Реф_идеи социального государства_АП. Эволюция развития идей социального государства в России

• Название: Эволюция развития идей социального государства в России
• Дата: 11.05.2022
• Размер: 62.33 Kb.
• Имя файла: Реф_идеи социального государства_АП.docx
• Тип: Документы; #523606
• страница: 1 из 4

Эволюция развития идей социального государства в России

Оглавление

Эволюция развития идей социального государства в России 1

Оглавление 2

Введение 3

1.Эволюция теоретических воззрений о социальном государстве 5

2 Эволюция воззрений вклада наук в социальное государство и социально-экономическое развитие 14

3. Современные подходы к идее социального государства 27

Заключение 32

Список использованных источников 34

Введение

Актуальность исследования заключается в том, что благоприятные условия для формирования теории социального государства появились только тогда, когда оба феномена: государство и общество стали различаться и терминологически и концептуально. Понятие общества довольно часто использовалось в качестве синонима другого понятия – «государство», именно это понятие выступало и как название будущей цели, и как интегральный способ осмысления содержания и результатов прошлых процессов, связанных с благотворительностью и благосостоянием.

Теоретические и практические основы выявления сущности понятия социального государства стали предметом детального изучения в отечественном и зарубежном (политико-правовая доктрина солидаризма Л. Дюги, социальное государство на примере Германии – Х.Ф. Цахер, критерии классификации социального государства – К. Эспин-Андерсон, а также общеметодологические работы Т. Тилтона, Н. Ферниса) научном дискурсе. Среди новейших работ российских авторов следует выделить социально-философский (Л.Н. Кочеткова, В.В. Кочетков, Н.И. Лапин), политологический (А.С.Лебедев, К.К. Абдулкеримов, О.Е. Побережная, Ю.А. Нисневич, Д.А. Захарьян), социологический (И.А. Григорьева, Е.В. Охотский), юридический (В.К. Ладутько, А.А. Ходусов, Г.Р. Бутаев, А.Ю. Кладов, А.Л. Пашуков, Л.А. Резванова), исторический (И.В. Абдурахманова, Н.Ф. Жирнов), экономический (О.И. Абрамова, И.В. Шугаева) анализ проблемы.

Данные работы свидетельствуют не только об активном использовании термина «социальное государство» в теории социально-гуманитарных наук и практике современного государственного управления, но и указывают на неоднозначность его трактовок: от идеи теоретического идеального конструкта (Л.Н. Кочеткова), через декларирование исторически конечной точки в развитии самого государства как общественного института (Е.М. Ковешников) до фактического отождествления с правовым государством. Следует также отметить работы, в которых предпринята попытка определить социальное государство через совокупность основных механизмов реализации государственной социальной политики (Е.А. Жбанова, О. Косенко, Д.А. Тезадова, А.А. Ходусов).

Цель исследования: изучение генезира развития идеи социального государства в России.

Задачами исследования являются:

1. Определение теоретических воззрений социального государства

2. Анализ эволюции национальной идеи во взаимосвязи с социальным правовым государством.

3. Раскрытие вопросов современных подходов к идее социального государства.

Предмет исследования: научные труды исследователей в сфере развития идей социального государства.

В ходе исследования применялись общенаучный и частно-научный методы познания и следующие подходы: системный, исторический, сравнительный, логический.

1. Эволюция теоретических воззрений о социальном государстве

Исторические корни идеи социального государства можно найти уже в трудах Конфуция, Пифагора, Платона, Аристотеля, Полибия, Цицерона. Проблематика взаимодействия человека и общества, общества и государства как будущей основы теории социального государства рассматривалась в трудах Г.В.Ф. Гегеля, Н.Я. Данилевского, В.И. Ленина, К. Маркса, Ш.Л. Монтескье, Ф. Энгельса и др. Несмотря на то, что термин «социальное государство» недавно основательно укоренился в социально-правовых науках, в научный оборот понятие «социальное государство» вошло в 1850 г., и ввел его знаменитый немецкий правовед и экономист Л. фон Штейн, чья теория социального государства сложилась под влиянием философии Г.В.Ф. Гегеля, французских социалистических доктрин, а также в результате анализа развития капитализма и классовой борьбы в Германии. В процессе развития названная категория постепенно видоизменялась и дополнялась.

Особое внимание в 50-е гг. XX в. было привлечено к сущности, типологии и содержанию модели социального государства. В это время утвердилась классификация основных типов моделей социального государства. Появились работы, в которых обозначались три основных модели общества всеобщего благосостояния. К первой было отнесено «позитивное государство социальной защиты», ко второй – «государство социальной защиты», к третьей – «социальное государство всеобщего благосостояния». В отличие от приведенной классификации в немецкой политической социологии выделялись либеральное, консервативное и социал-демокртическое социальные государства, которые отличались друг от друга по целому ряду индикаторов¹.

Весомый вклад в теорию социального государства внесли многочисленные труды отечественных и западных ученых: Г.И. Авциновой, М.В. Баглая, П.К. Гончарова, В.Г. Вишнякова, Н.А. Волгина, С.В. Калашникова, Е.А. Лукашевой, А.В. Малько, Г.В. Мальцева, Л.С. Мамута, В.П. Милецкого, B.C. Нерсесянца, П.И. Новгородцева, В.А. Сапуна, В.А. Торлопова и др.

Попытка комплексного анализа социального государства в современных условиях предпринята представителями социологической и экономической наук, в частности, H.A. Волгиным, H.H. Гриценко, В.А. Каменецким, В.Д. Роиком, В.А. Торлоповым, Ф.И. Шарковым и др. В юридической науке таких исследований не было.

Так, в частности основную задачу государства А. Рюстов видел в осуществлении активных мероприятий в экономической сфере¹. Ученый активно ищет «золотую середину», которая позволит избежать и дикого капитализма, и планово-административной экономики. В итоге А. Рюстов сформулировал тезис о необходимости претворения в жизнь принципов социально ориентированной рыночной экономики.

Можно рассмотреть философские воззрения Я.И.Новомирского.

В 1905 г., разочаровавшись в социал-демократии, он перешел на позиции анархизма и затем, в 1905–1907 гг. развивал собственную концепцию «синдикального анархизма» в противовес идеям П. А. Кропоткина. В этот период Новомирский попытался соединить марксистское учение о развитии производительных сил, классовой борьбе и формационной схеме исторического развития с философскими принципами эмпириомонизма и анархо-коммунистической программой социальных преобразований, а в финальном варианте ориентированной на анархо-индивидуалистическую модель общественного устройства.

Революционно-синдикалистским профсоюзам Новомирский отводил ведущую роль в социальной революции, которую представлял в форме всеобщей стачки, перерастающей в вооруженное восстание. В 1906–1907 гг. он был основателем и лидером Южно-русской группы анархистов-синдикалистов - одной из наиболее массовых и влиятельных анархистских организаций России. Под его руководством издавались анархистские газеты «Новый мир» (Париж, октябрь 1905 г.) и «Вольный рабочий» (Одесса, декабрь 1906 г.). За революционную деятельность он подвергался арестам в 1904 и 1907 гг. 31 марта - 1 апреля 1908 приговорён к 8 годам каторги. В 1909–1915 гг. Новомирский отбывал срок заключения в Бутырской тюрьме.

С 1 марта 1915 г. он находился на поселении в Иркутской губ., но в том же году бежал в США. В НьюЙорке Новомирский сотрудничал в анархо-синдикалистской газете «Голос труда», а после революционных событий февраля 1917 г. вернулся в Россию. В эпоху революции Новомирский продолжает участвовать в общественно-политической борьбе российских анархистов.

После Октябрьского переворота он становится одним из наиболее известных представителей «советского анархизма». На страницах «Жизни» Новомирский призывал интеллигенцию к примирению с большевиками, а все социалистические силы России к объединению в «единый фронт против черной сотни и против Германии вокруг советов»¹.

В это время он обращался к анархистам с призывом входить во все советские организации, чтобы всеми силами содействовать их реорганизации на чисто экономическом начале с целью превращения советов из органов власти и репрессии в орган экономического управления хозяйством. Вскоре, однако, Новомирский перешел к критике политического курса РКП(б). Так, в июне 1918 г. он осудил изгнание эсеров и меньшевиков из Советов, рассматривая эту акцию как признак установления однопартийной диктатуры. Как и подавляющее большинство анархистов, Новомирский выступил против выполнения РСФСР условий Брестского мирного договора. Не останавливаясь на этом, он призвал правительство РСФСР к разрыву с Германией и выступлению против нее на стороне Антанты.

Переход в оппозицию политике РКП(б) привел к тому, что уже в мае — июне 1918 г. он был привлечен к суду ревтрибунала по обвинению в публикации искаженной информации с целью посеять панику. Выразив протест против многочисленных обвинений такого рода, Новомирский заявил, что жесткая цензура делает невозможным для газет печатать какую-либо информацию. В итоге, он был оправдан по всем обвинениям, а по остальным приговорам амнистирован в сентябре. Тем не менее, вскоре Новомирский перешел на откровенно пробольшевистские позиции. В мае 1920 г. он вступил в РКП(б), выступив с открытым письмом к анархистам, в котором рассматривал «создание общества, способного обеспечить каждому сносное существование и сносный досуг», как предварительное условие успешного распространения анархистских идей¹.

Став неофитом большевизма, Новомирский стал делать карьеру. Так, с 1 мая 1920 г. он занимал пост заведующего издательством Коммунистического Интернационала. Был он и среди работников, обеспечивавших проведение III конгресса Коминтерна в Москве 22 июня - 12 июля 1921 г. Он печатается в журналах «Коммунист» и «Книга и революция». В анкете, заполненной в связи с этими работами и датированной 15 июня 1921 г., он еще числится членом РКП(б). Впрочем, вскоре он разочаровался в большевиках и вышел из партии. В 1920-е гг. он увлекается и литературной деятельностью и выпускает сборник стихов «Только душа»². В августе 1921 г. Новомирский завершил работу «П. Л. Лавров на пути к анархизму». Этот труд должен был выйти в сборнике, посвященном памяти Лаврова, который готовило к изданию неонародническое издательство «Колос». Эта работа стала этапной для развития анархистских идей Новомирского, ознаменовав как его разрыв с РКП(б), так и дальнейшую ревизию анархистских идей. Прежде всего, он подверг большевиков резкой критике. Прежде всего, Новомирский обвинял их в преследовании анархистов, подавлении политических свобод и установлении режима эксплуатации трудящихся правящей бюрократией. Из этого, большевистского понимания солидарности выросла необходимость чрезмерного углубления гражданской войны, ЧК и небывалого в истории гонения на человеческую мысль: ведь, все репрессии направлены исключительно против нарушителей солидарности, как ее понимают большевики, - писал он.

В своей работе он проводит, в ограниченном варианте, анализ классовой структуры советского общества, выделяя три группы: «неответственных работников» («низший класс», «масса трудящихся»), «ответственных чиновников» (широкие слои материально обеспеченных управленцев) и «аристократию» («вельмож от социализма», «высший класс», «ничтожный кружок, который правит партией»).

В отношении правящего слоя Новомирский не жалеет ни слов осуждения, ни ораторской патетики: Это настоящая камарилья. Ей нет ни в чем отказа. Она безответственна. Общественная собственность — ее поместье. Культурные ценности страны — побрякушки для партийного тщеславия. Она, как всякая каста, лишена совести и чести, ибо выше всего она ставит лозунг: сохранить свою власть. Это она сделала в глазах широких масс социализм предметом омерзения и страха¹. Новомирский констатирует факт превращения в государственную структуру как большевистской партии, так и советских профсоюзов. Тайный подпольный кружок верующих превратился после Февральской революции в большую политическую партию, которая, овладев властью, стала государством. Незаметная клеточка на теле общества разрослась в целую ткань, а потом, как плесень, облепила все общество, -писал он. В этой ситуации он открыто говорил о полной и принципиальной невозможности примирения анархистов как с большевиками, так и с демократическими социалистами, ибо «по линии идеологического раздела» между ними теперь, после гражданской войны, «текут уже не чернила, а человеческая кровь».

В то же время социалистическое государство в описании Новомирского предстает в чертах тоталитарного режима, для которого характерен полный, всеобъемлющий контроль над жизнью человека. В этом описании нетрудно угадать будущие черты сталинского СССР: в социалистическом обществе уклониться от приговора общества невозможно: оно вездесуще и всемогуще. Достаточно члена публично исключить; шельмованному, хотя бы он был величайший поэт, ничего не останется, как уйти из жизни. Общественно ошельмованному мир будет теснее одиночной камеры, стоит лишить его такого пустяка, как членская книжка, без которой он осужден на голодную и позорную смерть.

Но осуждая предполагаемые тоталитарные порядки будущего социалистического общества, Новомирский негативно оценивает и массовые расправы, осуществлявшиеся народными массами, в том числе - восставшими рабочими и крестьянами, над представителями царской власти. Так, «швыряние в Фонтанку «золотопогонников»» он сравнивает с проявлениями «дикости» и такими действиям реакционных политических сил, как еврейские погромы и террор расистов против афроамериканцев в США. Прогрессивное же развитие общества на пути к анархической модели, напротив, должно быть шагом вперед «в обеспечении личности».

А это, в свою очередь, предполагает борьбу против «суда Линча» проявлениях. Но все же, говоря об истоках государственного террора в Советской России, Новомирский полагал, что его инициаторами являются не народные массы, а якобински настроенные представители интеллигенции, воспитанные «на «господской» культуре»: «Террор - эта система вечного погрома на инакомыслящих - есть создание интеллигенции». Народ же, в лице крестьянства и рабочих, хотя и не проникнут анархическими настроениями, но, по мнению Новомирского, «равнодушен к власти»: «властолюбие, сестра эксплуатации, есть дитя господское».

Это равнодушие он связывает с привычкой, воспитанной многими столетиями жизни в условиях государственного строя. Но любое насилие сверху возможно лишь в условиях выполнения определенного, негласного, социального договора с властью: И народ так привык всегда видеть над своей головой палку, то вражескую, то дружескую, но всегда одинаково больно бьющую, что он легко и спокойно мирится со всеми ужасами режима, если он не лишает его того минимального «завоевания», которое стало ему жизненно необходимым. Но народ никогда не одобряет того звериного кошмара, который называется террором.

Истоки установления государственно-капиталистического строя, однопартийной диктатуры и бюрократических порядков в управлении Новомирский видел в неподготовленности объективных и субъективных предпосылок для социализма в России. В результате в 1921 г. страна вернулась к капиталистической модели при сохранении диктатуры бюрократии, выразителем социально-экономических интересов которой стала РКП(б). Прежде всего, «диктаторство и якобинство» революционной интеллигенции были неизбежны в условиях отсутствия в России профсоюзного революционно-синдикалистского движения, основанного на самоуправлении.

Но именно в таком варианте Новомирский представлял себе развитое социалистическое общество: «всеобщая конфедерация труда, которая заменит буржуазное государство».

Тем не менее, оценивая реалии гражданской войны, очевидцем которых он стал, Новомирский пришел к выводу о том, что диктатура является неизбежным последствием любой масштабной революции. Потребность в безопасности, как и экономическая разруха, порождающая потребность «восстановления хозяйственной жизни, какой-нибудь хозяйственной жизни» так или иначе заставляют широкие слои населения требовать диктатуры. В значительной мере Новомирский пришел к разочарованию в революционном потенциале рабочего класса и крестьянства, сделав вывод о том, что чаще всего в истории человечества именно эти слои населения выступали инициаторами введения диктаторских порядков.

Идея диктатуры и государства отнюдь не навязывается массам, как думает, например, Кропоткин, полагая, что народ инстинктивно ненавидит всякое государство и инстинктивно жаждет анархии. Лозунг диктатуры слишком часто выходит именно из народных масс. По крайней мере, тираны и диктаторы достаточно часто выходили из рядов самых демократических слоев и партий. Сделав необходимое ему экономическое завоевание, народ ничего так страстно не хочет, как обеспечения безопасности, ради которой он жертвует всеми политическими ценностями и завоеваниями, - резюмировал он. Анархистские идеи, как и идеи человеческой свободы в целом, Новомирский рассматривал теперь как «продукт высококультурного сознания, высших, интеллигентских слоев, которым высшая обеспеченность дает возможность освободиться от узких интересов дня и предрассудков своей среды». Иллюстрируя эту мысль примерами из жизни современной России, он отмечал: «все слои общества готовы временно принять большевистскую диктатуру, которая всем ненавистна только потому, что истерзанная гражданской войной страна жаждет раньше всего и больше всего -безопасности». Как вывод, лишь решение проблем материальной нужды создаст условия для превращения свободы в насущную потребность каждого человека.

Новомирский полагал, что общество будет вынуждено выбирать приоритеты в распределении благ, переходя к системе пайков. В противовес этой модели распределения общественных благ Новомирский выдвигал систему денежного обмена, при которой деньги служили бы «мерилом ценности и средством распределения продуктов труда». Он утверждал, что деньги, как форма оплаты труда, обеспечивают работнику свободу в деле «распоряжения своей долей созданного при его участии продукта».

Предполагалось, что денежные знаки будут использоваться вплоть до перехода к «полному коммунизму». В целом же, повторяя подход другого теоретика анархизма начала XX в., А. А. Борового, Я. И. Новомирский не считал необходимым формулировать в завершенном варианте модель будущих общественных отношений. «Социальная революция должна освободить работника от хозяина и чиновника. Все остальное - дело длительного развития», - писал он, упоминания при этом, что в анархическом обществе наемный труд будет заменен «вольной кооперацией». Весьма интересным и, пожалуй, даже новаторским для российского анархизма того времени стала постановка Новомирским в центр своего подхода к осмыслению общественного развития половых отношений, как базового фактора.

Именно пол обусловливает становление общества и появление общественных связей, - утверждал он. Человеческое общество, я не хочу сказать, - человечество, есть, в сущности, сотканная полом тончайшая сеть самых различных ячеек пола. Человек может быть совершенно безразличен другому в смысле трудовом, биологическом, но он не может быть ему безразличен в смысле сексуальном.

В то же время он подверг критике биосоциологическую теорию П. А. Кропоткина, отстаивая прогрессивную роль борьбы, конкуренции в развитии общественных отношений: во-первых, сама объективная цель конкуренции, ее движущая сила, по природе своей, глубоко социальна: победа конкурента есть свидетельство о социальной полезности вложенности в дело труда и таланта; во-вторых, конкуренция есть средство отбора. А без отбора внутри индивида и между индивидами нас ждет одно - апатия, застой - в начале, а потом - распад, гноение и гибель. Большевизм является и здесь красноречивой иллюстрацией. Общество, которое совершенно уничтожит конкуренцию, неизбежно заболеет паразитизмом, ожирением сердца и апоплексией.

В то же время идее солидарности, выдвигаемой Кропоткиным, Новомирский противопоставляет ассоциацию, союз. «Анархизм хочет союза, соглашения, ассоциации (socius значит союзник). Солидарность требует полного слияния, стирания, часто обезличения (solus - единый). Анархия есть вольный союз, а не солидарная казарма», - писал он. Исходя из этого,

Новомирский рассматривал «аристократическое, индивидуалистическое чувство», как наиболее способствующее прогрессу.