Данте Алигьери Божественная Комедия. Данте Алигьери. Божественная комедия
 Скачать 3.89 Mb.
|
|
Где мирные обители найдутся? 88 К чему тебе подправил повода Юстиниан, когда седло пустует? Безуздой, меньше было бы стыда. 91 О вы, кому молиться долженствует, Так чтобы Кесарь не слезал с седла, Как вам господне слово указует, - 94 Вы видите, как эта лошадь зла, Уже не укрощаемая шпорой С тех пор, как вы взялись за удила? 97 И ты, Альберт немецкий, ты, который Был должен утвердиться в стременах, А дал ей одичать, - да грянут скорой 100 И правой карой звезды в небесах На кровь твою, как ни на чью доселе, Чтоб твой преемник ведал вечный страх! 103 Затем что ты и твой отец терпели, Чтобы пустынней стал имперский сад, А сами, сидя дома, богатели. 106 Приди, беспечный, кинуть только взгляд: Мональди, Филиппески, Каппеллетти, Монтекки, - те в слезах, а те дрожат! 109 Приди, взгляни на знать свою, на эти Насилия, которые мы зрим, На Сантафьор во мраке лихолетий! 112 Приди, взгляни, как сетует твой Рим, Вдова, в слезах зовущая супруга: "Я Кесарем покинута моим!" 115 Приди, взгляни, как любят все друг друга! И, если нас тебе не жаль, приди Хоть устыдиться нашего недуга! 118 И, если смею, о верховный Дий, За род людской казненный казнью крестной, Свой правый взор от нас не отводи! 121 Или, быть может, в глубине чудесной Твоих судеб ты нам готовишь клад Великой радости, для нас безвестной? 124 Ведь города Италии кишат Тиранами, и в образе клеврета Любой мужик пролезть в Марцеллы рад. 127 Флоренция моя, тебя все это Касаться не должно, ты - вдалеке, В твоем народе каждый - муж совета! 130 У многих правда - в сердце, в тайнике, Но необдуманно стрельнуть - боятся; А у твоих она на языке 133 Иные общим делом тяготятся; А твой народ, участливый к нему, Кричит незваный: "Я согласен взяться!" 136 Ликуй же ныне, ибо есть чему: Ты мирна, ты разумна, ты богата! А что я прав, то видно по всему. 139 И Спарта, и Афины, где когда-то Гражданской правды занялась заря, Перед тобою - малые ребята: 142 Тончайшие уставы мастеря, Ты в октябре примеришь их, бывало, И сносишь к середине ноября. 145 За краткий срок ты сколько раз меняла Законы, деньги, весь уклад и чин И собственное тело обновляла! 148 Опомнившись хотя б на миг один, Поймешь сама, что ты - как та больная, Которая не спит среди перин, 151 Ворочаясь и отдыха не зная. ПЕСНЬ СЕДЬМАЯ 1 И трижды, и четырежды успело Приветствие возникнуть на устах, Пока не молвил, отступив, Сорделло: 4 "Вы кто?" - "Когда на этих высотах Достойные спастись еще не жили, Октавиан похоронил мой прах. 7 Без правой веры был и я, Вергилий, И лишь за то утратил вечный свет". Так на вопрос слова вождя гласили. 10 Как тот, кто сам не знает - явь иль бред То дивное, что перед ним предстало, И, сомневаясь, говорит: "Есть... Нет..." - 13 Таков был этот; изумясь сначала, Он взор потупил и ступил вперед Обнять его, как низшему пристало. 16 "О свет латинян, - молвил он, - о тот, Кто нашу речь вознес до полной власти, Кто город мой почтил из рода в род, 19 Награда мне иль милость в этом счастье? И если просьбы мне разрешены, Скажи: ты был в Аду? в которой части?" 22 "Сквозь все круги отверженной страны, - Ответил вождь мой, - я сюда явился; От неба силы были мне даны. 25 Не делом, а неделаньем лишился Я Солнца, к чьим лучам стремишься ты; Его я поздно ведать научился. 28 Есть край внизу, где скорбь - от темноты, А не от мук, и в сумраках бездонных Не возгласы, а вздохи разлиты. 31 Там я, - среди младенцев, уязвленных Зубами смерти в свете их зари, Но от людской вины не отрешенных; 34 Там я, - средь тех, кто не облекся в три Святые добродетели и строго Блюл остальные, их нося внутри. 37 Но как дойти скорее до порога Чистилища? Не можешь ли ты нам Дать указанье, где лежит дорога?" 40 И он: "Скитаться здесь по всем местам, Вверх и вокруг, я не стеснен нимало. Насколько в силах, буду спутник вам. 43 Но видишь - время позднее настало, А ночью вверх уже нельзя идти; Пора наметить место для привала. 46 Здесь души есть направо по пути, Которые тебе утешат очи, И я готов тебя туда свести". 49 "Как так? - ответ был. - Если кто средь ночи Пойдет наверх, ему не даст другой? Иль просто самому не станет мочи?" 52 Сорделло по земле черкнул рукой, Сказав: "Ты видишь? Стоит солнцу скрыться, И ты замрешь пред этою чертой; 55 Причем тебе не даст наверх стремиться Не что другое, как ночная тень; Во тьме бессильем воля истребится. 58 Но книзу, со ступени на ступень, И вкруг горы идти легко повсюду, Пока укрыт за горизонтом день". 61 Мой вождь внимал его словам, как чуду, И отвечал: "Веди же нас туда, Где ты сказал, что я утешен буду". 64 Мы двинулись в дорогу, и тогда В горе открылась выемка, такая, Как здесь в горах бывает иногда. 67 "Войдем туда, - сказала тень благая, - Где горный склон как бы раскрыл врата, И там пробудем, утра ожидая". 70 Тропинка, не ровна и не крута, Виясь, на край долины приводила, Где меньше половины высота. 73 Сребро и злато, червлень и белила, Отколотый недавно изумруд, Лазурь и дуб-светляк превосходило 76 Сияние произраставших тут Трав и цветов и верх над ними брало, Как большие над меньшими берут. 79 Природа здесь не только расцвечала, Но как бы некий непостижный сплав Из сотен ароматов создавала. 82 "Salve, Regina," - меж цветов и трав Толпа теней, внизу сидевших, пела, Незримое убежище избрав. 85 "Покуда солнце все еще не село, - Наш мантуанский спутник нам сказал, - Здесь обождать мы с вами можем смело. 88 Вы разглядите, став на этот вал, Отчетливей их лица и движенья, Чем если бы их сонм вас окружал. 91 Сидящий выше, с видом сокрушенья О том, что он призваньем пренебрег, И губ не раскрывающий для пенья, - 94 Был кесарем Рудольфом, и он мог Помочь Италии воскреснуть вскоре, А ныне этот час опять далек. 97 Тот, кто его ободрить хочет в горе, Царил в земле, где воды вдоль дубрав Молдава в Лабу льет, а Лаба в море. 100 То Оттокар; он из пелен не встав, Был доблестней, чем бороду наживший Его сынок, беспутный Венцеслав. 103 И тот курносый, в разговор вступивший С таким вот благодушным добряком, Пал, как беглец, честь лилий омрачивший. 106 И как он в грудь колотит кулаком! А этот, щеку на руке лелея, Как на постели, вздохи шлет тайком. 109 Отец и тесть французского злодея, Они о мерзости его скорбят, И боль язвит их, в сердце пламенея. 112 А этот кряжистый, поющий в лад С тем носачом, смотрящим величаво, Был опоясан, всем, что люди чтят. 115 И если бы в руках была держава У юноши, сидящего за ним, Из чаши в чашу перешла бы слава, 118 Которой не хватило остальным: Хоть воцарились Яков с Федериком, Все то, что лучше, не досталось им. 121 Не часто доблесть, данная владыкам, Восходит в ветви; тот ее дарит, Кто может все в могуществе великом. 124 Носач изведал так - же этот стыд, Как с ним поющий Педро знаменитый: Прованс и Пулья стонут от обид. 127 Он выше был, чем отпрыск, им отвитый, Как и Костанца мужем пославней, Чем были Беатриче с Маргеритой. 130 А вот смиреннейший из королей, Английский Генрих, севший одиноко; Счастливее был рост его ветвей. 133 Там, ниже всех, где дол лежит глубоко, Маркиз Гульельмо подымает взгляд; Алессандрия за него жестоко 136 Казнила Канавез и Монферрат". ПЕСНЬ ВОСЬМАЯ 1 В тот самый час, когда томят печали Отплывших вдаль и нежит мысль о том, Как милые их утром провожали, 4 А новый странник на пути своем Пронзен любовью, дальний звон внимая, Подобный плачу над умершим днем, - 7 Я начал, слух невольно отрешая, Следить, как средь теней встает одна, К вниманью мановеньем приглашая. 10 Сложив и вскинув кисти рук, она Стремила взор к востоку и, казалось, Шептала богу: "Я одним полна". 13 "Te lucis ante", - с уст ее раздалось Так набожно, и так был нежен звук, Что о себе самом позабывалось. 16 И, набожно и нежно, весь их круг С ней до конца исполнил песнопенье, Взор воздымая до верховных дуг. 14 Здесь в истину вонзи, читатель, зренье; Покровы так прозрачны, что сквозь них Уже совсем легко проникновенье. 22 Я видел: сонм властителей земных, С покорно вознесенными очами, Как в ожиданье, побледнев, затих. 25 И видел я: два ангела, над нами Спускаясь вниз, держали два клинка, Пылающих, с неострыми концами. 28 И, зеленее свежего листка, Одежда их, в ветру зеленых крылий, Вилась вослед, волниста и легка. 31 Один слетел чуть выше, чем мы были, Другой - на обращенный к нам откос, И так они сидевших окаймили. 34 Я различал их русый цвет волос, Но взгляд темнел, на лицах их почия, И яркости чрезмерной я не снес. 37 "Они сошли из лона, где Мария, - Сказал Сорделло, - чтобы дол стеречь, Затем что близко появленье змия". 40 И я, не зная, как себя беречь, Взглянул вокруг и поспешил укрыться, Оледенелый, возле верных плеч. 43 И вновь Сорделло: "Нам пора спуститься И славным теням о себе сказать; Им будет радость с вами очутиться". 46 Я, в три шага, ступил уже на гладь; И видел, как одна из душ взирала Все на меня, как будто чтоб узнать. 49 Уже и воздух почернел немало, Но для моих и для ее очей Он все же вскрыл то, что таил сначала. 52 Она ко мне подвинулась, я - к ней. Как я был счастлив, Нино благородный, Тебя узреть не между злых теней! 55 Приветствий дань была поочередной; И он затем: "К прибрежью под горой Давно ли ты приплыл пустыней водной?" 58 "О, - я сказал, - я вышел пред зарей Из скорбных мест и жизнь влачу земную, Хоть, идя так, забочусь о другой". 61 Из уст моих услышав речь такую, Он и Сорделло подались назад, Дивясь тому, о чем я повествую. 64 Один к Вергилию направил взгляд, Другой - к сидевшим, крикнув: "Встань, Куррадо! Взгляни, как бог щедротами богат!" 67 Затем ко мне: "Ты, избранное чадо, К которому так милостив был тот, О чьих путях и мудрствовать не надо, - 70 Скажи в том мире, за простором вод, Чтоб мне моя Джованна пособила Там, где невинных верный отклик ждет. 73 Должно быть, мать ее меня забыла, Свой белый плат носив недолгий час, А в нем бы ей, несчастной, лучше было. 76 Ее пример являет напоказ, Что пламень в женском сердце вечно хочет Глаз и касанья, чтобы он не гас. 79 И не такое ей надгробье прочит Ехидна, в бой ведущая Милан, Какое создал бы галлурский кочет". 82 Так вел он речь, и взор его и стан Несли печать горячего порыва, Которым дух пристойно обуян. 85 Мои глаза стремились в твердь пытливо, Туда, где звезды обращают ход, Как сердце колеса, неторопливо. 88 И вождь: "О сын мой, что твой взор влечет?" И я ему: "Три этих ярких света, Зажегшие вкруг остья небосвод". 91 И он: "Те, что ты видел до рассвета, Склонились, все четыре, в должный срок; На смену им взошло трехзвездье это". 94 Сорделло вдруг его к себе привлек, Сказав: "Вот он! Взгляни на супостата!" - И указал, чтоб тот увидеть мог. 97 Там, где стена расселины разъята, Была змея, похожая на ту, Что Еве горький плод дала когда-то. 100 В цветах и травах бороздя черту, Она порой свивалась, чтобы спину Лизнуть, как зверь наводит красоту. 103 Не видев сам, я речь о том откину, Как тот и этот горний ястреб взмыл; Я их полет застал наполовину. 106 Едва заслыша взмах зеленых крыл, Змей ускользнул, и каждый ангел снова Взлетел туда же, где он прежде был. 109 А тот, кто подошел к нам после зова Судьи, все это время напролет Следил за мной и не промолвил слова. 112 "Твой путеводный светоч да найдет, - Он начал, - нужный воск в твоей же воле, Пока не ступишь на финифть высот! 115 Когда ты ведаешь хоть в малой доле Про Вальдимагру и про те края, Подай мне весть о дедовском престоле. 118 Куррадо Маласпина звался я; Но Старый - тот другой, он был мне дедом; Любовь к родным светлеет здесь моя". 121 "О, - я сказал, - мне только по беседам Знаком ваш край; но разве угол есть Во всей Европе, где б он не был ведом? 124 Ваш дом стяжал заслуженную честь, Почет владыкам и почет державе, И даже кто там не был, слышал весть. 127 И, как стремлюсь к вершине, так я вправе Сказать: ваш род, за что ему хвала, Кошель и меч в старинной держит славе. 130 В нем доблесть от привычки возросла, И, хоть с пути дурным главой все сбито, Он знает цель и сторонится зла". 133 И тот: "Иди; поведаю открыто, Что солнце не успеет лечь семь раз Там, где Овен расположил копыта, 136 Как это мненье лестное о нас Тебе в средину головы вклинится Гвоздями, крепче, чем чужой рассказ, 139 Раз приговор не может не свершиться". ПЕСНЬ ДЕВЯТАЯ 1 Наложница старинного Тифона Взошла белеть на утренний помост, Забыв объятья друга, и корона 4 На ней сияла из лучистых звезд, С холодным зверем сходная чертами, Который бьет нас, изгибая хвост; 7 И ночь означила двумя шагами В том месте, где мы были, свой подъем, И даже третий поникал крылами, 10 Когда, с Адамом в существе своем, Я на траву склонился, засыпая, Там, где мы все сидели впятером. 13 В тот час, когда поет, зарю встречая, Касатка, и напев ее тосклив, Как будто скорбь ей памятна былая, 16 И разум наш, себя освободив От дум и сбросив тленные покровы, Бывает как бы веще прозорлив, 19 Мне снилось - надо мной орел суровый Навис, одетый в золотистый цвет, Распластанный и ринуться готовый, 22 И будто бы я там, где Ганимед, Своих покинув, дивно возвеличен, Восхищен был в заоблачный совет. 25 Мне думалось: "Быть может, он привычен Разить лишь тут, где он настиг меня, А иначе к добыче безразличен". 28 Меж тем, кругами землю осеня, Он грозовым перуном опустился И взмыл со мной до самого огня. 31 И тут я вместе с ним воспламенился; И призрачный пожар меня палил С такою силой, что мой сон разбился. 34 Не меньше вздрогнул некогда Ахилл, Водя окрест очнувшиеся веки И сам не зная, где он их раскрыл, 37 Когда он от Хироновой опеки Был матерью на Скир перенесен, Хотя и там его настигли греки, - 40 Чем вздрогнул я, когда покинул сон Мое лицо; я побледнел и хладом Пронизан был, как тот, кто устрашен. 43 Один Вергилий был со мною рядом, И третий час сияла солнцем высь, И море расстилалось перед взглядом. 46 Мой господин промолвил: "Не страшись! Оставь сомненья, мы уже у цели; Не робостью, но силой облекись! 49 Мы, наконец. Чистилище узрели: Вот и кругом идущая скала, А вот и самый вход, подобный щели. 52 Когда заря была уже светла, А ты дремал душой, в цветах почия Среди долины, женщина пришла, 55 И так она сказала: "Я Лючия; Чтобы тому, кто спит, помочь верней, Его сама хочу перенести я". 58 И от Сорделло и других теней Тебя взяла и, так как солнце встало, Пошла наверх, и я вослед за ней. 61 И, здесь тебя оставив, указала Прекрасными очами этот вход; И тотчас ни ее, ни сна не стало". 64 Как тот, кто от сомненья перейдет К познанью правды и, ее оплотом Оборонясь, решимость обретет, 67 Так ожил я; и, видя, что заботам Моим конец, вождь на крутой откос Пошел вперед, и я за ним - к высотам. 70 Ты усмотрел, читатель, как вознес Я свой предмет; и поневоле надо, Чтоб вместе с ним и я в искусстве рос. 73 Мы подошли, и, где сперва для взгляда В скале чернела только пустота, Как если трещину дает ограда, 76 Я увидал перед собой врата, И три больших ступени, разных цветом, И вратника, сомкнувшего уста. 79 Сидел он, как я различил при этом, Над самой верхней, чтобы вход стеречь, Таков лицом, что я был ранен светом. 82 В его руке был обнаженный меч, Где отраженья солнца так дробились, Что я глаза старался оберечь. 85 "Скажите с места: вы зачем явились? - |