_Чичерин Б.Н., Собственность и государство. Борис Николаевич Чичерин Собственность и государство
 Скачать 1.34 Mb.
|
|
339. Нет однако же необходимости облагать этот источник дохода отдельно от прочих. Прибыль предпринимателя не составляет отдельной отрасли производства, обыкновенно она входит как составная часть в другие отрасли. Поэтому и подоходный налог может не составлять особой подати, а входит в состав других податей. Это делается или в виде местной раскладки общей податной суммы по средствам плательщиков, или в виде особого прибавления к исчисляемой правительством подати, или, наконец, как особая форма обложения, в которую входит собственное показание лица. Если же устанавливается отдельный налог на все отрасли дохода, то справедливость требует, чтобы из действительного дохода, определенного на основании собственного показания лица, вычитался доход, облагаемый в прямых податях, иначе будет двойное обложение. Так и делается в Австрии. Установленный там в 1849 г. подоходный налог падает на землевладельцев в виде известной процентной прибавки к поземельному налогу; при исчислении же платы с промышленных предприятий вычитывается патентный сбор, и только излишек является в виде подоходного налога. Полностью облагаются только не подлежащие прямым податям доходы с личной деятельности и ренты с капиталов. В Пруссии таких исключений не делается, вследствие чего поземельный доход облагается вдвойне. На это в настоящее время ссылается прусское правительство как на доказательство в пользу повышения пошлин, покровительствующих земледелию. Но какой смысл в том, чтобы один и тот же предмет облагать вдвойне и затем для уравнения давать ему особые привилегии в виде покровительственных пошлин? Во всяком случае, как уже было замечено, подоходный налог вследствие низкого обложения может дать государству лишь сравнительно небольшой доход, и чем беднее страна, чем меньше в ней капиталов, тем этот доход будет меньше. В Англии, где он заменяет почти все прямые налоги, он давал в 1879 г. 9.250.000 фунтов на слишком 83 миллиона фунтов государственного дохода. Размер обложения здесь не более 1 1/5 % с дохода. В Австрии в 1878 г. этот налог давал 20 миллионов гульденов на слишком 325 миллионов гульденов дохода, в Пруссии — 30 миллионов марок на 713 миллионов марок дохода. А так как и другие прямые подати, в особенности падающие на промышленный капитал и на личный труд, облагают действительный доход лишь в весьма небольшой пропорции, то оказывается, что вся сумма прямых податей далеко не соответствует тому, что государство могло бы получать при равномерном обложении всех источников дохода. Поэтому при одних прямых податях государство не в состоянии справиться с своею задачею, они не доставляют ему достаточных средств для удовлетворения его потребностей. Опять, следовательно, нужно искать иных путей. Кроме дохода предметом обложения может быть расход. Он производится из дохода, следовательно, указывает на средства плательщика. Мы видели уже, что в податях, падающих на лицо, государство имеет это в виду. Но всякая попытка прямого обложения расхода дает лишь весьма небольшие результаты. Уловить расход в частном хозяйстве нет никакой возможности, а всякое усиление фискальной деятельности в этом смысле ведет к такому невыносимому вмешательству в частную жизнь, что государство должно от этого безусловно отказаться. Есть некоторые предметы потребления, которых прямое обложение относительно легко. Таковы выставлявшиеся на показ предметы роскоши: лошади, экипажи, прислуга. Именно вследствие этого законодательства не раз пытались облагать их податями. Но только в очень богатых странах эти налоги дают суммы, хотя сколько-нибудь окупающие хлопоты и издержки. В Англии они сохранились до сих пор. Во Франции же, где они были установлены во времена Революции, они по своей бездоходности были отменены уже при Наполеоне I, в 1806 г. В Пруссии этот налог был введен в 1810 г., после Иенского погрома, когда государство принуждено было напрягать все свои средства для своего возрождения, но он приносил так мало, что причиненные им стеснения вовсе не окупались, а потому он был отменен в 1814 г., еще до окончания войны с Наполеоном, как скоро обстоятельства приняли благоприятный оборот. Чтобы обложить надлежащим образом потребление, надобно застигнуть его прежде, нежели предметы перешли в руки потребителей. Такова цель косвенных налогов, которые взимаются с предметов потребления при производстве, провозе или продаже. Косвенными они называются потому, что они по своему назначению должны падать на потребление, но уплачиваются производителем или продавцом, которые вознаграждают себя в цене произведений. Косвенные налоги во всех государствах составляют один из важнейших источников дохода. Они служат необходимым восполнением прямых податей и только с их помощью государство в состоянии удовлетворять своим потребностям. В первую Французскую революцию Учредительное Собрание во имя теоретических начал отменило их, но Наполеон, который держался практики, принужден был их восстановить. В самом деле, выгоды их громадны как для казны, так и для плательщиков. Несмотря на значительные издержки взимание их не представляет особенного труда и дает весьма крупные суммы. Плательщикам же эта система доставляет то преимущество, что они не связаны срочною уплатою. Исключая предметы первой необходимости, которые всегда нужны, потребитель волен распоряжаться своими издержками. Он покупает, когда ему удобно, он может даже сокращать свои расходы. Входя в цену произведений, подать становится незаметною. Есть однако и оборотная сторона, которая заставила многих даже значительных экономистов выступить противниками косвенных податей. Если бы налог мог распространяться на все предметы потребления, соразмерно с их ценностью, то он падал бы равномерно на всех потребителей. Но именно этого невозможно достигнуть. Обложение всех предметов совершенно немыслимо, надобно довольствоваться теми, которые находятся в наибольшем употреблении. Но так как потребление последних не увеличивается соразмерно с доходом и налог фактически не может соразмеряться с ценою произведений, то некоторые по крайней мере из этих податей падают тяжелее на низшие классы, нежели на высшие. Социалисты воспользовались этим обстоятельством, чтобы провозгласить незаконность всех косвенных податей. Лассаль объявил, что они составляют злокозненное изобретение достигшего власти мещанства, которое этим путем сваливает все податное бремя на рабочие классы340. Внимательное рассмотрение предмета убеждает нас однако, что при надлежащем устройстве косвенных податей большая часть этих возражений падает; возгласы же социалистов, по обыкновению, оказываются пустою декламациею. Главные формы косвенных налогов суть таможенные пошлины и акциз. Иногда они принимают и форму казенной монополии, в каком случае они перестают уже быть чистым налогом, а составляют нечто среднее между податью и собственным производством. Таможенные пошлины могут взиматься со всех предметов, привозимых из-за границы, причем государство может соразмерять налог с качеством и ценою произведения. Тут, следовательно, понятие о неравномерности налога вовсе не прилагается. Государство может даже совершенно освободить от пошлин предметы первой необходимости, потребляемые низшими классами, и обложить главным образом предметы роскоши. Но здесь являются соображения совершенно иного рода, которыми определяется таможенная политика. Относительно предметов, которые не производятся внутри государства, надобно принять в расчет, что возвышение цены ведет к сокращению потребления; следовательно, при высокой пошлине казна получит менее, нежели при низкой. От этого, конечно, не выиграет ни государство, ни потребитель, оба, напротив, будут в чистом убытке. Отсюда ясно, что высота таможенной пошлины в этом случае не произвольна, она должна соразмеряться с потреблением. С чисто финансовой точки зрения пошлина должна быть понижена настолько, чтобы она не мешала потреблению; в этом заключается вместе с тем и выгода потребителя. Что касается до предметов, которые производятся внутри страны, то здесь надобно постоянно иметь в виду, что всякая таможенная пошлина возвышает цену внутренних произведений, следовательно, тут является двойственный налог, один в пользу казны, другой в пользу туземного производителя. Но если налог в пользу государства составляет требование справедливости, то никак нельзя сказать того же о налоге в пользу частного производителя. Подобный налог может оправдываться экономическими соображениями, о чем было уже сказано выше, но целью все-таки должно быть возможное понижение пошлины. К этому ведет и сама покровительственная система, если она действует правильно; ибо по мере того как цель ее достигается и туземная промышленность развивается настолько, что она может соперничать с иностранною, ввоз иностранных изделий сокращается, а при таких условиях понижение пошлины становится необходимостью, иначе казна не получит дохода и потребитель будет только напрасно обложен в пользу производителя. В предыдущие века таможни существовали и внутри государств. Но они до такой степени стесняли промышленность, что отмена их может считаться одною из важнейших мер, содействовавших экономическому развитию новых обществ. В настоящее время внутренние таможни сохраняются в некоторых государствах только вокруг более или менее значительных городов для взимания городских пошлин с ввозимых предметов потребления. Во Франции этот налог носит название octroi. Хотя он падает на предметы первой необходимости, но так как жительство в больших городах не обязательно и поселяются в них только те, которым это выгодно или приятно, то и этот налог нельзя признать неравномерным. Происходящее от него вздорожание предметов потребления падает главным образом на зажиточные классы, которые принуждаются более дорогою ценою оплачивать необходимую для них прислугу и работу. В экономическом же отношении эта пошлина имеет ту выгоду, что она противодействует чрезмерному привлечению народонаселения к большим городам. Следовательно, и эта форма косвенного налога не может быть осуждена. Остается акциз, от которого не может уйти ни один потребитель. О равномерном обложении потребления тут не может быть речи, ибо огромное большинство предметов потребления ему не подлежит. Акциз по необходимости должен ограничиться немногими статьями и притом такими, которых потребление весьма распространено. Иначе доход не окупит издержек и не вознаградит за стеснения. Но здесь надобно различать, на какие предметы падает акциз: на предметы необходимости или на такие, которые могут считаться излишком? Акциз, падающий на предметы необходимости, бесспорно составляет весьма тяжелое бремя для низших классов, тем более что он падает неравномерно. Потребление этих предметов не возрастает соразмерно с доходом. Здесь вполне применимы возражения экономистов. Поэтому надобно прийти к заключению, что подобные налоги или вовсе должны быть отменены или должны взиматься в весьма небольших размерах. Наиболее легкий из них есть налог на соль. Людьми она потребляется в небольшом количестве, а потому оплачивается без затруднения, употребление же ее для скотоводства составляет самый удобный способ взимания налога с этой отрасли промышленности. Конечно, и соляной налог, если он достигает значительных размеров, может сделаться тяжелым бременем для народа. Таковым он был в старой Франции, где он к тому же сопровождался неслыханными фискальными притеснениями. Учредительное Собрание отменило его вместе с другими косвенными налогами, но Наполеон его восстановил, и самые демократические правления не пытались его уничтожить. Для государства он составляет весьма важное подспорье. В особенности там, где финансы находятся не в цветущем состоянии, отмена этого налога не может не считаться ошибкою. Если предметы необходимости должны облагаться акцизом в возможно меньших размерах, то нельзя сказать того же о предметах, составляющих излишек. Здесь возражения, предъявляемые против косвенных налогов, теряют большую часть своего значения. Главные из этих предметов суть сахар, табак и вино. Что сахар должен быть отнесен к предметам роскоши, в этом едва ли может быть сомнение. Ссылаться на то, что он входит в обычное потребление рабочего класса, как делает Лассаль, значит утверждать, что уровень жизни рабочего класса так высок, что он включает в себе и предметы роскоши. Во всяком случае, если бы налог сделался тяжел, то весьма легко сократить потребление без всякого ущерба для каких бы то ни было существенных потребностей жизни. С другой стороны, столь же несомненно, что потребление этого предмета возрастает по мере дохода. Конечно, точных статистических цифр привести невозможно, но достаточно сравнить потребление сахара в богатых домах и в бедных, чтобы в этом убедиться. Следовательно, это предмет во всех отношениях удобный для акциза. И тут здравая финансовая политика должна соображаться с интересом потребителей. Цель казны состоит в том, чтоб получить как можно более дохода, но эта цель достигается не чрезмерным повышением налога, которое ведет к совращению потребления, а такою цифрою, которая, не стесняя плательщиков, оставляет достаточный простор для развития потребления. Еще в большей степени все эти соображения применяются к табаку. Тут уже нет ничего, кроме чистой прихоти. А так как эта прихоть весьма распространена, то нет предмета, который представлял бы лучший источник дохода для государства. Поэтому правительства обращают на него особенное внимание. Но здесь является трудность двоякого рода: с одной стороны, нелегко соразмерить налог с ценностью произведения, что необходимо для равномерного обложения, с другой стороны, при высокой пошлине развивается контрабанда, за которою мудрено уследить. Избежать этих затруднений можно только системою монополии. Казна берет продажу табака в исключительное свое ведение. Ввиду финансовых целей делается в этом случае изъятие из начала свободной промышленности. Государство присваивает себе известную отрасль, с тем чтобы облегчить тяжесть, падающую на остальные. Без сомнения, производство в этой отрасли через это значительно стесняется; частные лица, возделывающие табак, могут продавать его только в казну, а потому все производство должно состоять под его надзором. Но это жертва, которую промышленность приносит государству и. которая до некоторой степени искупается для производителей возможностью правильного сбыта, а вследствие того и более постоянным доходом. Во всяком случае, казенная монополия является только в виде изъятия из общего порядка, а так как эта система всего удобнее прилагается к табаку, который не составляет предмета необходимости и которого продажа не требует особенного коммерческого расчета, то многие значительные финансисты, не только практики, но и теоретики, высказываются за эту меру341. Наконец и вино, а в особенности спиртные напитки, только в весьма небольших размерах могут считаться жизненною необходимостью. Более значительное их потребление составляет излишек, нередко даже и порок. Хотя государство, вообще, не призвано искоренять пороки, да и не в состоянии этого сделать, но когда собственная его финансовая выгода совпадает с ограничением порочной наклонности, то этим преимуществом нельзя пренебрегать. Вредною эта система может сделаться лишь в том случае, когда правительство, вместо того чтобы ограничивать порочную наклонность, старается ее развивать в видах финансовой прибыли. Но это дело уже не теории, а приложения. Теория говорит только, что крепкие напитки составляют один из лучших предметов обложения, наиболее выгодный для казны и наименее стеснительный для граждан, которые поражаются в своем излишке и притом добровольно. Можно спросить: не падает ли этот налог неравномерно на граждан? Спиртные напитки, которые, особенно в странах, не производящих виноградного вина, составляют главный источник казенного дохода, потребляются преимущественно низшими классами; налог же на вина высшего качества весьма трудно соразмерить с их ценностью. Нет сомнения однако, что при обложении напитков высшие классы несут свою весьма значительную долю налога, особенно там, где потребляются главным образом иностранные вина, которые оплачиваются таможенного пошлиною. Когда Лассаль ссылается на то, что таможенные пошлины, например с шампанского, составляют весьма ничтожную сумму общего налога, он упускает из виду численное отношение различных классов народонаселения. Если из 17 миллионов жителей Пруссии в 1863 г. только 11400 человек имели более 2000 талеров дохода, то мудрено ли, что налог на шампанское давал ничтожный доход, а налог на водку весьма значительный? И тут государство не вольно взимать ту сумму, какую ему угодно. Возвышая пошлину, оно сокращает потребление и тем делает подрыв самому себе, с отягощением потребителей. В косвенных налогах в конце концов распоряжается не государство, а потребитель. Если получаются большие суммы с продажи спиртных напитков, то это происходит единственно оттого, что низшие классы много пьют, а так как никто их к этому не принуждает, то несправедливого тут нет ничего. Значительность суммы служит только признаком, что у рабочего класса есть значительные излишки. Из всего этого ясно, что косвенные налоги, падающие на предметы услаждения, не могут считаться обременительными для низших классов. Напротив, они составляют один из лучших источников государственных доходов и всего более облегчают тяжесть податей. Прямые подати скорее даже могут сделаться обременительными для граждан, ибо они способствуют возвышению цен на предметы первой необходимости. Так, высота поземельной подати отражается на цене земледельческих произведений. Промышленный налог принимается в расчет фабрикантом как издержка производства, которая должна оплачиваться прибылью. Вследствие этого Лассаль, ополчаясь против косвенных налогов, причислял к ним и все прямые подати, утверждая, что окончательно они все там падают на рабочие классы. Исключение он делал только для подоходного налога, который, по его мнению, один несется теми самыми лицами, которые им обложены342. Как будто подать с дохода землевладельца, взимаемая на основании предварительного исчисления, непременно должна возмещаться в цене произведений, а та же подать, взимаемая на основании собственного показания владельца, не может иметь этого действия! Подобные доводы сами себя опровергают. Верно здесь то, что прямые налоги, точно так же как и косвенные, могут возмещаться возвышенною ценою произведений и вследствие того оплачиваться не теми лицами, с которых они взимаются, а окончательно потребителями. В этом состоят перемещение податей, вопрос, над которым нередко задумывались и экономисты, и финансисты. Государство, по общему признанию, должно заботиться о справедливом распределении тяжестей; но какая есть возможность справедливого распределения, когда то лицо, которое облагается податью, имеет возможность свалить ее на другого, возвысив цену пускаемого в оборот предмета? Многие ввиду этого старались выяснить, при каких именно условиях возможно перемещение и какие подати окончательно падают на самих плательщиков. Другие экономисты, напротив, утверждают, что всякая подать составляет часть издержек производства, ибо она принимается в расчет производителем, точно так же как процент с капитала и заработная плата, а потому она непременно входит в цену произведений и окончательно оплачивается покупателем. При таком взгляде весь вопрос о перемещении податей становится праздным, он заменяется вопросом о производстве податей. Каждый производитель, по этой теории, должен в цене своего произведения воспроизвести все издержки производства, в том числе и подати; если он не в состоянии это сделать, то он продает в убыток, и подать не окупается. В этом состоит начало и конец всей податной политики |