Книга 11 Долгожданный любовник
 Скачать 2.76 Mb.
|
|
Глава 42 Разумеется, Лейла не спала. Прося Куина уйти, она не врала, что не хотела держать лицо перед ним. Но, что интересно, даже оставшись в комнате наедине с собой, она не впала в истерику. Не лила слезы. Не ругалась. Она просто лежала на боку, поджав ноги и обхватив их руками, уйдя мыслями глубоко в себя. Постоянное отслеживание каждой боли и судороги – вот, что сводило ее с ума. Однако этого не изменить. Словно какая-то часть нее была убеждена, что если б она только знала, на какой стадии находится, то смогла бы как-то контролировать процесс. А это, естественно, было полной чушью. Как бы сказал Куин. То, как в клинике он стоял с кинжалом у горла целителя, напоминало предания из книг в библиотеке Святилища… драматический эпизод, бывший частью чужой жизни. Однако лежание в постели напомнило ей, что это не так… Стук в дверь был тихим, а значит, стучала женщина. Лейла закрыла глаза. Как бы она ни ценила доброту, ожидавшую ответа, она бы предпочла, чтобы этот некто остался в коридоре. Недолгий визит королевы был тяжелым, хотя Лейла была благодарна ей. – Да. – Когда голос донесся не дальше ее собственных ушей, она прокашлялась. – Да? Дверь открылась, и сначала Лейла не узнала, кто это, из-за тени, заслонившей пространство между косяками. Высокая. Сильная. Но не мужчина… – Пэйн? – сказала она. – Я могу войти? – Да, конечно. Лейла захотела сесть, но женщина-воин жестом не позволила ей, а затем закрыла их в комнате. – Нет, нет, прошу… не утруждайся. Одна лампа у комода осталась включенной, и в мягком свете кровная сестра Брата Черного Кинжала Вишеса внушала страх. Ее бриллиантовые глаза, казалось, сверкали на фоне сильных черт лица. – Как ты себя чувствуешь? – тихо спросила женщина. – Я в полном порядке, спасибо. Как ты? Воительница подошла ближе. – Я очень сочувствую… твоему состоянию. О, как бы Лейле хотелось, чтобы Фьюри ни с кем этим не делился. С другой стороны, ее отъезд из дома привлек много внимания и обязательно стал бы причиной беспокойных вопросов. Но все же, в своем уединении она бы предпочла обойтись без этого непрошенного, хотя и сострадательного вторжения. – Спасибо за добрые слова, – прошептала она. – Я могу присесть? – Конечно. Она думала, что женщина сядет на один из стульев, выстроенных для декора. Однако Пэйн поступила иначе. Она подошла к кровати и опустилась на постель рядом с Лейлой. Чувствуя необходимость хотя бы казаться гостеприимной, Лейла поднялась и вздрогнула, когда судороги не дали ей полностью выпрямиться. Пэйн тихо выругалась, и Лейле пришлось лечь обратно. – Прости, – сказала она хрипло, – но я не могу сейчас принимать гостей… какими бы добрыми ни были твои намерения. Спасибо за выражение сочувствия… – Ты знаешь, кто моя мать? – перебила Пэйн. Лейла покачала головой, не отрывая ее от подушки. – Пожалуйста, просто уйди… – Знаешь? – сухо сказала женщина. Внезапно Лейле захотелось заплакать. Сейчас у нее просто не было сил на разговоры… особенно на разговоры о мамэн. Ведь она теряла собственного малыша. – Пожалуйста. – Меня родила Дева-Летописеца. Лейла нахмурилась, слова пробились даже сквозь боль, эмоциональную и физическую. – Прости? Пэйн сделала глубокий вдох, будто отнюдь не наслаждалась этим откровением, а, скорее, видела в нем проклятие. – Я плоть от плоти Девы-Летописецы, была рождена очень давно и скрыта из записей Избранных и от глаз всех третьих лиц. Лейла шокировано моргнула. Появление женщины наверху было загадкой, но она определенно не задавала вопросов, поскольку знала свое место. Одно было ясно – никто никогда не упоминал, что у святейшей матери расы когда-либо был ребенок. На самом деле, вся вера основывалась на том, что этого не случалось. – Как это возможно? – выдохнула Лейла. Взгляд бриллиантовых глаз Пэйн был мрачен. – Будь моя воля, я бы этого избежала. И я не распространяюсь об этом милом факте. В последовавший напряженный момент Лейла не могла не увидеть правду в словах женщины. Как и резкий гнев, о причине которого она могла лишь догадываться. – Ты святая, – произнесла Лейла с благоговением. – Ничуть, уверяю. Но моя родословная снабдила меня определенной… как бы выразиться? Способностью. – И какой же? – напряглась Лейла. Взгляд бриллиантовых глаз Пэйн не дрогнул. – Я хочу тебе помочь. Рука Лейлы двинулась к нижней части живота. – Если ты о том, чтобы поскорее с этим покончить… нет. Малыш находился внутри нее столь короткий, драгоценный промежуток времени. Как бы сильна ни была боль, она не пожертвует ни минутой своей первой и единственной беременности. Она никогда не станет проходить через это снова. В будущем, когда наступит жажда, она воспользуется медикаментами и точка. Испытать потерю, которую она переживает сейчас, один раз за всю жизнь – уже слишком много. – А если ты считаешь, что можешь это остановить, – добавила Лейла, – это невозможно. Ничего нельзя сделать. – Я не так в этом уверена. – Взгляд Пэйн был полон энтузиазма. – Я бы хотела узнать, смогу ли сохранить беременность. Если ты мне позволишь. *** В заброшенном кампусе девичьей школы «Браунсвик» Мистер К. обосновался в помещении, которое когда-то занимала директриса. Так было написано на треснутой табличке снаружи. Поскольку отопление не работало, воздух вокруг был таким же, как и на улице, но благодаря крови Омеги холод не представлял собой проблемы. И отлично: по другую сторону заросшей, покрытой снегом лужайки, в главном корпусе общежития, около пятидесяти лессеров спали сном мертвых. Если бы этим ублюдкам требовались тепло или еда, он бы оказался в жопе. Но нет, ему нужно было лишь обеспечить их крышей над головой. Вступление в ряды лессеров позаботилось об остальном… и тот факт, что им приходилось отключаться каждые двадцать четыре часа, был облегчением. Ему нужно время подумать. Господи Иисусе, что за бардак. Ноги чесались, и он, было, отшвырнул свой стул, но затем вспомнил, что сидел на перевернутом ведре из-под штукатурки. – Проклятье. Обведя взглядом ветхий кабинет, он подметил шпаклевку, пластами свисавшую с потолочных балок, заколоченные окна и дыру в полу в углу. Это место было в точности, как и банковские счета, которые он обнаружил. Нигде нет денег. Снаряжение. Оружие могло пригодиться лишь для нанесения травмы тупым предметом. После своего повышения он был так воодушевлен, полон планов. А сейчас перед ним красовалось отсутствие налички, ресурсов и всего остального. Омега же, с другой стороны, ожидал неимоверных результатов. Он достаточно четко дал это понять, нанеся небольшой «визит» прошлой ночью. И это другая проблема. Он ненавидел это дерьмо. По крайней мере, с остальным он мог что-то сделать. Вытянув руки над головой и размяв плечи, он поблагодарил Господа за две вещи: во-первых, мобильники не отключили… значит, он мог связываться со своими людьми в поле, а еще у них был доступ в Интернет. Во-вторых, годы, проведенные на улице, обеспечили его железным кулаком, когда дело касалось контроля над тупоголовыми мелкими идиотами в наркоторговле. Ему нужно раздобыть бабло. Точка. Для этого у него тоже имелся гребаный план, когда он посылал последние девять тысяч и триста долларов Общества с тремя своими парнями в прошлую полночь. Все, что требовалось от тех ублюдков, это купить товар, взять наркотик и вернуться с ним сюда, где он разделит его и раздаст партии новообращенным для торговли на улице. Проблема в том, что он все еще ожидал чертову доставку. И он начинал терять терпение, надеясь выяснить, куда делись либо его наркотики, либо его деньги. Была возможность, что эти сосунки сбежали с тем или другим, но в таком случае он выследит их как псов и продемонстрирует остальным, что происходит, когда ты… Когда зазвонил телефон, он взял его, посмотрел на номер и ответил на звонок: – Самое, блин, время. Где вас носит, и где мой товар? Настала пауза. И раздавшийся затем голос отнюдь не принадлежал прыщавому торговцу, которому он дал мобильник, наличку и последний работающий пистолет, что был у Общества. – У меня есть то, что ты хочешь. Мистер К. нахмурился. Очень низкий голос. Пронизанный остротой, которую он знал на улицах, и акцентом, который он не мог определить. – Звонишь, чтобы толкнуть мне какое-то дерьмо? – протянул мистер К., – Так у меня своего навалом. В конце концов, когда на руках не было ничего, ни кобуры, ни бумажника, блеф – единственная стратегия. – Что ж, рад за тебя. А того, что ты послал мне, у тебя тоже достаточно? Денег? Рабочей силы? – Кто это, черт возьми? – Твой враг. – Если ты присвоил себе мои бабки, это уж точно. – На самом деле, это упрощенное решение достаточно сложной проблемы. Мистер К. вскочил на ноги, роняя ведро. – Где мои чертовы деньги, и что ты сделал с моими людьми? – Боюсь, они больше не смогут подойти к телефону. Поэтому я и звоню. – Ты понятия не имеешь, с кем связался, – отрезал мистер К.. – Напротив, это ты испытываешь данное неудобство… как и многие другие. – Мистер К. собрался рявкнуть, но парень перебил его. – Вот как мы поступим. Я позвоню тебе с наступлением ночи и назову адрес. Ты, и только ты один, встретишься со мной там. Если с тобой кто-то будет, я узнаю, и ты больше никогда обо мне не услышишь. Мистер К. обычно испытывал презрение к другим – без этого никак в работе с никчемной шпаной и нищими наркошами. Но этот парень на другом конце линии? Сдержан. Спокоен. Профессионал. Мистер К. поумерил свой пыл. – Мне не нужны никакие игры… – Нет, нужны. Ведь если ты хочешь продавать наркотики, то должен прийти ко мне. Мистер К. замолчал. Это либо сумасшедший, страдающий манией величия, либо… кто-то, обладающий реальной властью. Например, тот, кто убивал всех посредников в Колдвелловской наркоторговле прошлый год. – Где и когда? – угрюмо сказал он. Раздался дурной смех. – Ответь на звонок с наступлением ночи, и узнаешь. Глава 43 Лейла потеряла дар речи, когда слова Пэйн дошли до ее сознания. – Нет, – сказала она женщине. – Нет, Хэйверс сказал мне… что с этим ничего нельзя сделать. – С медицинской точки зрения, может быть, это и так. Но моя сила действует иначе. Я не знаю, как все пройдет, но если ты позволишь мне, то я сделаю все, что смогу. Мгновение Лейла могла только дышать. – Я не… – Она прикоснулась к плоскому животу. – Что ты сделаешь со мной? – Честно признаться, я не знаю наверняка. – Пэйн пожала плечами. – На самом деле, мне и в голову не приходило, что я могу помочь в твоей ситуации. Но я исцеляла тех, кто нуждался в лечении. Опять же, я не уверена, что сейчас смогу помочь. Но мы можем попытаться… и я не причиню тебе вреда. Это я обещаю. Лейла изучала лицо воительницы. – Почему… ты сделаешь это ради меня? Пэйн нахмурилась и перевела взгляд. – Тебе не обязательно знать причины. – Нет, обязательно. Этот профиль стал невероятно отстраненным. – Мы с тобой – сестры в тирании моей матери… жертвы реализации ее великого плана мироустройства. Мы обе были в плену, пусть и по-разному, ты – как Избранная, я – будучи ее родной дочерью. Нет ничего, что я бы не сделала, дабы помочь тебе. Лейла откинулась назад. Она никогда не считала себя жертвой матери расы. Но… думая о своем отчаянном желании иметь семью, своем чувстве безродности, самом недостатке индивидуальности за пределами своих обязанностей Избранной… она гадала... Свободная воля привела ее к этому ужасному мгновению, но, по крайней мере, она сама выбирала дорогу и средства передвижения. Будучи женщиной особенного класса, принадлежащего Деве-Летописеце, она не имела подобного выбора касательно всего в ее жизни. Абсолютно всего, на самом-то деле. Она теряла своего ребенка? Это очевидно. И если Пэйн думает, что есть шанс… – Сделай, что можешь, – хрипло ответила Лейла. – И спасибо тебе, что бы ни вышло в итоге. Пэйн кивнула. Потом она подняла руки и сжала их, расставив пальцы. – Я могу прикоснуться к твоему животу? Лейла скинула покрывала. – Мне нужно снять кофту целиком? – Нет. Тем лучше. Даже смещение покрывал спровоцировало судороги, крошечная перемена веса вызвала… – Тебе так больно, – пробормотала женщина. Лейла не ответила, просто обнажила кожу живота. Очевидно, за нее ответило выражение ее лица. – Просто расслабься. Это не должно вызвать неудобств… Когда она прикоснулась к животу, Лейла резко вскинула голову. Руки воительницы опустились на ее живот, они были теплыми, словно вода в ванной. И так же успокаивали… Более того, по странному успокаивали. – Больно? – спросила Пэйн. – Нет. Это… – Когда началась очередная судорога, Лейла вцепилась в простыни, приготовившись… Но вспышка боли не последовала, как это было раньше – словно ощущения были высокой, скалистой горой, верхушку которой резко срезали. Это было первое облегчение с того момента, как все началось. Со стоном капитуляции, Лейла позволила голове расслабиться, и подушки приняли внезапную утомленность, которая подсказала ей, сколько дискомфорта накопилось в ее теле. – А сейчас мы начнем. Неожиданно лампа в другом конце комнаты заморгала… а потом и вовсе потухла. Но скоро это освещение сменило другое. Нежные руки Пэйн начали испускать мягкое сияние, тепло ее касания усиливалось, это странное, удивительное облегчение, казалось, проникало под кожу, мускулы и кости… прямо к чреву. А потом словно раздался взрыв. С шипением Лейла сдалась на милость огромного потока энергии, внезапно вошедшего в нее. Этот жар не обжигал, но смывал боль, вынимал агонию из ее тела, так пар поднимается от чайника и уносится прочь. Но все еще не закончилось. Огромный приток эйфории пронесся по ее телу, золотые щупальца распространялись от ее живота вверх, к груди, до мозга, самой души… ее ноги и руки тоже защекотало. О, огромное, пронзающее облегчение… О, невероятная сила… О, приятное, спасительное благословение. Но исцеление еще не окончилось. Посреди водоворота Лейла ощутила… что это? Движение в ее чреве. Напряжение, может? Но не судорога, нет. Скорее, казалось, что то, что раньше было обречено, сейчас набиралось сил. Она постепенно начала осознавать, что ее зубы стучат. Опустив взгляд на свое тело, она увидела, что дрожит, но это далеко не все. Ее физическая оболочка сияла. Каждый дюйм ее кожи был подобен абажуру на лампе, из нее сочился свет, одежда служила тончайшей преградой для того сияния, что испускало ее тело. Лицо Пэйн, озаренное свечением, было напряженным, словно божественное исцеление стоило ей очень дорого. И Лейла бы отодвинулась, прекратила это, если бы могла… потому что женщина выглядела совсем измученной. Но не было возможности разорвать связь: она не контролировала свои конечности, не могла вымолвить ни слова. Казалось, это длилось целую вечность, эта жизненно-важная связь между ними. Когда Пэйн, наконец, дернулась назад, разрывая контакт, то свалилась с кровати и приземлилась на пол. Лейла открыла рот, чтобы закричать. Попыталась дотянуться до своей спасительницы. Напряглась в своем все еще светящемся тяжелом теле. Но не смогла ничего сделать. Последнее, что она ощутила, прежде чем потерять сознание – беспокойство за женщину. А потом свет померк. Глава 44 Куин проснулся со стояком. Он лежал на спине, а бедра двигались сами по себе, они извивались, потираясь эрекцией о тяжесть покрывал и простыней. На мгновение, все еще в состоянии полусна, перед истинным пробуждением сознания, он представил, что это Блэй был причиной трения, что это ладони мужчины скользят вверх-вниз… перед тем как подключить рот. Именно тогда он протянул руку, чтобы запустить пальцы в рыжие волосы, и осознал, что был один: его руки нащупали лишь простыни. Под девизом «Надежда умирает последней», он выбросил руку, похлопав по месту рядом с собой, готовый ощутить теплое, мужское тело. Опять простыни. Холодные. – Черт, – выдохнул он. Он открыл глаза, и реальность больно ударила, опуская его стояк. Несмотря на их секс, две умопомрачительные сессии, сейчас, в эту самую минуту Блэй просыпался с Сэкстоном. Может даже занимался сексом с парнем. О, Боже, его сейчас вырвет. Мысль, что Блэй прикасался к другому, объезжал другого, лизал и ласкал другого… и не просто кого-то, а его гребаного кузена… была почти такой же невыносимой, как и проблемы с Лейлой. И, что самое главное, благодаря произошедшему между ними, влечение к парню не ослабло, а только усилилось. Чудно. Еще «хорошие» новости. Без толики энтузиазма Куин вытащил себя из кровати и двинулся в ванную. Он не хотел включать свет, не хотел видеть, что выглядит как собачье дерьмо, но бриться в кромешной тьме – бестолковая идея. Щелкнув по выключателю, он заморгал, головная боль застучала прямо за глазницами. Ему определенно нужно снова поесть, но, ради всего святого, неуемные желания его тела приводили его в уныние. Включив воду в раковине, он взял крем для бритья «Эдж» и наполнил руку. Потирая ладони и взбивая пену, он думал о своем кузене. Хоть он и не знал наверняка, ему казалось, что Сэкстон пользуется старомодной бритвой для своего подбородка и щек. Никакого «Жиллетта»95. Может, даже бритвой цирюльника с перламутровой рукояткой. У отца Куина была такая. И его брату сразу после превращения подарили такую же, с инициалами. Вместе с фамильным перстнем. Ну, порадуемся за них. К тому же, учитывая, что оба парня мертвы, едва ли они все еще бреются. Когда его лицо стало белым, как ландшафт за окном, он взял обычную, «для-простых-смертных» бритву «Мак 3» с одноразовой головкой… Внезапно в голову пришла мысль, что пора бы заменить ее. Да, на новую, мега-острую, чистую. Куин закатил глаза от своих мыслей. Ничто не вернет самоуважение, так как это сделает бритва с тремя лезвиями и увлажняющей полоской. Охренеть как логично. В сторону само-пинки под зад, он начал рыться по ящикам под раковиной, открывая их, осматривая всевозможные ванные принадлежности для красоты, которые никогда не использовал, ни разу даже не взглянул на них. Выдвигая последний ящик, самый ближний к полу, он замер. Нахмурился. Наклонился. Там лежала черная бархатная коробочка, в каких обычно хранят украшения. Но у него не было оных, и определенно не из «Рейнхарда»96, элитного магазина в центре. Никто больше не оставался в этой комнате, и Куин задумался, а не лежит ли она тут с того самого момента, как он заехал, и он просто не замечал ее? Достав коробку, он скинул крышку и… – Сукин сын. Внутри, будто они чего-то стоили, лежали стальные сережки, а также кольцо, которое он всегда носил в нижней губе. Фритц, должно быть, собрал их, убираясь той ночью, и сложил в коробку. Единственно возможное объяснение… потому что Куин сто процентов не озаботился их судьбой после того, как одно за другим вытащил из себя. Он просто закинул их на задворки шкафчиков. Куин дотронулся пальцами до стальных звеньев, вспоминая, как купил их и вставил. Его отец был в ужасе, мать тоже… в таком, что покинула Последнюю трапезу и просидела в своей спальне целый день с того момента, как он прошествовал в столовую, увешанный пирсингами. В салоне ему сказали не вставлять кольца, пока ранки вокруг гвоздей, которыми делали пирсинги, не заживут. Но этот совет для людей. Через пару часов все было уже тип-топ, и он все заменил. Собственно говоря, произошло это в туалете Блэя. Куин нахмурился, вспоминая, как вышел в комнату парня. Блэй сидел на кровати, с «Короной»97 в руке и смотрел ТВ. Его голова повернулась, выражение лица было открытым и расслабленным… пока он не взглянул на Куина. Его лицо еле заметно напряглось. Такое не заметишь, только если очень, очень хорошо знаешь человека. Но Куин заметил. В то время он решил, что дело в очевидно-готических атрибутах, которые оказались чересчур для Мистера Консерватора. Но сейчас, думая о том мгновении, Куин кое-что вспомнил. Блэй снова перевел взгляд на плазму… мимоходом взял подушку и положил на свои колени. Должно быть, он возбудился. Когда Куин в мыслях проиграл всю сцену, его член снова затвердел. Но ведь это – пустая трата времени, не так ли? Смотря на эти богом проклятые сережки, он думал о своем бунтарстве, гневе, долбанутом представлении о том, что ему нужно для счастливой жизни. Женщина. Если он сможет найти ту, которая примет его. Какая… же… ложь. Забавно, трусость встречается в разных обличиях, не правда ли? Не обязательно забиваться в угол, дрожа словно девчонка и распуская слюни. Черт, нет. Можно быть здоровенным ублюдком с жесткими взглядами, предъявлять миру утыканное пирсингами лицо и оскал… и быть при этом первостатейным трусом. В конце концов, Сэкстон мог носить костюмы-тройки, шейные платки и лоферы, но мужчина знал, кто он есть и не боялся взять желаемое. И, вот так сюрприз, Блэй сейчас просыпался в постели парня. Куин опустил крышку и вернул пирсинги туда, где нашел их. Потом посмотрел в зеркало. Что он делает, снова? – подумал он, посмотрев на свое лицо. А, точно. Бреется. Вот что. *** Куин вышел из своей комнаты примерно двадцать минут спустя. Минуя коридор со статуями, он сделал паузу у закрытых дверей в кабинет Рофа, а потом продолжил свой путь. Пока он шел, было трудно не смотреть на гостевую комнату второго этажа, сложно сохранять невозмутимый вид, видя тот диван. Он больше никогда не сможет смотреть на этот предмет мебели, как раньше. Черт, может, все диваны мира теперь для него под запретом. Возле комнаты Лейлы, он прислонился к двери и прислушался. Ничего не услышав, Куин задумался, что таким образом он, собственно, может узнать? Он тихо постучал, а когда ответа не последовало, иррациональный страх схватил Куина за горло, и он не думая распахнул дверь. Свет полился в темноту комнаты. Сначала он подумал, что Лейла умерла, что Хэйверс, сукин сын, солгал, и процесс выкидыша вышел из под контроля и убил ее: она неподвижно лежала на подушках, ее рот был слегка приоткрыт, руки сжались поверх груди, будто тело укладывал сотрудник похоронной службы, проявлявший к мертвым должное уважение. Но… что-то было иначе, и ему потребовалась минута, чтобы сообразить, в чем дело. Не чувствовался ошеломляющий запах крови. На самом деле, он ощущал только деликатный запах Лейлы, аромат корицы в воздухе, в какой-то степени освежающий всю комнату. Все кончилось? – Лейла? – позвал он, хотя сам говорил, что если она будет спать, то он не станет ее тревожить. Ее брови дернулись, когда свое имя дошло до ее мозга, даже под вуалью сна, и Куина наконец отпустило. У него возникло ощущение, что если он позовет ее снова, то Лейла проснется. Казалось жестоким возвращать ее к сознанию. Что ждет ее после пробуждения? Боль, которую она испытывала? Чувство потери? Ну уж нет. Куин тихо вынырнул из комнаты, закрыл дверь и просто стоял там. Он не знал, чем занять себя. Роф велел ему оставаться дома, хотя Джон Мэтью был на поле… он счел это своеобразным «отпуском из жалости» от его работы в должности аструкс нотрама. И он ценил это. Он мало чем мог помочь Лейле… но, по крайней мере, он мог быть по близости, на тот случай, если ей что-нибудь понадобится. Сладкие напитки. Аспирин. Плечо, чтобы выплакаться. «Ты сделал с ней это». Судя по бою часов, доносившемуся из той проклятой богом гостевой комнаты, он пропустил Первую Трапезу. Девять вечера. Да, он проспал ее, но так даже лучше. Он бы вконец свихнулся от необходимости просидеть сорок пять минут за столом, с почти дюжиной человек, которые бы старательно пытались не смотреть в его сторону. Он поднял голову, услышав, как кто-то пересекает фойе. Без определенной мысли и цели Куин подошел к балкону и посмотрел вниз. Пэйн, крутая сестра Ви, выходила из столовой. Он не так хорошо знал эту женщину, но чертовски сильно уважал ее. Иначе никак, учитывая ее манеру ведения боя… жесткая, очень жесткая. Но сейчас шеллан Доктора Манелло выглядела так, будто побывала в барной потасовке: Пэйн шла медленно, ее ноги шаркали по мозаичному полу, спина сутулилась, а хватка на руке ее мужчины казалось, единственным, что держало ее на ногах. Ее ранили в какой-то рукопашке? Он не чувствовал крови. Доктор Манелло сказал ей что-то неслышно, а потом кивнул в сторону бильярдной… будто спрашивал, не хочет ли она войти туда. Они черепашьим темпом двинулись в сторону комнаты. Куин сам не любил, когда люди пялились, поэтому он отошел от перил и дождался, пока территория не расчистится. Потом сбежал по парадной лестнице. Еда. Тренировка. Перепроверка состояния Лейлы. Вот его распорядок на эту ночь. Направляясь на кухню, он гадал, где сейчас Блэй. Чем он занимается. Сражался ли он этим вечером или… Судя по тому, что он не знал местонахождения Сэкстона, он прекратил поток вопросов. Если бы Куин был вне графика дежурств и мог провести немного личного времени с парнем, он бы знал, чем заняться. А Сэкстон, его гребаный кузен, дураком не был. Глава 45 Недостаток питания схватил Эссейла за яйца спустя примерно пять часов после прихода ночи. Он надевал рубашку, бледно-голубую, с французскими манжетами98, когда его руки задрожали так сильно, что он ни за что на свете не застегнул бы пуговицы на груди. А потом ударило истощение, такое ошеломительное, что он покачнулся на ногах. Выругавшись себе под нос, он подошел к бюро. На полированном красно-коричневом дереве его ждала склянка с ложкой, и он позаботился о проблеме в две быстрых затяжки, по одной в каждую ноздрю. Мерзкая привычка… он прибегал к ней, только когда основательно припирало к стенке. По крайней мере, кокаин разобрался с усталостью. Но Эссейл должен найти женщину. Скоро. Воистину, чудо, что он протянул так долго: в последний раз он брал вену месяцы назад, и сей опыт едва ли был исключительным, грязно-и-быстро с женщиной своей расы, которая поднаторела, предоставляя жизненную силу нуждающимся мужчинам. За деньги. Ну и безобразие. Вооружившись и накинув черное кашемировое пальто, он спустился по лестнице и отворил стальную раздвижную дверь. Когда он открыл путь на первый этаж, его поприветствовали щелчки оружия. На кухне близнецы проверяли свои сороковые. – Ты позвонил? – спросил Эссейл у Эрика. – Как ты и сказал. – И? – Он приедет, и он будет один. Тебе нужно оружие? – Уже. – Он взял ключи от «Рэндж Ровера» с серебряного подноса на столешнице. – Возьмем мой транспорт. На случай, если кого-нибудь ранят. В конце концов, только идиот примет слова врага на веру, а его внедорожник с ходовой частью может прийтись кстати, в случае массивной атаки. Та-дам. Пятнадцать минут спустя они пересекали мост Колдвелла, и, ведя джип, Эссейл в очередной раз вспомнил, почему это хорошая идея – привести сюда близнецов: они служили не только хорошим прикрытием, но также не были склонны тратить время на бесполезную болтовню. Тишина была четвертым и желанным пассажиром в автомобиле. По другую сторону от Гудзона, в центре города, он двинулся к выезду, дугой проходившему под Северным шоссе. Двигаясь параллельно реке, он заехал в лес. Толстые стволы деревьев подпирали дорогу с двух сторон, ландшафт был лишен листвы, темный и абсолютно пустой. – Припаркуйся справа, там, через сто метров, – сказал Эрик с заднего сиденья. Эссейл перестроился в соседний ряд, съехал на обочину и остановился. Они втроем вышли на холод, их пальто были расстегнуты, по пистолету в руке, глаза изучали местность. Они двинулись вперед, а близнец Эрика замыкал строй, неся в одной из рук три пакета «Хефти» из гаража. Черный целлофан шуршал при ходьбе. Над ними ревел транспорт, машины проносились на постоянной скорости, высоко-частотно провизжала машина скорой помощи, тяжелый грузовик прокряхтел по конструкции моста. Эссейл сделал глубокий вдох, ледяной воздух наполнил синусовые пазухи, и холод убил все запахи грязи и мертвой рыбы. – Прямо впереди, – сказал Эрик. Они спокойно и уверенно прошли по асфальту и вышли на более жесткую, промерзшую землю. Огромные плиты бетона блокировали солнце, и здесь ничего не росло, но жизнь все же присутствовала… в некотором роде. Бездомные в самодельных укрытиях из картона и брезента спасались от зимы, их тела были закутаны так плотно, что сложно было сказать, в какую сторону они смотрят. Учитывая их главную цель – оставаться живыми – Эссейл не беспокоился, что кто-то вмешается. К тому же, они без сомнений привыкли играть роль сторонних наблюдателей в подобном бизнесе, и понимали, что лезть не стоит. А если они вмешаются? Он не станет колебаться и избавит их от жалкой жизни. Вонь, которую принес ветер, стала первым признаком того, что их враг появился. Эссейл не часто пересекался с Обществом Лессенинг и его членами, но его острый нюх не мог выделить никаких особенностей в мерзком запахе. Что он принял за подтверждение того, что его инструкциям последовали, и на сцене не появятся полчища убийц … но также существовала вероятность, что приспешники Омеги пахли одинаково. Вскоре они это выяснят. Эссейл и его мужчины остановились. Ожидая. Мгновенье спустя одинокий лессер вышел из-за пилона. О, интересно. Конкретно этот раньше был «клиентом», приносил бабло взамен на дозы кокса или героина. Он был на самом краю вымирания, объем его закупок подходил впритык к уровню посредника. И это единственная причина, по которой он все еще дышал… и, более того, был превращен в лессера. Если вдуматься, то его давно не было видно, похоже, он привыкал к своей новой жизни. Точнее без-жизни, как это могло быть. – Господи… Иисусе, – выдохнул лессер, очевидно уловив их запахи. – Я был серьезен, когда говорил, что я твой враг, – протянул Эссейл. – Вампиры…? – И это ставит нас в весьма любопытное положение, не так ли? – Эссейл кивнул на близнецов. – Мои партнеры прошлой ночью пришли сюда с благими намерениями. Они аналогично удивились тому, что обнаружили, когда появились твои люди. Определенное… агрессивное поведение… было проявлено с нашей стороны, прежде чем они разобрались что к чему. Прими мои извинения. Эссейл кивнул, когда ему бросили три мешка «Хефти». Голос Эрика был сухим: – Мы готовы сообщить, где оставшиеся. – В продолжение нашей сделки, – добавил Эссейл. Лессер посмотрел вниз, но иной реакции не выказал. И значит, он был профессионалом. – Вы принесли товар? – Ты заплатил за него Глаза убийцы сузились. – Ты собираешься вести со мной бизнес. – Могу заверить, я здесь не ради твоей приятной компании. – Когда Эссейл дал знак рукой, Эрик достал упакованную посылку. – Сначала обозначим правила игры. Ты будешь связываться со мной напрямую. Я не приму звонки ни от кого другого из твоей конторы. Ты можешь делегировать обязанность по приему товара кому пожелаешь, но предварительно предоставишь мне информацию на личность и номер телефона представителей, которых посылаешь. Если почую хоть малейший намек на засаду или отклонение от двух моих правил, я прекращу торговлю с тобой. Таковы мои условия. Лессер перевел взгляд на его кузенов. – Что, если я захочу покупать больше этого? Эссейл рассматривал такую возможность. Он не просто так последние два месяца заставлял посредников сносить себе головы… он не собирался передавать заработанную тяжким трудом власть кому-либо. Но эта возможность была уникальной. Если Общество Лессенинг хотело зарабатывать на улицах, он без проблем мог предоставить им наркотики для этого. Едва ли этот зловонный сукин сын доберется до Бенлуи, Эссейл проконтролирует, чтобы этого не произошло. Более того, Эссейл столкнулся с проблемой нехватки кадров, сопутствующей этой ветке бизнеса… их всего трое, и товара было больше, чем продавцов. Поэтому пришло время набрать персонал на аутсорсинг. Его мертвая хватка уже сомкнулась на городе, следующий этап – тщательно отобрать сторонних сотрудников для подрядной работы, образно выражаясь. – Мы начнем потихоньку, посмотрим, как пойдет оборот, – пробормотал Эссейл. – Я нужен тебе. Я – твой источник. Поэтому тебе выбирать, насколько успешным будет наше сотрудничество. Я определенно… как вы там выражаетесь… не имею ничего против увеличения твоих закупок. Со временем. – Откуда мне знать, что ты не заодно с Братством? – Будь оно так, они бы уже загнали тебя в угол. – Он указал на мешки у ног убийцы. – Более того, жестом доброй воли и в возмещение твоих потерь, я дарю тебе три тысячи долларов этой посылкой. По тысяче на каждое из наших, скажем так, недоразумений прошлой ночью. Брови убийцы взлетели до небес. Последовало молчание, а вокруг них ревел ветер, поднимая пальто, свистя за воротом кожаной куртки лессера. Довольный, Эссейл ожидал реакции. Было два возможных ответа: Да, в этом случае Эрик бросит ему сверток. Нет, и они откроют по ублюдку огонь, и заколят его, посылая назад к Омеге. Любой был приемлем для него. Но он надеялся на первое. Можно было заработать хорошие деньги. Обеим сторонам. *** Сола держалась на расстоянии от квартета мужчин, собравшихся под мостом: с периферии она с помощью бинокля следила за встречей. Мистер Загадочный, также известный как Великий Гудини с Обочины, был под прикрытием в виде двух огромных телохранителей, которые были зеркальными отражениями друг друга. По всем данным, он руководил встречей, что не удивительно… и она могла догадаться о повестке дня. И конечно, близнец слева сделал шаг вперед и бросил пачку размером с детскую коробку для ланча мужчине, который пришел в одиночку. Ожидая, пока они свернут лавочку, Сола понимала, что рискует жизнью… и не потому, что в ночное время находится под мостом. Учитывая стычку с этим мужчиной прошлой ночью, весьма маловероятно, что он оценит то, что она села к нему на хвост, приехала за ним сюда и исполняла роль независимого наблюдателя его нелегальной деятельности. Но она провела почти весь прошлый день в мыслях о нем… и порядком разозлилась. Это, мать его, свободная страна, и если она хотела находиться на общественной собственности, то была вольна сделать это. Он хотел уединенности? Значит, должен заниматься своим бизнесом за закрытыми, блин, дверями. Гнев всколыхнулся в ней, и Сола стиснула зубы… понимая что это самая плохая ее черта для работы. Всю свою жизнь она делала то, что ей запрещали. Когда дело касалось вещей в духе «Нет, ты не можешь съесть печенье до ужина», «Нет, ты не можешь взять машину, тебя лишили прав», или… «Нет, ты не должна идти в тюрьму к своему отцу»… последствия сильно отличались от того, что происходило сейчас на ее глазах. Нет, ты больше не можешь вернуться к тому дому. Нет, ты больше не можешь следить за мной. Ага, так точно, большие шишки. Она будет решать, когда ей хватит, спасибо великодушное. В настоящий момент? Ей пока не хватит. Кое-что еще усиливало ее настойчивость: она не любила терять самообладание, а именно это произошло прошлой ночью. Когда она избежала конфронтации с этим мужчиной, ею двигал страх… и она не станет руководствоваться им по жизни. С той самой трагедии, много лет назад, когда все изменилось коренным образом, она решила… поклялась, скорее… что никогда больше не будет бояться. Боли. Смерти. Неизвестности. И определенно мужчины. Сола увеличила фокус, сосредотачиваясь на лице мужчины. Благодаря свету города, она могла многое рассмотреть, и да, он был таким же, каким она его запомнила. Боже, его волосы были такими черными, будто он красил их. А его глаза… суженные, агрессивные. Его выражение, надменное, сдержанное. Честно говоря, он выглядел слишком элегантно, чтобы быть тем, кем он был. Но, с другой стороны, он был наркоторговцем одной породы с Бенлуи. Немного погодя, обе стороны разошлись, каждая своим путем: одинокий мужчина развернулся и ушел в том же направлении, откуда пришел, коллекция едва заполненных мешков была перекинута через плечо, другая троица вернулась по асфальту к «Рендж Роверу». Сола побежала назад к арендованному автомобилю, ее темный костюм и лыжная маска помогали слиться с тенями. Сев за руль Форда, она скрылась из виду и через зеркало следила за односторонней дорогой, пролегающей под мостом. Дорога – единственный выход отсюда. Только если джип не захочет рискнуть и нарваться на ОПК за езду по встречной. Мгновения спустя, «Рендж Ровер» проехал мимо нее. Дав им небольшую фору, она сама ударила по газу, и держалась на расстоянии квартала. Когда Бенлуи дал ей задание, он предоставил ей марку и модель внедорожника, а также тот адрес на берегу Гудзона. Но не имя. У нее была лишь компания, управляющая недвижимостью, и единственный распорядитель. Следуя за троицей, она запоминала номер. Один ее друг в отделении полиции, вероятно, сможет помочь с этим; хотя, учитывая, что тем домом владело юридическое лицо, она предположила, что он так же поступил и с автомобилем. Неважно. Но в одном она была уверена. Куда бы он ни поехал дальше, она последует за ним. |