ДЛЯ ВЛАДИСЛАВА. Анализ стихотворения Державина Памятник Непонимание истинной сущности и новизны державинской поэзии большинством публики определили желание поэта самому сформулировать программное своеобразие своих од. В 1795 год
 Скачать 0.58 Mb.
|
Анализ стихотворения А.А. Фета «Шепот, робкое дыханье…»Одна из самых известных миниатюр Фета. Она написана и напечатана в 1850 г. в журнале «Москвитянин» («Шепот сердца…»). В измененном виде стихотворение появилось в 1956 г. и тотчас покорило сердца читателей. Его двенадцать строк проняты сильным чувством, а экономично подобранные слова рисуют яркие картины. Современники вспоминали, что это произведение очень нравилось Л. Толстому, который сказал по поводу концовки: «Это для небольшого круга гурманов в искусстве». Читателей и сегодня не может не удивлять, что стихотворение, наполненное движением от начала до конца, написано без единого глагола, а 36 слов, из которых оно состоит, 26 из них существительные. Миниатюра Фета «Шепот, робкое дыханье…», которая воспринималась современниками как новаторское произведение, стала хрестоматийной. Природа и чувства слиты в ней воедино. Стихотворение, особенно в последних строчках (концовки у поэта всегда были сильными), звучит как настоящий гимн природе и любви. Слова в нем подобраны так, что каждое из них является намеком, а объединенные вместе – создают систему намеков, которые имеют подтекст и производят особенное впечатление. Исследователи указывают на черты импрессионизма в лирике Фета. Импрессионизм, как известно, наиболее ярко выражен в творчестве французских художников: К. Моне, Э. Моне, Э Дега, О. Ренуара, которые любили изображать предметы под особенным углом зрения и в необычном освещении. Импрессионистическая манера чувствуется в стихотворении «Свет ночной, ночные тени, тени без конца» и играет важнейшую роль в изображении картины ночного видения, которая завершается восходом солнца. Анализ стихотворения Фета «Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали…»Стихотворение «Сияла ночь…» – одно из лучших лирических произведений Фета. Более того, это один из лучших образцов русской любовной лирики. Стихотворение посвящено молодой, обаятельной девушке, которая вошла в историю не только благодаря стихотворению Фета, он была одним из реальных прототипов толстовской Наташи Ростовой. Стихотворение Фета не о чувстве Фета к милой Танечке Берс, а о высокой человеческой любви. Как и вся истинная поэзия, поэзия Фета обобщает и возвышает, уводит во всеобщее – в большой человеческий мир. Стихотворение «Сияла ночь…» в восприятии читателя оказывается одновременно и воспоминанием. Каждое слово стихотворения говорит читателю о знакомом и близком – и говорит прекрасными, будто неведомыми словами. В лирических стихотворениях Фета незнакомое, единственное и неповторимое событие ощущается как знакомое, как близкое тебе, быть может, даже бывшее и с тобой. Это ощущение и составляет один из секретов того особенного, радостного и высокого воздействия, которое производит стихотворение на читателя. В стихотворении две основные темы – любовь и искусство. На эти темы написаны многие стихи Фета, можно сказать даже, что большинство его стихов. В лирической пьесе «Сияла ночь…» темы эти слиты воедино. Любовь для Фета – самое прекрасное в человеческой жизни. И искусство – самое прекрасное. Стихотворение – о вдвойне прекрасном, о самой полной красоте. Стихотворение написано шестистопным ямбом – одним из излюбленных размеров поэта. Это помогает здесь создать не только общий музыкальный тон, но и очень гибкую, с живыми переходами и движением, свободную речь, свободное повествование. Отчасти это получается благодаря паузам, которые возникают не в одном постоянном месте, а в разных местах – то здесь, то там, как в живой, ярко эмоциональной речи. В результате поэтический рассказ о сильном и живом чувстве сам исполнен жизни. Произведение это и очень живописное, и очень музыкальное. Одно у Фета тесно связано с другим. Музыкальность образа помогает ему быть живописным. Удивительно по яркой выразительности и зримости, наглядности уже само начало стихотворения. Та картина, которой открывается лирическая пьеса, ощутима чувствами и незабываема. Живо видишь затемненную гостиницу и за ее окнами сад – полный ночной свежести, лунного света и сияния. И слышишь музыку, тем более удивительную и поражающую наше воображение, что о музыке в первой строфе прямо ничего не говорится. Зато говорится о рояле: «Рояль был весь раскрыт, и струны в нем дрожали…» За этим образом мы видим не только сам рояль, но и слышим звуки, которые исходят из него. Замечательный фетовский образ воздействует на нас не только прямо, но и косвенно. Поэт рисует предмет и, подталкивая наше воображение, заставляет нас увидеть и услышать то, что с ним связано. Мы сами это услышали, поэт не говорил нам об этом – и мы благодарны ему, что он совершил такое чудо: заставил нас услышать, помог нам без прямых словесных обозначений. Фетовский образ воздействует на читателя с помощью особого звучания слов. Его стихам особую силу придает сочетание слов, комбинации гласных и согласных, аллитерация, внутреннее созвучие. Звуковые повторы присутствуют в стихотворении: Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали Лучи у наших ног… Стихотворение «Сияла ночь…», как и многие стихотворения Фета, отличается стройностью тона и стройностью композиции. Одно вытекает из другого, последующее продолжает и развивает предыдущее. Лирическое повествование идет с нарастанием: нарастает чувство. Такого рода стиховые композиции производят особенно сильное впечатление. Стихи точно разгоняются, внутренне накаляются – и соответственно накаляется, становится сильнее ответное читательское чувство. Стихи заражают читателя с каждым новым словом и новой строфой все больше и больше. Слова в фетовском стихотворении – движущиеся; движение слов и звуков происходит строго в одном направлении – к лирическому итогу: Что нет обид судьбы и сердца жгучей муки, А жизни нет конца, и цели нет иной, Как только веровать в рыдающие звуки, Тебя любить, обнять и плакать над тобой… Последние четыре строки стиха – это и музыкальное, эмоциональное, и смысловое завершение стихотворения. Это последняя и высшая точка лирического сюжета. И это – слава и прекрасному в жизни, и прекрасному в искусстве. |