Однако, личный характер отношений с Уваровым позволял Погодину в письмах к министру критиковать отдельные аспекты политики царского правительства. «Исторические размышления об отношениях Польши и России» - полякам не надо автономию! Но при этом предлагал сохранить польскую самобытность (язык, культуру и т.д) был панславистом, необходимо поощрять развитие славянских национальных культур, взращивать преданные России кадры славянской интеллигенции, организовывать за границей пропаганду славянского дела. Статья «Параллель русской истории…» Гос-во на Западе является продуктом завоевания, отсюда и появились классы (Гизо), эта схема универсальна для Запада. Параллельный процесс в России – всё иначе, гос-во образуется вследствие призвания, а не завоевания. Революции бояться не стоит, т.к. не было завоевания. Учиться у Запада необходимо, но только техническим новациям. Погодин близок к славянофилам по ряду вопросов (отстаивание гласности и независимого общественного мнения, пожелание созыва представительного совещательного органа), но расходился с ними по другим вопросам: не идеализировал общину, не призывал вернуться к старомосковским порядкам. Реформы нужны, но они должны косвенно укреплять великодержавность. Методология. Свой метод называл математическим. Главное - создать упорядоченные картины прошлого, глобальный подход, свято придерживаться источников. Изучать не только действия, но и побуждения – интеллектуальная история, эмоциональная составляющая (см. Щербатов) + соц. история, история повседневности. Требования к ист. сочинению: писать просто и понятно, интересно, живо, представлять героев в соответствии с современным уровнем знаний. Признаёт призвание, варяги = русы = скандинавы, однако славяне как особый народ были известны задолго до Рюрика, жили общинами, управлялись старейшинами. Это объясняет, почему варяги растворились в славянском населении. Гл. итог призвания – династия, государство как нечто целое – с Ярослава. Власть с самого начала строго централизована, доказательство – тесные родственные узы князей. Просто перемещаются центры власти: Новгород – Киев – Москва – СПб. Пётр только продолжает дело варяжских князей. Иван Грозный - очень негативная оценка, слабый человек, ничтожный политик, централизация = естественное положение хода госстроительства, начавшегося задолго до него. Он не делит правление Ивана грозного на 2 этапа, опричнина – результат изменения не в Иване 4, а в его окружении. О Годунове писал с уважением, сожалел о его трагической судьбе, Петром восхищался. Периодизация: - норманнский - удельный – от смерти Ярослава до монголов - монгольский – до образования Московского гос-ва - новая эпоха европейско-русская, национально-самобытная, ей принадлежит будущее 40 С. СОЛОВЬЕВ 1863 «история радения Польши» «История раздела Польши» «Публичные лекции о Петре Великом», «император Александр 1: политика, дипломатия» Первым критически подошел к работе Карамзина. Был ярым противником теории официальной народности; ярый западник. Все это в развитии, взгляды его оформлялись постепенно. «История отношения между русскими князьями Рюрикова дома» С 1849 г начал работать над «Историей России». Один том каждый год. Всего 29 томов. С 51 г. начиная. Создал целостную картину развития России с древних времен. Диалектический подход к изучению всех сторон исторического процесса. Высшей целью к постижению истории считал достижения христианских идеалов: 1 этап – государство чувства (разум индивидуальных страстей) 2 этап –государство мысли. Общественный прогресс – от родового строя к государственному. Государство – необходимая форма для народа, который не мыслим без государства. Не абсолютизировал роль Природного фактора. Народ носит в себе способность подчинить, а не подчиняться природному фактору. Не смог увидеть связь демографического и социально-политического факторов. Государство – высшая стадия общественного развития. Это надклассовое понятие (ошибочное мнение). Сторонник эволюционного развития. Периодизация истории по Соловьеву:
- от Боголюбского до Калиты - от Калиты до Ивана 3 - от Ивана 3 до начала 17 века. 3. начала 17 века – сер. 18 века (вступление в систему европейских государств) 4. середина 18 – реформы 60-х г. 19 века (новый период) Факторы развития государства: 1. колонизация, 2. борьба с внешней опасностью, 3. казачество, 4. служилое сословие и крепостничество. Будучи сторонником сравнительно-исторического метода и указывая на общность черт в развитии России и Западной Европы, С. вместе с тем отмечал и своеобразие в развитии России, заключавшееся, по его мнению, прежде всего в географическом положении страны между Европой и Азией, вынужденной вести многовековую борьбу со степными кочевниками. Согласно концепции С., сначала на Россию наступала Азия, в 16 в. в наступление перешла Россия — форпост Европы на Востоке. С. — человек религиозный, склонен был видеть в этом «торжество христианства над мусульманством». Сводя историческое развитие в конечном счёте к изменению государственных форм, С. отводил истории общественно-экономической жизни второстепенную роль по сравнению с историей политической. Прикрепление крестьян к земле С. рассматривал как меру вынужденную, вызванную природными условиями России (обширность территории, суровость климата и т.д.) и государственными потребностями, заключавшимися прежде всего в «умножении войска». В общеисторической концепции С. особое место занимала «смута», т. е. события русской истории начала 17 в. Она представлялась ему реакцией всех антигосударственных сил и элементов на успешный процесс централизации, завершившийся во 2-й половине 16 в., когда главной государственной потребностью стала «потребность просвещения, сближение с народами Западной Европы». В качестве причин «смуты» С. выдвигал падение нравственности народа и развитие казачества. С. видел в событиях начала 17 в. насильственный перерыв в органическом ходе рус. истории. По его мнению, после «смуты» движение возобновилось по «законному» пути, с тех рубежей, на которых в конце 16 в. остановились Рюриковичи. С. признаёт закономерность образования крепостнического государства, но отрицает закономерность классовой борьбы народных масс против этого государства. Отрицательное отношение С. к классовой борьбе, игнорирование её закономерности и прогрессивности особенно проявилось при рассмотрении им крестьянских войн 17—18 вв. В центре научных интересов С. стояли реформы Петра I. С. первым показал их объективную закономерность. По его мнению, переход от России «древней к новой» произошёл на рубеже 17—18 вв. и знаменовал собой вступление страны на путь «европеизации», т. е. буржуазного развития. Не учитывая классовых основ политики Петра I, С. не мог понять, чем же вызывалось народное сопротивление планам Петра. |