дом на колесах. Цивилистика

• Название: Цивилистика
• Анкор: дом на колесах
• Дата: 29.11.2020
• Размер: 1.24 Mb.
• Имя файла: b77e52c.doc
• Тип: Книга; #155085
• страница: 8 из 25

3. Мультфильмы о Винни-Пухе. «Как Львенок и Черепаха пели песню»

3.1. «А если ты не выстрелишь, тогда испорчусь

я!»(к вопросу о признаках действия в состоянии

крайней необходимости)

Крылатая фраза; можно сказать, крик души Винни-Пуха, в порыве отчаянья брошенный им поросенку Пятачку с це­лью объяснить, почему он, Пятачок, должен пожертвовать своим воздушным шариком. Альтернатива для него была про­ста: или, сохранив шарик, позволить пчелам искусать Винни-Пуха, или, сохранив здоровье Винни-Пуха, прострелить ша­рик. Самоотверженный Пятачок выбрал второе. Да, ему бы­ло очень жаль собственного шарика, но Винни-Пуха он жа­лел ещё больше — честь ему за это и хвала. Винни-Пух же, дабы вести себя соответственно, должен возместить Пятач­ку имущественный вред, который тот понес, действуя в его, Винни-Пуха, интересах.

Но вот какой вопрос тут возникает. Если возмещение тако­го вреда составляет содержание юридической обязанности, то какими нормами законодательства определяется её содержа­ние? Напрашиваются два варианта квалификации действий Пятачка: (1) действие в состоянии крайней необходимости и (2) действие в чужом интересе без поручения⁵⁸. Не испортив шарика, невозможно было спасти Винни-Пуха⁵⁹ — вот лейт мотив всей ситуации, которая, на первый взгляд, может быть описана обоими нормами. Где же грань между конструкция­ми действий в состоянии крайней необходимости и в чужом 11 нтересе?

Изучение норм гл. 50 ГК показывает, что действие в чу­жом интересе без поручения предполагает осуществление ис­ключительно за собственный счёт действующего лица, без причинения вреда имуществу интересанта и третьих лиц. На­против, норма 1067-й статьи Кодекса — о действии в состо­янии крайней необходимости — сформулирована таким обра­зом, что предполагает действие за чужой счёт, т. е. с причи­нением вреда имуществу интересанта или третьих лиц.

Таким образом, если Пятачок, действуя во имя спасе­ния Винни-Пуха, портит собственный воздушный шарик⁶⁰, он действует в чужом интересе (за свой собственный счёт); предварительное одобрение этого действия в нашем случае несомненно, а значит, на Винни-Пуха ложится обязанность не только возместить Пятачку все понесенные им необходи­мые расходы (стоимость испорченного шарика — ст. 984 ГК), но и уплатить вознаграждение (ст. 985). Институт действия в чужом интересе без поручения направлен на урегулирова­ние отношений по возмещению ущерба, понесенного действу­ющим лицом. Действующее лицо — кредитор, интересант— должник. Образующиеся при этом правоотношения ст. 982 ГК квалифицирует как договорные или, во всяком случае, квази­договорные.

Но если бы Пятачку пришлось стрелять в чужой шарик, — шарик, принадлежавший самому Винни-Пуху или третьему лицу (скажем, Кролику или Ослику Иа), — перед нами было бы действие в состоянии крайней необходимости; действие, приведшее не к несению, а к причинению вреда действующим лицом и образованию деликтного правоотношения с иным распределением обязательственных ролей. Действующее лицов них становится должником, а интересант или третье лицо — кредитором. Причем, суд может (с учетом обстоятельств дела, связанного с причинением вреда имуществу третьих лиц) преобразовать возникшее деликтное правоотношение, либо переложив обязанность возмещения причиненного вреда на интересанта (интересант — должник, третье лицо — кредитор⁶¹), либо вовсе освободив от возмещения вреда как лицо, причинившеє вред, так и интересанта (прекратить образовавшееся деликтное правоотношение). Подобными полномочиями в) рамках института действия в чужом интересе суд не распола­гает.

Разумеется, нельзя исключить случаев смешанного ро­да — случаев, когда действие обладает признаками й тако­го, которое совершено в чужом интересе без поручения и, в то же время, действия, совершенного в состоянии край­ней необходимости. Так было бы в том, например, случае, когда Пятачок стреляет в чужой шарик, но из собственно­го ружья. С одной стороны, он портит чужое имущество и отношения, возникающие в связи с причинением такого вре­да следует обсуждать по правилам о крайней необходимо­сти. С другой же стороны — он сам терпит ущерб в размере стоимости ружейного заряда; требование о его возмещении должно обсуждаться по правилам о возмещении необходи­мых расходов, понесенных при действии в чужом интересе без поручения интересанта.

Интересно ещё и вот что. Вспомним, что Пятачок по­пал в шарик не с первого раза, а только лишь с третьего, потратив, соответственно, не один, а три ружейных заря­да. Первые два выстрела оказались безрезультатными: один оттого, что Пятачок, полагая, что его задача состоит имен­но в том, чтобы отгонять пчел, стрелял не в шарик, а в пчел; второй же раз Пятачок просто «промазал»⁶². Обязан ли Винни-Пух оплатить Пятачку стоимость всех трех заря­дов, или лишь одного — того самого, которым был сбит шар? Обращение к правилам гл. 50 ГК дает основания склонить­ся к первому варианту ответа на этот вопрос: согласно абз. 2 п. 1 ст. 984 Кодекса право на возмещение лицом, действо­вавшим в чужом интересе, понесенных в этой связи необ­ходимых расходов и иного реального ущерба, наличествует даже в том случае, когда действия в чужом интересе не привели к предполагаемому результату. Единственная ого­ворка на этот счёт касается соразмерности суммы понесен­ных расходов с размером предотвращенного ущерба имуще­ству: размер возмещения не должен превышать стоимости спасенного имущества. Но в нашем случае эта оговорка не важна, ибо ситуация у нас касалась спасения жизни и здо­ровья, а не предотвращения вреда имуществу.

3.2. «Наверное, ты его где-нибудь оставил. —

Нет, наверное, его кто-нибудь стащил!»

(о способе выбытия хвостика из владения

Ослика Иа и о возможности его виндикации)

Эпизод в пропавшим хвостиком Ослика Иа не только один из самых запоминающихся, но и едва ли не самый интересный с юридической точки зрения. Пропавший хвостик совершен­но случайно обнаружил Винни-Пух — хвостик был привязан к колокольчику у входной двери дома Совы. На вопрос Пуха о том, откуда у нее этот «красивый шнурок» Сова рассказала, что она увидела его в лесу, висящим на кустике чертополоха. «Сначала я подумала, — объясняла Сова, — а вдруг там кто-нибудь живет? Я позвонила. Мне никто не ответил. Вообще. Я позвонила ещё раз. Потом ещё! Потом я позвонила очень громко и он ... оторвался! А так как он никому не был ну­жен, то я взяла его себе». Дальнейшая судьба хвостика всем известна — под видом подарка ко дню рождения Сова возвра­тила хвостик Иа.

Предположим иное развитие ситуации: хвостик обнару­жил бы сам Иа. Мог ли бы он истребовать хвостик из неза­конного владения Совы? Попробуем ответить на поставлен­ный вопрос, естественно, отвлекаясь от совершенней нереаль­ности, если не сказать — нелепости ситуации, в которой хво­стик мог быть безболезненно оторван от Ослика, равно как и столь же оперативно и безболезненно к нему присоединен — допустим, что это возможно.

Удовлетворение виндикационного притязания (иска) возможно при соблюдении нескольких условий.

Во-первых, предметом виндикации может быть толь­ко индивидуально определённая вещь. То, что ослиный хво­стик — это вещь (предмет материального мира с потреби­тельной стоимостью), сомнению не подлежит. С определён­ностью сложнее: в реальной жизни определить, от какого именно ослика тот или иной хвостик, вряд ли возможно. Нас спасает то, что перед нами не реальная жизнь, а мультик, судя по которому Иа был единственным осликом в лесу. Следовательно, его хвост является индивидуально опреде­лённой вещью и, стало быть, может быть предметом винди­кации.

Во-вторых, к моменту предъявления виндикационного иска не должна истечь исковая давность. В мультике этот вопрос вовсе не обсуждается, но из того обстоятельства, что Ослик Иа первоначально ничего не знал о пропаже хвости­ка, можно предположить, что пропажа эта произошла со­всем недавно. Значит есть все основания считать, что иско­вая давность по виндикационному притязанию Ослика ещё не пропущена.

В-третьих, истцом по виндикационному иску должен быть невладеющий собственник, а ответчиком — владею­щий несобственник вещи. Право собственности Иа на от­деленный от него хвостик не подлежит сомнению; владела хвостиком Сова; никаких препятствий для предъявления Осликом виндикационного иска к Сове не существует.

Наконец, в-четвертых, не должны применяться какие-либо ограничения виндикации. Их применение зависит от нескольких факторов, а именно — от статуса владельца виндицируемой вещи (является ли он её приобретателем, и если да, то каким — добросовестным или нет),, а для добро­совестного приобретателя — также от способа её приобрете­ния владельцем (возмездного или безвозмездного) и способа выбытия вещи из обладания собственника (по его воле или против его воли).

Является ли Сова приобретателем хвостика? Судя по её словам, которые у нас нет причин подвергать сомнению, да. Она приняла висящий на кустике хвостик за шнурок, т. е. за брошенную движимую вещь, стоимость которой явно ниже пятикратного размера минимальной месячной оплаты труда. Если лес, в котором был обнаружен хвостик, нахо­дился в общем пользовании всех его обитателей, разрешен­ном собственником леса или местным обычаем, то нет ни­каких причин возразить против права Совы на присвоение хвостика⁶³.

Приобрела Сова хвостик безвозмездно. Строго говоря, после этого можно уже ничего больше не обсуждать, ибо ограничения виндикации здесь явно не применяются: при­обретенные безвозмездно вещи собственник вправе истребо­вать из чужого владения во всех случаях. Лишь если бы Со­ва приобрела хвостик возмездным образом, например, купи­ла бы его, был бы смысл обсуждать вопрос о способе выбы­тия хвостика из владения Иа. Тем не менее, мы скажем два слова и по этому вопросу тоже, дабы рассмотрение инсти­тута было бы полным.

Как выбыл хвостик из обладания Иа? «Наверное, ты его где-нибудь оставил» — предполагает Винни-Пух. «Нет, — возражает Иа,— наверное его кто-нибудь стащил!». Из рас­сказа Совы нельзя понять, то ли она просто оторвала хво­стик от Ослика, стоявшего внутри куста чертополоха (ста­щила), то ли сняла с куста хвостик, оставленный там Осли­ком (присвоила оставленный, т. е. забытый, потерянный, хвостик). Но какое из предположений не взять, получается, что хвостик в любом случае выбыл из обладания Ослика по­мимо его воли, а значит, он подлежит виндикации без каких бы то ни было ограничений, в том числе даже тогда, когда он был приобретен по возмездной сделке. Приобретателю в этом случае предоставляется возможность привлечения продавца к ответственности за эвикцию — изъятие товара у приобретателя по требованию третьих лиц (ст. 460-462 ГК).

Итак, с какой стороны ни глянь — никаких оснований со­хранять владение хвостиком за Совой (отказывать в удовле­творении виндикационного иска Ослика) не существует: хво­стик подлежит отобранию у Совы и возвращению во владе­ние Ослика Иа.

3.3. «Скромный, но оч-чень полезный подарок — вот этот шнурок!» (подарок ли?)

Сказанное выше не оставляет никаких сомнений: ни о ка­ком «подарке» речи тут, конечно, не идет: Сова вернула Осли­ку Иа то, что ему и так принадлежит.

3.4. «И все-таки надо петь «лежу». Это же я

придумала!» (право автора на неприкосновенность

произведения)

Львенок и Черепаха пели песню. Лежащая Черепаха пела «Я на солнышке лежу», а сидящий Львенок — «Я на сол­нышке сижу». Вправе ли Черепаха требовать от Львенка ис­полнения песни в её авторском варианте, либо вовсе воздер­живаться от её исполнения, или же Львенок по собственному усмотрению может заменять те или иные её слова?

В п. 1 ст. 15 Закона РФ от 9 июля 1993 г. № 5351-1 «Об авторском праве и смежных правах»⁶⁴ установлено, что ав­тору охраноспособного произведения принадлежит, в числе прочих субъективных прав, так называемое право на защи­ту репутации автора. Сущность этого права заключается именно в возможности автора требовать от любых других лиц воздерживаться от всяких искажений произведения, которые были бы способны нанести ущерб чести или досто­инству автора. Ясно, что с этой точки зрения ничего кри­минального в замене «лежу» на «сижу», конечно же, нет; оттого, что кто-то споет «Я на солнышке сижу» ни честь, ни достоинство автора песни не пострадают.

С другой же стороны, в п. 2 ст. 16 Авторского зако­на в числе имущественных прав автора названа исключи­тельная возможность автора решать вопрос о любой (в том числе и не наносящей никакого ущерба чести или до­стоинству автора) переработке и переделке своего произве­дения. Такая возможность реализуется автором самостоя­тельно, или, пользуясь терминологией вещного права, «ис­ключительно и независимо от лица постороннего». Автор может как сам осуществлять переработку своего произве­дения, так и запрещать её осуществление другим лицам. Следовательно, с этой точки зрения никаких «сижу» вме­сто «лежу» без согласия автора быть не может. А такого согласия явно нет; больше того, Черепаха прямо заявляет, что надо петь «лежу», объясняя свои претензии именно тем, что это «она придумала».

Какой же норме отдать предпочтение? Видимо, нужно обратить внимание на то, что одна из них — о недопусти­мости искажений, ущемляющих честь или достоинство ав­тора (ст. 15) — рассматривается законодательством как воз­можность личного неимущественного свойства; вторая же (ст. 16) — о недопустимости любой переделки произведения — как составляющая имущественных правомочий автора. Зна чит, строго говоря, перед нами две составляющие одного и того же содержания, но разных целей: законодатель запре­щает производить любую переработку произведения без со- I гласия автора, если таковая наносит или может нанести ущерб j чести, достоинству, либо имущественным интересам автора. В норме п. 2 ст. 135 Основ гражданского законодательства 1991 г. из двух этих возможностей составлено своеобразное лично-имущественное субъективное право автора — право на неприкосновенность произведения; известно оно и ст. 480 ГК РСФСР 1964 г., кстати, тоже сохранившей силу вплоть до на­стоящего времени. Поскольку для защиты своих имуществен­ных интересов автор всегда вправе воспользоваться таким средством, как компенсация, применяемым безотносительно к наличию и размеру убытков (п. 2 ст. 49 Авторского закона), следует заключить, что и охрана произведений от искажения должна осуществляться всегда, независимо от того, доказал ли автор причинение ему искажениями каких-либо убытков, или нет.