|
|
Вербер Бернард - День муравья - www.readfree.ru. День муравья (Le jour des fourmis)
167. НЕТ НОВОСТЕЙ — ПЛОХАЯ НОВОСТЬ
Какие новости о крестовом походе?
Никаких.
Как это никаких? Разве с Запада не было ни одной мухи-гонца?
Шли-пу-ни запустила антенны в рот и начала остервенело чистить их. Она понимает, что все не так просто, как ей бы хотелось. Может быть, муравьи передумали убивать Пальцев?
Королева Шли-пу-ни спрашивает, улажена ли, наконец, проблема с «мятежниками».
Солдат отвечает, что теперь их уже две или три сотни, правда найти их нелегко.
|
168. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ
11-я заповедь: Этой ночью мне приснился странный сон. Как будто весь Париж поместили в прозрачную банку, все перемешалось, и верхушка Эйфелевой башни оказалась в моем туалете. Перевернуто было все, сам я очутился на потолке, а люди тысячами разбивались о мое закрытое окно. Машины врезались в трубы, фонари торчали из пола. Мебель двигалась, и я выбежал из своей квартиры. Снаружи все было кверху дном: от триумфальной арки остались одни обломки, Нотр-Дам опрокинулся, и его башни ушли глубоко в землю. Из развороченной земли вылетали вагоны метро, выплевывая человеческое месиво. Я бежал среди развалин, пока не уткнулся в огромную стеклянную стену. За стеной был глаз. Единственный глаз, огромный, как небо, и он смотрел на меня. И вот этот глаз, желая увидеть мою реакцию, начал стучать по стене тем, что показалось мне гигантской ложкой. Раздался оглушительный звон, похожий на колокольный. В домах взрывались уцелевшие стекла. А глаз по-прежнему смотрел на меня, он был в сто раз больше солнца. Я бы не хотел, чтобы такое могло произойти в действительности. После этого сна я больше не буду приносить из леса муравейники. Если мои муравьи умрут, я не буду заводить других. Этот сон вдохновил меня на 11-ю заповедь, сначала я последую ей сам, а уже потом предложу окружающим: не делай другим то, чего не желаешь себе. И под словом «другие» я понимаю «всех» других.
Эдмон Уэллс.
«Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том II
|
169. В СТРАНЕ ТАРАКАНОВ
Кошка видит пролетающее мимо странное насекомое. Просунув лапу сквозь балконную решетку, она стукает его. Скарабей «Большой Рог» падает. Но 103-й успевает спрыгнуть до столкновения с землей.
Он сильно ударился лапками. Тринадцать этажей — это все-таки высоко.
Скарабею повезло меньше. Его тяжелый каркас разбивается о землю. Так нашел свою смерть бесценный «Большой Рог» — великолепный летающий воин.
Падение 103-го смягчил большой мусорный бак, набитый отбросами. 103-й по-прежнему не отпускает свой кокон.
Он ползет по пестрой растрескавшейся поверхности какого-то ящика. Какое изумительное место! Тут все съедобно, и он воспользовался этим, чтобы подкрепиться. Витают всевозможные запахи, от приятных до зловонных, но у него нет времени определять, что именно тут пахнет. Наверху, на рваной поваренной книге, он заметил какое-то существо. Их множество. Из укрытия за ним наблюдает не меньше тысячи этих существ. Множество длинных усов.
Значит, есть животные, которые живут в стране Пальцев?
Он узнал их. Это тараканы.
Они повсюду. Выползают из консервных банок, из рваного тапка, из дохлой крысы, из пустой коробки от стирального порошка с прожорливыми ферментами, из баночки бифидоактивного йогурта, из поломанной электрической батарейки, из рессоры, из окровавленного пластыря, из коробки от транквилизаторов, из коробки со снотворным, из коробки с седативным средством, из коробки замороженных продуктов с истекшим сроком хранения, которая была выброшена целой, из банки бесхвостых и безголовых сардин. Тараканы окружают 103-го. Муравей никогда не видел таких крупных. У них коричневые надкрылья и очень длинные согнутые неподвижные антенны. От них плохо пахнет, не так плохо как от клопов-вонючек, но запах более кислый и тошнотворный с разнообразными оттенками гнили.
У них прозрачные брюшки, и сквозь хитин видны трепещущие внутренности: удары сердца, потоки крови, стремящиеся по тонким сосудам. 103-й озадачен.
Старый зловонный таракан (от него несет прокисшей медвяной росой) с желтоватыми надкрыльями и маленькими крючками на лапах обращается к 103-му на языке запахов.
Он спрашивает, что тут делает муравей.
103-й отвечает, что хочет встретиться с Пальцами в их гнезде.
С Пальцами! Кажется, все тараканы потешаются над ним.
Он и в самом деле сказал что-то про… Пальцев?
Да, а в чем проблема?
Да здесь повсюду Пальцы. Их нетрудно встретить, — произносит старый таракан.
Вы можете отвести меня в их гнездо? — спрашивает муравей.
Старый таракан надвигается.
Тебе известно, кто такие… Пальцы?
103-й смотрит на него в упор.
Это гигантские животные.
103-й не понимает, что рассчитывал услышать от него таракан.
Наконец старик отвечает:
Пальцы — наши рабы.
103-й не верит. Разве гигантские Пальцы могут быть рабами отвратительных тараканов?
Объясните.
Старый таракан рассказывает, как тараканы приучили Пальцев бросать им каждый день тонны продуктов. Пальцы дают им кров, корм и даже тепло. Они повинуются тараканам и всячески им угождают.
Каждое утро, как только тараканы вдоволь наедятся припасами из даров Пальцев, приходят другие Пальцы и уносят объедки. Так что еда у тараканов всегда имеется, и в большом количестве, более того, еда свежая, первосортная.
Тараканы рассказывают, что когда-то они тоже жили в лесу, а потом облюбовали для себя страну Пальцев, тут они и устроились. Теперь им даже охотиться не надо, чтобы поесть. Еда, которую подносят Пальцы, сладкая, богатая жирами, разнообразная и… главное, за ней не надо гоняться.
Уже пятнадцать лет прошло с тех пор, как наш самый дальний предок бросил погоню за дичью. Все без малейших усилий, свежим подается нам каждый день Пальцами, — говорит большой таракан с черной спиной.
Вы разговариваете с Пальцами? — спрашивает 103-й, потрясенный тем, что слышит, и тем, что видит тут залежи еды!
Старый таракан объясняет, что говорить с ними нет никакой нужды. Они угадывают любое желание тараканов прежде, чем кто-либо его выразит.
Да что там! Как-то раз дары чуть припозднились. Возмущенные тараканы стали барабанить брюшками по стене, и на следующий день еду принесли вовремя. В общем, отбросы спускаются каждый день.
Вы можете отвести меня в их гнездо? — спрашивает муравей.
Шушуканье. Кажется, они не против. Старый таракан сообщает решение.
Мы отведем тебя в их гнездо, если ты выдержишь «великое испытание».
Великое испытание?
Тараканы вместе с солдатом направляются к мусоропроводу в подвал какого-то здания. Там возвышается целая гора старой мебели, бытовой техники и каких-то коробок.
Они ведут 103-го в какое-то определенное место.
Что это за «великое испытание»?
Таракан отвечает ему, что обычно оно состоит в том, чтобы кое с кем встретиться.
Кто этот кое-кто? Противник?
Да, противник, причем посильнее тебя, — загадочно отвечает таракан.
Они идут гуськом.
Муравья приводят в это условное место. Там 103-й видит другого муравья: на его голове волоски торчат во все стороны. Да и вид у этого солдата совсем неприветливый. Он тоже в окружении тараканов.
103-й направляет антенны вперед и замечает первую аномалию: у муравья нет никакого опознавательного запаха! Бесспорно, это наемник, привыкший к битве врукопашную: на его лапках и на груди следы многочисленных ударов мандибул.
Непонятно почему, но этот муравей, встреченный при таких странных обстоятельствах, тут же становится ему неприятен. Запаха нет, манеры не учтивые, походка довольно претенциозная, волоски на лапках, похоже, уже дня два не мыты — вот уж и вправду неприятный муравей!
Кто этот муравей? — спрашивает 103-й у тараканов, которые с интересом следят за его реакцией.
Он очень хотел встретиться с тобой, именно с тобой, — отвечают ему.
У 103— го возникают вопросы. Если этот муравей так хотел с ним встретиться, то почему теперь он с ним не разговаривает? 103-й пробует один трюк: он делает вид, что покачивает головой, потом вдруг угрожающе раскрывает мандибулы. Спасует тот, другой, или же примет его вызов? Стоило ему встать в позицию для битвы на мандибулах, другой тут же вынул из ножен губные сабли.
Кто ты?
Никакого ответа. Тот, другой, просто поднял усики.
Что ты тут делаешь? Ты участник крестового похода?
Похоже, придется драться.
103-й еще раз пробует запугать другого: он стучит брюшком о торакс, демонстрируя готовность к выстрелу кислотой. Ведь тот понятия не имеет, что кислоты у него нет.
Стоящий перед ним муравей реагирует точно так же. Под любопытными взглядами тараканов два представителя мирмекийской цивилизации продолжают держаться друг от друга на почтительном расстоянии. Теперь 103-й начинает понимать, что это за испытание. На самом деле тараканы хотят присутствовать на дуэли муравьев, а победителя принять в свое племя.
103-й не любит убивать муравьев, но в то же время осознает, что его миссия важнее его позиций (один таракан согласился подержать его кокон во время испытания). И к тому же этот муравей ведет себя все более и более враждебно. Кто он, этот гордец, который не только не желает разговаривать, но даже и признавать 103-го, первого муравья, достигшего края мира?
Я 103683-й!
Другой снова поднимает усики, но по-прежнему не отвечает. Они оба стоят в атакующей позе.
Но не станем же мы стрелять друг в друга, — испускает 103-й, полагая, что у другого муравья карман с кислотой полный.
Он ощупывает свое тело и убеждается, что у него осталась только маленькая последняя капля. Если выстрелить быстро, то, возможно, внезапность создаст ему преимущество.
Изо всех сил он выталкивает брюшными мышцами последнюю каплю.
Но по чистому совпадению в тот же самый момент другой тоже выстреливает, и капли, столкнувшись, очень медленно соскальзывают вниз. (Капли скользят? Никогда не видел, чтобы жидкость стекала по воздуху, но 103-й не заостряет на этом внимание.) Раскрывая мандибулы, 103-й бросается вперед, и натыкается на что-то твердое. Кончики мандибул противника бьют точно по его мандибулам.
103-й в недоумении. Его противник стремительный и жестокий, он угадывает его удары и в ту же секунду блокирует их в том самом месте, куда он их направляет.
При таком соотношении сил схватка нежелательна.
Он поворачивается к тараканам и заявляет, что отказывается драться с этим муравьем, так как тот тоже рыжий.
Либо принимайте нас обоих, либо не принимайте никого.
Тараканов не удивили эти слова. Они спокойно сообщают ему, что испытание он прошел. 103-й ничего не понимает. И тогда ему дают объяснение. На самом деле перед ним нет и никогда не было никакого противника. Его единственным соперником был он сам.
103-й по-прежнему ничего не понимает.
Тогда тараканы уточняют, что его подвели к волшебной стене, покрытой веществом, благодаря которому напротив появляешься ты сам.
Это позволяет многое узнать о чужаках. И в частности, как они сами оценивают себя, — говорит старый таракан.
Разве есть лучший способ, чем этот, кого-либо узнать, когда ставишь его в ситуацию, где он открыто показывает, как он сам на себя реагирует?
Тараканы случайно обнаружили эту волшебную стену. Реакции были весьма интересные. Некоторые часами дрались со своим изображением, были и такие, кто осыпал себя оскорблениями. Большая часть считала, что животное, стоящее перед ними, «надо прогнать», так как у него нет запаха или такой же запах, как у них.
Мало кто желал сразу побрататься с собственным изображением.
Мы хотим, чтобы другие приняли нас, а сами себя принять не хотим… — философски изрек старый таракан. Разве кто-то может помочь тому, кто сам не готов прийти себе на помощь? Как можно уважать того, кто сам себя не уважает?
Тараканы очень гордятся тем, что придумали это «великое испытание». По их мнению, нет ни одного животного, от самого маленького до самого большого, которое спокойно переносит свой собственный вид.
103-й возвращается к зеркалу одновременно со своим двойником.
До этого он никогда не видел зеркала. Он убежден, что это самое великое чудо, при котором он присутствовал. Стена, в которой появляется твое второе я, и двигается одновременно с тобой!
Возможно, он недооценивал тараканов. Если они способны возводить волшебные стены, может, они и в самом деле хозяева Пальцев!
Ты принял себя, значит, и мы тебя принимаем, ты захотел себе помочь — и мы тебе поможем, — объявляет старый таракан.
|
170. ОТДЫХ ВОИНОВ
Летиция Уэллс с Жаком Мелье шли рядышком по улице Феникс. Она задорно держала его под руку.
— Меня удивило ваше великодушие. Я была убеждена, что вы тотчас же арестуете эту несчастную пожилую пару. Полицейские довольно глупы и строго придерживаются буквы закона.
Он отнял руку.
— Психология человека никогда не была вашей сильной стороной.
— Вы не правы!
— Это естественно, ведь вы ненавидите людей! Вы никогда даже не пытались меня понять. Я для вас глупец, которого надо наставлять на путь истинный.
— Но вы ведь и есть глупец!
— Даже если я и глуп, не вам меня судить. Вы все знаете наперед. Вам никто не дорог. Вы ненавидите людей. Чтобы вам понравиться, надо иметь шесть ног вместо двух, и вместо губ — мандибулы! — Он пристально посмотрел в потемневшие сиреневые глаза. — Вы избалованный ребенок! Вам бы только кичиться своей правотой! Даже если я не прав, я не лезу в бутылку.
— Вы всего лишь…
— Усталый человек, который проявил слишком много терпения к одной журналистке, а эта журналистка постоянно унижает его ради забавной истории для своих читателей.
— Оставьте свои оскорбления, я ухожу.
— Да, сбежать гораздо проще, чем выслушать правду. И куда вы так спешите? К своему печатному станку, не терпится рассказать всему свету эту историю? Лучше быть полицейским, которому случается ошибаться, чем журналисткой, у которой такая правота. Я не тронул Рамирезов, но из-за вас, из-за того, что вам хочется привлечь к себе внимание, они проведут остаток дней за решеткой!
— Я не позволю вам…
Она замахнулась, чтобы его ударить. Он перехватил ее руку своей горячей и твердой рукой. Их взгляды столкнулись, черные глаза против сиреневых. Лес черного дерева и тропический океан. И тут же все это показалось им каким-то комичным, и вместе они расхохотались. Во все горло. Ну надо же! Они разгадали такую загадку, вступили в контакт с удивительным параллельным миром, где люди создают содружество роботов, общаются с муравьями, совершают идеальные преступления. А теперь они ссорятся, как малые дети, на этой унылой улице Феникс, а ведь им следовало бы поделиться своими мыслями по поводу этих незабываемых мгновений.
От смеха Летиция потеряла равновесие и уселась прямо на тротуар. Было три часа утра. Они были молоды, они радовались, и им совсем не хотелось спать.
Она заговорила первая.
— Простите, — сказала она. — Я глупо себя вела.
— Нет, не ты. А я.
— Да нет же, я.
И они снова залились смехом. Какой-то запоздалый гуляка возвращался к себе и с сочувствием смотрел на этих молодых бомжей, которые порезвиться могли только на тротуаре. Мелье помог Летиции встать.
— Пойдем отсюда.
— Куда? — спросила она.
— Ты что, хочешь провести остаток ночи на улице?
— Почему бы и нет?
— Летиция, умница моя, что с тобой?
— Мне надоело быть разумной. Безрассудные всегда оказываются правы, я хочу быть как все Рамирезы на свете!
Он отвел ее под навес, чтобы утренняя роса не оросила ее шелковые волосы и такое хрупкое тело под тонким черным костюмом.
Они стояли рядом. От нее невозможно было отвести глаз, ему мучительно хотелось прикоснуться к ее лицу. Она уклонилась.
|
171. ИСТОРИЯ ПРО УЛИТКУ
Николя ворочался в постели.
— Мама, я не могу простить себе, что корчил из себя муравьиного бога. Это непростительная ошибка! Как ее исправить?
Люси Уэллс наклонилась к нему:
— Кому дано решать, что есть хорошо, а что плохо?
— Но это же плохо. Мне так стыдно. Я совершил самую страшную глупость, какую только можно представить.
— Никогда нельзя с уверенностью утверждать, что есть хорошо, а что плохо. Хочешь, я расскажу тебе одну историю?
— Хочу!
Люси Уэллс села у изголовья сына.
— Это китайская притча. Как-то раз двое монахов гуляли по саду даосского монастыря. Вдруг один из них увидел на их пути ползущую по земле улитку. Второй монах, его духовный брат, по недосмотру чуть было не раздавил ее, но первый монах вовремя его остановил. Он нагнулся и поднял животное. «Смотри, мы чуть не убили эту улитку. А ведь это животное представляет жизнь и через нее Дао, которому надо следовать. Эта улитка должна жить и продолжать циклы реинкарнации». И он осторожно выпустил улитку в траву. «Глупец! — рассердился другой монах. — Спасая эту никчемную улитку, ты подвергаешь угрозе грядки с салатом, которые выращивает наш садовник. Ради спасения жизни какой-то улитки ты уничтожаешь труды одного из наших братьев».
За их спором с любопытством наблюдал третий монах, который оказался поблизости. И поскольку они не могли прийти к согласию, первый монах предложил: «Давай обратимся с этим вопросом к нашему настоятелю, он мудрый, пусть он и решит, кто из нас прав», — и они отправились к настоятелю, с ними отправился и третий монах, которого заинтересовал этот спор. Первый монах рассказал, как он спас священную жизнь, которая вмещает тысячи будущих или минувших существований. Настоятель слушал, кивая головой, потом объявил: «Ты прав, так и надо было поступить». Второй монах возмутился. «Как же так? Разве хорошо спасти улитку, которая обгладывает овощи? Улитку надо было раздавить, и спасти огород, который каждый день дает нам вкусную пищу!» Настоятель выслушал, кивая головой, и сказал: «Это верно. Так и надо было поступить. Ты прав». Тогда третий монах, который до сих пор молчал, возмутился: «Но их точки зрения противоположны! Разве оба они могут быть правы?» Настоятель долго смотрел на него. Потом покачал головой и сказал: «Это верно. И ты тоже прав».
Притихший Николя мирно засопел под простыней. Люси бережно укутала его.
| |
|
|
Скачать 1.61 Mb.