Э.А. Иванян - Хрестоматия. История США. Хрестоматия Э. А. Иванян Жене, дочерям и внукам моим посвящаю предисловие
 Скачать 1.86 Mb.
|
|
III В свете сказанного становится ясно, что советское давление на свободные институты западного мира можно сдержать лишь с помощью искусного и бдительного противодействия в различных географических и политических точках, постоянно меняющихся в зависимости от сдвигов и перемен в советской политике, но его нельзя устранить с помощью заклинаний и разговоров. Русские ожидают бесконечного поединка и считают, что уже добились больших успехов. Мы должны помнить, что в свое время коммунистическая партия играла значительно меньшую роль в российском обществе, чем сегодняшняя роль Советской страны в мировом сообществе. Пусть идеологические убеждения позволяют правителям России думать, что истина на их стороне и что они могут не торопиться. Но те из нас, кто этой идеологии не исповедует, могут объективно оценить правильность этих постулатов. Советская доктрина не только подразумевает, что западные страны не могут контролировать пути развития собственной экономики, но и предполагает беспредельное единство, дисциплинированность и терпеливость русских. Давайте трезво взглянем на этот апокалиптический постулат и предположим, что Западу удастся найти силы и средства для сдерживания советской власти в течение 10-15 лет. Чем обернется оно для России? Советские лидеры, применив современную технику в искусстве деспотизма, решили проблему повиновения в рамках своего государства. Редко кто бросает им вызов; но даже эти немногие не могут вести борьбу против государственных органов подавления. Кремль также доказал способность достигать своих целей, создав, не считаясь с интересами народов России, основы тяжелой индустрии. Этот процесс, правда, еще не завершен и продолжает развиваться, приближая Россию в этом отношении к основным промышленно развитым государствам. Однако все это – как поддержание внутренней политической безопасности, так и создание тяжелой индустрии – достигнуто за счет колоссальных потерь человеческих жизней, судеб и надежд. В невиданных для нашего времени масштабах в условиях мира применяется принудительный труд. Другие отрасли советской экономики, особенно сельское хозяйство, производство товаров широкого потребления, жилищное строительство и транспорт, игнорируются или нещадно эксплуатируются. Вдобавок ко всему война принесла страшные разрушения, громадные людские потери и бедность народа. Этим объясняется усталость, физическая и нравственная, всего населения России. Народ в массе разочарован и скептически настроен, советская власть для него уже не так притягательна, как раньше, хотя она продолжает манить своих сторонников за рубежом. Энтузиазм, с которым русские воспользовались некоторыми послаблениями для церкви, введенными во время войны из тактических соображений, красноречиво свидетельствует, что их способности верить идеалам и служить им не нашли выражения в политике режима. В подобных обстоятельствах физические и психические силы людей небеспредельны. Они объективны и действуют в условиях даже самых жестоких диктатур, так как люди просто не способны их преодолеть. Лагеря принудительного труда и другие институты подавления – только временное средство заставить людей работать больше, чем требует их желание или экономическая необходимость. Если люди все же остаются живых, они преждевременно стареют и их следует считать жертвами диктаторского режима. Во всяком случае, их лучшие способности уже утрачены для общества и не могут быть поставлены на службу государству. Теперь надежда только на новое поколение. Новое поколение, несмотря на лишения и страдания, многочисленно и энергично; к тому же русские – талантливый народ. Пока еще, правда, неясно, как отразятся на этом поколении, когда оно вступит в пору зрелости, чрезвычайные эмоциональные перегрузки детства, порожденные советской диктатурой и сильно усугубленные войной. Такие понятия, как обычная безопасность и спокойствие в собственном доме, теперь существуют в Советском Союзе разве что только в самых отдаленных деревнях. И нет уверенности, что все это не скажется на общих способностях того поколения, которое сейчас вступает в пору зрелости. Помимо этого, налицо факт, что советская экономика, хотя она и может похвастаться значительными достижениями, развивается настораживающе неровно и неравномерно. Русские коммунисты, говорящие о «неравномерном развитии капитализма», должны были бы сгорать от стыда, глядя на свою экономику. Масштабы развития некоторых ее отраслей, например металлургической или машиностроительной, вышли за рамки разумных пропорций по сравнению с развитием других отраслей хозяйства. Перед нами государство, которое стремится в течение небольшого срока стать одной из великих промышленных держав и при этом не располагает приличными шоссейными дорогами, а ее железнодорожная сеть весьма несовершенна. Многое уже сделано для того, чтобы поднять производительность труда и научить полуграмотных крестьян обращению с машинами. Однако материально-техническое обслуживание до сих пор является самой страшной прорехой советской экономики. Строительство ведется поспешно и некачественно. Амортизационные расходы, вероятно, огромны. Во многих отраслях экономики так и не удалось привить рабочим хоть какие-то элементы общей культуры производства и технического самоуважения, свойственного квалифицированным рабочим Запада. Трудно представить себе, каким образом уставшим и подавленным людям, которые трудятся в условиях страха и принуждения, удастся быстро устранить эти недостатки. И до тех пор, пока они не будут преодолены, Россия останется экономически уязвимой и в некотором роде немощной страной, которая может экспортировать свой энтузиазм или распространять необъяснимые чары своей примитивной политической живучести, но не в состоянии подкрепить эти предметы экспорта реальными свидетельствами материальной мощи и процветания. Вместе с тем над политической жизнью Советского Союза нависла большая неопределенность, та самая неопределенность, которая связана с переходом власти от одного человека к другому или от одной группы лиц к другой. Эта проблема, конечно, связана главным образом с особым положением Сталина. Нельзя забывать, что наследование им исключительного положения Ленина в коммунистическом движении – это пока единственный случай перехода власти в Советском Союзе. Понадобилось двенадцать лет, чтобы закрепить этот переход. Это обошлось народу в миллионы жизней и сотрясло основы государства. Побочные толчки ощущались во всем международном коммунистическом движении и нанесли урон самим кремлевским руководителям. Вполне возможно, что следующая передача неограниченной власти произойдет тихо и незаметно, без каких-либо пертурбаций. Но в то же время не исключено, что связанные с этим проблемы приведут, говоря словами Ленина, к одному из тех «необычайно быстрых переходов» от «тонкого обмана» к «разнузданному насилию», которые характерны для истории России, и сотрясут советскую власть до основания. Но дело не только в самом Сталине. Начиная с 1938 года в высших эшелонах советской власти наблюдается настораживающая закостенелость политической жизни. Всесоюзный съезд Советов, который теоретически считается высшим органом партии60, должен собираться не реже чем раз в три года. Последний съезд был почти восемь лет назад. За это время численность членов партии выросла вдвое. За время войны огромное число коммунистов погибло, и теперь более половины всех членов партии – это люди, которые вступили в ее ряды уже после последнего съезда. Тем не менее на вершине власти, несмотря на все злоключения страны, остается все та же небольшая группа лидеров. Безусловно, есть причины, по которым испытания военных лет повлекли за собой коренные политические изменения в правительствах всех крупных западных государств. Причины этого явления достаточно общие, а потому должны присутствовать и в скрытой от взоров советской политической жизни. Но никаких признаков подобных процессов в России не видно. Напрашивается вывод, что в рамках даже такой в высшей степени дисциплинированной организации, как коммунистическая партия, непременно должны все больше проявляться различия в возрасте, взглядах и интересах между огромными массами рядовых членов, вступивших в нее сравнительно недавно, и очень небольшой группой бессменных высших руководителей, с которыми большинство этих членов партии никогда не встречались, никогда не разговаривали и с которыми у них не может быть никакой политической близости. Трудно предсказать, будет ли в этих условиях неизбежное омоложение высших эшелонов власти происходить (а это лишь вопрос времени) мирно и гладко или же соперники в борьбе за власть обратятся к политически незрелым и неопытным массам, чтобы заручиться их поддержкой. Если верно последнее, то коммунистической партии нужно ожидать непредсказуемых последствий: ведь рядовые члены партии учились работать лишь в условиях железной дисциплины и подчинения и совершенно беспомощны в искусстве достижения компромиссов и согласия. Если в коммунистической партии произойдет раскол, который парализует ее действия, то хаос и беспомощность общества в России обнаружатся в крайних формах. Ибо, как уже говорилось, советская власть – это лишь оболочка, скрывающая аморфную массу, которой отказано в создании независимой организационной структуры. В России нет даже местного самоуправления. Нынешнее поколение русских понятия не имеет о самостоятельных коллективных действиях. Поэтому если произойдет нечто такое, что нарушит единство и эффективность партии как политического инструмента, то Советская Россия может мгновенно превратиться из одной из сильнейших в одну из самых слабых и жалких стран мира. Таким образом, будущее советской власти отнюдь не так безоблачно, как по русской привычке к самообману может показаться кремлевским правителям. То, что они могут удерживать власть, они уже продемонстрировали. Но им еще предстоит доказать, что они могут легко и спокойно передать ее другим. Однако тяжкое бремя их господства и превратности международной жизни заметно подточили силы и надежды великого народа, на котором покоится их власть. Любопытно отметить, что идеологическое воздействие советской власти в настоящее время сильнее за пределами России, куда не могут дотянуться длинные руки советской полиции61. В связи с этим на память приходит сравнение, которое есть в романе Томаса Манна «Будденброки». Рассуждая о том, что человеческие институты приобретают особый внешний блеск как раз в тот момент, когда их внутренний распад достигает высшей точки, он уподобляет семейство Будденброков в пору его наивысшего расцвета одной из тех звезд, свет которых ярче всего освещает наш мир тогда, когда на самом деле они давно прекратили свое существование. Кто может поручиться за то, что лучи, все еще посылаемые Кремлем недовольным народам западного мира, не являются тем самым последним светом угасающей звезды? Доказать это нельзя. И опровергнуть – тоже. Но остается надежда (и, по мнению автора этой статьи, довольно большая), что советская власть, как и капиталистический строй в ее понимании, несет в себе семена собственной гибели, и эти семена уже тронулись в рост. Совершенно очевидно, что в обозримом будущем вряд ли можно ожидать политического сближения между Соединенными Штатами и советским режимом. Соединенные Штаты и впредь должны видеть в Советском Союзе не партнера, а соперника на политической арене. Они должны быть готовы к тому, что в советской политике найдет отражение не абстрактная любовь к миру и стабильности и не искренняя вера в постоянное счастливое сосуществование социалистического и капиталистического мира, а осторожное и упорное стремление подорвать и ослабить влияние всех противостоящих сил и стран. Но нельзя забывать и того, что Россия по сравнению с западным миром в целом все еще слабая страна, что советская политика отличается большой неуравновешенностью и что в советском обществе, возможно, кроются пороки, которые в конечном счете приведут к ослаблению его общего потенциала. Это само по себе дает право Соединенным Штатам уверенно проводить политику решительного сдерживания, чтобы противопоставить русским несгибаемую силу в любой точке земного шара, где они попытаются посягнуть на интересы мира и стабильности. Но в действительности возможности американской политики ни в коей мере не должны сводиться к проведению твердой линии на сдерживание и к надеждам на лучшее будущее. Своими действиями Соединенные Штаты вполне могут влиять на развитие событий как в самой России, так и во всем коммунистическом движении, которое оказывает значительное влияние на внешнюю политику России. И речь идет не только о скромных усилиях Соединенных Штатов по распространению информации в Советском Союзе и других странах, хотя это тоже важно. Речь, скорее, идет о том, насколько успешными будут наши усилия по созданию у народов мира представления о Соединенных Штатах как о стране, которая знает, чего хочет, которая успешно справляется со своими внутренними проблемами и обязанностями великой державы и которая обладает достаточной силой духа, чтобы твердо отстаивать свои позиции в современных идеологических течениях. В той степени, в которой нам удастся создавать и поддерживать такое представление о нашей стране, цели русского коммунизма будут казаться бесплодными и бессмысленными, у сторонников Москвы поубавится энтузиазма и надежд, а во внешней политике у Кремля прибавится проблем. Ведь старческая немощь и обветшалость капиталистического мира составляют краеугольный камень коммунистической философии. Поэтому уже одно то, что не сбудутся предсказания пророков с Красной площади, самоуверенно предрекавших со времени окончания войны, что в Соединенных Штатах неминуемо разразится экономический кризис, имело бы глубокие и важные последствия для всего коммунистического мира. И напротив, проявления неуверенности, раскола и внутренней разобщенности в нашей стране воодушевляют коммунистическое движение в целом. Каждое такое проявление вызывает бурю восторга и новые надежды в коммунистическом мире; в поведении Москвы появляется самодовольство; новые сторонники из разных стран пытаются примкнуть к коммунистическому движению, принимая его за ведущую линию международной политики; и тогда напор русских возрастает по всем направлениям международных отношений. Было бы преувеличением полагать, что одни Соединенные Штаты без поддержки других государств могли бы решить вопрос жизни и смерти коммунистического движения и вызвать скорое падение советской власти в России. Тем не менее США имеют реальную возможность значительно ужесточить условия, в которых осуществляется советская политика, заставить Кремль действовать более сдержанно и осмотрительно, чем в последние годы, и таким образом способствовать развитию процессов, которые неизбежно приведут либо к крушению советского строя, либо к постепенной его либерализации. Ибо ни одно мистическое, мессианское движение, и особенно кремлевское, не может постоянно терпеть неудачи, не начав рано или поздно так или иначе приспосабливаться к логике реального положения вещей. Таким образом, решение вопроса в значительной мере зависит и от нашей страны. Советско-американские отношения – это, по существу, пробный камень международной роли Соединенных Штатов как государства. Чтобы избежать поражения, Соединенным Штатам достаточно быть на высоте своих лучших традиций и доказать, что они достойны называться великой державой. Можно с уверенностью сказать, что это самое честное и достойное испытание национальных качеств. Поэтому всякий, кто внимательно следит за развитием советско-американских отношений, не будет сетовать на то, что Кремль бросил вызов американскому обществу. Напротив, он будет в какой-то мере благодарен судьбе, которая, послав американцам это суровое испытание, поставила саму их безопасность как нации в зависимость от их способности сплотиться и принять на себя ответственность морального и политического руководства, которое уготовано им историей. США: экономика, политика, идеология. 1989. № 12. Пер. Г. В. Здорных. четвертый пункт программы трумэна (Тhe fourth point) Одержав победу на президентских выборах 1948 г., 20 января 1949 г. Гарри Трумэн (1884-1972) стал, наконец, полноправным избранным президентом страны. Его инаугурационная речь, почти полностью посвященная внешнеполитическим проблемам, содержала программу деятельности его администрации на предстоящие четыре года. Трумэн выделил четыре основные цели американской внешней политики, уделив особое внимание четвертому пункту, согласно которому Правительство США собиралось приступить к использованию достижений научно-технического прогресса для совершенствования, и развития слаборазвитых регионов. Этот «новый смелый план» предусматривал оказание технической помощи зарубежным странам посредством крупных капиталовложений в их экономику. У плана еще не было названия, и оно было предложено журналистами – «Всемирный справедливый курс». Однако в историю этот план вошел под названием «четвертый пункт Программы Трумэна». На начальном этапе существования плана для многих оставались неясными вопросы, связанные с формами осуществления технической помощи зарубежным странам, но цель такой помощи была очевидна – предотвращение распространения идей коммунизма. В июне 1950 г. Конгрессом США были одобрены ассигнования на реализацию «четвертого пункта» в размере 35 миллионов долларов, а к началу 1953 г. 33 страны Азии, Африки и Латинской Америки через различные правительственные ведомства США и ООН получили техническую помощь (преимущественно военно-техническую) на сумму более 300 миллионов долларов. Господин вице-президент, господин председатель Верховного суда, дорогие сограждане! Я покорно принимаю честь, которой удостоил меня американский народ. Принимаю ее с глубокой решимостью сделать все возможное для благополучия нашей страны и для мира во всем мире. При выполнении должностных обязанностей я буду нуждаться в помощи и молитвах каждого из вас. Я прошу вашего ободрения и поддержки. Стоящие перед нами задачи трудны, и мы сможем справиться с ними лишь совместными усилиями. <...> В нашей программе мира и свободы на следующие годы особое внимание будет уделено четырем основным направлениям действий. Во-первых, мы будем и впредь неуклонно поддерживать Организацию Объединенных Наций и связанные с ней агентства и продолжим поиски способов укрепления их авторитета, повышения их эффективности. Мы уверены, что Организацию Объединенных Наций укрепят новые государства, созданные в регионах, ныне продвигающихся к самоуправлению на демократических принципах. Во-вторых, мы продолжим свои программы по восстановлению мировой экономики. Это означает, прежде всего, что мы должны и далее всем своим авторитетом поддерживать европейский план восстановления. Мы уверены в успехе этого важнейшего предприятия в рамках всемирного восстановления. Мы верим, что наши партнеры в деле реализации этого плана вновь обретут статус самостоятельных государств. Кроме того, мы должны выполнить свои планы по уменьшению барьеров на пути мировой торговли и увеличению ее объема. Экономическое возрождение и сам мир во всем мире зависят от расширения мировой торговли. В-третьих, мы будем укреплять свободолюбивые страны в их борьбе против угрозы агрессии. Совместно с некоторыми странами мы разрабатываем сегодня совместное соглашение с целью упрочения безопасности Северо-Атлантического региона. Подобное соглашение должно обрести форму договора о коллективной обороне в соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций. Мы уже заключили подобный оборонительный пакт в Западном полушарии, подписав договор в Рио-де-Жанейро62. Основная цель этих соглашений – предъявить убедительное доказательство единого намерения свободных стран противостоять вооруженному нападению с любой стороны. Каждая страна, участвующая в этих соглашениях, должна вложить все, что может, в общую оборону. Если мы сможем заблаговременно дать достаточно ясно понять, что любое вооруженное нападение, затрагивающее нашу национальную безопасность, будет встречено превосходящей силой, возможно, вооруженное нападение никогда не случится. Я надеюсь вскоре направить в сенат договор относительно плана обеспечения безопасности Северо-Атлантического региона. Помимо всего прочего, мы проведем военные консультации и предоставим технику свободным странам, которые будут сотрудничать с нами в деле обеспечения мира и безопасности. В-четвертых, мы должны приступить к новому смелому плану использования достижений нашего научного и технического прогресса для развития слаборазвитых регионов. Более половины населения мира живет в условиях, близких к нищете. Им недостает продуктов питания. Они становятся жертвами заболеваний. У них примитивная и застойная экономика. Бедность угрожает как им самим, так и более благополучным регионам. Человечество впервые в истории располагает знаниями и навыками для облегчения страданий этих людей. <...> Наша цель – помочь свободным народам мира самостоятельно производить больше продуктов питания, больше одежды, больше материалом для строительства домов, больше техники, облегчающей тяготы. Мы предлагаем другим странам вкладывать в это предприятие свои технологические ресурсы. Их вклад будет горячо приветствоваться. Это предприятие должно быть совместным, где все страны работают вместе, по возможности под эгидой Организации Объединенных Наций и ее специализированных агентств. Это должен быть всемирный труд ради мира, изобилия и свободы. <...> В наших планах нет места старому империализму – эксплуатации ради чужеземной выгоды. Мы имеем в виду программу развития, основанную на принципах демократического справедливого курса. <...> Brockway Т. P. Basic Documents in United States Foreign Policy. N.Y., 1957. |