Фэндом Jujutsu Kaisen Пэйринг и персонажи
 Скачать 93.43 Kb.
|
|
Ссылка на материал: https://ficbook.net/readfic/10457899 Под музыку свободно Направленность: Слэш Автор: RINREN (https://ficbook.net/authors/1589375) Фэндом: Jujutsu Kaisen Пэйринг и персонажи: Годжо Сатору/Итадори Юджи, Кугисаки Нобара, Фушигуро Мегуми, Иери Секо, Гето Сугуру Рейтинг: R Размер: 48 страниц Кол-во частей: 3 Статус: завершён Метки: Танцы, Соблазнение / Ухаживания, Влюбленность, Нецензурная лексика, Романтика, AU, Элементы юмора / Элементы стёба, Элементы флаффа Описание: — И все-таки: он невероятный, — Юджи мечтательно выдыхает. Сатору был тем, кто, вообще-то, фактически привел его на сцену, кто когда-то давно вдохновил и заставил записаться на стрит-дэнс. Годжо тогда самому было лет семнадцать, но он уже сверкал и заводил окружающих, молодая бестия уличных танцев. На него с экрана ноутбука хотелось смотреть и смотреть, и ребенок-Юджи не мог представить тогда совсем, что однажды они будут выступать друг против друга на сцене, соревнуясь за внимание толпы. Публикация на других ресурсах: Уточнять у автора/переводчика Примечания: Традиционные проблемы с описанием У меня есть крошечный опыт в танцевальных баттлах, но он слишком маленький, поэтому прошу простить, если будут какие-то неточности, я никогда не участвовала в командных состязаниях. Глав будет две или три, пока не знаю :) Возраст Годжо понижен до двадцати шести, Итадори здесь восемнадцать. Чуть сократила их разницу. ПОЖАЛУЙСТА я бы очень хотела услышать ваше мнение о работе в комментариях !! И если вам нравится, не забывайте про лайки! Если нравится хд Чмоки! ОглавлениеОглавление 1 Часть 1 2 Часть 2 21 Часть 3 40 Примечание к части Внезапно захотелось накатать небольшую работу по дэнс!ау, но что-то пошло не так, и теперь это, кажется, будет миди хд Вас ожидает много горячего ПБ открыта, только пожалуйста, пишите, если есть какие-то орфографические или грамматические ошибки! Не нужно изменять структуру предложений с: Но вот что есть — у меня бывают проблемы с временами, я часто между ними скачу в ходе повествования. Я постаралась вычитать текст на этот предмет, но если что, буду рада пб по этому поводу :3 Спасибо! Приятного прочтения! УПД: следующая часть уже готова, она появится автоматически, как будет нужное количество ждущих продолжение (30) :) Часть 1Трибуны шумели. Люди вокруг буйствовали и вопили радостно и с удивлением. Голос ведущего разрывал шум, громовым раскатом разливаясь по залу. Громкие имена, громкие названия, представления участников и оглушающая музыка — Итадори, едва успевший войти в зал и только-только уперевшийся в толпу, оказался совершенно восхищенным и потерянным. — О, Боже! — прямо рядом с его ухом послышался голос Кугисаки. Об голову что-то хрустнуло: она стукнула его по макушке пластиковым стаканом, и тот смялся. — Я тут чуть не умерла, думала, ты потерялся, придурок! Как ты можешь так опаздывать на такие мероприятия! Размялся? Мы выходим через двадцать минут! Итадори чуть оглушенно улыбнулся и в шутку хлопнул Кугисаки по бедру. Она взвизгнула и легко треснула его в ответ по лицу. Такая у них дружба. — Ты видел сетки соревнований! — она взорала, даже не придавая этому вопросительную интонацию. — Это же кошмар! Мы не должны налажать. — А что там? — Итадори, потирающий нос после удара, заинтересованно поднял взгляд. — Вы уже видели их, что ли? Кугисаки возбужденно оглянулась, потом наклонилась к его уху и прошептала что-то. Итадори посмотрел на нее максимально скептически, а потом показательно обвел взглядом шумящий зал: «я ни-хре-на не слышу». Тогда Кугисаки закатила глаза и за руку потащила его в гримерку. Там она посадила его в кресло перед зеркалами, которые стояли в два ряда, скептически оглянув прикид, и, стащив с Итадори толстовку (а если бы он не надел под нее футболку?!), стала привыкшей и наработанной рукой укладывать ему распушившиеся волосы. — Наши соперники, — выдыхала она под каждое движение, — Ребята из Токийской сборной. Которые... Блэкберри. Итадори округлил глаза. — Погоди, Блэкберри? Те самые? Ну, которые, — он сделал паузу и понизил голос, — Которые Сатору Годжо? Кугисаки хлопнула его по лбу. Итадори шикнул и забито на нее посмотрел — это, конечно, было актерским мастерством по большей части, но он действительно не хотел получать так много тумаков за все подряд. Впрочем, Нобара это, кажется, и сама заметила, и ее взгляд смягчился. — Там в команде не только Годжо. Гето Сугуру, четыре золота и два серебра, Сёко Иери — два золота, одно серебро. У нас серьезные соперники, потому что мы пробились на более высокий уровень соревнований, чем по округе между ребятами. Поэтому я просто в ужасе от того, что ты пришел так поздно. — Она обошла его и поправила пряди около ушей. — Боже, если ты сейчас начнешь пускать слюни на Годжо, я... — Не начну, — Итадори высунул язык. — Я здесь сам и с вами, а не дома за компом в ютубе. И моя цель не посмотреть на кого-то, а... — А победить. Постарайся не использовать его же связки против него, у тебя в арсенале есть всякое, и выбрать его же элементы было бы отстойно. Кстати, выглядишь ты огонь. — Кугисаки отодвинулась от него и, присмотревшись, улыбнулась уголками губ. — Фушигуро тоже в простенькой футболке, вы сочетаетесь. Итадори хмыкнул и чуть смущенно почесал щеку. — Кугисаки, я использовал связки Годжо, когда мне было тринадцать. И это было просто ради тренировки. — Хочешь сказать, ты не повторишь, скажем, третью связку из его прошлого выступления в Токио на региональных? — Итадори промолчал. — То-то же, ты знаешь всё наизусть. А теперь брысь, я тоже поправлю волосы. Ты размялся? — Я не, — Итадори, поднимаясь с кресла, чуть не задохнулся в возмущении. — Я знаю и другие связки, что ты мне про Годжо! У него просто, блин, ну ты видела, как он двигается? И, черт, да размялся я, успел, пока бежал. Ты мне щас давление еще поднимешь, женщина, и я вообще откинусь. — Я и говорю тебе, что ты знаешь куда больше связок. Постарайся продержаться в форме до окончания нашего выхода. — Она многозначительно скосила глаза на Итадори, на его пах. — И в штанах, пожалуйста, тоже. — Ты издеваешься. — Это наказание за опоздание на два часа. Скажи спасибо мегамозгу Фушигуро, который там сейчас анализирует другие команды, чтоб потом все пережевать и положить тебе в рот. — Тебе ведь тоже! — Мне тоже, потому что я тут с тобой. Итадори, — Кугисаки развернулась и пристально, мягко-нежно посмотрела на теперь немного хмурого Итадори. — Ты невероятный и мы очень полагаемся на тебя. Пожалуйста, сделай что сможешь, Фушигуро и я стараемся, но дуо — не трио, а без твоих умений Гончие — не Гончие. Так что давай покажем класс, у нас есть все шансы. Даже если это против кого-то типа Блэкберри. — Конечно! — Итадори воспрял духом, стукнув своим кулаком по чужому. — Без кофе на энтузиазме? — И на соке, — Кугисаки улыбнулась, отбивая кулак в ответ, и поднялась. К их странному девизу отходит история пятилетней давности, к моменту, когда Нобара, Итадори и Фушигуро только-только встретились на одиночных отборочных баттлах. Это просто короткая фраза, в которую они вместили всю свою встречу; так сказать, итог событий. Фушигуро в свои те тринадцать хлестал кофе во взрослых почти ненормальных дозах и готовился к каким-то экзаменам параллельно школе, даже сидя на соревнованиях что-то учил. Итадори тогда пришел на баттл реально легкой летящей походкой и от Фушигуро отличался буквально всем: он иначе вел себя, болтал со всеми без умолку до выступления, а потом выкручивал странные несуществующие элементы и танцевал в свое удовольствие. Потом, закончив, еще тусил по округе, здороваясь и знакомясь со всеми на свете. Фушигуро же наоборот — все техники он знал идеально, но свалился сразу после своего выступления от изнеможения, расплачиваясь за глупые отношения с кофеином. Тогда Итадори, дурак дураком, случайно выцепил взглядом отдыхающую после танцев девчонку, которой была Нобара, и стащил у нее ее стакан с соком. Так они и оказались потом втроем в импровизированной гримерной, которую устроили организаторы соревнований где-то в углу. Нобара, прибежавшая за своим украденным напитком, Итадори, который пытался пропихнуть трубочку в губы Фушигуро со словами «зачем тебе кофе, чел, вот, это надо пить, оно полезнее» и сам Фушигуро, с охреневшим видом пытающийся от него уползти, только вот некуда. — На самом деле, — Итадори улыбается. — Мне и правда есть что вам показать. Постараюсь выложить максимальное количество. В конце концов, пока меня с вами не было, я не дурака валял. Думаю, — он поднимает глаза к потолку. — Думаю, там даже Годжо будет чему удивиться. — Жду с нетерпением, — за спиной раздается смешок, и Итадори стремительно оборачивается. За ним стоит, облокотившись боком на толстые бочины рам зеркал, парень в темных очках и с наглейше-лучезарной улыбкой, которого все на свете, кажется, знают, а потом рядом еще, наполовину скрытая за перегородкой, появляется голова какой-то девушки. Кугисаки ломает свою пластиковую расческу пополам и незаметно дергает сзади футболку Юджи, чтобы тот захлопнул челюсть, пока огромными глазами рассматривает фигуру перед собой, стремительно заливаясь краской. Боже, он же все слышал! Боже, он идеально красивый. — Мы тоже ждем с нетерпением, — ничуть не потеряв достоинства (в отличие от Юджи) заявляет она, поднимаясь. — В конце концов, знаменитые Блэкберри. Девушка рядом с Годжо хмыкает. Они стоят, два на два, и молча изучают друг друга: Годжо бесстыдно, но крайне спокойно и даже, кажется, почти равнодушно скользит взглядом по краснеющему Юджи, пока тот старательно рассматривает девушку, которая, очевидно, и есть Сёко Иери, не смея посмотреть в ответ. Хотя так проходит пара секунд, потом десять, потом пол минуты, и это, кажется, превращается в игру. Сатору молча стоит, ухмыляясь, а Юджи уже как-то совсем глупо ни разу не переводит глаза на него в ответ. Итадори заставляет себя отвлечься от Сёко, которой, кажется, всё по боку, когда уже почти физически ощущает чужую насмешку над собой. Он периферическим зрением замечает ухмылку Годжо и, моргнув, наконец ясным взглядом упирается в черные очки и широко улыбается в ответ. В конце концов, он тоже не пальцем деланный! Пусть не думает, что перед ним сейчас тут ковром лягут. Итадори, конечно, в восторге от него во всем, но проигрывать не собирается. Хотя опыта у него раза в полтора меньше будет, если исчислять в годах. Годжо фыркает и поднимает брови — что ты мне пытаешься сказать сейчас, м, мальчик? Тогда Итадори, раззадоренный таким отношением свысока, делает несколько широких шагов вперед, оказываясь настолько близко, насколько может. Привставая на носки, он тепло выдыхает в чужое ухо, не касаясь тела ни в единой точке: — Готовьтесь проиграть. И отстраняется, чувствуя, как в ответном взгляде за черными очками бесятся чертята. — Не забудь третью связку моего прошлого выступления, — нагло улыбаясь, Годжо, не сдвинувшийся ни на миллиметр и даже не покрасневший, склоняет голову. — У нас, кстати, двухминутная готовность. Желаю удачи. Годжо и Сёко синхронно фыркают и покидают гримерную, а Итадори, запоздало понимая, что перегнул палку, резко садится на корточки, схватившись за сердце, потом за волосы, потом за лицо, и оглядывается на Нобару, чувствуя, как его лицо пылает. Оно все наверняка красное, краснее всего на свете, о, Господи. — О, Боже, что я сейчас сделал? Нобара перевела на него глаза с двери и промолчала пару секунд. — Ну, полагаю, ты сейчас бросил ему вызов. В его манере, кстати. Итадори взвыл. — Я дурак. — Ты дурак, — Нобара кивнула и потянула его вверх. — Но еще это было круто. Осталось показать ему, что он больно зазнался. Минутная готовность! Сопли собрать и бегом, щас он охренеет. Итадори не успел отреагировать и просто позволил вытянуть себя из относительно тихой гримерной обратно на свет, в шум и вопли зала. Пришлось знатно потрясти головой, чтобы прийти в себя; только через время он наконец почувствовал, что его кожа больше не пылает. —... синий угол! — орет ведущий в микрофон где-то в глубине зала. — Гончие, красный угол! —(Черт! Гончие — это мы! Шевелись быстрее!) — Итак, итак! — голос перекрикивает толпу, беспрестанно скандирующую название команды синего угла. — Дамы и господа, представляем наших сегодняшних участников! Красный угол, новички, но с клыками и когтями! Детишки? Ха, они для вас только внешне невинны! Фушигуро Мегуми, танцующая тень! Кугисаки Нобара, эта девчонка на самом деле страшнейший соперник! Итадори Юджи, Токийский тигр! Они совсем недавно в игре, но только посмотрите на них — собранные и готовые победить! Собранным Итадори себя теперь совсем не чувствовал. Он стоял, уперевшись руками в колени на красном углу между Нобарой и Мегуми. Стоило поднять взгляд — впереди были... — Участников с синего угла я даже не должен представлять вам, — ведущий восхищенно вертится в центре танцпола и указывает рукой на синий угол, пока толпа бушует. — Но из великого уважения перед именем, Блэкберри! Бесспорные чемпионы и главные звезды нашей сегодняшней встречи! Должен признать, Гончим сегодня придется несладко, а это их самый первый выход, — он перехватывает микрофон другой рукой и понижает голос, и толпа затихает на пару тонов вместе с ним. Кугисаки сжимает кулаки, и Итадори думает, что не будь они под софитами, она наверняка бы поморщилась. — Но я уверен, что это будет просто огонь! Нас сегодня ждет горячее выступление, дамы и господа! А теперь выбираем, кто же первый, и вот моя монетка... Подбрасываю... Переворачиваю... Синий угол! — ведущий ревет, и толпа визжит. — Участники, приготовьтесь! Синий угол открывает баттл! Итадори глубоко вдохнул. Началось. Загремела ритмичная музыка. Люди вокруг затихли и настроились на зрелище, а Блэкберри вышли вперед. Только теперь Итадори позволил себе разглядеть их всех — расстановка треугольником, Иери впереди, Сатору и Сугуру по бокам — их излюбленное начало. Руки сложены сзади, за спинами, ноги на ширине плеч, они стоят прямо, как военные, которым дали команду «вольно» — и это уже выглядит сильно. Иери среди них троих была единственной низкой, и это всегда использовалось в элементах. Годжо же, а так же стоящий с ним рядом такой же рослый Гето были двумя башнями — лишь на вид. На деле их пластичность и сработанность настолько невероятны, что это всегда ощущается сексуальной неудержимой лавой на танцполе. Такие они. Три демона, три всадника выскакивающих из груди сердец, три бога, и у каждого свой ритм, и танцпол превращается в систематизированную и собранную вакханалию. За это Блэкберри любит толпа: за развязность и организованность, за харизму, за невероятный опыт, идеально отточенную технику и чистейшее удовольствие над процессом выступления. Особенно Годжо: он обожает сверкать. Юджи сглатывает. Синий угол начинает с плавных синхронных движений. Дыхание спирает. Они совершенно идеально, совершенно точно делают круговое движение грудными клетками по часовой стрелке, потом вдруг прогибаются и рассыпаются в стороны из построения. Вновь собираются на общие элементы, слаженно, без лишних переглядок. Они всегда сохраняют свой треугольник, спинами внутрь, друг к другу, лицами наружу, к людям. Юджи находит в этом определенный смысл и символизм. Они постепенно вращают свой треугольник в танце, видимо, когда тайминг закончится, они как раз должны будут закончить полный оборот по танцполу и вернуться на исходные. Сёко, до этого стоявшая прямо перед Итадори и стремительно выполнявшая свои элементы (она всегда ассоциировалась у толпы с искоркой пламени и с заботливой, нежной сестрой) оказывается где-то сбоку, на ее место приходит Гето. У Гето движения более грубые и четкие, каменные, он держит себя выше красного угла тихо и незаметно. Толпа любит его за прямоту в танце. Они оба показывают высший класс, лучшую технику, блистательные элементы и свой характер. Они идеальны. Треугольник прокручивается еще, и перед Юджи возникает Сатору. Пылающий, любвеобильный, плавящийся под вниманием окружающих. Он танцует так, будто вместе с ним — тысячи, и при этом он танцует так, словно он один на всем свете. Он распаляет толпу, распаляет людей, кажется, вот-вот протяни руку и коснись — и тут же ускользает, вечно веселый, вечно горящий, вечно хаотичный и собранный. Толпа верещит — сердце Юджи верещит тоже — когда Сатору присаживается на корточки и как бы манит окружающих к себе рукой в элементе танца. В эту секунду Итадори видит, как извечные черные очки съезжают на нос, а за ними снизу вверх на него в упор остро-игриво смотрят... Он не успевает понять, как Годжо подцепляет очки и поднимает их обратно на переносицу, обворожительно улыбаясь. И танцует дальше, веселится. Потом замирает, оборачивается на Итадори, складывает пальцы пистолетом, тянет руку, выгибаясь, и стреляет будто в самое сердце, примерившись. Потом подмигивает, улыбается, прикрывает один глаз, щурится и так же стреляет куда-то вверх, в трибуны, в сторону визжащих девушек и парней. Абсолютно неудержимая сексуальная энергия. Затем треугольник заканчивает полный оборот, и ровно на этом месте гудит свисток. Идеальный тайминг, музыка затихает, толпа в восторге, а у Итадори сердце заходится в немом крике. Он отворачивает лицо в панике, но Годжо совсем и не смотрит на него, улыбаясь трибунам с другой стороны. Только Фушигуро пихает его локтем в бок: не паникуй. — Оу-оу-о! — верещит ведущий. — Вы только посмотрите! Это было невероятно, все в восторге! Красный угол, держитесь, они почти сожрали вас, но у вас есть шанс отыграться! — он подмигнул Нобаре и Итадори. — Я вижу, вы тоже в восторге! Итак, покажите же себя! По сигналу начинается ваша очередь! Итадори, до этого смущенный и распаленный, вспыхивает вдруг огнем: он очень злится на ведущего за то, как тот преподносит их команду заранее проигравшими. Нобара тоже разозлилась, он ловит это, и они стискивают руки друг друга мимолетом перед выходом. Могло бы показаться со стороны, что они просто быстро взялись за руки перед выступлением, как парочка, но Итадори знает: это не слащаво-сентиментальное прикосновение. Их руки в замке на одну секунду — это рукопожатие, это договор все тут разнести, это обоюдное решение показать ведущему, кто тут главный. Они не пара, они даже не просто друзья — они сообщники. Они все втроем, Итадори, Нобара и более спокойный и собранный Фушигуро, — сообщники. Фушигуро смотрит на них прищуренно, и они все втроем кивают друг другу. В конце концов, у них троих есть своя энергия — они не блещут взрослой сексуальностью, как Годжо и его команда, но они могут зажечь зал оставшейся в них подростковой горячностью, которая только-только перетекает по молодым телам в зрелость. Они покажут свои силы и скажут всем: вот мы, и мы — новое поколение, и у нас впереди все пути и все дороги открыты. Мы с пылу, с жару, молодые тела и горячее сознание. И мы готовы разжечь пожары и залить все бензином, и мы готовы устроить танец в самом пекле. Итадори почти пропускает начало музыки. Их построение — три в ряд: двое по бокам, Фушигуро и Нобара, смотрят вперед, один посередине — Юджи — обращен в другую сторону, назад. Они называют это «рокировкой» — тот самый ход в шахматах с переменой положений. В их построении больше всех беснуется центральный, который постоянно сменяется, а боковые положения раззадоривают публику, чтобы было не ясно, на кого смотреть, но в то же время выделялся тот, кто вышел на середину. Это создает эффект, что от центрального невозможно отвести взгляд, что бы ни происходило, и при этом остается ощущение, что пропущены какие-то важные движения от боковых. Толпа остается восхищенной, толпа остается голодной. Они так же быстро начинают с синхронных движений, и в этот момент их выступление совершенно безликое. Обычные дети вышли потанцевать, и проходит две, четыре, шесть секунд — ничего не меняется. Восемь, десять, толпа привыкает и уже начинает скучать. Итадори улыбается, уверенный, что синий угол уже потерял к ним интерес (сам он обращен к красному, так как повернут к соперникам спиной, и не может этого увидеть). В принципе, он не ошибается. В этом моменте начинается самое интересное. Под третью восьмерку он резко меняется с Нобарой местами. Они с Фушигуро — два воина, остерегающие принцессу. Принцесса воинственна и горяча, она пылает, под ее ногами искрится пол. Воины возносят ее к небу, при этом оставляя с собой, они обходят принцессу кругом, они прекрасны и безлики. Построение вразброс, построение снова собирается. Она женственна и воинственна, она пластичная, гибкая и идеально слышит ритм и притягивает к себе взгляды. Пятнадцать секунд Нобары — зал уже в восторге, он снова заинтересован, снова следит за танцем. Потом Нобара как бы замирает, выбирая, кому отдать себя, кому отдать центр, и быстрым перелетом сменяется с Фушигуро. Теперь это бог, сам бог танцует в центре, и Итадори возлагает ему дары в виде внимания зала. Бог веселья, пьянства и адреналинового шторма, Древняя Греция, бог войны, Древний Рим, бог солнца, Древний Египет. В бешеном ритме Фушигуро сменяет маску за маской, под его ногами не пламя Кугисаки, а времена и народы, войны и перемирия, тысячелетние истории и вечность. У него свой стиль танца, уличный и одновременно неземной. Итадори выпадает другая роль. Он сменяется неожиданно, не попадая в ритм, не закончив предыдущую восьмерку, он сбивает танец негармоничным движением. Он ломает музыку, но та тут же встает обратно в собственные ноты. Итадори другой, его не обожествляют, ему не поклоняются. У Итадори другая история — его изгоняют. Итадори замедляется и ускоряется, он не дает себя поймать. Он выгибается, ритмично двигается под музыку, оглаживает собственное тело под удары барабанов и беснуется. Кугисаки и Фушигуро — инквизиторы, они стараются коснуться его тела в танце, но не могут. Он сбивает их с толку, он ворожит, он невесомо касается их, когда сам того хочет. Он не принцесса и не бог. Он что-то зловещее и доброе сразу, он играется и никому не даётся, он хищный и дикий, он распаляет инквизиторов, он распаляет себя. Он единственный такой в своем роде, он дает себе быть королем, за пятнадцать секунд он складывает к своим ногам всех вокруг. Итадори силой своего безумия заставляет их преклонить перед собой головы. Он гибок и горяч, он вертится в абсолютном хаосе и безумстве, при этом четко подстраивая свои движения под музыку. Свисток обрывает их, когда Фушигуро и Кугисаки одновременно замирают, протянув к нему свои руки. Это немая сцена — одержимость, сконцентрированная в центре, немая мольба и просьба остановиться, желание парня и девушки вернуть обратно того, кого они знали. Грудная клетка Итадори вздымается и опускается, по шее бежит капелька пота, но он стоит лишь, протянув руку вверх, в той позе, где его прервали, и смотрит в потолок, на режущие глаза софиты. Это отдельная фишка их команды: где бы ни был прерван их танец, будь он структурирован или беспорядочен, его всегда можно обратить в немую сцену. Зал ликует, и Итадори наконец отмирает, он улыбается широко-широко, разрушая построенный собой же образ хищника и демона и машет людям. Фушигуро рядом так же шумно дышит, и они все втроем сбиваются в кучу прямо в центре танцпола, обнимаясь. В душе скачут счастье, адреналин и невероятный драйв, и Юджи чувствует себя опьяненным. Когда он, взъерошенный и вспотевший, отлипает от сокомандников и поворачивает наконец голову, он видит Годжо... без очков. У Годжо широко распахнуты глаза и почти что даже отвисает челюсть; впрочем, он быстро собирается после того, как Юджи неловко и широко улыбается ему, потирая шею. Ему нравится эта реакция; Годжо собирает себя, но в его глазах — Боже, думает Итадори, в его прекрасных глазах — он все еще танцует, он все еще дикий, и... Годжо... выглядит голодным. Он улыбается, прикусывая нижнюю губу и откидывает голову назад в оценивающем взгляде. Итадори полушутливополуиспуганно кланяется ему и возвращается к Фушигуро и Кугисаки на исходную, за красную линию в свой угол. Жюри подводят итоги, восхищенный ведущий что-то рассказывает взахлеб, но Юджи не слушает: он смотрит на Годжо на другом конце их сцены. Тот постоянно отвлекается на верещащих вокруг фанатов, но снова и снова возвращает глаза на Итадори. — Пока судьи выносят столь сложное решение, — ведущий вопит, — вы видели? Видели?! У Блэкберри появился серьезный соперник! Новички, совсем новички, но даже я, признаюсь, а я многое повидал, сейчас совершенно поражен! Сражен наповал, милочка, — он игриво подбирается к Нобаре боком и подмигивает ей, — Вы свободны сегодня вечером? Ну-ка, что насчет зрительских симпатий Гончим? — он орет. — Давайте посмотрим, кто понравился вам больше всех! Хе-хе, — ведущий делает паузу, чтобы успокоить толпу. — Итак, Гончие! Зал взрывается криком. Итадори отрывает взгляд от Годжо и вертится на триста шестьдесят. Люди с трибун машут им, девчонки улыбаются, глядя на него, на него и, конечно, на богоподобного Фушигуро, Нобара вертится в лучах внимания. Итадори счастливый, он совершенно невинен в своей реакции на такое внимание и не может поверить, что они настолько всем понравились. Ведущий называет Блэкберри, и зал все так же громко орет. Годжо ослепительно улыбается в своей манере, великий и сильный. Потом снова Гончие, потом снова Блэкберри, и зал не может решить, за кого же им отдать свои голоса. — Итак, члены жюри вынесли решение! Участники, вы готовы? Ведущий трясет планшетом с прикрепленным листом. Он бешено улыбается, и у Итадори повышается пульс. Юджи сухо сглатывает, и воздух, искрящийся вокруг него и синего угла, кажется ему разреженным, как в горах. — Решение было сложным, вы заставили судей попотеть! Никто не ожидал такой знатной конкуренции от совсем юных... Нобара, не выдержав манеры речи ведущего, вдруг вышагнула вперед и выхватила у него микрофон. Зал затих, не ожидая настолько наглого поведения, и заинтересованно уставился в центр танцпола. Она посмотрела на толпу вокруг, на толпу над собой, на софиты. Итадори застыл в ожидании, а внутри вскипело возмущение — объявляют результаты же! — и невозможно сильная братская гордость. Нобара всегда была такой, и она, разумеется, не выдержала такого принижения их команды со стороны ведущего. — Мы юны, — она говорит, и ее сильный голос разливается по залу. — Это так, но Гончие созданы из бесконечной энергии. И вне зависимости от результата, — она многозначительно оглядывает всех, — вне зависимости от решения судей, Гончие всегда будут выходить на танцпол и жечь всех, это наша жизнь. И я хочу сказать, что кем бы вы ни были, — Кугисаки оглядывается на синий угол, — Гончие голодны, и рано или поздно мы окажемся единственными на площадке. Это — наша исповедь! Шумно. Фушигуро одновременно улыбается и морщится громким словам. Возмущенный, но веселый судья выхватывает микрофон обратно, когда Кугисаки уже направляется к себе обратно, и кричит что-то о громких заявлениях, о самом настоящем вызове и предупреждает Блэкберри теперь держаться. Итадори ошалело хлопает Нобару по плечу. — Ну ты и задала нам сейчас планку. Она многозначительно оглядывается на него. — Значит, поднажмем и будем соответствовать. И не поспоришь. * * * — В принципе, это было неудивительно. Итадори согласно кивает. Он сидит за тем же креслом, что и до этого (на этот раз они кругом обошли гримерную, чтобы убедиться, что тут пусто), усталый, но еще улыбается. Небольшое разочарование разливается в груди, но он считает, что их выход все равно был великолепным дебютом, это подтвердила толпа, это подтвердили некоторые другие команды. Если бы они встретились не с Годжо, а с, положим, командой Киотских зверей, они бы даже возможно прошли этот круг. Было действительно напряженно. В момент перед объявлением победителя Юджи столкнулся взглядом с Сатору на другом конце их сцены. Тот уже скрыл глаза за очками вновь, но метал молнии взглядом и, очевидно, был очень взбудоражен. Они вели своеобразный бой, гляделки, кто первый отведет глаза — Юджи проиграл, как только обозначили победителя, и уткнулся взглядом в пол. Таким он был совсем не похож на себя на сцене — мгновенно обернулся обратно в смущенного ребенка из горячего чудовища. Кто бы мог подумать, что он столкнется с самим Годжо Сатору в таком формате. Фушигуро потягивает сок, Итадори, сползший с кресла и разморенный, держит свой стаканчик в руке, вытянув ноги по полу вперед, а Нобара весело машет стаканчиком, совершенно бодрая. Это их традиция — пить сок после выступления. — И все-таки он невероятный, — Юджи мечтательно выдыхает. Годжо Сатору был тем, кто, вообще-то, фактически привел его на сцену, кто вдохновил и заставил записаться на стрит-дэнс. Годжо тогда самому было лет семнадцать, но он уже сверкал и заводил окружающих, молодая бестия уличных танцев. На него с экрана ноутбука хотелось смотреть и смотреть, и ребенок-Юджи не мог представить тогда совсем, что однажды они будут выступать друг против друга на сцене, соревнуясь за внимание толпы. Впрочем, он не особо верит, что это еще повторится. Они, конечно, постараются, но Сатору все еще остается для него чем-то непостижимым, на много уровней выше. И это при том, что он так-то заметил острый взгляд в свою сторону — просто где-то вне сцены и зала Юджи теряет уверенность в своих силах, и теперь этот взгляд кажется ему насмешкой. Когда он танцует, он поглощен этим, его охватывает эйфория — но когда угодно вне танцев он вновь превращается в мальчишку, пришедшего на всех поглазеть и смущенно мнущегося в сторонке. — О-о-о, — Кугисаки выдыхает. — Началось. Ну, выступление уже закончилось, мы тут одни, так что... черт, я соглашусь, он горяч. Но ты видел Иёри? — она схватила Фушигуро за плечи и потрясла, хотя и обращалась к Итадори. — Боже, она божественна. Я хочу уметь то же, что и она. А Гето? Там толпа чуть не легла на месте, когда он вдруг выгнулся! — Ты научишься. Тебе необязательно быть как она, Кугисаки. С тебя множество тренировок, и ты станешь лучше, — Фушигуро фыркнул, выбросил свой стаканчик в урну и потянулся. Это комплимент в его формате. — Нам всем теперь нужно очень усердно тренироваться. Это был хороший выход, но это была не победа. Юджи вымученно простонал. — Черт, а я ведь наговорил всякого перед выступлением. Дверь гримерки позади них хлопнула, и по полу потянуло сквозняком. Глядя на замеревших Фушигуро и Кугисаки, он понял, что ему лучше не оборачиваться, но все равно не сдержался и крутанулся в кресле, встречаясь нос к носом к склонившемуся над ним Годжо. Это было расстояние близости поцелуя — выпрямись, и уткнешься губами в губы, и конечно, Итадори наоборот отклонился назад и только сглотнул, не смея пошевелиться, как кролик под лисом. Годжо смотрел на него выжидающе и нагловато, совсем не так, как перед выступлением — но вскоре выпрямился, чтобы посмотреть сверху вниз разочарованно. — Ну и ну, ты на сцене совсем другой, малыш. «Готовьтесь проиграть», м? — он усмехнулся и обошел всю тройку кругом. Вошедшие вместе с ним Гето и Иёри стояли в дверях с видом в край заебавшихся родителей. — Че-е-ерт, скучно. Вы все-таки скучные. — Если бы Вам было скучно, — Итадори сглатывает, неясно почему обращаясь к Годжо на «Вы», — то пока я танцевал, Вы бы не выглядели так, будто хотите меня сожрать. Годжо расхохотался. — Вот, а теперь я вижу клычки. Что ж, — он снова подался вперед, и Юджи снова лег поясницей на низкую спинку кресла в попытке отодвинуться. — Это было нечто, но вы не думайте, что вам все сойдет с рук. В конце концов, — он намеренно жарко выдохнул ему в самые-самые губы, — Только одна команда занимает танцпол в итоге. Все остальные остаются позади. — Я бы не был так уверен в том, что этой одной командой будете именно вы, — Фушигуро подает голос откуда-то сверху, и Годжо выпрямляется, делая удивленный вид. — Мегуми-кун, приветик! Давно не виделись, как папаня? Итадори поперхнулся и обернулся на Фушигуро, который стоял с кислой миной. — Ты меня достал. — Ну, ну, — Сатору почти обиженно втянул носом воздух. — И это после всего, что было между нами? Итадори округлил глаза. Что было между ними? Они лично знакомы? О чем это? — Между нами ничего не было. Вы просто идиоты. И ты, и отец. На этом моменте Юджи вообще чуть не откинулся, панически глядя сначала на Нобару, потом на закатывающих глаза Гето с Сёко и только потом на Сатору, который, впрочем, выглядел все так же невозмутимо. — Где ты живешь, Мегуми-кун? С Тоджи? Тебе, наверное, стоило бы быть поуважительнее, хотя батя твой... — Эм, вообще-то, — Итадори вдруг робко поднимает руку, как на уроке, — Фушигуро живет со мной. — Он тут же ловит изменившееся выражение лица Сатору с его взлетевшими вверх бровями. — О, Боже, нет, я имею ввиду, общежитие! Это не... О, Боже, зачем я уточняю, — он нервно смеется. Почему-то возможно промелькнувшая у Сатору мысль об отношениях между Фушигуро и ним кажется Итадори кошмаром, надо было срочно сказать, что это не так. Зачем-то уточнить для Годжо, что они живут вместе не из-за того что встречаются. Годжо одаривает их долгим изучающим взглядом. Затем он наконец хитро усмехается. — Я понял. Что ж, Мегуми-кун, рад был тебя встретить. Передавай Тоджи мои искренние чувства, — он шутливо кланяется. — И скажи ему, чтобы он пошел нахуй. Тоже искренне. Уже в дверях Годжо обернулся, чтобы подмигнуть Итадори. — Рад, что моему маленькому Мегуми-куну так повезло с соседом. Я бы даже сказал, завидно. Еще увидимся. И смылся, только пока дверь не закрылась окончательно, можно было увидеть, как Гето и Сёко синхронно влепили ему подзатыльник, едва он выскользнул наружу. — И что это было? — Нобара прочистила горло, обращаясь к Фушигуро. — Какого черта? Вы знакомы? Фушигуро перевел почти разъяренный взгляд с двери на нее и расслабил лицо, делая усилие, чтобы успокоиться. — Годжо... тренировал меня, когда мне было тринадцать. У Итадори с Нобарой отвалились челюсти, смачно поцеловавшись с полом. — Чего? — Да, это... долгая история. Вообще-то, он хотел использовать тренировки со мной, чтобы сблизиться с моим отцом. Кугисаки и Итадори промолчали и только смотрели на него в упор. — Вообще у него почти получилось. Они встречались. Потом что-то не поделили. Молчание становится всё более глухим и заставляет Фушигуро неловко продолжать. — Ну, эм, Сатору все еще считает меня своим неназванным пасынком, хотя у нас разница в возрасте всего восемь лет. У него с отцом была разница в четырнадцать, но это не мешало им за стенкой... — О, Господи, я не выдержу, — Нобара закрыла уши руками. — Какой кошмар. Стой. Фушигуро покорно остановился. У Итадори, по всей видимости, был максимально охуевший и оглушенный вид, поэтому Мегуми неловко похлопал его по плечу. — Ну, они уже четыре года не вместе... — Легче от этого факта не стало. — Юджи смотрит в пол. Капец, подумать только. Годжо Сатору, его кумир, звезда, и вот такое... впрочем, он всегда казался странноватым. — Ну, да. Все равно отстой. — Вообще я видела твоего отца. Он охренительно горяч, ничего личного. — Годжо тоже так сказал, — Фушигуро поморщился. — Он на него тогда натурально запал. Еще он сказал, что у нас с ним одно лицо. — Капец. — Нобара фыркает. — Ужас. — Да. Сделаю себе пластическую операцию. — Я пойду, — вдруг Итадори подрывается из кресла и встает. Но стоит ему выпрямиться, как на пол с его колен слетает какая-то бумажка. Итадори хмурится, наклоняясь, чтобы ее выкинуть — мусор какой-то — но пальцы замирают в паре сантиметров от листика. — Ох, — Нобара, наклонившаяся рядом посмотреть, выдыхает. На листочке аккуратным почерком написан номер телефона, рядом — подпись: «Сатору Годжо. Встретимся на выходных?» Юджи поднимает листок и растерянно смотрит на Нобару, а потом оборачивается протягивает листок Мегуми. Тому хватает секунды, чтобы, взглянув на надпись, поперхнуться и отодвинуться. — Это не мне. Я его номер наизусть знаю, он обожает сидеть на ушах. Тогда Юджи поворачивается к Кугисаки. Она мотает головой: ни в коем случае. Нет-нет, я теперь ни ногой, к тому же, он далеко от меня стоял. — Наверное, он выронил его, — Итадори хрипит и выпрямляется. — Тогда я... отдам, что ли... Итадори едва находит Сатору около выхода, задорно и весело, почти поребячески болтающего с контролершей. Бедная девушка совершенно красная, кажется, у нее вот-вот подкосятся ноги. Гето рядом, уже почти отвешивает ему очередной подзатыльник, но Итадори возникает сбоку, видимо, очень вовремя. У него горят уши, пока он как школьница с письмом подходит к Годжо и неловко прочищает горло. — О, эм, — он кусает губы, обращая внимание на себя. Годжо оборачивается на него, совершенно удивленный, не ожидавший, что кто-то еще к нему обратится. — Эм, кажется, Вы это обронили. Вот. Итадори протягивает записку обратно, краснея до самых корней волос. Как-то это неловко, и становится еще более странно, когда Сатору переводит глаза на записку — и его взгляд тут же сменяется с удивленного на развеселенный и полный удовольствия от вида. — О, м, правда? — он мурлычет, тонкими пальцами выхватывая бумажку и задевая ими кожу Итадори. Того как током прошибает. — М-м, как мило. Спасибо большое. Я и правда ее обронил. Ненароком, — Сатору подмигивает и приближается к Юджи. Он наклоняется низко-низко снова, все внимание привлекая к своему лицу, и его очки опять съезжают на кончик носа. Итадори очень хочет вернуть их на место, но не смеет двинуться, только сглатывая. Кадык под кожей дергается вверх. — Ты такой хороший и добрый мальчик. Что бы я делал... Сатору наклоняется еще сильнее и поворачивает голову, чтобы хрипло выдохнуть и коснуться языком челюсти. Его рука тем временем почти невесомо касается бедра спереди и, нашарив и зацепив карман штанов, он дергает Итадори ближе, заставляя сделать шаг навстречу, и теперь их грудные клетки всего в паре сантиметров друг от друга. Сатору медленно заталкивает бумажку Итадори прямо в карман и отстраняется, хитро улыбаясь. — Теперь не обронил. Хорошего вечера. Вероятно, Сатору хотел красиво и пафосно уйти, но его партнеры дернули его за ворот сзади на себя, и он неловко прогнулся назад в попытке удержать равновесие. Впрочем, даже это он сделал невероятно красиво. — Сатору, позорище. Отпусти мальчишку, он сейчас умрет на месте, — Иери закатывает глаза. — Пошли, нас уже ждут. Они покидают здание, а Итадори остается стоять совершенно оглушенный — и с позорно начинающими жать боксерами. Он смотрит на контролершу, и они абсолютно солидарны в этом состоянии, она едва пришла в себя. Сатору Годжо — не просто талантливый танцор и главная звезда на любых баттлах и выступлениях. Сатору Годжо еще и ходячая сексуальная катастрофа, и Итадори сглатывает, сжимая записку в кармане. * * * Сатору чуть сползает по стене, едва они выходят за двери, и смотрит на дорогу впереди с шумными машинами. — Боже, вы его видели? Это так, — он обмахивается кистью руки и смотрит вверх. — Господи, какой ангелок. Кто бы мог подумать, глядя на него, что в танце он такой развратный. — Давай еще обкончайся тут. Мы его танцу чуть не проиграли, ты мог бы быть поосторожнее. Тебе нужно больше работать. И не липнуть к детям. — Иёри отрывает взгляд от телефона и поднимает на него глаза. — Я думала, ты не по подросткам. Какой ужас. — Безусловно, — Сатору кивает, но не перестает улыбаться. — Хотя ему точно есть восемнадцать. — Сатору! Ты буквально встречался с человеком, являющимся отцом одного из них, а они все одного возраста. — Без проблем, я не собираюсь ему отдавать первое место. Хотя впереди у нас еще одно общее мероприятие через неделю, хотя и не такое значимое по уровню, как сегодня, — он хихикает. — Вряд ли они думают, что я приду. До этого момента у меня есть одно желание. Посмотрим, что будет. Примечание к части Итадори говорит, что из Сатору такой себе учитель. Сатору оказывается учителем просто гениальным. И целуется тоже отлично. Годжо и Итадори скорее тот формат пары, когда люди окунаются в омут сразу с головой. Полагаю, это в силу неопытности Юджи, для которого все подобное ново, и нетерпеливости Сатору, но они неплохо сочетаются в этом. Текст разогревается ко второй половине.Впереди еще одна часть... а впрочем, может, и не одна. Посмотрим. Приятного! |