Баффет. Элис Шредер - Уоррен Баффет. Лучший инвестор мира. Элис Шрёдер Уоррен Баффе Лучший инвестор мира Перевод с английского 2е издание Издательство Манн, Иванов и Фербер Москва, 2013
 Скачать 6.81 Mb.
|
|
293 * » — Пока семья Баффета отдыхала в Эмеральд-Бей, Уоррен пригласил в гости Грэхем, которая готовилась к встрече с аналитиками в Лос- Анджелесе. Предчувствуя, что Кэтрин собирается предложить ему место в составе правления Post, Баффет задолго до ее прибытия ходил по офису счастливый и взволнованный, как ребенок в канун Рождества5. Глядя на дом Баффетов с крутой подъездной дорогой, ведущей прямо к пляжу, могло показаться, что его взяли в аренду на лето: ему не хватало множества мелких деталей, свидетельствующих о том, что в нем постоянно живет одна и та же семья. Уоррен не задумывался о том, какое впечатление это место произведет на Грэхем, владелицу нескольких огромных великолепных особняков, включая ферму в Глен-Велби и гигантский дом на набережной Мартас-Винъярд. Однако при этом он внушил своей жене, что они должны постараться изо всех сил и произвести на Грэхем хорошее впечатление. Поэтому в первый же день после приезда Кэтрин Сьюзи встала ни свет ни заря и стала активно притворяться, что занимается домашними делами. Она приготовила завтрак на троих, и они с Баффетом попытались впихнуть в себя по нескольку кусочков пищи. Остальную часть дня Баффет полностью посвятил Грэхем, рассказывая ей о газетах, журналистике, политике и пытаясь подвести разговор к долгожданному предложению о вхождении в состав правления. В какой-то момент он отложил свои газеты, надел специально купленные для этого события плавки, раскрыл новый, купленный для встречи с Грэхем пляжный зонт, и они спустились по крутой дороге на пляж, где отдыхали остальные члены семьи. «Раньше я считал, что неплохо иметь под боком океан, можно слушать по ночам шум прибоя, любоваться его красотой и все такое. Но когда я это все получил, то понял, что такие вещи лучше приберегать на старость», — говорил Баффет. Однако теперь, посидев немного на песке и полюбовавшись на воду, он решил искупаться и начал храбро заходить в океан. Глядя на его попытки, Сьюзи и дети «просто умирали от смеха». Что думала Сьюзи об этом экстравагантном для Уоррена поступке, осталось неизвестным. Но сам он утверждал, что сделал это «только для Кей». В воскресенье утром они отбросили свои чинные манеры. Сьюзи, до конца не проснувшись, приготовила завтрак для Грэхем. Сама она отказалась от совместной трапезы, а Уоррен в это время ел ложкой шоколадное желе прямо из банки6. После завтрака они с Грэхем снова уединились, и в какой-то момент Кэтрин сказала, что уже давно хотела предложить ему войти в состав правления ее компании, но ждет подходящего момента. Она знала, что некоторые члены правления, например Андре Мейер, не будут рады появлению Баффета. Уоррен спросил: «А когда же будет подходящее время?» — и вынудил ее тут же принять решение. Кей не стала его томить — Баффет, получив статус члена совета директоров Washington Post, был на седьмом небе от счастья. В тот же день он отвез Грэхем в аэропорт Лос-Анджелеса. «В дороге она повернулась ко мне и неожиданно стала похожа на трехлетнего ребенка. Выражение ее лица изменилось, и даже голос стал детским и просительным. Она сказала: “Только обращайся со мной бережно, пожалуйста, не обижай меня”. Позже я узнал, что Фил и другие сотрудники компании давили на ее слабые места, либо чтобы выиграть что-то для себя, либо просто из чистой вредности. Со стороны Фила это было жестоко; другие же просто пытались манипулировать ею. Что, впрочем, было легко; ее слабые места никуда не делись». По окончании лета, 11 сентября 1974 года, Баффет официально вступил в состав правления и из звездного инвестиционного менеджера из Омахи превратился в официального консультанта одной из самых влиятельных медиакомпаний в мире. На первом же собрании он увидел, что Грэхем привыкла спрашивать совета у своих директоров. Баффет думал, что посоветовать что-либо дельное в такой ситуации невозможно, ведь никто из директоров не в состоянии поставить себя на место CEO. Кроме того, он еще недостаточно хорошо знал Кей, чтобы высказывать свое мнение по многим вопросам. Вместо этого он изучал членов правления, среди которых было много известных и влиятельных людей, привыкших манипулировать и обманывать Грэхем, и начал потихоньку прокладывать себе путь среди них. Он практически все время молчал, действуя при этом в кулуарах. Помимо общения с Кей Грэхем и директорами Washington Post, Баффет занимался и массой других дел. Инвесторы ожидали, что к 1974 году рынок восстановится, но он продолжал корчиться в муках кризиса. Менеджеры пенсионных фондов сократили покупку акций более чем на 80%. Портфель Berkshire выглядел серьезно потрепанным. Вторая Великая депрессия, событие, случающееся несколько раз за столетие, оторвала от него практически треть. В то время как Баффет ликвидировал партнерство, Мангер решил сохранить свое. И теперь стоимость его активов стремительно падала. Результаты колебались даже сильнее, чем рынок в целом. За последние несколько лет Чарли заработал неплохую прибыль, но к 1974 году обнаружил, что сидит в яме — его партнеры потеряли почти половину 294 своих денег . Подобно Бену Грэхему пятьдесят лет назад, он чувствовал, что просто обязан вернуть партнерам потерянные суммы. «Если вы занимаетесь нашим делом, у вас должен быть “доверительный” ген, как у Уоррена и у меня, — говорил он, — и если вы сказали людям: “Я думаю, мы сможем извлечь из этого хорошую выгоду” и у вас ничего не получилось, то вы чувствуете себя просто отвратительно». Про свои собственные проблемы Мангер говорил: «Конечно, стоимость моего капитала падает, и мне это не нравится. Но какое значение будет иметь через несколько десятков лет, сколько у меня денег X или X минус Y? Меня беспокоит только то, что это плохо сказывается на моих партнерах. Я не оправдал их доверия, и это убивает меня»7. У Мангера все еще было двадцать восемь партнеров, в числе которых находилось несколько семейных трестов. Чтобы отработать потерю половины своего капитала, он должен был более чем удвоить оставшуюся долю. И во многом результативность его задач зависела от того, что произойдет с активами Blue Chip Stamps. Sequoia Fund, фонд Билла Руана, также переживал тяжелые времена. Начало фонду положили 50 миллионов долларов, которые вложили бывшие партнеры Баффета. Руан активно скупал недооцененные активы таких компаний, как Capital Cities Communications Тома Мерфи. Такие акции обычно не попадали в поле зрения финансовых менеджеров, которые не так давно вложили свои деньги в акции блестящих телекомпаний и производителей электроники, а теперь на всех парах 295 мчались совсем в другом направлении, прямо в NIFTY Fifty — небольшую группу самых больших и самых известных компаний8. «В нашем бизнесе, — говорил Руан, — есть новаторы, имитаторы и те, которые ни в чем не разбираются». У руля множества компаний было крайне мало новаторов, и активы, которые Руан и его партнер Рик Каннифф приобрели в 1970 году, вполовину упали в цене. Плюс ко всему этому они купили место на Нью-Йоркской фондовой бирже ровно перед тем, как цены на места резко упали”. Время для открытия фонда было явно неподходящим — Руан основал его как раз тогда, когда Баффет ликвидировал свое партнерство из-за отсутствия возможностей для развития. Рейтинг активов фонда каждый год оказывался ниже уровня рынка, и в конце концов это вылилось в огромную цифру”. Худшим годом был 1973-й: фонд потерял 25%, при том что рынок упал всего на 15%. Следующий год также не принес ничего хорошего. Крупнейший кредитор Руана — Боб Малотт был в ярости. У него и так сложилась нехорошая репутация среди работников Ruane, Cunniff из-за привычки звонить и жаловаться на самые мелкие расхождения в счетах его семьи. Теперь он упрекал Руана за то, что тот купил место на фондовой бирже, и жаловался на его неудовлетворительную работу с таким постоянством, что у Руана создалось впечатление, что Малотт может забрать свои деньги в любой момент, невзирая на потери9. Баффет же оставался безмятежным, считая, что мнение Господина Рынка о цене акций не соответствует действительности. Он знал, какие активы купили Руан и его партнеры, и был уверен, что они все сделали правильно. Встреча последователей Грэхема, которая состоялась в 1969 году в клубе Colony Club, если и не вернула участникам полной уверенности в себе, то хотя бы обеспечила взаимную поддержку в условиях изменчивого рынка. С тех пор Баффет стал называть их Группой Грэхема. Эд Андерсон запланировал третью встречу в Уильямсбур-ге, а Чарли Мангер — четвертую в Кармеле. В 1971 году Баффет решил, что встречи лучше проводить раз в два года. В противовес устоявшейся практике он разрешил Руану пригласить Малотта на следующую встречу в Солнечной долине в году, которую организовал Рик Герин, и тот появился вместе со своей женой Ибби. Встреча произвела на Малотта такое впечатление, что он оставил свой капитал в компании Руана, хотя при этом не перестал постоянно жаловаться, а Руан — переживать по этому поводу. К концу 1974 года, когда потери рынка составили более 25%, Sequoia Fund смогла притормозить падение своих активов. Тем не менее совокупные потери компании были такие, что Генри Брандт и муж Кэрол, Джон Лумис, испугавшись самого плохого, решили сбежать с тонущего корабля”. В ноябре того года журнал Forbes опубликовал интервью с Баффетом, которое начиналось пикантной цитатой: «На вопрос, как он себя чувствует на рынке, Баффет ответил: “Как сексуально озабоченный в гареме”». «Как раз сейчас нужно вкладывать деньги10, — продолжил он. — Впервые на моей памяти активы Фила Фишера можно купить по ценам, которые Бен Грэхем платил за “сигарные окурки”». Баффету казалось, что это самые значительные его слова во всем интервью, но журнал не включил их в окончательный вариант статьи — широкая аудитория не поняла бы, к чему тут Фишер и Грэхем11. Когда журналист попросил Баффета быть поконкретнее, тот, вместо того чтобы рассказать, что именно он уже купил или покупает в данный момент, решил провести небольшой эксперимент и выяснить, насколько внимательно журналист читал другие статьи Forbes, посвященные ему. «К примеру, меня интересуют водопроводные компании», — сказал он и добавил, что Blue Chip купила 5% San Jose Water Works. Репортер захватил наживку и упомянул компанию в статье без каких-либо ссылок на предыдущие статьи в его же собственном журнале (в которых намекалось, что Баффет купил эти акции, используя конфиденциальную информацию). Но, несмотря на свой энтузиазм в отношении рынка, в 1974 году Баффет практически никуда не инвестировал, а главным образом перемещал деньги между Studebaker-Worthington, Handy & Harman, Harte- Hanks Newspapers и Multimedia, Inc. и добавил небольшую долю в Coldwell Banker. Он также увеличил долю в некоторых других своих активах на 10- 20% и купил 100 ООО акций Blue Chip у Рика Герина. «У него совсем не было денег, и он продал их мне по пять долларов, — рассказывал Баффет. Это было жестокое время». Цитата с «гаремом» имела двойной смысл: несмотря на то что ситуация располагала к покупке акций, Баффет по большей части мог смотреть, но не трогать. Один из деловых партнеров National Indemnity— компания, специализировавшаяся на авиационном страховании, - вышла из-под контроля и стала продавать убыточные полисы. National Indemnity попыталась пресечь самоуправство, отменив ее полномочия, но в течение еще нескольких месяцев так и не смогла ее закрыть12. В бухгалтерских отчетах царила полная неразбериха, и подсчитать общую величину потерь было невозможно. Руководство National Indemnity понятия не имело, во сколько им обойдется вся эта катастрофа, — было лишь понятно, что в худшем случае речь могла идти о десятках миллионов долларов. Топ- менеджеры надеялись, что до таких потерь дело не дойдет, потому что у 299 компании не было подобных сумм. Баффет был раздражен и нетерпелив . Всего за пару месяцев, к началу 1975 года, у него накопилось уже довольно много проблем. Чак Рикерсхаузер, партнер юридической компании Мангера, которая теперь называлась Munger, Tolies & Rickershauser, позвонил ему и Мангеру и сказал, что Комиссия по ценным бумагам и биржам собирается возбуждать против них дело о нарушении законов о ценных бумагах. Назревающая, но легко решаемая проблема теперь превратилась в полномасштабную катастрофу. Рикерсхаузер уже работал на Баффета и Мангера во время сделки с Sees и имел большой опыт работы на рынке, но допустил промашку, посчитав звонок штатного адвоката SEC за совершенно рядовой. Он направил звонившего к главному бухгалтеру Berkshire Верну Маккензи. Маккензи снял трубку и, к своему великому ужасу, услышал, что с ним хочет поговорить сам Стэнли Споркин, глава отдела контроля за соблюдением законодательства Комиссии по ценным бумагам и биржам, «плохой коп», перед которым трепетали все до единого. Споркин выглядел так, как будто проводил все вечера, сгорбившись над своим столом и лично разрабатывая обвинения против крупных корпораций. Это заставляло многих из них, впервые в американской истории, дрожать перед SEC (при том что дела далеко не всегда доходили до суда)13. Он расспросил Маккензи о Wesco, и о Blue Chip, и о Berkshire, и о многом другом. Он говорил не очень дружелюбно, но, как понял Маккензи, это был его привычный стиль общения. С другой стороны, у Маккензи создалось впечатление, что, по мнению Споркина, если вы богаты, значит, обязательно в чем-то виноваты14. Когда Рикерсхаузер узнал, что ему звонил не какой-нибудь штатный адвокат, а сам Споркин, его чуть не хватил сердечный приступ. Споркин был одним из самых известных людей в деловом мире Америки. В некотором смысле у него было больше власти, чем у его босса, председателя SEC. Внимание Комиссии к Баффету и Мангеру привлек двухлетний проект они изящно пытались распутать нити, связывавшие несколько принадлежавших им компаний. Сначала они попытались слить Diversified или хотя бы ее часть с Berkshire Hathaway. К 1973 году Diversified стала чем-то большим, чем просто средство для покупки акций Berkshire и Blue Chip. Но для такого слияния необходимо было разрешение Комиссии по ценным бумагам и биржам, а она затормозила сделку. Мангер успокоил Баффета, что ничего серьезного не происходит, и сказал Рикерсхаузеру, чтобы тот «направлял всех, у кого будут вопросы», непосредственно к нему, «если это ускорит работупо нашему делу»15. Вместо этого следующие полшда сотрудники Комиссии присматривались к Blue Chip Stamps и другим инвестициям и пришли к выводу, что Баффет и Мангер сознательно сорвали сделку между Wesco и Santa Barbara, предложив более высокую цену за четверть актива с целью поглощения остальной части. По крайней мере, так видели ситуацию руководители Santa Barbara — скорее всего, именно они и сообщили об этом в SEC16. И тут Уоррен и Чарли впервые осознали, что Blue Chip оказалась в беде17. Не успел еще Баффет до конца насладиться своим членством в правлении Post, как ему и Мангеру пришлось столкнуться с серьезными юридическими проблемами. К этому времени Рикерсхаузер уже испытал на собственной шкуре, что значит работать с Баффетом. Однажды он сказал коллеге: «Не нужно подходить слишком близко к солнцу, даже если оно яркое и теплое»18. Следующие пару лет он проверял то, что можно назвать Законом Термодинамики Рикерсхаузера. В феврале 1975 года SEC инициировала повестку в суд и начала полноценное расследование покупки Wesco «по делу Blue Chip Stamps, Berkshire Hathaway Incorporated, Уоррена Баффета [sic], НО-784». Сотрудники комиссии предполагали, что Баффет и Мангер совершили ряд мошеннических действий: «Blue Chip, Berkshire, Баффет [sic], отдельно или совместно с другими... возможно, предпринимали действия, которые прямо или косвенно способствовали совершению мошенничества; или сделали ложное заявление относительно существенных аспектов деятельности; или упустили из виду значительные обстоятельства...» Адвокаты Комиссии сосредоточились на том, что руководство Blue Chip с самого начала планировало поглотить Wesco Financial, но не разглашало этот факт. Покупка активов после провала сделки с Santa Barbara должна была считаться «тендерным предложением», не подлежащим регистрации в SEC“. Это обвинение было самым серьезным, а за ним могло последовать публичное и громкое обвинение в мошенничестве не только против Blue Chip, но также и против Баффета и Мангера лично. Принимая решение относительно объекта обвинения, Споркин мог выбирать — привлекать его к ответственности или урегулировать дело мирным путем. Во втором случае объект обвинения мог принести извинения без признания собственной вины; он не подтверждал и не отрицал факт совершения мошенничества, но соглашался заплатить штраф. Также в этом случае SEC решала, разглашать ли имена участников соглашения или просто заключить сделку непосредственно с компанией, без упоминания каких-либо имен. Оглашение имен в подобной ситуации если и не ставило крест на карьере, то уж точно могло существенно подпортить репутацию. Поэтому Баффет, который поднялся на олимп благодаря Supermoney, Forbes и Washington Post, был вынужден отчаянно бороться за свое доброе имя. Расследование продолжало набирать обороты, и Баффету пришлось представить все свои документы — а это была огромная коллекция материалов (как, впрочем, и все его коллекции). Вторгаясь в столь оберегаемую им частную жизнь, адвокаты из конторы Munger, Tolies просматривали бланки регистрации сделок, информацию о недавних покупках активов, записки банкирам, письма в Sees Candies, заметки Верну Маккензи и т. п. и отправляли их в Вашингтон на экспертизу. У Баффета было чувство, что его загнали в угол. Они с Мангером как будто жили в кошмаре, где за ними гнался огромный, громыхающий гигант, а им приходилось бежать со всех ног, чтобы выжить. Обмен письмами между Munger, Tolies и SEC приобрел невероятные масштабы. Внешне оставаясь спокойным, внутренне Баффет невероятно страдал. Мангер же не скрывал своего беспокойства. К марту 1975 года расследование перешло в стадию допроса свидетелей. Инспекторы SEC вызвали для допроса Бетти Питерс. «Где ваш адвокат?» — спросили они. «А он мне нужен?» — задала она встречный вопрос. «Обычно все приходят с адвокатами», — ответили они. «А вы разве не хотите просто узнать, что произошло?» — спросила Бетти, и они допросили ее без адвоката. Затем вызвали Мангера. Он тоже пришел без адвоката — зачем Чарльзу Мангеру еще один юрист? Он попытался опровергнуть обвинение против Blue Chip в срыве сделки между Wesco и Santa Barbara и объяснить, почему Blue Chip заплатила за активы Wesco больше, чем они стоили на самом деле. Конечно, они думали о полном контроле, но это были «долгосрочные планы», возможные только в том случае, если сделка между Wesco и Santa Barbara не состоится. Однако когда речь зашла о том, что Баффет и он, Мангер, предлагали Винченти работать на них, и «обхаживали» Бетти Питерс ради голосов членов ее семьи, обсуждение пошло по кругу. Мангер постоянно прерывал штатного юриста SEC Ларри Сейдмана и начинал читать ему лекции. «Мы хотели выглядеть справедливыми по отношению к Лу Винченти и Бетти Питерс», — говорил он19. Но юристы SEC никогда не встречались с несговорчивым Винченти, поэтому им сложно было понять логику Мангера. «А что насчет акционеров Blue Chip?» — спросил Сейдман. Он не понимал, зачем они так расщедрились по отношению к акционерам Wesco, практически все акции которой к тому времени были в руках арбитражеров. Эти люди купили активы Wesco, зная, что в случае удачной сделки они будут стоить столько, сколько предлагала Santa Barbara. Они частично перестраховались, купив акции Santa Barbara, аналогично тому, как Graham Newman когда-то купила акции Rockwood в обмен на платежные квитанции торгового склада, на котором хранились какао-бобы. Но когда сделка с Wesco провалилась, это было как если бы цены на какао-бобы резко упали”. Так какой же смысл был в том, чтобы выступать на стороне арбитражников и поддерживать высокую цену? Мангер достал свое последнее оружие — слова Бенджамина Франклина. «Мы чувствовали, что просто обязаны быть справедливыми по отношению к акционерам. Нам по душе идея Бена Франклина о том, что честность — это самая лучшая политика. И у нас в мозгах не укладывалось, как можно в такой ситуации пытаться снизить цену»20. Этот аргумент, похоже, сбил Сейдмана с толку, но даже Мангер признал, что детали этого дела выглядели неприглядно. Он умолял Сейдмана отвлечься от деталей и взглянуть на общую картину. «Если внимательно рассмотреть все материалы дела, станет понятно, что мы обошли юридические требования только для того, чтобы правильно поступить с людьми, которые этого заслуживают. Могу лишь надеяться, что вы придете к выводу о том, что этот поступок не заслуживает какого- либо наказания... Если же мы что-то сделали не так, это не было преднамеренным». Когда пришла очередь Баффета, у него спросили, почему он и Мангер не позволили Wesco утонуть, чтобы подешевле купить их акции. «Мне кажется, репутация Blue Chip в деловом мире сильно пострадала, если бы мы так поступили, — сказал Баффет. — Кто-то бы точно пострадал». «Ну и что?» — спросили его. «А то, что для нас было важно, как руководство Wesco относится к нам. Вы думаете, что мы могли наплевать на других людей, так как нам принадлежал контрольный пакет акций. Но Jly Винченти не обязан был работать на нас, а если бы он почувствовал, что мы какие-то разгильдяи, он мог запросто уволиться». Баффет, который, как и Мангер, поразил адвокатов тем, что пришел на встречу сам, проделал большую и полезную работу. Он приезжал в Вашингтон несколько раз, терпеливо объяснял, как работает Blue Chip, описывал свои основные инвестиционные принципы и рассказывал о своем детстве в Вашингтоне. Он произвел благоприятное впечатление на Сейдмана, но ход расследования контролировал старший юрист SEC, девизом которого было: «Они не пройдут», за что его даже прозвали «тигром»21. Он считал, что дыма без огня не бывает, и не позволял выйти сухим из воды буквально никому. Аргументы Баффета показались ему неубедительными22. Сотрудники SEC продолжили расследование. Казалось, они восхищались запутанными лабиринтами внутри империи Баффета. В зону их пристального внимания попала и история с конфиденциальной информацией San Jose Water Works23 — закрытого инвестиционного фонд Source Capital, который Мангер посчитал интересным «сигарным окурком», купив 20% его акций, и навел в нем порядок. К тому времени фондовый рынок потихоньку восстанавливался. В 1975 году триумфально вернулся к жизни Sequoia, фонд Руана, показавший рост активов на 62% против роста рынка всего на 37%. В том же году Мангер вернул деньги партнеров с прибылью в 73%. Он отказался от комиссии и свернул партнерство. Объяснять, почему его замысловатая империя более не считала нужным покупать дешевые акции по мере укрепления рынка, становилось все сложнее и сложнее. Расследование шло полным ходом. Оно обрастало все новыми волосатыми конечностями, как у тарантула. Рикерсхаузер с головой погрузился в сложную и запутанную схему финансовых инвестиций Баффета и Мангера. В центре схемы находился Баффет, владевший акциями Blue Chip, Diversified и Berkshire. Он распихал их по такому большому количеству карманов, что у Рикерсхаузера кружилась шлова“. Все знали, что Баффет, как большая белая акула, просто не может удержаться от покупки акций. Найди он хоть десять долларов, он бы сразу же потратил их на акцию Blue Chip, Diversified или Berkshire, которую положил бы в ближайший ящик. После того как они с Мангером купили первые 25% акций Wesco, Рикерсхаузер наконец убедил его в том, что нужно покупать акции только через официальные тендерные предложения, чтобы избежать обвинения в нарушении правил24. Сложный перекрестный холдинг, который создал Баффет, заставлял думать, что он что-то скрывает. Рикерсхаузер смотрел на эту запутанную схему и впадал в отчаяние — «где-то там наверняка можно было что-то раскопать»25. Он не думал, что у SEC будут достаточно веские доказательства, чтобы вынести приговор, но тем не менее она могла попытаться выдвинуть свое обвинение. По большому счету, Мангер был никудышным игроком, его финансовое состояние было смехотворным по сравнению с состоянием Баффета. Он попался в сети SEC как мелкий сообщник. Но поскольку Blue Chip была его территорией и он играл ведущую роль в истории с Wesco, SEC уделяла ему особое внимание26. «У нас действительно очень сложная схема деятельности, и теперь, к нашему сожалению, мы поняли, что она еще и не слишком разумная, — признался он Сейдману. — Мы пытались одновременно жонглировать огромным количеством мячей и уделять каждому из них достаточно времени, чтобы не было путаницы». Несмотря на заявления Баффета и Мангера и тот факт, что SEC не нашла ничего компрометирующего в сделках с San Jose Water Works и Source Capital, юристы комиссии продолжали расследование. «Тигр» рекомендовал Споркину предъявить обвинение лично Баффету и Мангеру. Его не убедили их заявления, и он считал, что они преднамеренно сорвали сделку между Wesco и Santa Barbara, заплатив за акции Wesco больше положенного. Его совершенно не тронули слова «Никто же не пострадал!», сказанные в оправдание такого поступка, — он считал, что в своих рассказах «эта парочка» вдавалась в излишние подробности, в которых совершенно не было необходимости27. Рикерсхаузер написал Споркину письмо. Он умолял его не предъявлять обвинение Баффету и Мангеру, «людям, которые относятся к своим именам и репутации как к самому дорогому сокровищу», потому что «большинство поверит в злые умыслы любого человека, которого преследуют в судебном порядке». Даже если бы Баффет и Мангер согласились на мирное урегулирование, не признав, но и не отрицая свою вину, то занесение их имен в соответствующие списки нанесло бы им «ужасный, необратимый ущерб», потому что «хорошая репутация Комиссии автоматически и безжалостно разрушит доброе имя» ответчиков. «Большую силу нужно использовать с осторожностью, — писал он. — В бизнесе возможны небольшие оплошности, которые не должны влиять на репутацию людей, ценящих ее превыше всего»28. Он умолял не портить репутацию Баффета и Мангера, согласившись на признание незначительных, технических нарушений со стороны Blue Chip, без упоминания каких-либо имен. Можно представить, в каком состоянии находился Баффет все это время. Но он приложил все усилия, чтобы его сотрудники оставались невозмутимыми и спокойными, потому что их в любой момент могли вызвать на встречу с юристами SEC. Рикерсхаузер делал все, что в его силах, чтобы представить своих клиентов как порядочных граждан из прекрасных образцовых семей. Он послал в Комиссию их биографии, уделяя особое внимание их благотворительной деятельности, большому количеству компаний, в которых они были членами правления, факту пребывания Говарда Баффета в Конгрессе 55,9% Уоррен Баффет  51,9% Уоррен Баффет как единственное доверенное лицо или одно из доверенных лиц -'ч 0,36% \ Diversified Retailing Co., Inc (?) i Неизвестная дочерняя компания (компании) (?) _А_ Associated Retail Stores, Inc. 100% National Fire And Marine Insurance Co. / /N Kerkling Reinsurance Corp. V_'J Составлено Дэниелом Линчем. Источник: Верн Маккензи (по состоянию на 1977 год) 4,9% 11,4% 13,0% 0,2% 5,0% + 11 II  Сьюзан Баффет, жена Уоррена Баффета Младший ребенок Уоррена и Сьюзан Баффет 4,0% 2,5% 99,9%  97,7%- 100 |