Герой времени в лирике М. Ю. Лермонтова I. Ранняя лирика (18281829)
 Скачать 29.34 Kb.
|
|
Герой времени в лирике М.Ю. Лермонтова I. Ранняя лирика (1828–1829). 1. Поэтические штампы – литературная учеба у предшественников: а) Батюшков («Цевница», 1828; «Пир», 1829); б) Пушкин («К П......ну», 1829; «Веселый час», 1829; «Грузинская песня», 1829). 2. От элегических штампов – к собственному лицу. «К друзьям» («Я рожден с душою пылкой...»), 1829; «Романс» («Коварной жизнью недовольный...»), 1829; «Портреты», 1829; «Песня» («Светлый призрак дней минувших...»), 1829. II. Лирика 1830–1836 гг.: формирование лирического героя. 1. Демонизм лермонтовского героя. «Ответ», 1829; «Мой демон», 1829; «Мой демон», 1831; «К другу», 1831; «Элегия» («О! Если б дни мои текли...»), 1829; «Смерть» («Оборвана цепь жизни молодой...»), 1830; «Романс» («Хоть бегут по струнам моим звуки веселья...»), 1830; «Из Андрея Шенье», 1831; «Я не для ангелов и рая...», 1831. 2. Любовь как страдание и мщение. 3. Одиночество лирического героя. «Отрывок» («На жизнь надеяться страшась...»), 1830; «Элегия» («Дробись, дробись, волна морская...»), 1830; «Эпитафия» («Простосердечный сын свободы...»), 1830; «Эпитафия» («Прости! Увидимся ль мы снова?..»), 1832; «Блистая, пробегают облака...», 1831. 4. История жизни лирического героя: а) судьба одного человека «Нередко люди и бранили...», 1830; «1831-го июня 11 дня», 1830; б) жизнь героя и судьба поколения «Монолог», 1829; «Он был рожден для счастья, для надежд...», 1832. 5. Неясность идеалов лирического героя. «К***» («Не думай, чтоб я был достоин сожаленья...»), 1830; «Блистая, пробегают облака...», 1831; «Как в ночь звезды падучей пламень...», 1832; «Я жить хочу! Хочу печали...», 1832; «Парус», 1832. III. Лирика 1837–1841 гг.: обобщение прежнего опыта и преодоление его. 1. Преодоление тем ранней лирики: а) одиночество героя «Я не хочу, чтоб свет узнал...», 1837; «И скучно, и грустно», 1840; б) судьба человека – судьба поколения «Бородино», 1837; «Дума», 1838; в) любовь как страдание «Отчего», 1840; «Утес», 1841; «Они любили друг друга так долго и нежно...», 1841; г) неясность положительных идеалов «Выхожу один я на дорогу...», 1841. 2. Преодоление демонизма: а) слияние человека с миром природы «Из Гете», 1840; «Когда волнуется желтеющая нива...», 1837; «Выхожу один я на дорогу...», 1841; б) любовь как мистическое слияние душ «На севере диком стоит одиноко...», 1841; «Сон», 1841; в) слияние человека с миром людей в религии «Молитва», 1837; «Молитва», 1839; г) слияние человека с социальным миром людей «Родина», 1841; «Как часто, пестрою толпою окружен...», 1840; д) поэтические декларации о разрыве с прошлым «<А.Г. Хомутовой>» («Слепец, страданьем вдохновенный...»), 1838; «Не верь себе», 1839; «<Из альбома С.Н. Карамзиной>» («Любил и я в былые годы...»), 1841. 3. Формирование «объективной» манеры; ролевая лирика. «Бородино», 1837; «<Валерик>», («Я к вам пишу случайно; право...»), 1840; «Завещание», 1840. Литература 1. Белинский В.Г. Стихотворения М. Лермонтова // Белинский В.Г. Полное собрание сочинений: В 13 т. М., 1964. Т. IV. 2. Гинзбург Л. Творческий путь Лермонтова. Л., 1940. 3. Максимов Д. Поэзия Лермонтова. Л., 1964. 4. Коровин В. Творческий путь Лермонтова. М., 1973. 5. М.Ю. Лермонтов. Исследования и материалы. М., 1979. 6. Лермонтовская энциклопедия. М., 1981. 7. Лермонтовский сборник. Л., 1985. 8. Эйхенбаум Б.М. Лермонтов. Опыт историко-литературной оценки // Эйхенбаум Б. О литературе: Работы разных лет. М., 1987. Анализируя лирику Лермонтова, обратите внимание на проблематику «вольности и покоя» и «счастья» в стихотворениях «Поток», 1831; «1831-го июня 11 дня», 1831 (строфы 26, 27); «Блистая, пробегают облака...», 1831; «Время сердцу быть в покое...», 1832; «Как в ночь звезды падучей пламень...», 1832; «Желанье» («Отворите мне темницу...»), 1832 (первоначальный вариант первой строфы); «Челнок» («По произволу дивной власти...»), 1832; «Что толку жить... Без приключений...», 1832; «Парус», 1832; «Гусар», 1832; «Выхожу один я на дорогу...», 1841. Конспект 1 научной статьи из списка литературы! Белинский: В. Г. Белинский. «Стихотворения М. Лермонтова» План: Поэт и общество. Лермонтов и Пушкин. «Тоска по жизни» в стихотворении «Бородино». Реалистический историзм «Песни про царя Ивана Васильевича...». Глубокий интерес Лермонтова к современности, «субъективность» его поэзии. Развитие идеи «отрицания» в «Думе». Жажда прямого вмешательства в жизнь («Поэт»). «И скучно и грустно...»: «реквием всех надежд». «Вера гордая в людей и жизнь иную» («Памяти А. И. Одоевского»). «Чисто художественные» стихотворения. «Мцыри» – «любимый идеал» поэта. Поэзия Лермонтова – это сама жизнь. 1. Белинский начинает статью с большого вступления, в котором высказывает свои взгляды на поэзию, искусство вообще: «Поэзия есть выражение жизни, или, лучше сказать, сама жизнь. Мало этого: в поэзии жизнь более является жизнью, нежели в самой действительности». Критик говорит о стремлении познать реальную жизнь как о сущности поэтического творчества. Считая, что цель поэзии – воспитывать душу человека, устремлять его к чистым помыслам и благим деяниям, Белинский слагает в полном смысле этого слова гимн поэзии. Далее критик излагает своё понимание проблемы поэта и общества: «Чем выше поэт, тем больше принадлежит он обществу, среди которого родился, тем теснее связано развитие, направление и даже характер его таланта с историческим развитием общества». 2. Указывая на единство литературных и жизненных традиций, соединяющих Лермонтова и Пушкина, критик в то же время видит и различие между двумя поэтами, объясняя его различием двух исторических моментов русской общественной жизни: «В первых своих лирических произведениях Пушкин явился провозвестником человечности, пророком высоких идей общественных; но эти лирические стихотворения были столько же полны светлых надежд, предчувствия торжества, сколько силы и энергии. В первых лирических произведениях Лермонтова... также виден избыток несокрушимой силы духа и богатырской силы в выражении; но в них уже нет надежды, они поражают душу читателя безотрадностью, безверием в жизнь и чувства человеческие, при жажде жизни и избытке чувства… Нигде нет пушкинского разгула на пиру жизни; но везде вопросы, которые мрачат душу, леденят сердце... Да, очевидно, что Лермонтов поэт совсем другой эпохи и что его поэзия – совсем новое звено в цепи исторического развития нашего общества». 3. В качестве важнейшей черты творчества Лермонтова, которая и делает его поэзию явлением новым, критик выдвигает отрицание поэтом действительности и жажду деятельности. Не случайно Белинский начинает анализ со стихотворения «Бородино», в котором он видит «жалобу на настоящее поколение, дремлющее в бездействии, зависть к великому прошедшему, столь полному славы и великих дел». И далее: «...эта тоска по жизни внушила нашему поэту не одно стихотворение, полное энергии и благородного негодования». Слова «тоска по жизни» критик выделяет, подчёркивая этим стремление Лермонтова к активной общественной деятельности на благо человечества для достижения идеала лучшей жизни. Герои Отечественной войны 1812 года – «могучее, лихое племя» – противопоставлены в стихотворении «нынешнему племени», и котором нет героизма, национального самосознания: «Богатыри – не вы!» Белинский видит в этой антитезе главную мысль «Бородина». Критик отмечает, что демократические тенденции, прозвучавшие в стихотворении, нашли отражение и в его стиле: «...в каждом слове слышите солдата, язык которого, не переставая быть грубо простодушным, в то же время благороден, силён и полон поэзии». 4. Стремление к активной деятельности выражалось у Лермонтова, по мнению Белинского, своеобразно: «...поэт от настоящею мира не удовлетворяющей его русской жизни перенёсся в её историческое прошедшее...» не только в стихотворении «Бородино», но и в «Песне про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова». Однако, изображая прошлое, Лермонтов нисколько не отдаляется от настоящего. Точнее, он отдаляется от него в теме, но их трактовка, взгляд на них вполне современны. Это хорошо видно в характеристике образа Грозного, с которой Белинский начинает анализ «Песни»: «...это была сильная натура, которая требовала себе великого развития для великого подвига; но как условия тогдашнего полуазиатского быта и внешние обстоятельства отказали ей даже в каком-нибудь развитии, оставив её при естественной силе и грубой мощи, и лишили её всякой возможности пересоздать действительность, – то эта сильная натура, этот великий дух исказились и нашли свой выход, свою отраду только в безумном мщении этой ненавистной и враждебной им действительности...» Эта энергия разрушения яростнее всего обрушивается на самого героя. Поэтому если он и выступает причиной несчастья других, то сам он более всего достоин сожаления: «Может быть, это был своего рода великий человек, но только не вовремя, слишком рано явившийся России, – пришедший в мир с призванием на великое дело и увидевший, что ему нет дела в мире; может быть, в нём бессознательно кипели все силы для изменения ужасной действительности, среди которой он так безвременно явился, которая не победила, но разбила его, и которой он так страшно мстил всю жизнь свою, разрушая и её и себя самого в болезненной и бессознательной ярости... Вот почему из всех жертв его свирепства он сам наиболее заслуживает соболезнования...» Анализируются другие персонажи «Песни». Раскрывая психологию «удалого бойца» Кирибеевича, Белинский пишет: «Какая сильная, могучая натура! Её страсть – лава, её горесть тяжела и трудна... любовь Кирибеевича – не шуточное дело, не простое волокитство, но страсть натуры сильной, души могучей». А вот как говорится о купце Калашникове: «...почему-то вы чувствуете, что это один из тех упругих и тяжёлых характеров, которые тихи и кротки только до тех пор, пока обстоятельства не расколыхают их, одна из тех железных натур, которые и обиды не стерпят и сдачи дадут». Белинский показывает, что предельно острое и живое ощущение современности, современного человека явилось для Лермонтова ключом к проникновению в объективную жизнь других эпох, к постижению их образа жизни и мышления, характеров людей. Особую заслугу Лермонтова, его высшее творческое достижение Белинский видит в том, что, создавая произведение в народном духе, он не «подделывался» под народность и не стремился «опуститься» до уровня «безыскусственных и простодушных произведений» фольклора: «…наш поэт вошёл в царство народности, как её полный властелин, и, проникнувшись её духом, слившись с нею, он показал только своё родство с нею, а не тождество...» Но «Песня» является не только поэмой в народном стиле. Это и поэма историческая, в которой Лермонтов выступает продолжателем Пушкина. Не случайно у Белинского возникает ассоциация: «В этом отношении после Бориса Годунова больше всех посчастливилось Иоанну Грозному...» Критик имеет в виду реалистический историзм «Песни», который заключается в том, что Лермонтов, как и Пушкин в трагедии, воссоздав исторический колорит эпохи, показал социальные противоречия того времени и дал характеры в их социальной обусловленности. 5. Объясняя смысл обращения Лермонтова к прошлому, Белинский в то же время указывает на глубокий интерес поэта к современности, увидев в этом проявление основной стороны таланта Лермонтова как поэта новой эпохи: «Но это прошедшее не могло долго занимать такого поэта: он скоро должен был... возвратиться к настоящему, которое жило в каждой капле его крови, трепетало с каждым биением его пульса, с каждым вздохом его груди». При этом критик, осуждая «субъективность» как выражение ограниченной личности, изолированной от «общего», выдвигает новое понимание «субъективности», означающей способность художника откликаться на общественные вопросы своего времени. Такое понимание «субъективности» Белинский тесно связывает с «социальностью», с идеей отрицания, которая позволяла вершить суд над тёмными сторонами действительности. В поэзии Лермонтова критик различает стихотворения «субъективные», которых больше, и «чисто художественные». По признаку «субъективности» (а значит, «гуманности») Белинский признал в Лермонтове «поэта русского, народного... поэта, в котором выразился исторический момент русского общества». 6. Анализируя далее стихотворение «Дума», критик раскрывает общественную содержательность внутреннего мира поэта: «Эти стихи писаны кровью; они вышли из глубины оскорбленного духа: это вопль, это стон человека, для которого отсутствие внутренней жизни есть зло, в тысячу раз ужаснейшее физической смерти… И кто же из людей нового поколения не найдёт в нём разгадки собственного уныния, душевной апатии, пустоты внутренней и не откликнется на него своим воплем, своим стоном?..» Люди «нового поколения», по мнению Белинского, это ещё не те люди, которые могут положительно действовать, но которые уже способны отрицать истины старой жизни. Идея «отрицания» для критика выступает как критерий оценки идейно-художественного содержания и общественной ценности поэзии Лермонтова. Вот почему Белинский выделяет и высоко оценивает те произведения поэта, и в частности стихотворение «Дума», в которых критический момент – ясно выраженное недовольство современной действительностью – отразился с наибольшей остротой и силой переживания: «Если под «сатирою» должно разуметь не невинное зубоскальство весёленьких остроумцев, а громы негодования, грозу духа, оскорблённого позором общества, – то «Дума» Лермонтова есть сатира, и сатира есть законный род поэзии». 7. «Другую сторону того же вопроса», т. е. мысль, что мало одного «отрицания» существующего, что необходимо ещё активное чувство готовности к борьбе, увидел Белинский в стихотворении «Поэт». Критика привлекает скрытая в этом стихотворении жажда прямого вмешательства в жизнь. Белинский обращает внимание на строки, в которых сказано, что прежде, в период общественного подъёма, стих поэта звучал, «как колокол на башне вечевой», «воспламенял бойцов для битвы». Так же как и Лермонтов, критик жаждет возрождения этих традиций гражданской поэзии: «... и кто не признает, что то, чего он требует от поэта, составляет одну из обязанностей его служения и призвания?» 8. Пробуждение русского общества «к жизни» (критической оценке существующего) нашло отражение, по мнению Белинского, ещё в творчестве Пушкина, в частности в его стихотворении «Демон». Однако в поэзии Лермонтова «демон сомнения», «дух размышления», скептицизм и в то же время тоска по идеалу приобрели характер «духовной дисгармонии, сердечного отчаяния». Критик так оценивает трагическое стихотворение «И скучно и грустно...»: «Страшен этот глухой, могильный голос подземного страдания, нездешней муки, этот потрясающий душу реквием всех надежд, всех чувств человеческих… это – похоронная песня всей жизни! Кому не знакомо по опыту состояние духа, выраженное в ней, в чьей натуре не скрывается возможность её страшных диссонансов...» Отмечая скептицизм поэзии Лермонтова, Белинский указывает на искренность, а значит, нравственность, социальную полезность такого скептицизма, в котором видит форму выражения прогрессивного сознания. 9. Разбирая стихотворение «Памяти А. И. Одоевского», Белинский пишет, что в нём, как и в «Поэте», представлена «другая сторона духа нашего поэта»: вместо отрицающего всё скептицизма – вера гордая в людей и жизнь иную». В светлом и мужественном образе А. Одоевского критик увидел провозвестника лучшего будущего. 10. Привлекая для анализа ещё ряд поэтических произведений («Не верь себе», «Молитва», «1-е января», «Журналист, читатель и писатель», «Ребёнку», «Сосед», «Благодарность», «Ветка Палестины», «Тучи» и др.) и ограничиваясь краткими замечаниями по их содержанию, Белинский переходит к анализу «чисто художественных» стихотворений Лермонтова. К ним он относит «Русалку», «Три пальмы», «Дары Терека», «Казачью колыбельную песню», «Из Гёте». В них «личность поэта исчезает за роскошными видениями явлении жизни». Восточный пейзаж, Терек и Каспий, олицетворяющие Кавказ, безграничная, бескорыстно преданная любовь матери-казачки – только некоторые мотивы этих стихотворений. В них прежде всего Белинского привлекает изумительное совершенство формы. 11. Особое внимание уделяет критик поэме «Мцыри», в которой отрицание современного общества сочетается с мечтой о высокой жизненной цели: «... что за огненная душа, что за могучий дух, что за исполинская натура у этого мцыри! Это любимый идеал нашего поэта, это отражение в поэзии тени его собственной личности... четырёхстопный ямб с одними мужскими окончаниями... звучит и отрывисто падает, как удар меча, поражающего свою жертву. Упругость, энергия и звучное, однообразное падение его удивительно гармонируют с сосредоточенным чувством, несокрушимою силою могучей натуры и трагическим положением героя поэмы. А между тем, какое разнообразие картин, образов и чувств... Картины природы отличают кисть великого мастера… Кавказ делается его поэтическою родиною, пламенно любимою им…» 12. Завершая разбор стихотворений Лермонтова, Белинский пишет: «...мы видим в них все силы, все элементы, из которых слагается жизнь и поэзия». Для критика Лермонтов – «...всевластный обладатель царства явлений жизни, он воспроизводит их как истинный художник; он поэт русский в душе – в нём живёт прошедшее и настоящее русской жизни; он глубоко знаком и с внутренним миром души». Белинский заканчивает свою статью пророческим предсказанием: «...уже недалеко то время, когда имя его в литературе сделается народным именем и гармонические звуки его поэзии будут слышимы в повседневном разговоре толпы, между толками её о житейских заботах...» |