Книга 11 Долгожданный любовник
 Скачать 2.76 Mb.
|
|
Глава 38 Когда «Мерседес» наконец подъехал к главному входу особняка Братства, Куин вышел первым и подошел к двери Лейлы. Когда он открыл ее, она подняла глаза, встречая его взгляд. Он знал, что никогда не забудет ее лицо. Кожа была белой словно бумага и казалась такой же тонкой, красивое строение ее черт туго обтянуто кожей. Глаза впали. Губы были плотно сжаты. В этот момент он понял, как Лейла будет выглядеть после смерти, через сколько бы десятилетий и столетий она не наступила. – Я отнесу тебя, – сказал Куин, наклонившись и взяв ее на руки. Она не стала спорить, и он понял, насколько она убита горем. Когда Фритц открыл двери в вестибюль, будто дворецкий ждал их возвращения, Куин жалел обо всем: о сне, которым он недолго наслаждался во время ее жажды. О надежде, которую он потратил зря. О физической боли, охватившей Лейлу. Эмоциональной пытке, которой они оба сейчас подвергались. «Ты сделал это с ней». Услуживая ей, он думал лишь о положительном исходе, в котором был абсолютно уверен. Сейчас же, когда его ботинки стояли на твердой, пахнущей грунтом земле реальности? Оно того не стоило. Даже возможность иметь здорового ребенка не стоила этого. Больнее всего было смотреть на ее страдания. Когда Куин занес ее в дом, он молился, чтобы их ждало немного зрителей. Он просто хотел избавить Лейлу ото всего, в том числе от толпы печальных, обеспокоенных лиц. Рядом никого не было. Куин поднялся по лестнице, преодолевая по две ступеньки за раз, и, оказавшись на втором этаже, он выругался, заметив широко распахнутые двойные двери в кабинет короля. Но, с другой стороны, король был слеп. Когда Джордж приветственно прохрипел, Куин просто прошел мимо, торопясь к комнате Лейлы. Открыв дверь пинком, он обнаружил, что здесь убрался доджен, кровать была заправлена, простыни, без сомнения , сменили, на бюро стоял букет свежих цветов. Похоже, не он один пытался помочь всем, чем мог. – Ты хочешь переодеться? – спросил он, закрывая дверь. – Я хочу в душ… – Давай включим его. – … но я очень боюсь. Я не… хочу видеть это, если ты понимаешь, о чем я. Он положил Лейлу на кровать и сел рядом. Положив руку на ее ногу, он начал водить пальцем по колену, взад-вперед. – Мне так жаль, – сказала она хрипло. – Черт… нет, не делай этого. Даже не думай об этом и не говори, хорошо? Это не твоя вина. – Но чья же в таком случае? – Дело не в этом. Черт, в голове не укладывалось, что выкидыш будет продолжаться еще неделю. Как такое возможно… Гримаса боли, исказившая лицо Лейлы, подсказала, что ее снова охватили судороги. Посмотрев назад и ожидая увидеть дока Джейн, он с удивлением обнаружил, что они были одни. Это сказало ему лучше прочего, что уже ничего не сделаешь. Куин опустил голову и сжал руку Лейлы. Все началось с них двоих. Все ими двоими и закончится. – Думаю, я лягу спать, – сказала Лейла, пожимая его ладонь. – Ты выглядишь так, будто тебе тоже не мешает выспаться. Он глянул в сторону кушетки напротив. – Не обязательно оставаться со мной, – пробормотала Лейла. – Где, по-твоему, я еще могу быть? Краткий образ Блэя с широко раскрытыми объятиями мелькнул в его голове. Ну и фантазия. Не прикасайся ко мне так. Куин покачал головой, прогоняя мысли. – Я посплю вон там. – Ты не можешь оставаться здесь все семь ночей подряд. – Я скажу снова. Где еще, по-твоему… – Куин. – ее голос был жестким. – Ты должен выполнять свою работу. И ты слышал Хэйверса. На это уйдет столько времени, сколько нужно, вероятно, достаточно долго. Я не умру от кровопотери и, честно говоря, мне кажется, что я должна быть сильной рядом с тобой, но на это у меня нет энергии. Пожалуйста, приходи, проверяй меня. Но я сойду с ума, если ты будешь ночевать здесь, пока все не закончится. Тихое отчаяние. Это все, что было у Куина, когда он сидел на краю кровати, держа руку Лейлы. Вскоре он ушел. Разумеется, она была права. Ей нужно отдохнуть столько, сколько сможет, и, на самом деле, он не мог ничем помочь ей. Просто сидеть и пялиться на нее, заставляя чувствовать себя уродцем. – Я буду поблизости. – Я знаю. – Она поднесла его кулак к своим губам, и он с шоком почувствовал, насколько холодны они были. – Ты всегда был… большим, чем я могла надеяться. – Нет. Я ничего не могу… – Ты делал то, что было правильно и подобающе. Всегда. Это – вопрос мнения. – Слушай, у меня с собой телефон. Я вернусь через пару часов проверить, как ты. Если ты будешь спать, я не потревожу тебя. – Спасибо. Куин кивнул и боком подошел к двери. Однажды он услышал, что нельзя поворачиваться к Избранным спиной, и он решил, что соблюдение правил не станет оскорблением. Закрыв дверь за собой, он прислонился к панели. Единственный человек, которого он хотел сейчас видеть – это единственный мужчина в доме, который не был заинтересован… – Что происходит? Голос Блэя шокировал его, Куин решил, что ему почудилось. Но потом мужчина показался из дверного проема гостиной на втором этаже. Будто он ждал там с самого начала. Куин потер глаза и двинулся вперед, его тело искало то самое, о чем он молил. – Она теряет его, – услышал Куин свой мертвый голос. Блэй пробормотал что-то в ответ, но Куин не услышал. Забавно, до этого момента выкидыш не казался таким реальным. Пока он не сказал Блэю. – Что, прости? – переспросил Куин, поняв, что парень, казалось, ждет его ответа. – Я могу что-нибудь сделать? Забавно. Куину всегда казалось, что он вышел из утробы матери уже взрослым. Но, с другой стороны, он не знал никаких «муси-пуси», «мой маленький драгоценный мальчик», никаких объятий, когда он ранил себя, укачиваний, когда ему было страшно. Как результат, в характере ли дело или в его воспитании, он никогда не регрессировал. Не к чему возвращаться. Но сейчас он ответил голосом ребенка: – Прекрати это? Будто Блэй один мог сотворить чудо? И мужчина… сделал это. Блэй раскрыл объятия, предлагая Куину единственную гавань на планете. *** – Прекрати это? Тело Блэя затряслось сразу же, как только Куин выдохнул те слова: после стольких лет, он видел парня в разных настроениях и обстоятельствах. Но, ни разу – вот таким. Никогда… таким полностью, абсолютно разбитым. Потерянный, словно ребенок. Вопреки нужде держаться как можно дальше от всего эмоционального, его руки распахнулись сами по себе. Когда Куин шагнул к нему, тело воина казалось меньше и более хрупким, чем оно было на самом деле. И руки, обвившие талию Блэя, просто легли на него, словно в мускулах совсем не осталось сил. Блэй держал их обоих. И он ожидал, что Куин быстро отпрянет. Обычно, парень не мог выдержать долгих настойчивых прикосновений, не считая касаний сексуального характера. Но нет. Казалось, он был готов стоять в дверном проеме гостиной целую вечность. – Идем сюда, – сказал Блэй, увлекая мужчину внутрь и закрывая дверь. – На диван. Куин последовал за ним, его ботинки шаркали, а не громко топали. Добравшись до дивана, они сели друг напротив друга, их колени соприкасались. Когда Блэй посмотрел на него, резонирующая печаль коснулась его так сильно, что он не смог остановить руку и прикоснулся к черным волосам… Внезапно, Куин свернулся вокруг него, буквально рухнул, его тело сложилось пополам на коленях Блэя. Блэй смутно осознал, что это была опасная территория. Секс – одно дело… и то это сложно, мать его, вынести. Но это тихое пространство? Потенциально опустошало. Именно поэтому он сбежал из той спальни день назад. Отличие от этой ночи было в том, что он все контролировал. Куин искал утешения, и Блэй мог либо предоставить его, либо лишить, в зависимости от того, что он почувствует: быть опорой – кардинально отличалось от того, когда получаешь… или нуждаешься. Блэй не возражал против роли опоры. Была в этом некая безопасность… и, определенно, контроль. В отличии от падения в бездну. И, черт, если кому и знать об этом, то это ему. Видит Бог, он провел годы на дне. – Я бы сделал все, чтобы изменить это, – сказал Блэй, поглаживая Куина по спине. – Мне ненавистно то, через что ты проходишь… О, слова были чертовски бесполезны. Они не шевелились очень долго, тишина комнаты сформировала своеобразный кокон. Периодически звенели антикварные часы на камине, а потом, спустя какое-то время, ставни начали накрывать окна. – Жаль, что я ничего не могу сделать, – сказал Блэй, когда металлические панели с лязгом встали на место. – Наверное, тебе пора. Блэй не ответил на это. Он не хотел делиться правдой: дикие кони, заряженные пушки, монтировки, горящие дома, мчащиеся слоны… даже приказ Короля не заставит его уйти. И часть его разозлилась из-за этого. Но не на Куина, на свое собственное сердце. Проблема в том, что невозможно спорить со своей натурой… он постепенно понимал это. При разрыве с Сэкстоном. Рассказав все маме. Сейчас, в это мгновение. Куин со стоном поднял торс, а потом потер лицо. Когда он опустил руки, его щеки покраснели, как и его глаза, но не потому, что он плакал. Без сомнений, его десятилетний запас слез пролился прошлой ночью, когда он плакал от облегчения, что спас жизнь Зейдиста. Он знал тогда, что у Лейлы все плохо? – И знаешь, что самое тяжелое? – спросил Куин, больше напоминая себя. – Что? – Видит Бог, есть из чего выбрать. – Я видел ребенка. У Блэя волосы встали дыбом на затылке. – О чем ты? – В ту ночь, когда Стражи Чести пришли за мной, и я почти умер… помнишь? Блэй слегка закашлялся, воспоминание было свежим и живым. Словно все произошло час назад. Но голос Куина был ровным и спокойным, будто он говорил о вечере, проведенном в ночном клубе. – Да, я помню. «Я делал тебе искусственное дыхание на обочине», – подумал Блэй. – Я попал в Забвение… – Куин нахмурился. – Ты в порядке? О, конечно, все чудесно. – Прости. Продолжай. – Я вознесся туда. В смысле, все было так… как ты слышал. Все белое. – Куин снова потер лицо. – Такое белое. Повсюду. Там была дверь, и я подошел к ней… Я знал, что если поверну ручку, то я войду в Забвение и никогда больше не вернусь. Я потянулся к ней… и тогда я увидел ее. В дверях. – Лейлу? – встрял Блэй, чувствуя, будто в его сердце воткнули кинжал. – Свою дочь. Блэй перестал дышать. – Твою… Куин посмотрел на него. – У нее были… светлые волосы. Как у Лейлы. Но ее глаза… – Он прикоснулся к коже, рядом со своими. – … они были моими. Я остановился, протягивая руку, когда увидел ее… и потом, внезапно, я снова оказался на земле, на обочине. Впоследствии, я понятия не имел, что бы это значило. Но потом, спустя столько времени, приходит Лейла во время жажды, и все встает на свои места. Словно… этому суждено произойти. Вроде судьбы. Иначе я бы ни за что не переспал с ней. Я сделал это только потому, что знал, что у нас будет малышка. – Иисусе. – Но я ошибался. – Он потер лицо в третий раз. – Я капитально, черт возьми, ошибся… и я сильно жалею, что ступил на эту дорогу. Самое большое сожаление в моей жизни… ну, второе большое, на самом деле. Блэй задумался, что может быть хуже того, что сейчас переживал парень. «Что я могу сделать?» – спросил Блэй у себя. Куин нашел взглядом его лицо. – Ты действительно хочешь, чтобы я ответил? Очевидно, он произнес это вслух. – Да, хочу. Куин протянул боевую руку и обхватил подбородок Блэя. – Ты уверен? Энергетика мгновенно изменилась. Трагедия по-прежнему была с ними, но этот мощный сексуальный подтекст снова мгновенно вернулся в их отношения. Взгляд Куина пылал, его веки были смежены. – Мне нужен… якорь, прямо сейчас. Я не знаю, как иначе выразиться. Тело Блэя ответило мгновенно, его кровь буквально вскипела, член затвердел, увеличился. – Позволь поцеловать тебя. – Куин со стоном прижался к нему. – Знаю, что не заслуживаю этого, но, пожалуйста… это то, что ты можешь сделать для меня. Позволь почувствовать тебя… Куин потерся губами о его губы. Вернулся за большим. Задерживаясь. – Я готов умолять. – Еще ласки от этих опустошающих губ. – Если потребуется. Мне плевать, я буду умолять… Но, почему-то это было совсем не обязательно. Блэй позволил наклонить свою голову, чтобы предоставить больше места для маневра, рука Куина была одновременно нежной и требовательной. А потом контакт губы-к-губам, медленный, потягивающий, неумолимый. – Блэй, позволь мне войти в тебя снова… Глава 39 Эссейл вернулся домой примерно за полчаса до рассвета. Припарковав «Рэнж Ровер» в гараже, прежде чем выйти из машины, он дождался, пока дверь закроется. Он всегда считал себя интеллектуалом… и не по меркам Глимеры, где все гордо восседали с большим самомнением и с важным видом рассуждали о литературе, философии или духовных вопросах. Мало к чему в этой жизни он не мог применить свое мышление и найти обоснование. Что, черт подери, сделала та женщина в доме Бенлуи? Очевидно, она была профессионалом, с соответствующим оборудованием и ноу-хау, с опытом взлома и проникновения. Он также подозревал, что она либо умудрилась достать планировку дома или же была там ранее. Так эффективно. И решительно. А он мог ее судить: Эссейл следовал за женщиной все то время, что она была внутри, призраком прокравшись через окно, которое она открыла, оставаясь в тенях. Следуя за ней по пятам. Но этого он не понимал: какой такой вор заморочится взломом охраняемого дома, вычислит местоположение сейфа, выжжет в нем отверстие, найдет целую кучу портативных богатств… но ничего не возьмет? Потому что он ясно видел, к чему она получила доступ; когда женщина вышла из кабинета, он задержался, открыл нишу, как это делала она, и своим собственным фонариком на ручке осмотрел сейф. Просто чтобы обнаружить все, что она оставила позади. Он вышел из кабинета, избегая очагов света, и наблюдал, как она мгновение просто стояла в коридоре, положив руки на бедра, ее голова медленно поворачивалась, будто она рассматривала свои варианты. А потом она подошла к работе Дега… и повернула статуэтку буквально на дюйм влево. Вообще не логично. Существовала вероятность, что она проникла в сейф в поисках чего-то конкретного, чего там не оказалось. Кольцо, ожерелье, побрякушки. Компьютерный чип, «Сандиск»90, документ вроде завещания или страхового полиса. Но задержка в коридоре не была свойственна ее прежней расторопности… и то, что она сдвинула статуэтку? Единственное объяснение – намеренное осквернение собственности Бенлуи. Проблема в том, что говоря о вендетте по отношению к недвижимым объектам, было сложно найти что-то существенное в ее действиях. Урони статуэтку. Забери с собой, черт возьми. Испиши грязной руганью. Бей монтировкой, пока не сломается. Но крошечный поворот, едва заметный? Единственное заключение – это некого рода послание. И Эссейлу это совсем не понравилось. Потому что в таком случае она знала Бенлуи лично. Эссейл открыл водительскую дверь… – О, Боже, – прошипел он, отшатнувшись. – Мы гадали, как долго ты собираешься просидеть там. Когда до него донесся сухой голос, Эссейл вышел и с отвращением окинул взглядом гараж на пять машин. Воняло чем-то средним между сбитым три дня назад животным, протухшим майонезом и денатурированным дешевым парфюмом. – Это то, что я думаю? – спросил он у кузенов, которые стояли в дверном проеме, ведущем в подсобку. Слава Деве-Летописеце, они ступили вперед, закрывая проход в дом… иначе тот омерзительный запах заполнил бы внутренне убранство. – Это твои драгдилеры. Ну, их части. Что. За. Хрень. Длинный шаги привели Эссейла к месту, куда указывал Эрик… в дальний угол, где были беспорядочно свалены три темно-зеленых полиэтиленовых мешка. Опускаясь на корточки, он ослабил желтую ленту на одном, дернул его и… Встретил незрячие глаза человеческого мужчины, которого он узнал. Застывшая в движении голова была аккуратно срезана со спины на три дюйма ниже уровня подбородка, и лежала так, что буквально выглядывала из импровизированного гроба. Темные волосы и кирпичная кожа испачканы черной, блестящей кровью, и если вонь казалась мерзкой, когда он стоял у машины, то в непосредственной близи его глаза увлажнились, а горло сжалось от возмущения. Не то, чтобы это его волновало. Он открыл два других мешка и, используя полиэтилен Хэрби в качестве кожной защиты, перевернул головы в то же положение. Потом он откинулся на пятки и уставился на троицу, смотря, как эти рты бессмысленно пытались втянуть воздух. – Расскажи, что случилось, – мрачно сказал он. – Мы прибыли на оговоренное место встречи. – Площадка скэйтеров, парк на берегу и место под мостом? – Мост. Мы появились… – Эрик рукой указал на своего близнеца, который молча стоял и наблюдал, – вовремя с товаром. Примерно пять минут спустя, они втроем появились. – Будучи лессерами. – У них были деньги. Они были готовы пойти на сделку. Эссейл повернул голову. – Они не пытались напасть на вас? – Нет, но до нас дошло это слишком поздно. – Эрик пожал плечами. – Они были убийцами, пришедшими непонятно откуда. Мы не знали, сколько их, и не собирались рисковать. Только обыскав тела и обнаружив точную сумму, мы поняли, что они пришли ради сделки. Лессеры торгуют? Это что-то новенькое. – Вы проткнули тела? – Мы взяли головы, а остальное спрятали. Деньги были в рюкзаке у того, что слева, и, естественно, мы привезли их домой. – Телефоны? – У меня. Эссейл начал доставать сигару, но потом решил не тратить время зря. Закрыв мешки, он поднялся от трупов. – Ты уверен, что они не проявляли агрессию? – Они были плохо оснащены для самозащиты. – Плохое вооружение не означает, что они не пришли, чтобы убить вас. – Зачем приносить деньги? – У них могла быть сделка где-нибудь в другом месте. – Как я и сказал, сумма была верной до пени. Внезапно, Эссейл жестом приказал им пройти в дом, и, о, испытал такое облегчение от свежего воздуха. Экраны медленно опускались на окна, отгораживая их от наступающего рассвета, и он подошел к винному бару, достал большую бутылку chard Père et Fils, Montrachet, 2006 года и вытащил пробку. – Не желаете присоединиться? – Безусловно. На кухне, он сел за круглый стол с тремя бокалами и бутылкой вина. Налив трио, он разделил шардонне с двумя своими партнерами. Он не предложил кузенам свои кубинки. Они слишком ценные. К счастью, парни достали свои сигареты, и потом они сидели вместе, покуривая и делая глотки блаженства из тонких бокалов Баккары. – Никакой агрессии со стороны тех убийц, – пробормотал он, наклоняя голову назад и выдыхая, голубой дым поднялся над его головой. – И точная сумма денег. Спустя долгое мгновение, он снова опустил взгляд. – Возможно ли такое, что Общество Лессенинг хочет войти в мой бизнес? *** Кор сидел в одиночестве, в свете свечи. На складе было тихо, его солдаты еще не вернулись домой, над ним не расхаживали ни люди, ни Тени, ни что-то другое. Воздух был холоден; то же самое касалось цементного пола под ним. Тьма царила вокруг него, не считая участка золотого освещения, на внешнем краю которого он сидел. Голос на задворках его разума подсказал, что рассвет опасно близок. Но было что-то еще, что-то, что он должен вспомнить. Но ничто не могло прорваться сквозь его туман. Не сводя взгляда с огонька перед ним, он мысленно проигрывал события прошлой ночи, снова и снова. То, что он обнаружил местоположение Братства – в какой-то степени было правдой… но не до конца. Он следовал за тем мерседесом по сельской местности миля за милей, без настоящего плана касательно того, что нужно или следует сделать, когда тот остановится… когда внезапно, зов крови его Избранной не просто потерялся, но был существенно перенаправлен… словно мяч, который бросили в стену, резко поменял свою траекторию. Сбитый с толку, он принялся метаться, дематериализуясь с места на место, вперед и назад… и все время странное ощущение ужаса накатывало на него, словно его кожа была антенной, настроенной на опасность, и она предупреждала о надвигающейся угрозе. Отступая, он материализовался у основания горы, контуры которой, несмотря на яркий солнечный свет, казались смазанными. Нечеткими, расплывчатыми. Должно быть, именно здесь они проживают. Может, на вершине. Может, по другую сторону, внизу. Не было иного объяснения… в конце концов, Братство жило с королем, чтобы защищать его… поэтому, без сомнений, они примут предупредительные меры по обеспечению безопасности, недоступные всем остальным, и, возможно, имели в распоряжении технологии и мистические силы, никому другому неподвластные. Он в неистовстве кружил по окрестностям, несколько раз обошел гору, не почувствовав ничего, кроме перенаправления ее сигнала и того странного страха. Его окончательное заключение: она должна быть где-то в пределах этой обширной территории. Он бы почувствовал ее перемещения за пределами в любую сторону, и если бы она отправилась на Другую сторону, в свой священный храм в иной реальности или… Боже упаси!... умерла, то резонирующее эхо исчезло бы. Но его Избранная была где-то здесь. Возвращаясь на склад, в настоящее, Кор медленно потер ладони, в тишине раздалось тихое царапанье мозолей. Слева, на границе света, было разложено его оружие одно за другим: кинжалы, пистолеты, его любимая коса аккуратно уложена рядом с небрежной кучей его верхней одежды, которую он скинул сразу же, как выбрал конкретно это место на полу. Кор сосредоточился на своей косе, ожидая, когда она заговорит с ним: он часто так делал, ее жажда крови шла в ногу с агрессией, что текла в его венах, определяла его мысли и провоцировала на действия. Он ждал, когда она прикажет атаковать место их ночлега. Там, где были их женщины. Где спали их дети. Молчание настораживало. Воистину, его появление в Новом Свете было продиктовано жаждой власти, и самое большое и смелое выражение этой нужды – захват престола… поэтому, естественно, он пошел именно этим путем. И он делал успехи. Попытка убийства осенью, которая, несомненно, вынесла ему и его солдатам смертный приговор, была тактическим ходом, который почти закончил войну, едва она успела начаться. А последующие контакты с Эланом и Глимерой продвигали его план действий и укрепляли поддержку в рядах аристократии. Но то, что он выяснил этой ночью… Силы небесные, почти год работы, жертв, планирования и сражений бледнели по сравнению с тем, что он обнаружил этой ночью. Если его догадка верна – разве может быть иначе? – ему нужно лишь выстроить своих солдат и начать осаду сразу же с наступлением ночи. Битва будет эпичной, а дом Братства и Первой семьи будет скомпрометирован вне зависимости от исхода. Это будет сражение, достойное исторических книг… в конце концов, в последний раз на королевскую резиденцию нападали прямо перед превращением Рофа, тогда были убиты его отец и мамен. История повторялась. У него и его солдат было одно преимущество, которым не обладали те убийцы: сейчас в Братстве было несколько связанных мужчин. В действительности, он был уверен, что все они связаны… и это отвлечет внимание и преданность лучше всего прочего. Хотя защита Рофа – их прямая обязанность как личной охраны короля, они будут разрываться изнутри, и даже самый сильный боец с лучшим оружием может быть ослаблен, если его приоритеты расколоты надвое. Более того, если Кору или кому-то из его солдат удастся захватить одну из шеллан, Братство падет… потому что еще одно верно касательно них: боль одного из Братьев становится общей агонией. Одна их женщина – вот, что требовалось, безусловное оружие. Он понимал это в глубине души. Сидя в свете свечей, Кор потер боевую руку о другую ладонь, взад-вперед, взад-вперед. Одна женщина. Все, что нужно. И он предъявит права не только на свою женщину… но и на трон. |