спектакль 2021-22 сценарий. Действие первое
 Скачать 67.46 Kb.
|
|
Явление десятое Большов и Рисположенский. Большов. А что, СысойПсоич, чай, ты с этим крючкотворством на своем веку много чернил извел? Рисположенский. Меня что попросят, я сделаю. Что ж не сделать! Большов. То – то, что попросят! Вот я теперь маюсь, маюсь с делом одним. Уж хоть бы поскорей, что ли, да из головы вон. Рисположенский. Что же, Самсон Силыч, не вы первый, не вы последний; нешто другие-то не делают? Большов. Как не делать, брат, и другие делают. Да еще как делают-то: без стыда, без совести! В трехэтажных домах живут; коляски на резиновом ходу себе понакупят мамзелей катать,. Коляски эти разъедутся неизвестно куда, дома все заложены, останется ль, нет ли кредиторам-то старых сапогов пары три. Вот тебе вся недолга. Да еще и обманет-то бедняков. А у меня кредиторы все люди богатые, что им сделается! Рисположенский. Известное дело. Что ж, Самсон Силыч, все это в наших руках.А там, глядя по обстоятельствам. Вот, первое дело, Самсон Силыч, надобно дом да лавки заложить либо продать. Это уж первое дело.. На кого бы только эту обузу свалить? Да вот разве на жену? Рисположенский. Незаконно, Самсон Силыч! Это незаконно! Большов. И то дело, чтоб оглядок не было. Рисположенский. Как на чужого-то закрепишь, так уж и придраться-то не к чему. Спорь после, поди, против подлинных-то бумаг. Большов. Только вот что беда-то: как закрепишь на чужого дом-то, а он, пожалуй, там и застрянет, как блоха на войне. Рисположенский. Уж вы ищите, Самсон Силыч, такого человека, чтобы он совесть знал. Большов. А где ты его найдешь нынче? Нынче всякий норовит, как тебя за ворот ухватить, а ты совести захотел. Рисположенский. А я вот как мекаю, Самсон Силыч, хотите вы меня слушайте, хотите вы — нет: каков человек у вас приказчик? Большов. Который? Лазарь, что ли? Рисположенский. Да, Лазарь Елизарыч. Большов. Ну, а на Лазаря, так и пускай на него; он малый с понятием, да и капиталец есть. ъРисположенский. Что же прикажете, Самсон Силыч, закладную или купчую? Большов. А с чего процентов меньше, то и варгань. Как сделаешь все в акурате, такой тебе, СысойПсоич, могарыч поставлю, просто сказать, угоришь. Рисположенский. Уж будьте покойны, Самсон Силыч, мы свое дело знаем. А вы Лазарю-то Елизарычу говорили об этом деле или нет? Большов. Нет еще. Вот нынче потолкуем. Он у меня парень-то дельный. Ну, заложим мы дом, а потом что? Рисположенский. А потом напишем реестрик, что вот, мол, так и так, по двадцати пяти копеек за рубль: ну, и ступайте по кредиторам. Вы ему накажите, чтобы писал, что по сделке получил по двадцати пяти копеек, так, для видимости, чтобы другим показать. Вот, мол, так и так, ну, и другие, глядя на них, согласятся. Большов. Это точно, поторговаться не мешает.Там что хошь говори, а у меня дочь невеста.. Да и самому-то, братец ты мой, отдохнуть пора; проклажались бы мы лежа на боку, и торговлю всю эту к чорту. Да вот и Лазарь идет. Явление одиннадцатое Те же и Подхалюзин (входит). Большов. Что скажешь, Лазарь? Ты из городу, что ль? Как у вас там? Подхалюзин. Доброго здоровьица, батюшка – благодетель, Самсон Силыч! Вашими молитвами! Сысою Псоичу, наше нижайшее!! (Кланяется.) Рисположенский. Здравствуйте, батюшка Лазарь Елизарыч! (Кланяется.бежит к графинке) Большов. (Помолчав.) А вот ты бы, Лазарь, на досуге баланц для меня сделал. А то торгуем, торгуем, братец, а есть польза, али нет её – не разберёшь. Что так, без барыша-то, небо коптить? Подхалюзин. Как же – с. Это можно, Самсон Силыч. Большов.Ну так что в городе? Как дела в лавках? Подхалюзин. Известное дело-с, стараюсь, чтобы все было в порядке и как следует-с. Говорю ребятам : не зевайте говорю: видишь чуть дело подходящее, да и накинул рубль али два на аршин. Большов. Да брат, знаю, как немцы в магазинах наших бар обирают. Рисположенский смеется. Подхалюзин. Дело понятное-с. Можно, говорю, и просто через руку лишний аршин раз шмыгнуть. Большов. Все едино: ведь портной украдет же. А? Украдет ведь? Рисположенский. Украдет, Самсон Силыч, беспременно, мошенник, украдет; уж я этих портных знаю .Большов. То-то вот; все они кругом мошенники, а на нас слава. Рисположенский. Это точно, Самсон Силыч, это вы правду говорить изволите .Большов. Эх, Лазарь, плохи нынче барыши: не прежние времена. (Помолчав.) Что в ведомостях пишут Подхалюзин (вынимая из кармана газету читает). Извольте-с. «Такого-то года, сентября такого-то дня, по определению Коммерческого суда, первой гильдии купец Федот Селиверстов Плешков объявлен несостоятельным должником; вследствие чего...» Что тут толковать! Известно, что вследствие бывает. Вот-те и Федот Селиверстыч! Каков был туз, а в трубу вылетел. Он нам малость должен-с. Сахару для дому брали пудов никак тридцать, не то сорок. Большов. Плохо дело, Лазарь. Ну, да мне-то он сполна отдаст по-приятельски. Подхалюзин. Сумнительно-с. Нам ещё первой гильдии купец Антип Сысоев Енотов за масло постное-с, второй гильдии купец Ефрем Лукин Полуаршинников за грибы да за колбасу краковскую. Целый пуд брали. Расписочка есть-с. Сам-то скрывается-с. Большов;Да что они, сговорились, что ли? Подхалюзин. Уж такой расподлеющий народ-с. Молчание. Рисположенский. Прощайте, Самсон Силыч, я теперь домой побегу: делишки есть кой-какие. Большов. Да ты бы посидел немножко. Рисположенский. Прощайте! Прощайте, Лазарь Елизарыч! (Уходит. скрипк двери) Явление двенадцатое Большов и Подхалюзин. Большов. Вот какова торговля-то, вот тут и торгуй! (Помолчав.) Что, Лазарь, как ты думаешь? А у нас много ли долгов? Подхалюзин. Да уж не меньше, чем у Полуаршинникова. Б о л ь ш о в. Как же быть то нам? П о д х а л ю з и н. Уж это как вам угодно. Наше дело подначальное. Уж вы во мне-то не сумневайтесь! Уж одно слово: вот как есть, весь тут. Большов. Да что ж, что ты весь-то? Подхалюзин. Уж коли того, а либо что, так останетесь довольны: себя не пожалею. Большов. Ну, так и разговаривать нечего. Дождешься, пожалуй, что какой-нибудь свой же брат, собачий сын, оберет тебя дочиста, А ты, честный-то торговец, и смотри да казнись, хлопай глазами-то. Вот я и думаю, Лазарь, предложить кредиторам-то такую статью: не возьмут ли они у меня копеек по двадцати пяти за рубль. Как ты думаешь? Подхалюзин. А уж по мне, Самсон Силыч, коли платить по двадцати пяти, так пристойнее совсем не платить. Большов. А что? Ведь и правда. Храбростью-то никого не удивишь, а лучше тихим-то манером дельцо обделать. Дом-то и лавки я на тебя заложу. Подхалюзин. Нельзя ж без хлопот-с. Вот векселя надо за что-нибудь сбыть-с, товар перевести куда подальше. Станем хлопотать-с! Большов. Оно так. Да старенек уж я становлюсь хлопотать-то. А ты помогать станешь? Подхалюзин. Помилуйте, Самсон Силыч, в огонь и в воду полезу-с. Большов. Эдак-то лучше! Спасибо тебе, Лазарь. Удружил! (Встает.) Ну, хлопочи! (Подходит к нему и треплет по плечу.) Сделаешь дело аккуратно, так мы с тобой барышами-то поделимся. Награжу на всю жизнь. (Идет к двери.) Подхалюзин. Мне, Самсон Силыч, окромя вашего спокойствия, ничего не нужно-с. Как жимши у вас с малолетства и видемши все ваши благодеяния, можно сказать, мальчишкой взят-с лавки подметать, следовательно, должен я чувствовать. действие 3 Контора в доме Большова. Прямо дверь, на левой стороне лестница наверх. Явление первое Тишка (со щеткой на авансцене). Эх, житье, житье! Чем свет тут ты полы мети! А мое ли дело полы мести? У других-то хозяев коли уж мальчишка, так при лавке присутствует. А тут вот приказчик Лазарь, а то вот Фоминишна, а то вот... всякая шваль над тобой командует. Вот она жисть-то какая анафемская! А уж как хочется – то хоть каким ни будь начальничком стать! (Лезет на стул коленками и смотрит в зеркало.) Здравствуйте, Тихон Савостьяныч! Как вы поживаете? Всё ли вы слава богу?.. А ну, Тишка, выкинь коленце. (Делает гримасу.) Вот оно что! (Другую.) Эвось оно как... (Хохочет.) Явление второе Тишка и Подхалюзин (крадется и хватает его за ворот). Подхалюзин. А это ты, чертенок, что делаешь? Тишка. Что? Известно что! Пыль стирал. Подхалюзин. Покажу я тебе пыль! Ишь ты, барин какой! Поди-тко-сь! Был Сысой Псоич? Тишка. Известно, был. Подхалюзин. Да ты, чертенок, говори толком! Зайти, что ль, хотел? Тишка. Зайти хотел! Подхалюзин. Ну, так ты сбегай в лавку. Да не в нашу, а в ту, что за углом. Купи там к столу чего. Ну, сам знаешь. Нaдо Сысоя Псоича попотчевать. (Дает деньги.) Сдачу возьми уж себе на пряники. Только ты, смотри, проворней, чтобы не хватились! Тишка. Стриженая девка косы не заплетет. Тишка убегает. Явление четвертое Подхалюзин и Тишка. Тишка (входит со штофом). Вот он я пришел! Подхалюзин. Послушай, Тишка, Устинья Наумовна здесь? Тишка. Там наверху. Да и стракулист идет. Подхалюзин. Так ты поставь всё на стол да и сгинь с глаз. Тишка ставит всё на стол и убегает. Явление пятое Подхалюзин и Рисположенский. Подхалюзин. А, наше вам-с! Рисположенский. И Вам, батюшка Лазарь Елизарыч, не болеть! Подхалюзин. Чего это Вы мне здоровья желать взялися? Уж Сами не болеете ли? Рисположенский Что-то руки стали трястись по утрам, особенно вот правая. Подхалюзин. Отчего же это у Вас руки трясутся? Рисположенский (садится к столу). От забот, Лазарь Елизарыч, от забот, батюшка. Подхалюзин. Так-с! А я так полагаю от того, что больно народ грабите. За неправду бог наказывает. Рисположенский. Эх, хе, хе... Лазарь Елизарыч! Где нам грабить! Делишки наши маленькие: кому просьбишку изобразишь, кого в мещане припишешь. Иной день и полтины серебром домой не принесешь. Ей-богу, не лгу. Чем тут жить? У меня Лазарь Елизарыч, что-то в горле пересохло. Попить надо-с. (Пьет.) Вот я и думаю: забегу, мол, я к ЛазарьЕлизарычу, не даст ли он мне деньжонок каких. Подхалюзин. А за какие же это провинности-с? Рисположенский. Как за какие провинности ? Вот уж грех, Лазарь Елизарыч! Нешто я Вам не служу?. А закладную-то Вам я выхлопотал. Подхалюзин. Ведь уж Вам заплачено! И толковать-то более нечего. Рисположенский. Это точно, Лазарь Елизарыч, заплачено. Это точно! Эх, Лазарь Елизарыч, бедность-то меня одолела. Подхалюзин. Бедность одолела! Это бывает-с. (Подходит и садится к столу.) А у нас вот лишние есть-с: девать некуда. (Кладет бумажник на стол.) Рисположенский. Что вы, Лазарь Елизарыч, неужто лишние? Небось, шутите? Подхалюзин. Окромя всяких шуток-с. Рисположенский. А коли лишние, так отчего же бедному человеку не помочь. Вам бог пошлет за это. Подхалюзин. А много ли вам требуется? Рисположенский. Дайте три целковеньких. Подхалюзин. Что так мало-с? Рисположенский. Ну, дайте пять. Подхалюзин. А вы просите больше. Рисположенский. Ну, уж коли милость будет, дайте десять. Подхалюзин. Десять-с! Так, задаром? Рисположенский. Как задаром! Заслужу, Лазарь Елизарыч, когда-нибудь сквитаемся. Подхалюзин. Все это когда то ещё будет! А Вы теперь вот что скажите: много ли вам Самсон Силыч обещали за всю эту механику? Рисположенский. Стыдно сказать, Лазарь Елизарыч, тысячу рублей да старую шубу енотовую. Подхалюзин. Ну так вот что, СысойПсоич, я Вам дам две тысячи-с за этот же самый предмет-с. Сто серебром теперь же-с, а остальные после. Рисположенский. Благодетель вы мой, Лазарь Елизарыч! С женой и с детьми в кабалу пойду. Хе, хе, хе... То есть за дом-то с лавками... эдак... дом-то... хе, хе, хе.. .Подхалюзин. Что-о-с? Рисположенский. Нет-с, это я так, Лазарь Елизарыч, по глупости, как будто для шутки. Подхалюзин. То-то для шутки! А вы этим не шутите-с! Тут не то что дом, у меня теперь такая фантазия в голове об этом предмете, что надо с вами обширно потолковать-с! Пойдемте ко мне-с. Тишка! Явление шестое Те же и Тишка. Подхалюзин. Прибери тут все это. Ну, пойдемте, СысойПсоич! Тишка хочет убирать графин. Рисположенский. Постой, постой! Эх, братец, какой ты глупый! Видишь, что хотят пить, ты и подожди. Что-то у меня, Лазарь Елизарыч, горло сохнет и сохнет. Я сейчас. Подхалюзин. Пейте, да только поскореича, того гляди, сам приедет. Рисположенский. Сейчас, батюшка Лазарь Елизарыч, сейчас! (Пьет и закусывает.) Да уж мы лучше ее с собой возьмем. Уходят. Тишка прибирает кое-что; приходят Устинья Наумовна и Фоминишна. Тишка убегает. Фоминишна. Уж пореши ты её нужду, Устинья Наумовна! Другие в ее пору давно уж детей повывели. То-то, мать моя, что ж ее томить-то. Устинья Наумовна. Сама все это разумею, серебряная.Да ишь ты, разборчивы очень они с маменькой-то. Фоминишна. Да что их разбирать-то! Ну, известное дело, чтоб были люди свежие, не плешивые, чтоб не пахло ничем, а там какого ни возьми — все человек. Устинья Наумовна. Измучилась я, серебряная, нынче день-то деньской, с раннего утра мычуся. Фоминишна. Уж и правда, матушка! А я побегу, родная, наверх-то — Аграфена-то Кондратьевна у меня там одна. Ты, как пойдешь домой-то, так заверни ко мне, я тебе окорочек завяжу. (Идет на лестницу.) Устинья Наумовна. Зайду, серебряная, зайду. Подхалюзин входит. Явление седьмое Устинья Наумовна и Подхалюзин. Подхалюзин. А! Устинья Наумовна! Сколько лет, сколько зим-с! Устинья Наумовна. Здравствуй, живая душа, каково попрыгиваешь? Подхалюзин. Что нам делается-с. (Садится.) Устинья Наумовна. Мамзельку, коли хочешь, высватаю. Подхалюзин. Покорно благодарствуйте, — нам пока не требуется. А вот теперича я у вас спрошу, Устинья Наумовна, зачем это вы к нам больно часто повадились? Устинья Наумовна. А тебе что за печаль! Зачем бы я ни ходила. Я ведь не краденая какая. Ты что за спрос? Подхалюзин. Да так-с, не напрасно ли ходите-то? Устинья Наумовна. Как напрасно? С чего это ты, серебряный, выдумал! Посмотри-ка, какого жениха нашла. Благородный и из себя молодец, Подхалюзин. За чем же дело стало-с? Устинья Наумовна. Ни за чем не стало! Хотел завтра приехать да обзнакомиться. А там обвертим, да и вся недолга. Подхалюзин. Обвертите, попробуйте, — задаст он вам копоти. Уж мы то знаем-с! Устинья Наумовна. Да что ты знаешь-то? Подхалюзин. Мало ли что знаем-с. Сказать-то нельзя. Разболтаете. Устинья Наумовна. Анафема хочу быть, коли скажу — руку даю на отсечение. Ну, что же ты знаешь-то? Подхалюзин. А вот что-с, Устинья Наумовна: нельзя ли как этому вашему жениху отказать-с! Устинья Наумовна. Да что ты, белены, что ль, объелся? Подхалюзин. Ничего не объелся-с! А если вам угодно говорить по душе, так это вот какого роду дело-с: у меня есть один знакомый купец из русских, и они оченно влюблены в Алимпияду Самсоновну-с. Что, говорит, ни дать, только бы жениться; ничего, говорит, не пожалею. Устинья Наумовна. Что ж ты мне прежде-то, алмазный, не сказал? Уж я слово дала. Подхалюзин. Сказать-то было нечего. Я и сам-то недавно узнал-с. Устинья Наумовна. Уж теперь поздно, бралиянтовый! Подхалюзин. Уж какой жених-то, Устинья Наумовна! Да он вас с ног до головы золотом осыплет-с, из живых соболей шубу сошьет. Хотите две тысячи рублей и шубу соболью, чтобы только свадьбу эту расстроить-с? А за сватовство у нас особый уговор будет-с. Я вам говорю-с, что жених такой, что вы сроду и не видывали, только вот одно-с: происхождения не благородного. Устинья Наумовна. А они-то разве благородные? То-то и беда, яхонтовый! Нынче заведение такое пошло, что всякая тебе лапотница в дворянство норовит. Вот хоть бы Самсон Силыч, добрые люди Самсошкою звали, и матушка-то Аграфена Кондратьевна нажили капитал да в купцы вылезли, так и дочка в прынцессы норовит. А все это денежки.Вот Алимпияда Самсоновна. Воспитанья-то тоже не бог знает какого: пишет-то, как слон брюхом ползает, по-французскому али на фортопьянах тоже сям, тям, да и нет ничего; ну а танец-то отколоть — я и сама пыли в нос пущу. Подхалюзин. Ну вот видите ли — за купцом-то быть ей гораздо пристойнее. Устинья Наумовна. Да как же мне с женихом-то быть, серебряный? Что ж я ему теперь-то скажу? Подхалюзин. Да вы и теперь то же ему скажите, что, мол, и красавица, и образованная, и на всякие манеры, только, мол, они деньгами порасстроились, так он сам откажется! Устинья Наумовна. А что, ведь и правда, бралиянтовый! Да нет, постой! Как же! Ведь я ему сказала, что у Самсона Силыча денег куры не клюют. Подхалюзин. А почем вы знаете, сколько у Самсона Силыча денег-то, нешто вы считали? Устинья Наумовна. Да уж всякий знает, что Самсон Силыч купец богатейший. Подхалюзин. Да! Много вы знаете! А что после того будет, как высватаете значительного человека, а Самсон Силыч денег-то не даст? Устинья Наумовна. Уж полно тебе пугать-то меня! Сбил с толку совсем. Подхалюзин. А вы вот возьмите задаточку сто серебра, да и по рукам-с. Устинья Наумовна. Так ты, яхонтовый, говоришь, что две тысячи рублей да шубу соболью? Подхалюзин. Точно так-с. Уж будьте покойны! А надемши-то шубу соболью. Другой подумает, генеральша какая. Устинья Наумовна. А что ты думаешь, да и в самом деле! Как надену соболью шубу-то, да руки-то в боки, так ваша братья рты разинете. Подхалюзин. Это точно-с! Устинья Наумовна. Давай задаток! Была не была! Подхалюзин. А вы, Устинья Наумовна, вольным духом, не робейте! Устинья Наумовна. Чего робеть-то? Только смотри: две тысячи рублей да соболью шубу. Подхалюзин. Говорю вам, из живых сошьем. Уж что толковать! Устинья Наумовна. Ну, прощай, изумрудный! Побегу теперь к жениху. Завтра увидимся. Подхалюзин. Погодите! Куда бежать-то! Зайдите ко мне — чайку индейского выпьем-с. Тишка! Тишка! Входит Тишка. Ты смотри, коли хозяин приедет, так ты в те поры прибеги за мной. Уходят. Явление восьмое Голос Фоминишны за сценой: «Тишка, а Тишка! Долго ль мне кричать-то?» Фоминишна выходит Тишка.(выбегает) Что там еще? «Дома, что ли-ча, Лазарь?» Тишка. Да а куда ему деться-то? Фоминишна. Да ведь Самсон Силыч приехал, да никак хмельной. Тишка. Фю! попались! Фоминишна. Беги, Тишка, за Лазарем, голубчик, беги скорей! Тишка бежит. Аграфена Кондратьевна (показывается на лестнице). Что, Фоминишна, матушка, куда он идет-то? Фоминишна. Да никак, матушка, сюда! Ох, запру я двери-то; пускай его кверху идет, а ты уж, голубушка, здесь посиди. Стук в двери и голос Самсона Силыча: «Эй, отоприте, кто там?» Аграфена Кондратьевна скрывается. Поди, батюшка, поди усни, Христос с тобой! Большов (за дверями). Да что ты, старая корга, с ума, что ли, сошла? Фоминишна. Ах, голубчик ты мой! Ах, я мымра слепая! А ведь покажись мне сдуру-то, что ты хмельной приехал. Уж извини меня, глуха стала на старости лет. Самсон Силыч входит. Явление девятое Фоминишна и Большов. Большов. Стряпчий был? Фоминишна. А стряпали, батюшка, щи с солониной, гусь жареный, драчёна. Большов. Да ты белены, что ль, объелась, старая дура! Фоминишна. Нет, батюшка! Сама кухарке наказывала. Большов. Пошла вон! (Садится.) Фоминишна идет к двери; Подхалюзин и Тишка входят. Фоминишна (возвращаясь). Ах, я дура, дура! Уж не взыщи на плохой памяти. Холодной-то поросенок совсем из ума выскочил. Явление десятое Подхалюзин, Большов и Тишка. Большов. Убирайся к свиньям! Фоминишна уходит. (К Тишке.) А ты что рот разинул! Аль тебе дела нет? Подхалюзин (к Тишке). Говорили тебе, кажется! Тишка убегает. Большов. Стряпчий был? Подхалюзин. Был-с! Большов. Говорил ты с ним? Подхалюзин. Да что, Самсон Силыч. Он одно ладит — объявиться несостоятельным. Большов. А тебе что за дело? Ты старайся только — от меня забыт не будешь. Подхалюзин.. Вы Самсон Силыч, слава Богу, пожили, а Алимпияда-то Самсоновна, известное дело, барышня, каких в свете нет. жаль мне вашего семейства. Большов. Полно, так ли? Подхалюзин. Позвольте-с: ну, положим, что это все благополучно кончится-с, хорошо-с. Останется у вас чем пристроить Алимпияду Самсоновну. Ну, а грех какой, сохрани господи! Как придерутся, да начнут по судам таскать и имение-то все отнимут: должны будут они-с голод и холод терпеть! Это что ж будет тогда? (Плачет.) Большов. Да об чем же ты плачешь-то? Подхалюзин. А по моему глупому рассуждению, пристроить бы до поры до времени Алимпияду Самсоновну за хорошего человека, А то вон, что сватался за Алимпияду Самсоновну, благородный-то, — и оглобли назад поворотил. Большов. Как назад? Да с чего это ты выдумал? Подхалюзин. Я, Самсон Силыч, не выдумал; вы спросите Устинью Наумовну. Подхалюзин. Вы, Самсон Силыч, возьмите в рассуждение: я посторонний человек, не родной, а для вашего благополучия ни дня, ни ночи себе покою не знаю, да и сердце-то у меня все изныло; а за него отдают барышню, можно сказать, красоту неописанную; да и денег еще дают-с, а он ломается да важничает Большов. Ну, а не хочет, так и не надо, не заплачем! Подхалюзин. а вы меня теперь хоть гоните, хоть бейте, а я уж вас не оставлю, потому не могу — сердце у меня не такое. Большов. Да как же тебе оставить-то меня: только ведь и надежды-то теперь, что ты. Сам я стар, дела подошли тесные. Подхалюзин.Как чёрт какой, убиваюсь я теперича из-за вашего дела-с. Жалеючи вас это делаю, и не столько вас, сколько семейства вашего. Сами изволите знать, Аграфена Кондратьевна дама изнеженная, Алимпияда Самсоновна барышня, каких в свете нет-с... Большов. Неужто и в свете кет? Уж ты, брат, не того ли?. .Подхалюзин. Чего-с?.. Нет, я ничего-с!.. Большов. То-то, брат, ты уж лучше откровенно говори. Влюблен ты, что ли, в Алимпияду Самсоновну? Подхалюзин. Помилуйте, Самсон Силыч, смею ли я это подумать-с. Большов. А что ж бы такое не сметь-то?! Что она, княжна, что ли, какая? Подхалюзин. Хотя и не княжна, да как бымши вы моим благодетелем и вместо отца родного... Да нет, Самсон Силыч, помилуйте, как же это можно-с, неужли же я этого не чувствую! Большов. Так ты, стало быть, ее не любишь? Подхалюзин. Как же не любить-с, помилуйте, кажется, больше всего на свете. Да нет-с, Самсон Силыч, как же это можно-с. Большов. Ты бы так и говорил, что люблю, мол, больше всего на свете. Подхалюзин. Да как же можно, Самсон Силыч? Как знамши я вас, как отца родного, и Алимпияду Самсоновну-с, и опять знамши себя, что я такое значу, — где же мне с суконным-то рылом-с? Большов. Ничего не суконное. Рыло как рыло.. Так что же, Лазарь, посватать тебе Алимпияду-то Самсоновну, а? Большов. Ну, а ты ее любишь? Подхалюзин. Изныл весь-с! Вся душа-то у меня перевернулась давно-с! Большов. Ну, а коли душа перевернулась, так мы тебя поправим. Подхалюзин. Тятенька, за что жалуете? Большов. Ну, ты ступай теперь в город, а ужот ка заходи к невесте: мы над ними шутку подшутим. Подхалюзин. Слушаю, тятенька-с! Уходят. ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ Декорация первого действия. Явление первое За кулисами слышатся голоса переходящие в крики и плач Большов (входит и садится на кресло; смотрит в зал на зрителей, улыбается , слушает, кивает головой). Аграфена Кондратьевна. (кричит) Ты что такое говоришь?! Ты что грибов поганых наелась, что ли? Устинья Наумовна (кричит в ответ). Отродясь не ела. А вот что есть то и говорю. Хоть убей меня. Л и п о ч к а (вдруг начинает громко и со вкусом рыдать) Маменька! Аграфена Кондратьевна. Цыц! Не реви! Устинья Наумовна. Не реви, алмазная моя! Мы тебе лучше найдём. Л и п о ч к а. Не хочу лучше. Благородненький ты мой! Аграфена Кондратьевна. Ну всё, милая, всё. Эх, что ещё отец скажет? Большов (смотрит в зал на зрителей, улыбается , подмигивает, потирает руки). Вот она, жизнь-то; истинно сказано: суета сует и всяческая суета. Ох, господи, господи! (Зевает и смотрит по углам.Кричит за кулисы) Эй, вы там! Подите-ка сюда. Явление второе Входят Аграфена Кондратьевна, Устинья Наумовна и Липочка (разряженная). Аграфена Кондратьевна. (заискивающе улыбается)Ступай, ступай, моя крошечка; дверь-то побережнее, не зацепи. Посмотри-ка, Самсон Силыч, полюбуйся, сударь ты мой, как я дочку-то вырядила! Фу ты, прочь поди! Что твой розан пионовый! (К ней.) Ах ты, моя ангелика, царевна, херуимчик ты мой! (К нему.) Что, Самсон Силыч, правда, что ли? Только бы ей в карете ездить шестерней. Большов. Проедет и парочкой — не великого полета помещица! Вы чего там орали, как резаные? Аграфена Кондратьевна. Беда у нас! Жених-то наш, который благородный, отказался жениться. Большов. Ну, уж, прямо, беда! Другой найдётся. Л и п о ч к а. Не хочу другого! Не хочу! (плачет) Аграфена Кондратьевна. Отец ты эдакой, а еще родной называешься! Ах ты, дитятко моя заброшенная, плачешь, словно какая сиротинушка. Отступились от тебя, да и знать не хотят. Присядь, Липочка, присядь, душечка, ненаглядная моя сокровища! (Усаживает.) Липочка. Ах, отстаньте, маменька! Измяли совсем. Аграфена Кондратьевна. Ну, так я на тебя издальки посмотрю! Явление третье Те же и Устинья Наумовна. Аграфена Кондратьевна. И чего он в самом деле ломается-то? Мы разве хуже его? Устинья Наумовна. А, лягушка его заклюй, нешто мы другого не найдем? Большов. Ну, уж ты другого-то не ищи, а опять то же будет. Уж другого-то я вам сам найду. Большов хохочет. Устинья Наумовна отходит с Липочкой на другую сторону сцены. Устинья Наумовна рассматривает ее платье. Тишка (вбегает). СысойПсович приказали спросить, можно ли, дескать, взойти. Они тамотка, у Лазаря Елизарыча. Большов. Пошел, зови его сюда, и с Лазарем. Тишка убегает. Аграфена Кондратьевна. Ну, Самсон Силыч, трогайся с места-то, что так-то сидеть. Пойдём чайку выпьем. Большов. Погоди, вот те подойдут — еще успеешь. Липочка. Я, маменька, пойду разденусь. Аграфена Кондратьевна. Поди, дитятко, поди. Большов. Погоди раздеваться-то, — жених приедет. Липочка. Ну, так я, маменька, останусь. (Подходит к зеркалу и смотрится, потом к отцу.) Тятенька! Большов. Что тебе? Липочка. Стыдно сказать, тятенька! Большов. Ну закройся, коли стыдно. Липочка. А он красивый? Большов. Эк ведь что вывезла! Не боись! Понравится! Явление четвертое Те же и Лазарь, Рисположенский и Фоминишна (у дверей). Рисположенский. Здравствуйте, батюшка Самсон Силыч! Здравствуйте, матушка Аграфена Кондратьевна! Олимпиада Самсоновна, здравствуйте! Большов. Здравствуй, братец, здравствуй! Садиться милости просим! Садись и ты, Лазарь! А теперь пока побеседуем маненько. Устинья Наумовна. Отчего ж и не побеседовать! Вот, золотые мои, слышала я, будто в газете напечатано, золотые мои... Большов. Опосля наговоритесь. Не об этом теперь речь. Устинья Наумовна. Так об чем же, яхонтовый? Большов. А о том, что лета наши подвигаются преклонные, положили мы еще при жизни своей отдать в замужество единственную дочь нашу. Устинья Наумовна. Ишь ведь, как сладко рассказывает, бралиянтовый. Большов. А так как теперь дочь наша здесь налицо, и при всем том, будучи уверены в честном поведении и достаточности нашего будущего зятя, то и назначаем его теперича в общем лицезрении. Липа, поди сюда. Липочка. Что вам, тятенька, угодно? Большов. Поди ко мне, не укушу, — небось. Ну, теперь ты, Лазарь, ползи. Подхалюзин. Давно готов-с! Большов. Ну, Липа, давай руку! Липочка. Как, что это за вздор? С чего это вы выдумали? Большов. Хуже, как силой возьму! Устинья Наумовна. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Аграфена Кондратьевна. Господи, да что ж это такое? Липочка. Не хочу, не хочу! Не пойду я за такого противного! Фоминишна. С нами крестная сила! Подхалюзин. Видно, тятенька, не видать мне счастия на этом свете! Видно, не бывать-с по вашему желанию! Большов (берет Липочку насильно за руку и Лазаря). Как же не бывать, коли я того хочу? На что ж я и отец, коли не приказывать? Даром, что ли, я ее кормил? Аграфена Кондратьевна. Что ты! Что ты! Опомнись! Большов. Не твое дело! Ну, Липа! Вот тебе жених! Прошу любить да жаловать! Садитесь рядком да потолкуйте ладком — а там честным пирком да за свадебку. Вот теперь закусить пойдемте, а они пусть побалясничают. Рисположенский. Пойдемте, Самсон Силыч, и я с вами для компании рюмочку выпью. А уж это, Аграфена Кондратьевна, первый долг, чтобы дети слушались родителей. Это не нами заведено, не нами и кончится. Встают и уходят все, кроме Липочки, Подхалюзина и Аграфены Кондратьевны. Липочка. Да что же это, маменька, такое? Что я им, кухарка, что ли, досталась? (Плачет.) Подхалюзин. Маменька-с! Вам зятя такого, который бы вас уважал и, значит, старость вашу покоил, окромя меня, не найтить-с. Аграфена Кондратьевна. Ах, батюшки! Да как же это быть? Большов (из двери). Жена, поди сюда! Аграфена Кондратьевна. Сейчас, батюшка, сейчас! Подхалюзин. Вы, маменька, вспомните это слово, что я сейчас сказал. Аграфена Кондратьевна уходит. Явление пятое Липочка и Подхалюзин. Молчание. Подхалюзин. Алимпияда Самсоновна-с! Скажите хоть одно слово-с! Позвольте вашу ручку поцеловать. Липочка. Вы дурак необразованный! Подхалюзин. За что вы, Алимпияда Самсоновна, обижать изволите-с? Липочка. Я вам один раз навсегда скажу, что не пойду я за вас, не пойду. Подхалюзин. Это как вам будет угодно-с! Насильно мил не будешь. Только я вам вот что доложу-с... Липочка. Я вас слушать не хочу, отстаньте от меня! Как бы вы были учтивый кавалер: вы бы должны отказаться. Подхалюзин. Вот вы, Алимпияда Самсоновна, изволите говорить: отказаться. Только если я откажусь, что потом будет-с? Липочка. А то и будет, что я выйду за благородного. Подхалюзин. За благородного-с! Благородный-то без приданого не возьмет. Липочка. Как без приданого? Что вы городите-то! Посмотрите-ка, какое у меня приданое-то, — в нос бросится. Подхалюзин. Тряпки-то-с! Благородный тряпок-то не возьмет. Благородному-то деньги нужны-с. Липочка. Что ж! Тятенька и денег даст! Подхалюзин. Хорошо, как даст-с! А как дать-то нечего? Тятенька-то ваш банкрут-с. Липочка. Как банкрут? А дом-то, а лавки? Подхалюзин. А дом-то и лавки — мои-с! Липочка. Ваши?! Подите вы! Что вы меня дурачить хотите? Глупее себя нашли! Подхалюзин. А вот у нас законные документы есть! (Вынимает.) Липочка. Так вы купили у тятеньки? Подхалюзин. Купил-с! Липочка. Где же вы денег взяли? Подхалюзин. Денег! У нас, слава богу, денег-то побольше, чем у какого благородного. Липочка. Что ж это такое со мной делают? Воспитывали, воспитывали, потом и обанкрутились! (Молчание.) Подхалюзин. Ну, положим, Алимпияда Самсоновна, что если вы, Алимпияда Самсоновна, за меня выйдете-с, так первое слово: вы и дома-то будете в шелковых платьях ходить-с, а в гости али в театр-с — окромя бархатных, и надевать не станем. В рассуждении шляпок наденем какую чудней! Лошадей заведем орловских. (Молчание.) Если вы насчет физиономии сумневаетесь, так это, как вам будет угодко-с, мы для Вас всё сделаем по моде-с. Липочка. Да вы все перед свадьбой так говорите, а там и обманете. Подхалюзин. С места не сойти, Алимпияда Самсоновна! Да это что-с, Алимпияда Самсоновна! Нешто мы в эдаком доме будем жить? В Каретном ряду купим-с, распишем как: на потолках это райских птиц нарисуем, капидонов разных — поглядеть только будут деньги давать. Липочка. Нынче уж капидонов-то не рисуют. Подхалюзин. Ну, так мы пукетами пустим. (Молчание.) Было бы только с вашей стороны согласие, а то мне в жизни ничего не надобно. (Молчание.) Как я несчастлив в своей жизни, что не могу никаких комплиментов говорить. Липочка. Для чего вы, Лазарь Елизарыч, по-французски не говорите? П о д х а л ю з и н. А для того, что нам не для чего. (Молчание) Осчастливьте, Алимпияда Самсоновна! (Молчание) Прикажите на колени встать. Липочка! Станьте! (Подхалюзин прямо падает на колени.) Липочка. Фи! У Вас какая жилетка скверная! Подхалюзин. Эту я Тишке подарю-с, а себе на Кузнецком мосту закажу, только не погубите! (Молчание.) Что же, Алимпияда Самсоновна-с? Липочка. Дайте подумать. Подхалюзин. Да об чём же думать-с? Липочка. Как же можно не думать? Подхалюзин. Да вы не думамши. Липочка. Знаете что, Лазарь Елизарыч! Подхалюзин. Что прикажете-с? Липочка. Увезите меня потихоньку. Подхалюзин. Да зачем же потихоньку-с, когда так тятенька с маменькой согласны? Липочка. Да так делают. Ну, а коли не хотите увезти, — так уж, пожалуй, и так. Подхалюзин. Алимпияда Самсоновна! Позвольте ручку поцеловать! (Целует, потом вскакивает и подбегает к двери.) Тятенька-с!.. Липочка. Лазарь Елизарыч, Лазарь Елизарыч! Подите сюда! Подхалюзин. Что вам угодно-с? Липочка. Лазарь Елизарыч, а давайте мы будем жить сами по себе, а папенька с маменькой сами по себе. Мы заведем все по моде, а они — как хотят. Подхалюзин. Уж это как и водится-с. Липочка. Ну, теперь зовите тятеньку. (Встает и охорашивается перед зеркалом.)Подхалюзин. Тятенька-с! Тятенька-с! Маменька-с!.. Явление шестое Те же, Большов и Аграфена Кондратьевна. Подхалюзин (идет навстречу Самсону Силычу и бросается к нему в объятия). Алимпияда Самсоновна согласны-с! Большов. Ну, вот и дело! То-то же. Я знаю, что делаю, уж не вам меня учить. Подхалюзин (к Аграфене Кондратьевне). Маменька-с! Позвольте ручку поцеловать. Аграфена Кондратьевна. Целуй, батюшка, обе чистые. Ах ты, дитятко, да как же это давеча-то так? Липочка. Я совсем, маменька, не воображала, что Лазарь Елизарыч такой учтивый кавалер! А теперь вдруг вижу, что он гораздо почтительнее других. Аграфена Кондратьевна. Вот то-то же, дурочка! Уж отец тебе худа не пожелает. Фоминишна! Фоминишна! Фоминишна. Бегу, бегу, матушка, бегу. (Входит.) Большов. Постой ты, таранта! Вот вы садитесь рядом, — а мы на вас посмотрим. Да подай-ка ты нам бутылочку шипучки. Подхалюзин к Липочка садятся. Фоминишна. Сейчас, батюшка, сейчас! (Уходит.) |