Баффет. Элис Шредер - Уоррен Баффет. Лучший инвестор мира. Элис Шрёдер Уоррен Баффе Лучший инвестор мира Перевод с английского 2е издание Издательство Манн, Иванов и Фербер Москва, 2013
 Скачать 6.81 Mb.
|
|
Я потратил все 16 миллионов долларов, которые получил от партнерства. Однажды я проснулся, и у меня не было денег вообще. Конечно, я получал 50 ООО долларов в год от деятельности 287 Berkshire Hathaway плюс комиссию за управление FMC . Но это были мелочи, у меня не было никакого собственного капитала. Надо было начинать все сначала». Он был очень, очень богат, но при этом у него вообще не было свободных денежных средств. Однако у компаний, которыми он владел, особенно у Berkshire Hathaway, имелись достаточные запасы наличности для покупки акций других компаний. Чтобы перевести часть денег из Berkshire в Diversified, Баффет создал перестраховочную компанию, то есть компанию, которая страхует другую страховую компанию37. Эта компания — Reinsurance Corp. — приняла на себя часть бизнеса National Indemnity, получала соответствующие премии и покрывала убытки. National Indemnity была настолько прибыльной и приносила столько свободных средств — премий, выплаченных до подачи претензий, что, получив часть ее бизнеса, Diversified как будто напрямую подключилась к громадному потоку денег. По прошествии времени это принесло компании миллионы 288 и миллионы долларов . Поэтому Баффет начал покупать акции других компаний от имени Diversified. В основном он следовал модели Уоттлса и покупал акции Blue Chip и Berkshire Hathaway. Вскоре Diversified владела уже 10% Berkshire. Это было похоже на то, как если бы Berkshire выкупила обратно свои собственные акции, но не совсем. Эти две компании принадлежали двум разным владельцам. Баффет все еще запрещал своим Друзьям покупать акции Berkshire, в то время как он сам, Мангер и Готтесман были партнерами в Diversified38. Но даже при том, что они периодически обменивались различными идеями и поддерживали друг друга в бизнесе, их интересы не всегда совпадали. Когда Мангера под присягой спросили, был ли он «альтер эго» Баффета, он ответил: «Нет». Он признавал, что у них была схожая манера поведения и речи, но он «никогда не был его младшим партнером». «У меня была своя собственная сфера деятельности», — подчеркивал Мангер39. Один раз он сообщил Баффету, что нашел пакет акции Blue Chip и хотел бы вместе с Готтесманом купить их для Diversified. Баффет же намеревался приобрести этот пакет для Berkshire Hathaway. После обсуждения, кому эти акции нужнее, Мангер и Готтесман победили, и Diversified получила их40. Тем не менее Баффету принадлежали 43% Diversified. Акции Berkshire добавили почти 5% к его личному капиталу. Покупать акции через Diversified было очень удобно, потому что при этом цена на акции Berkshire оставались стабильной. Правда, вряд ли это было важно кому-то, кроме самого Баффета41. Так почему же он это делал? «Berkshire как бизнес стоила не более 40 долларов за акцию. Никто бы не заплатил ни цента больше за акции текстильной фабрики и страховой компании. И половина этих денег, 20 долларов из 40, приходилась на крайне паршивый бизнес. И я не знал, что делать, буквально не видел выхода из сложившейся ситуации. Я ведь уже был достаточно богат. Поэтому я поспорил с самим собой, что обязательно что- нибудь придумаю. И хотя это кажется эгоистичным, любой, кто думал, что она стоит больше 40 долларов, фактически клал деньги прямо мне в карман, поскольку компания столько не стоила». Он не знал, что делать, кроме как инвестировать дальше. Верн Маккензи, который приехал из Нью-Бедфорда, чтобы занять должность бухгалтера компании, считал, что для Баффета это «была просто интересная игра». Все, что он делал, лишь укрепляло его положение. Он покупал тайно, чтобы избежать возможного столкновения с другими любителями дешевых акций, и следовал своей обычной манере — накапливать как можно больше. Но как президент Berkshire Hathaway и Diversified он главным образом покупал акции у своих бывших партнеров. Будучи абсолютно законными, эти действия тем не менее считались не совсем спортивными. Однако то, что партнеры все равно хотели продать свои акции, служило ему достаточным оправданием. Баффет продолжал покупать акции Blue Chip Stamps, хотя компания все еще была вотчиной Мангера. Она владела отличной компанией под названием Sees, и Баффет набросился на ее акции, как акула на откормленного тюленя. А поскольку его финансовые ресурсы были практически неограниченными, доля Баффета быстро превзошла объединенную часть Мангера и Рика Герина — приятеля Мангера по Тихоокеанской фондовой бирже, который теперь управлял собственным инвестиционным партнерством. Баффет покупал акции Blue Chip везде, где мог, включая руководителей и директоров компании. Один из них, Уэйн Гриффин, в ответ на предложение Баффета купить у него акции по 10 долларов за штуку запросил 10 долларов и 25 центов. Баффет не уступал, и они зашли в тупик. Тогда Гриффин предложил подкинуть монетку. Баффет был озадачен тем, что Гриффин готов поверить ему на слово, не видя, на какую сторону она упадет. Он понял, что Гриффин поддался чарам «баффетирования». Было понятно, что, решившись на такой метод решения спора, в глубине души он согласен на 10 долларов, как и получилось в итоге. Однако теперешняя скупка акций отличалась от того, что Баффет делал раньше, выбирая только «сигарные окурки». Перед Blue Chip, Diversified и Berkshire стояли две проблемы. Поскольку Баффет укреплял контроль, деньгам, которые непрерывно вливались в активы Berkshire и Diversified благодаря страховой компании, нужно было найти хорошее применение. И в этом должна была помочь Blue Chip и ее юридические проблемы. 289 К концу 1973 года Blue Chip выиграла 11 судебных процессов Единственный нерешенный вопрос был связан с постановлением Министерства юстиции о продаже трети компании на рынке. А это было нелегко, потому что «решение президента о замораживании цен на продовольственные товары перекрывало нам воздух с другой стороны, — писал Дон Коппел. — Бакалейщики возмущались и боялись огромных потерь, а то и банкротства»42. Цены росли не по дням, а по часам. В надежде приостановить инфляцию президент Никсон заморозил цены на товары широкого потребления. Торговцам пришлось придумывать, как при замороженных ценах не потерять свой бизнес из-за растущих затрат. Бизнес по продаже купонов был мертв, но у непримиримого покупателя Баффета был свой план. После серии торговых операций Blue Chip заняла свое место среди других матрешек. По словам Баффета, в этом не было ничего особенного, все шло как обычно. С учетом всех акций, купленных непосредственно самим Уорреном, на тот момент ему принадлежало более 40% акций Berkshire и более 25% активов Blue Chip Stamps. Даже при том, что эти акции продавались по сниженной цене, он мог заключать больше сделок и покупать больше акций, потому что все матрешки постоянно «подзаряжались» деньгами, зарезервированными для выплаты по претензиям. Это очень помогало общему состоянию дел. И в самом страховом бизнесе наблюдались улучшения по сравнению с теми мрачными днями работы на рынках географических карт и текстильных фабрик, когда все было таким нестабильным. Помимо Sees Berkshire владела не только огромным генератором резервных денег под названием National Indemnity, но и несколькими небольшими страховыми компаниями, которые, как надеялся Баффет, со временем превратятся в «маленькие электростанции». Поэтому он тратил на приведение их в порядок много усилий и времени. К тому времени Баффет уже избавился от Hochschild-Kohn и продолжал сокращать текстильное производство. Но в действительности Berkshire, Diversified и Blue Chip обладали всего двумя преимуществами. Первое — гомеостатическая бизнес-модель, цель которой — переток свободных резервных средств в холдинговую компанию, чтобы соответствовать постоянно изменяющимся условиям рынка. Второе — возможность капитализации, в результате которой инвестиции и резервные средства со временем удваивались или даже утраивались. Новизну и потенциал модели Баффета невозможно переоценить. Ничего подобного на рынке не существовало и вряд ли возникло бы в ближайшие нескольких лет. «Это был золотой век распределения капитала», — говорил он. Огромное значение имело правильное распределение времени и усилий. Средства от страховых компаний поступали в Berkshire и DRC, а рынок терпел крах — именно такие условия работы Баффет любил больше всего. И хотя он еще не решил, что делать с предприятием, созданным к концу 1974 года, в двух вещах он был уверен. Первая — эффективность этой бизнес-модели, а вторая — его умение использовать ее в своих интересах. Кроме того, он был уверен в себе. «Всегда, — говорит он. — Всегда». Глава 39. Гигант Омаха и Лос-Анджелес • 1973-1976 годы Говард Баффет оказался в числе редких счастливцев, которые продолжали преуспевать и после краха фондовой биржи 1929 года. После второй большой катастрофы столетия взошла звезда и его сына“. Но времена изменились; слава в деловом мире теперь распространялась и за его пределы. Баффет закрывал свое партнерство во время бурного развития СМИ в Соединенных Штатах — кабельное телевидение преобразило мир, газетные компании становились публичными, а рекламный бизнес все еще переживал золотой век, когда фактически вся страна собиралась перед 291 телевизорами по вторникам и смотрела «Счастливые дни» . Баффета всегда манил мир массмедиа. Он вошел в новую фазу своей жизни, известность, которую он получил после публикации статьи в Forbes в 1969 году и посвященной ему главы в книге Supermoney, способствовала укреплению его репутации, и он наслаждался этими результатами. Теперь он был не только инвестором в медиа, но и объектом их интереса. Сама Кэтрин Грэхем уделяла ему внимание и воздавала ему должное, что вывело «парня из Омахи» на орбиту одной из самых главных газет в Соединенных Штатах. Привыкнув обращаться за помощью к влиятельным людям, Грэхем стала спрашивать совета и у Баффета. А того не нужно было долго упрашивать поделиться своим мнением. «В первый раз, когда она собиралась на встречу с представителями Нью-Йоркского общества финансовых аналитиков, я приехал в ее квартиру воскресным утром, чтобы помочь написать речь. Она была в полном отчаянии, даже в ужасе от того, что ей придется стоять там, перед мужскими взорами. Кэтрин всегда сложно давались выступления перед людьми. У нее было прекрасное чувство юмора и великолепный ум, но при этом она буквально цепенела перед толпой. Особенно если ждала, что ее будут спрашивать о числах и расчетах». Роберт Редфорд рассказывал в одном из интервью, что, когда он 292 встретился с Кэтрин, чтобы обсудить фильм «Вся президентская рать» по мотивам уотергейтского скандала, у нее был такой вид (по выражению Редфорда, «сжатые челюсти и голубая кровь»), который ясно говорил о том, что ее частная жизнь закрыта для всех. Редфорд подумал, что «она продолжает произносить речи и принимать премии»1 — именно потому, что не хочет оказаться под властью своих страхов. Грэхем жила в большой квартире на верхнем этаже только что построенного небоскреба UN Plaza, с окнами, выходящими на Ист-Ривер. После того как Баффет приехал, они устроились в гостиной и начали работать в окружении восточных вещиц и антиквариата из коллекции Агнес Мейер. «Она придумывала разные вопросы, которые, как ей казалось, могли задать участники, например, по какой цене она покупала тонну газетной бумаги. Она полагала, что ее общение с аудиторией будет напоминать викторину. Я же сказал ей, что это вообще неважно. В любом случае она платила за бумагу примерно столько же, сколько и все остальные. Я старался отвлечь ее от запоминания отдельных фактов и обратить внимание на выступление в целом и на основных его идеях». Она хотела продемонстрировать, что, занимаясь журналистикой, можно получить хорошую прибыль. Услышав это, Баффет фыркнул про себя и попытался ее переубедить. «Конечно, качественная журналистика каким-то образом связана с хорошими деньгами. Но дело было совсем в другом. Я пытался убедить ее, что она намного умнее всех тупых мужчин-снобов, перед которыми ей предстояло выступать. Именно эта ее черта и привлекала меня с момента нашего знакомства». Как бы иронично это ни звучало, но Баффет превратился для Кей Грэхем в личного преподавателя принципов Дейла Карнеги. Ему, как никому другому, был знаком страх перед публичными выступлениями. Однако благодаря Сьюзи, которая опекала его все эти годы, он научился действовать более тонко. Он научился предугадывать реакцию людей и высказываться в мягкой, безобидной манере. Если раньше в его письмах чувствовались неловкость и скованность, то теперь он более искусно владел словами и стал более чутким и отзывчивым. Он научился слушать, проявлять интерес к другим людям и разговаривать о чем-то еще, кроме акций. Немалую роль в этом сыграла Грэхем, которой он был искренне очарован. Когда они закончили и отрепетировали речь, Кэтрин сказала, что ей нужно на вечеринку к Аньелли*. «Почему бы вам не пойти со мной? Вам наверняка понравится», — сказала она. Баффет всегда подчеркивал, как некомфортно он чувствовал себя на гламурных вечеринках, которые его совсем не интересовали. Тем не менее он пообещал Грэхем, что обязательно присоединится к ней. Вечером он покинул свой номер в гостинице Plaza, заехал за Грэхем и вместе с ней отправился в фешенебельный Ист-Сайд. «Мы были просто невероятной парой: ей за пятьдесят, а мне около сорока. Мы приехали на вечеринку, которая проходила в огромной квартире, больше похожей на триплекс. Кей была знакома со всеми гостями. А я как будто попал на сборище из фильма “Сладкая жизнь”**. Правда, я был всего лишь статистом, державшимся в тени. Мне хотелось замедлить время, чтобы в деталях рассмотреть происходящее. Однако самого Джанни Аньелли, директора Fiat, и его жены Мареллы на вечеринке не было. У меня было впечатление, что мы на карнавале, но без ярких костюмов». Именно тогда Баффет увидел другую сторону Грэхем. Чем сильнее он узнавал ее, тем противоречивее она ему представлялась. «Испуганная, но непримиримая. Аристократка и демократка одновременно. Обиженная теми, кого она больше всего любила». Он был удивлен тем, как часто она вспоминала своего бывшего мужа спустя десять лет после его самоубийства. «При первой встрече она меняла тему сразу же, как только речь заходила о Филе. Она описывала его такими словами, в которые сложно было поверить, учитывая то, как он с ней обращался. Но после того как я узнал ее получше, она рассказала о нем и их отношениях немного больше. Она считала, что недостойна его, что не имела права даже находиться с ним в одной комнате. Они много времени проводили с четой Кеннеди, и она постоянно чувствовала, что ей там не место. Все, что Фил говорил, было забавным, все, что он делал, было правильным. Когда он бил детей прямо у нее на глазах, она не вмешивалась и так далее». Учитывая особенности воспитания самого Баффета, было очевидно, что он найдет общий язык с Грэхем, которая тяжело переживала последствия воспитания жестокой, невнимательной матерью и годы издевательств со стороны мужа-садиста с невыпеченным биполярным расстройством. Уоррен вел себя так, что Кэтрин чувствовала себя в его обществе в полной безопасности. К весне 1974 года он стал ее самым доверенным лицом. В свою очередь, он ухватился за возможность преподавать CEO Washington Post основы бизнеса. Он всю жизнь хотел сыграть Пигмалиона, а она была его собственной Элизой Дулиттл***. Будучи более терпеливым, чем Генри * Джанни Аньелли, внук основателя компании Fiat, президент компании Fiat и футбольной команды «Ювентус». В 1966 году подписал с правительством СССР контракт на строительство автомобильного завода в Тольятти. Прим, персе. ** La Dolce Vita — кинофильм Федерико Феллини (1960), посвященный жизни римской богемы. Получил Гран-при Каннского кинофестиваля. На протяжении нескольких месяцев был запрещен к показу в Италии, однако запрет был снят после очередной смены правительства, что обеспечило фильму немалую рекламу и кассовый успех. Прим, перее. *** Герои пьесы Бернарда Шоу «Пигмалион». Профессор Хиггинс, заключивший пари со своим другом, обязался обучить цветочницу- кокни Элизу Дулиттл манерам и правильному английскому произношению (по некоторым данным, разговорное выражение Уау! (Wow!) получило популярность именно благодаря репликам Элизы). Прим, перее. Хиггинс, он мягко и ненастойчиво посвящал ее в секреты делового мира и часто присылал Кей и ее сыну Дону полезные и интересные статьи. Влияние Баффета росло, и Грэхем заметила, что при словах «Уоррен сказал» некоторые члены правления начали вздрагивать2. Сам же Баффет надеялся, что его пригласят присоединиться к совету директоров. Когда Том Мерфи предложил ему войти в состав правления Cap Cities, Баффет 293 отказался в надежде услышать такое же предложение от Post . Мерфи рассказал об этом Кэтрин, которая тут почувствовала себя «дурой» из-за того, что не догадалась об этом сама3. , 293 293 Сьюзи считала, что Уоррену не нужно брать на себя еще больше обязательств, а, наоборот, продать часть своих акций и использовать деньги на более благородные дела. Она рассказала ему о филантропе Стюарте Мотте, который возглавлял Благотворительный фонд Стюарта Р. Мотта и выделял деньги на акции по сохранению мира, контролю над вооружениями и программы планирования семьи. Баффеты были богаче Мотта, который начал с 25 миллионов долларов. «Почему бы тебе не отойти от дел? — спрашивала Сьюзи. — Стюарт Мотт занимается кучей разных вещей, но при этом не работает каждый день». Но Уоррен не собирался все бросать. Его философия оставалась неизменной: 50 миллионов долларов сегодня превратятся в 500 миллионов долларов в будущем. Тем не менее он все еще ощущал себя частью семьи и старался внимательно прислушиваться к тому, что говорила ему жена. По напряжению в поведении Сьюзи он понял, что ей чего-то не хватает в жизни. Питер уже оканчивал школу и не нуждался в былой опеке и заботе. «Сьюзи, ты как будто потеряла работу, на которой проработала 23 года, и теперь не знаешь, куда податься», — говорил Уоррен. Спасением в этой ситуации стало пение. Племянник Билли Роджерс сочинил для нее несколько гитарных треков, чтобы она могла записывать себя и слушать песни в своем исполнении. Роджерс играл на джазовой гитаре в Mr. Toads, Spaghetti Works и других клубах Омахи, и благодаря ему Сьюзи начали узнавать в местной музыкальной среде. Но на первых репетициях она, по собственным словам, «практически умирала от страха» и «пела просто ужасно». Последний раз она выступала публично десять лет назад на благотворительном мероприятии в школе Сентрал- Хай. Поэтому она начала брать уроки вокала и работать над современными балладами и песнями о любви. В июле того же года Сьюзи дебютировала перед друзьями на частной вечеринке в Эмеральд-Бей. По ее словам, гостям понравилось ее выступление4. А Уоррен был просто в восторге от такого внимания к таланту его жены и адресованных ей бурных аплодисментов. |