шульц. [bookap.info] Шульц. История современной психологии. Дуан Шульц Синдия Шульц История современной психологии

Название	Дуан Шульц Синдия Шульц История современной психологии
Анкор	шульц
Дата	06.11.2021
Размер	1.51 Mb.
Формат файла
Имя файла	[bookap.info] Шульц. История современной психологии.rtf
Тип	Книга #264661
страница	13 из 60

1 ... 9 10 11 12 13 14 15 16 ... 60

Индивидуальные различия: Френсис Гальтон (1822–1911)

Своими работами по проблемам психической наследственности и индивидуальных различий человеческих способностей Гальтон привнес в психологию дух эволюционной теории. До него вопрос об индивидуальных различиях в качестве достойного предмета психологических исследований не рассматривался. Нам известно только о разрозненных попытках, предпринятых в этом направлении главным образом Вебером, Фехнером и Гельмгольцем, оставивших сведения об экспериментах по изучению индивидуальных различий, результаты которых к тому же так и не были систематизированы. Что же касается Вундта и Титченера, то они вообще не рассматривали эти вопросы в качестве относящихся к психологии.

Страницы жизни

Френсис Гальтон обладал исключительными умственными способностями (по косвенным оценкам его коэффициент IQ был равен примерно двумстам) и неисчерпаемым запасом творческих идей. Среди предметов его исследований были, в частности, даже такие: дактилоскопия (результаты этих работ были впоследствии использованы криминалистами), мода, влияние географических факторов на внешние данные населения, тяжелая атлетика и эффективность молитв. Он также изобрел печатающее устройство для телетайпа, приспособление для открывания замков и перископ, позволявший ему при нахождении в плотной толпе наблюдать парад поверх голов других зрителей.

Гальтон родился в 1822 году в Англии, недалеко от Бирмингема, и был самым младшим в семье из девяти детей. Его отец был процветающим банкиром, принадлежавшим к богатому и известному роду, давшему многих известных государственных деятелей, священнослужителей и военачальников. В возрасте 16 лет по настоянию отца Френсис начал изучать медицину в Бирмингемской городской больнице. Он работал ассистентом врача, раздавал больным лекарства, изучал медицинскую литературу, лечил переломы, ампутировал поврежденные пальцы, удалял зубы, делал прививки детям и развлекал себя чтением классической литературы. Однако, в общем — то работа в больнице не была для него таким уж приятным занятием, и он продолжал оставаться там только под давлением отца.

Один случай, произошедший с Гальтоном в период ученичества, хорошо иллюстрирует пытливость его ума. Желая выяснить влияние различных лекарств, он начал принимать малые дозы каждого из них и отмечать, какой эффект произвело на него лекарство. Гальтон начал свой опыт с препаратов, название которых начиналось с буквы А, и закончил свои исследования на букве С — после того, как попробовал кретонового масла, которое использовалось в то время в качестве слабительного.

После годичной работы в бирмингемской больнице Гальтон продолжил свое медицинское образование в Лондонском королевском колледже. Через год его планы изменились, и он перешел в Тринити — колледж Кембриджского университета, где начал изучать математику. В это время его кумиром стал Исаак Ньютон, бюст которого неизменно стоял у Гальтона на каминной полке. Хотя его учеба была прервана серьезной депрессией, ему все же удалось получить университетский диплом. Позднее он возобновил изучение медицины, которую к тому времени буквально возненавидел, однако только смерть отца позволила ему отказаться от занятий нелюбимым делом.

Внимание Гальтона привлекали научные экспедиции. Он совершил путешествие по Африке и написал по его итогам отчет, удостоенный медали Королевского географического общества. В 50–е годы прошлого века он вынужден был прекратить свое участие в экспедициях. Сам Гальтон объяснял этот шаг своей женитьбой и ухудшением состояния здоровья. Все же тема исследований неизвестных земель продолжала вызывать у него исключительный интерес, и он даже написал книгу под названием «Искусство путешествий». Гальтон принимал участие в организации ряда научных экспедиций, а также читал лекции о жизни в полевых условиях для солдат, готовящихся к службе в заморских колониях.

В своем неистощимом стремлении познания природы он обратился к метеорологии и сконструировал прибор для автоматической записи данных о состоянии атмосферы. Гальтон подытожил свои открытия в этой области, написав книгу, которая считается первой научной попыткой дать широкомасштабное представление о мировых погодных процессах.

Когда его кузен Чарльз Дарвин опубликовал свой знаменитый труд «О происхождении видов», он немедленно обратился к изучению новой теории. В первую очередь его заинтересовали биологические аспекты эволюции, и он предпринял исследования результатов переливания крови кроликам с целью выяснить, действительно ли могут быть унаследованы приобретенные признаки. Хотя генетические проблемы эволюционных процессов в течение долгого времени не привлекали внимания Гальтона, социальный подтекст присутствовал в его последующих работах, что и определило его влияние на современную психологию.

Психическая наследственность

Первая книга Гальтона по психологии «Наследственный гений» (Hereditary Genius) была опубликована в 1869 году. (Когда с ней познакомился Дарвин, он написал своему кузену, что никогда раньше не читал ничего более интересного и оригинального.) В этой работе Гальтон пытался показать, что рождение в семьях гениальных детей происходит значительно чаще, чем это можно было бы объяснить исключительно влиянием окружающих условий. Основная мысль этой книги состояла в том, что у выдающихся отцов рождаются выдающиеся сыновья. (Дочери в то время имели мало возможностей занять высокое положение помимо брака с выдающимся человеком.)

Большинство биографических данных, на которые ссылался в своей книге Гальтон, относились к родословным известных ученых и врачей. Его исследования показывали, что каждый знаменитый человек наследует не только гениальность, но и особую форму ее проявления. Так, например, великий ученый рождается в семье, которая достигла известности именно в науке.

Конечной целью Гальтона было способствовать рождению «качественных» личностей и препятствовать рождению «некачественных». Чтобы помочь достижению этой цели, он создал новую науку евгенику, имевшую дело с факторами, которые могли улучшить наследуемые качества людей. Он утверждал, что человеческий род, подобно домашним животным, может быть улучшен путем искусственной селекции. Если бы талантливые люди выбирались из общей массы и сочетались браком только друг с другом в течение многих поколений, то в результате возникла бы новая высокоодаренная человеческая раса. Гальтон предлагал разработать специальные интеллектуальные тесты для отбора высокоодаренных мужчин и женщин для дальнейшей селекционной работы. Он также рекомендовал создавать материальные стимулы для поощрения вступления в брак и обзаведения детьми тех, кто успешно пройдет тестирование. (Ни сам Гальтон, ни его братья не имели детей. По — видимому, это была проблема генетического характера.)

В своих попытках проверить свою евгеническую теорию Гальтон обратился к статистике. В книге «Наследственный гений» он применяет статистические методы для решения проблем наследственности, рассортировывая людей по уровню дарования. Его данные показали, что выдающиеся люди с большей вероятностью имеют выдающихся сыновей по сравнению с людьми со средними способностями. Так в своей работе Гальтон выяснил, что из 4000 детей одаренных родителей 977 мужчин впоследствии стали знаменитыми. Когда же группа родителей выбиралась на случайной основе, то одаренных детей насчитывалось, как и ожидалось, меньше, только 332.

По мнению Гальтона, вероятность рождения гениев в некоторых семьях была недостаточно высока, чтобы всерьез рассматривать ее зависимость от лучших условий жизни, возможностей получения образования или каких — то иных социальных преимуществ. Поэтому его вывод состоял в том, что гениальность или ее отсутствие зависят от наследственности, а не от предоставленных возможностей.

Гальтон написал книги «Английские ученые» (English Man of Science, 1874 г.), «Естественная наследственность» (Natural Inheritance. 1889 г.) и более 30 других работ по проблемам наследственности. В 1901 году он начал издавать журнал «Биометрика», в 1904 году основал лабораторию евгеники при Лондонском университетском колледже и организовал общество содействия распространению идей расового совершенствования.

Статистические методы

В продолжение всей своей научной карьеры Гальтон никогда не бывал полностью удовлетворен исследованием проблемы, если не мог получить количественных данных и провести их статистическую обработку. Для этого ему иногда приходилось использовать им же разработанные методы. Бельгийский математик Адольф Кетле был первым, кто применил статистические методы и закон нормального распределения случайных величин к анализу биологических и социальных процессов. Ранее этот закон обычно использовался при определении ошибок измерений при наблюдениях и экспериментах в естественных науках. Кетле был первым, кто показал, что величина роста, измерештого у 10 тысяч человек, приблизительно подчиняется нормальному распределению. Он использовал выражение I homme тоуеп (средний человек), чтобы отразить тот факт, что большинство результатов физических измерений группируются вокруг их среднего значения или центра распределения, а количество остальных данных уменьшается по мере их отклонения от этой величины.

Результаты, полученные Кетле, произвели на Гальтона сильное впечатление, и он высказал предположение о том, что этот подход может применяться и для анализа данных психологии. К примеру, он установил, что разброс оценок, полученных на университетских экзаменах, подчиняется закону нормального распределения. Из — за простоты нормального закона и удобства его применения к описанию разнообразных характеристик Гальтон предположил, что достаточно большое число оценок человеческих характеристик могут быть описаны двумя основными величинами: средней оценкой распределения (математическое ожидание) и диапазоном разброса вокруг средней оценки (стандартное отклонение).

Гальтоновский свисток использовался для определения наивысшего звукового тона, на который реагировали люди и животные.

Работы Гальтона в области статистики привели к открытию одной из самых важных величин — корреляции, первое упоминание о которой появилось в 1888 году. Современные метод определения обоснованности и надежности тестов так же, как и методы факторного анализа, напрямую связаны с гальтоновским открытием корреляции, которое стало результатом наблюдений Гальтона за тем, как количественные характеристики наследственных признаков регрессируют к своему среднему значению. К примеру, он отмечал, что сыновья очень высоких людей, в среднем, бывают ниже своих отцов, в то время как сыновья очень низкорослых мужчин оказываются, в среднем, выше своих отцов. Гальтон разработал графические методы для отражения основных свойств коэффициента корреляции и нашел формулу для его расчета (ради объективности следует отметить, что в наше время она уже не используется).

При поддержке Гальтона его студент Карл Пирсон вывел использующуюся и по сей день формулу определения коэффициента корреляции — получившего название коэффициента корреляции Пирсона. Для символического обозначения коэффициента корреляции используется буква r — первая буква английского слова regression — регрессия, как факт признания важности гальтоновского открытия тенденции регрессирования наследственных признаков к среднему значению. Корреляция стала основным инструментом исследований в социальных, естественных и инженерных науках. Впоследствии на основании новаторских работ Гальтона были разработаны многие другие методики статистических оценок.

Тесты умственных способностей

Гальтон первым разработал тесты умственных способностей ⁵⁹, Хотя появлению этого термина мы обязаны Джеймсу МакКину Кеттелу, его американскому ученику и бывшему студенту Вундта. Основное предположение Гальтона состояло в том, что интеллект может быть измерен в терминах сенсорных способностей человека — причем чем выше уровень интеллекта индивидуума, тем выше должен быть уровень его сенсорного функционирования. Он вывел это предположение из эмпирических взглядов Джона Локка о том, что знание дается нам через ощущения. Если это предположение верно, утверждал Гальтон, то из него следует, что «у наиболее одаренных индивидуумов появляются более тонкие ощущения. Тот факт, что умственно отсталые люди нередко имеют неразвитые чувства, по — видимому, подтверждает эту мысль»(Loevinger. 1987. P. 98).

Для выполнения своих исследований Гальтону было необходимо изобрести устройства, с помощью которых можно было бы производить быстрые и точные сенсорные измерения у большого количества людей. Например, для определения наивысшей различимой частоты звука он придумал специальный свисток, который использовал при экспериментах и с людьми, и с животными. (Гальтон любил прогуливаться по лондонскому зоопарку с полой тростью, к которой был прикреплен его свисток с приделанной к нему резиновой грушей. Сжимая грушу, он наблюдал реакцию животных на произведенный звук.) Гальтоновский свисток был обязательным элементом оборудования любой психологической лаборатории до 30–х годов, когда он был заменен более совершенными электронными приборами.

Среди других его приборов следует отметить фотометр для измерения точности, с которой человек может различать два разных цветовых тона, калиброванный маятник для определения времени реакции на звук и свет, и приспособление, состоящее из набора грузов, размещение которых позволяло сравнивать кинетическую или мускульную чувствительность. Он придумал специальную рейку с переменной шкалой расстояний для проверки оценки длины и набор бутылок, содержащих различные вещества для проверки обоняния. Большинство гальтоновских тестов послужили отправной точкой для разработки оборудования, которое десятилетиями использовалось в психологических лабораториях.

Вооруженный новыми методами, Гальтон приступил к массовому сбору опытных данных. В 1884 году он основал антропометрическую лабораторию, которая сначала действовала на Лондонской международной медицинской выставке, а затем была переведена в лондонский Южно — Кенсингтонский музей. Эта лаборатория функционировала шесть лет, в течение которых Гальтон собрал результаты обследования более чем девяти тысяч людей. В этой лаборатории имелись различные приборы для антропометрических и психометрических измерений. За небольшую входную плату каждый посетитель мог пройти все обследования, результаты которых ассистенты лаборатории заносили в картотеку.

У посетителей лаборатории в числе прочих параметров определялся рост, вес, объем легких, предельная сила различных мышц, частота дыхания, острота слуха, зрения и цветового восприятия. Целью этой программы многосторонних исследований было — не больше не меньше — определение диапазона человеческих возможностей населения Великобритании с целью выяснения интеллектуального потенциала нации.

Сто лет спустя группа психологов из Соединенных Штатов проанализировала данные обследований, полученные Гальтоном (Johnson. 1985). Им удалось выяснить существенную корреляцию между результатами современных тестов и исследований, проведенных в прошлом веке. Это позволило сделать вывод о статистической надежности данных Гальтона. Кроме того, эти сведения содержали полезную информацию о тенденциях развития обследованных детей, подростков и взрослых. Показатели веса, размаха рук, объема легких и силы сжатия кисти оказались близкими к тем, которые приводились в более современной литературе. Исключение составили темпы развития, которые в те времена были более замедленными. Таким образом, психологи сделали заключение о том, что данные Гальтона несомненно продолжают представлять научную ценность.

Ассоциация идей

Гальтон работал над двумя проблемами в области изучения ассоциаций: исследованием многообразия ассоциаций идей и определением времени, требуемого для возникновения ассоциаций (времени реакции).

Один из его методов изучения многообразия ассоциаций заключался в том, что испытуемый должен был пройти 450 ярдов по лондонской улице Полл Молл, находящейся между Трафальгарской площадью и Дворцом Сент — Джеймс, обращая свое внимание на различные предметы до тех пор, пока они ассоциативно не подскажут ему одну или две идеи. В первый раз, когда Гальтон сам попытался испробовать на себе этот метод, он был поражен количеством ассоциаций, которые вызвали в нем те 300 объектов, которые он успел увидеть. При этом он обнаружил, что многие из ассоциаций были воспоминаниями о прошлых переживаниях, включая и давно уже забытые. Повторяя этот эксперимент несколькими днями позже, он выяснил, что многие из ассоциаций, возникших во время первой прогулки, появились вновь. Этот результат сразу охладил его интерес к этой проблеме, и он занялся экспериментами по измерению времени реакции, которые оказались гораздо более успешными.

Для проведения этих опытов Гальтон приготовил список из 75 слов, каждое из которых было написано на отдельном листе бумаги. Неделю спустя он стал рассматривать их по одному и с помощью хронометра фиксировать время возникновения двух ассоциаций, вызванных каждым словом. Многие ассоциации состояли из одного слова, но некоторые представляли собой образы или мысленные картины, требующие многословного описания. Следующая задача состояла в определении природы этих ассоциаций. Гальтон установил, что приблизительно 40 процентов от их общего числа уходят корнями ко временам детства и отрочества. Этот факт стал одной из первых научных иллюстраций влияния детских переживаний на личность взрослого человека.

Метод, разработанный Гальтопом для изучения ассоциаций, имел даже большее значение для науки, чем полученные им результаты. Словесно — ассоциативный тест Гальтона и стал первым по — настоящему научным инструментом для изучения ассоциаций. Как мы знаем, Вундт использовал этот метод в своей лейпцигской лаборатории, ограничивая реакцию испытуемого одним словом. Психоаналитик Карл Юнг также усовершенствовал методику Гальтона для проведения своих исследований проблем с помощью словесных ассоциаций.

Психические образы

Гальтоновские исследования психических образов отмечены первым широким применением психологических опросников. Испытуемым предлагали вспомнить какой — нибудь случай, например, произошедший за завтраком, и постараться вызвать в памяти его образ. Далее надо было отметить, был ли образ смутным или отчетливым, ясным или темным, цветным или черно — белым и так далее. К удивлению Гальтона, среди первой группы испытуемых, состоявшей из знакомых ему ученых, никто не смог сообщить о возникновении отчетливого образа! Причем некоторые из них даже не понимали, что под этим понимает Гальтон.

Обращаясь к более широкому исследованию различных слоев населения, Гальтон получил сообщения о ясных и отчетливых образах, полных красок и мельчайших подробностей. Он обнаружил, что образы, возникающие у женщин и детей, бывают особенно конкретны и детальны. Кроме этого, Гальтон установил, что статистические данные, связанные с человеческим воображением, подобно многим другим характеристикам, также подчиняются нормальному закону.

Как и большинство гальтоновских работ, исследования этой проблемы имели прямое отношение к попытке продемонстрировать наследственное сходство. В частности, он установил, что близкие образы с большей вероятностью появляются у единокровных братьев и сестер, чем у людей, не связанных родственными узами.

Другие исследования

Многогранность гальтоновского таланта проявилась в самых разнообразных исследованиях. Однажды он попытался поставить себя в положение душевнобольного, воображающего, что за ним следят все живые существа, которые встречаются ему на улице. «К концу утренней прогулки ему казалось, что за ним шпионит каждая лошадь, потому что даже если она и не смотрела на него, то он думал, что этим она просто маскирует свои действия» (Watson. 1978. P. 328–329).

Гальтон жил в то время, когда полемика между сторонниками теории эволюции и приверженцами ортодоксальной теологии достигла наивысшей остроты. С присущей ему объективностью он изучил эту проблему и сделал вывод о том. что, хотя большинство людей действительно придерживается строгих религиозных взглядов, этого вовсе недостаточно, чтобы считать их убеждения обоснованными. Он исследовал возможности молитв повлиять ча достижение каких — либо результатов и решил, что они бесполезны как для врачей, лечащих своих больных, так и для метеорологов в их попытках вызвать изменения погоды или даже для священников. Гальтон верил, что не существует заметной разницы между людьми, которые придерживаются и не придерживаются религиозных взглядов, — в отношении того, какие у них возникают проблемы и как складываются отношения с окружающими. Он надеялся дать человечеству новую систему убеждений, построенную на основе строгих научных фактов. Гальтон полагал, что эволюционное развитие более совершенной человеческой расы, которая появится благодаря евгенике, является более достойной целью, чем место в раю.

Окружающим казалось, что Гальтон постоянно что — нибудь считает. В университете и в театре он подсчитывал числе зевков и покашливаний среди публики, трактуя полученный результат как меру скучности лекции или спектакля. Во время сеансов у портретиста он подсчитал количество мазков, сделанных художником, и определил, что их потребовалось примерно 20 тысяч. Однажды Гальтон решил вести подсчеты с помощью запахов, а не чисел. Стараясь приучить себя забыть значения чисел, он приписал цифровые значения ароматам и стал учиться использовать эти необычные термины для сложения и вычитания. В итоге этих интеллектуальных упражнений на свет появилась оригинальная работа под названием «Арифметика запахов» (Arithmetic by Smell), опубликованная в первом номере американского журнала «Психологическое обозрение» (Psychological Review).

Гальтон занимался психологией только 15 лет, но результаты его исследований придали развитию этой науки новое направление. В действительности он был психологом ничуть не в большей мере, чем антропологом или евгенистом. Просто его одаренной натуре было тесно в рамках одной научной дисциплины. Перечень проблем, интересовавших Гальтона и ставших впоследствии предметами исследования других ученых, включает в себя вопросы адаптации, сравнительного влияния наследственности и изменений окружающей среды, развития детей, индивидуальных различий, использования статистических методов, применение опросников и психологических тестов. Диапазон его научных исследований и объем полученных им результатов позволяет утверждать, что влияние Гальтона на развитие психологии в Соединенных Штатах было даже более глубоким, чем у основателя этой науки Вильгельма Вундта.

Зоопсихология и развитие функционализма

Эволюционная теория стала основным стимулом для развития зоопсихологии. До опубликования работ Дарвина у ученых не было причин заниматься психикой животных, потому что они рассматривались в качестве своего рода автоматов, лишенных души и разума. Этой точки зрения придерживался и Декарт, настойчиво повторявший, что животные не имеют никакого сходства с людьми.

Появление книги «О происхождении видов» в корне изменило эту с виду благополучную ситуацию. Доказательства, представленные Дарвином, позволили сделать предположение о том, что между психикой человека и животных нет глубоких различий. Ученые могли рассматривать вопросы психики всех живых существ с единых позиций, потому что, согласно выводам дарвинистов, люди могли рассматриваться произошедшими от животных в результат» длительного процесса эволюционных изменений. Сам Дарвин утверждал, что «нс существует фундаментальных различий между психическими способностями человека и высших млекопитающих» (1871. р. 66)).

Он был убежден в том. что многие существа испытывают удовольствие и боль, радость и печаль, видят сны и даже обладают воображением. Даже черви, писал Дарвин, демонстрируют удовольствие от еды, проявляют половое влечение и стремление к общению, что несомненно свидетельствует о наличии у чих определенной формы сознания.

Если бы можно было продемонстрировать наличие умственных способностей у животных, а также неразрывную связь между их психикой и психикой человека, полученные факты свидетельствовали бы о несостоятельности утверждения Декарта. Эта задача и послужила отправной точкой поисков интеллекта у животных.

Дарвин защищал свою теорию в книге «Выражение эмоций у человека и животных» (1872 г.), в которой утверждал, что выражение эмоций у человека унаследовано им от некоторых типов поведения животных. В поддержку этой идеи он приводил множество примеров — в частности, рассматривал презрительную усмешку, сопровождаемую искривлением губ, в качестве рудиментарной, относящейся к способу, которым животные обнажали свои клыки, стараясь напугать противника.

После выхода в свет книги «О происхождении видов» тема возможного наличия интеллекта у животных стала необыкновенно популярной не только в научных кругах, но и среди широкой публики. В 60–70–е годы прошлого века многие люди писали письма в журналы различных направлений, сообщая о случаях поведения животных, которые вдруг стали демонстрировать не наблюдавшиеся у них ранее признаки умственных способностей. Появились тысячи историй о необычайных проявлениях ума у домашних кошек и собак, лошадей у свиней, улиток и птиц.

Даже великий экспериментатор Вильгельм Вундт, до того как стал первым в мире ученым — психологом, не избежал этого увлечения. В 1863 году он написал работу об умственных способностях различных живых существ — от жуков до бобров, в которой утверждал, что животные, демонстрирующие даже минимальные сенсорные способности, должны обладать умением делать оценки и сознательные выводы. По его мнению, так называемые низшие существа по своим способностям не так уж сильно отличаются от человека, а наблюдаемые различия обусловлены, в частности, тем, что они получили меньше возможностей для развития своих задатков. Спустя тридцать лет отношение Вундта к этой проблеме изменилось, но в свое время и его голос звучал в общем хоре сторонников наделения животных умственными способностями наравне с человеком.

Изучение интеллекта животных

Ученым, выполнившим систематизацию данных об исследованиях интеллекта животных, был английский психолог Джордж Романес (1848–1894), которого родители в детстве считали «ужасным тупицей» (Richards. 1987. P. 334). В молодости теория эволюции произвела на него глубокое впечатление. Позднее, когда он подружился с ее автором, Дарвин дал Романесу свою тетрадь с записями наблюдений о поведении животных. Таким образом, он доверил Романесу выполнение части своей работы, касающейся применения теории эволюции к проблеме психики, — аналогичной той, которую он выполнил сам в отношении строения тела живых существ.

Романес оказался достойным преемником своего друга. Так как он был достаточно богат, ему не надо было заботиться о поиске работы, дающей средства к существованию. Его единственным обязательным занятием было чтение лекций в Эдинбургском университете, которое отнимало у него два часа в год! Обычно он проводил зиму в Лондоне и Оксфорде, а летом уезжал на берег моря, где построил себе лабораторию, оборудованную не хуже любой университетской.

В 1883 году Романее опубликовал работу «Интеллект животных» (Animal Intelligence), которая считается первой книгой по сравнительной психологии. В ней он собрал данные о поведении простейших одноклеточных организмов, муравьев, пауков, пресмыкающихся, рыб, птиц, слонов, обезьян и различных домашних животных. Его целью было проиллюстрировать высокий уровень умственных способностей представителей фауны и сходство их мыслительных функций с мыслительными функциями человека, чтобы таким образом показать неразрывность интеллектуального развития всех живых существ. Как утверждал Романее, он хотел продемонстрировать, что «по сути нет разницы между разумными действиями краба и разумными действиями человека» (цит. по: Richards. 1987. P. 347).

Подход Романеса получил название метода анекдотов ⁶⁰, поскольку основан на использовании случайных наблюдений, сообщений и рассказов о поведении животных. Многие из этих сведений поступали от слишком доверчивых и неподготовленных наблюдателей и поэтому были чрезвычайно уязвимы для критики, обвинявшей источник сведений в предоставлении недостоверных данных, неточности описаний и предвзятой трактовке фактов.

Каким же образом Романес делал свои научные выводы из этих ненаучных наблюдений? Его работы были основаны на применении курьезного и доказавшего в итоге свою непригодность методе интроспекции посредством аналогий. При использовании этого метода исследователь полагал, что в его головном мозге происходят те же мыслительные процессы, что и у наблюдаемого животного. Наличие интеллекта и особых мыслительных функций выводилось посредством наблюдения за поведением животного и последующим проведением аналогии между умственными процессами у человека и теми процессами, которые, как предполагалось, происходят у животного.

Сам Романес дал такое описание процесса интроспекции посредством аналогии: «Отталкиваясь от того, что я субъективно знаю о процессах моего собственного интеллекта и действиях, которые они могут вызвать в моем организме, я, на основании наблюдаемых действий другого организма, — следуя аналогии, — устанавливаю тот факт, что в основе и той и другой деятельности лежат вполне определенные мыслительные процессы» (цит. по: Mackenzie. 1977. P. 56–57).

На основании использования этого метода Романес предположил, что животные способны к тем же видам логических обоснований, формированию и восприятию идей, сложным рассуждениям и решению столь же трудных задач, что и человек. Некоторые из его последователей приписывали животным интеллектуальные способности, значительно превосходящие среднечеловеческий уровень.

В своей работе, посвященной кошкам, которых Романес считал самыми умными животными после обезьян и слонов, он описывал свои наблюдения за одной из них, принадлежавшей его кучеру. С помощью нескольких ловких движений эта кошка могла открыть дверь, ведущую в конюшню. В соответствии с методом интроспективной аналогии Романес приходил к следующему выводу: «Кошки в таких случаях имеют точное представление о механических свойствах двери; им известно, что для открывания незапертой двери ее надо толкнуть вперед… Во — первых, кошка должна заметить, что дверь открывается путем нажатия на ручку и отодвигания щеколды. Во — вторых, посредством «логики чувств» она должна сделать вывод о том, что действия, выполняемые человеческой рукой, можно сделать и лапой. Когда кошка, предварительно открыв щеколду, толкает дверь, стоя на задних лапах, этот процесс можно рассматривать как результат адаптивных рассуждений» (Romanes. 1883. P. 421–422).

Опытам Романеса не хватает современной научной строгости, а устанавливаемая им связь между исходными фактами и их субъективной интерпретацией прослеживается недостаточно четко. Хотя в наше время недостатки его методов исследований и полученных результатов стали очевидны, в научном мире его имя произносится с уважением в знак признания заслуг в развитии сравнительной психологии и разработки экспериментальных методов в этой области. Мы уже видели, что во многих областях науки обретение уверенности в наблюдаемых данных предшествует разработке усовершенствованной экспериментальной методологии. Романее как раз и был тем ученым, кто первым открыл этап проведения наблюдений в сравнительной психологии.

Конви Ллойд Морган (1852–1936), которого Романес называл своим учеником, сознавал научную несостоятельность «метода анекдотов» и интроспекции посредством аналогий. Он был профессором психологии и педагогики Ьристольского университета в Англии, серьезно занимался геологией и зоологией, а также был одним из первых людей, кто отважился ездить на велосипеде по городу. Для того, чтобы ограничить тенденцию приписывать животным чересчур высокие интеллектуальные способности, Морган выдвинул закон экономии ⁶¹ (называемый также каноном Ллойд Моргана).

Закон экономии утверждает, что не следует представлять поведение животных с помощью процессов более высокого психического уровня, если его можно объяснить с помощью психических процессов более низкого уровня. Морган выдвинул эту идею в 1894 году, и возможно, что она ведёт своё происхождение от закона экономии Вундта, появившегося двумя годами ранее. В нем Вундт утверждал, что «применение сложных принципов может быть использовано только тогда, когда объяснение с помощью более простых принципов оказывается недостаточным» (Richards. 1980. Р. 57).

Целью Моргана было не устранить антропоморфизм, а, скорее, сократить сферу его применения и придать методологии сравнительной психологии более прочную научную основу. Он соглашался с Романесом в том, что антропоморфизм необходим и не может быть полностью исключен из психологии, но в то же время старался свести его влияние к минимуму (Costall. 1993).

Морган, по существу, использовал тот же подход, что и Романес, наблюдая поведение животных и стараясь объяснить его посредством интроспективного исследования собственных психических процессов. Однако, применяя свой закон экономии, он воздерживался от того, чтобы приписывать животным психические процессы высшего уровня в тех случаях, когда их действия можно было объяснить с помощью более простых мотивов поведения. Морган считал, что поведение большинства животных основано на научении или ассоциациях, основанных на чувственном опыте. Научение же он рассматривал в качестве процесса более низкого уровня по сравнению с рациональным мышлением или способностью формирования и восприятия идей. В результате применения канона Моргана использование интроспекции посредством аналогии стало более ограниченным и в итоге оказалось вытесненным более объективными научными методами.

Морган был первым ученым, выполнившим масштабные исследования по психологии животных. Хотя поначалу его экспериментам не хватало научной строгости, все же они включали в себя тщательные наблюдения за поведением животных, проводимые в основном в естественных условиях с некоторыми искусственными усложнениями обстановки. Такие опыты давали меньше возможностей для контроля, чем лабораторные исследования, но обладали значительными преимуществами по сравнению с методом анекдотов Романеса.

Первые работы по сравнительной психологии были выполнены в Великобритании, но скоро лидерство в этой области перешло к Соединенным Штатам. Романес умер в сравнительно молодом возрасте от рака мозга, не дожив до 50 лет, и после его смерти Морган решил отказаться от научной карьеры, заняв место в администрации университета.

Сравнительная психология стала результатом активной полемики, порожденной предположением Дарвина о единстве живого мира. Основой дарвиновской теории являются понятие функции и утверждение о том, что в процессе эволюционирования организмов их физическая структура определяется требованиями условий выживания. Эта предпосылка привела биологов к рассмотрению каждой анатомической структуры в качестве функционального элемента в общей живой адаптирующейся системе. Когда психологи начали исследовать психические процессы под этим углом зрения, они создали новое парное направление — функциональную психологию.

В главах 7 и 8 будет рассказано о развитии функционализма в Соединенных Штатах, а в главе 9 мы продолжим знакомство с проблемами зоопсихологии.

Вопросы для обсуждения

1. Каких аспектов сознания касались исследования функционалистов? Расскажите, в чем заключается их протест против психологии Вундта и структурализма Титченера?

2. Какое влияние оказала теория народонаселения Мальтуса на дарвиновскую концепцию естественного отбора?

3. Расскажите об идее эволюции механизмов. В чем, согласно этой идее, заключается угроза человечеству?

4. Как идея Дарвина и исследования Гальтона повлияли на предмет и методы изучения психологии?

5. Как учение Локка повлияло на работу Гальтона в области тестирования интеллекта? Какими статистическими методами пользовался Гальтон при оценке особенностей людей?

6. Как дарвиновская эволюционная теория повлияла на развитие зоопсихологии? Какова была первоначальная реакция Вундта на произошедшие изменения?

7. Как Романес и Морган изучали смекалку животных?