2 декабря литра краткое. Книга первая часть I
 Скачать 108.64 Kb.
|
|
ЧАСТЬ III В марте 1914 года в росстепель пришла Наталья к свекру. Он ласково заговорил с ней, Ильинична радостно обняла сноху. Наталья долго размышляла, прежде чем уйти к Мелеховым. Попытка самоубийства отдалила ее от семьи. Отец ее отговаривал, но она ушла. Пантелей Прокофьевич твердо решил вернуть ГРИГОРИЯ в семью. На следующий же день Дуняшка под диктовку отца написала Григорию письмо, в котором он переслал приветы, дал совет, как содержать и лечить коня, сообщил о возвращении Натальи. Отец просил сына подумать и вернуться домой. Полк ГРИГОРИЯ стоял на русско-австрийской границе. На сообщение о Наталье ГРИГОРИЙ ответил уклончиво, передав ей лишь привет. На прямой вопрос отца, собирается ли он вернуться домой или к Аксинье, ГРИГОРИЙ ответил, что у него дочь, а вообще скоро война с немцами и, может быть, ему не быть живому. Так он и не думает сейчас об этой проблеме, а только о службе. Наталья жила в надежде на возвращение мужа. Не ходя на игрища, она выслушивала секреты Дуняши, как-то сразу повзрослевшей и похорошевшей. Дуняша рассказывала, что ее выделяет Мишка Кошевой. На хутор приехали офицер и следователь. Они делали у Штокмана обыск; на допросе он сказал, что является членом РСДРП с 1907 года. Но Штокман отрицал, что прибыл на хутор по заданию, отрицал связь с одно-партийцами. На следующий день Штокмана увезли в тарантасе. ГРИГОРИЙ долго ехал в поезде, потом казаков разбивали на сотни: первая сотня — с огненно-гнедыми лошадьми, вторая — серых и буланых, третья — темно-гнедых. ГРИГОРИЙ попал в четвертую, где подбирали лошадей золотистой и гнедой масти, в пятую — светло-рыжей, в шестую — вороной. Потом казаков разделили повзводно и повели к месту расположения. ГРИГОРИЙ с интересом смотрел на незнакомые постройки. А потом потекла нудная и одуряющая жизнь. Мелехов ощущал жгучую тоску по дому. Из разговоров казаков становилось понятно, что все тосковали по дому, по хозяйству и крестьянскому труду. Побудка в пять часов, уборка лошадей, а потом учения. На учениях вахмистр хлестнул казака за то, что его кобыла лягнула рысака вахмистра. Казак лишь утер кровь с лица. Через несколько дней ГРИГОРИЙ уронил в колодец цебарку, но не позволил вахмистру тронуть себя. Вахмистр наскакивал, ругал ГРИГОРИЯ за непочтительный разговор с начальством, но тот ответил, что, если вахмистр когда-нибудь вздумает его тронуть, ГРИГОРИЙ его убьет. “Вахмистр растерялся”, не зная, что ответить. Служба была нудная и выматывающая. Лишь к 22 часам вставали на молитву и читали “Отче наш”. В имении, где стояли казаки, было всего две женщины: старушка, жена управляющего, и горничная девушка Франя. На нее заглядывались даже офицеры. Весной, дежуря в конюшне, ГРИГОРИЙ стал свидетелем того, как казаки схватили и изнасиловали Франю. ГРИГОРИЙ бился с казаками, хотел кликнуть вахмистра, но его скрутили. Минут через двадцать развязали, и вахмистр предупредил, чтобы ГРИГОРИЙ помалкивал. Казаки пригрозили, что, если он кому вякнет, — убьют. Над степью стояла жара. К металлическим предметам не притронуться. Петр с Дарьей косили жито, им подсобляла Наталья, а Пантелей Прокофьевич ходил по рядам, как искупанный. Дарья уговаривала мужа съездить на пруд. Они поехали и увидели бешено мчащегося верхового. Он сообщил о войне и всеобщей мобилизации. На хуторах суматоха, слышно одно тревожное: “мобилизация”. Казаки собираются в станицу, переживают, что в такое страдное время их оторвали от полей. Домой им вернуться не пришлось, сразу увезли к русско-австрийской границе: началась война. Вместе со всеми ехал и Петр Мелехов. Полк, где служил ГРИГОРИЙ, замучили подготовкой, а затем самими маневрами. Не дав отдохнуть, казакам приказали выступать, только на марше они узнали, что началась война. Полк срочно перебросили к границе. Прохор Зыков спрашивал ГРИГОРИЯ Мелехова, не робеет ли он, ведь в бой могут вступить уже сегодня, но ГРИГОРИЙ коротко ответил: “И пущай!” Прохор робел. ГРИГОРИЙ задремал на ходу, пока его не разбудил крик, что стреляют. Сотня ГРИГОРИЯ обогнала пеший полк. Она придвинулась на самую передовую. Кругом неразбериха, беженцы, суетящиеся шоферы и прислуга. В полдень проехали границу. С коней сходить не разрешили. ГРИГОРИЯ отправили к командиру полка с донесением. Вернувшись, он попал как раз к атаке. Мелехов как во сне видел падавших казаков, упавшего и затоптанного Прохора, убегающих австрийцев. В ГРИГОРИЯ стрелял австриец, но только ожег щеку. Мелехов заколол одного врага пикой, другого зарубил шашкой. Казаки-второочередники, среди которых был Петр Мелехов, заночевали на хуторе Ея. Разговорившись с хозяином о войне, пришли к выводу, что эта будет пострашнее турецкой: теперь “вона какая оружия пошла”. Старик хозяин посоветовал казакам, если хотят остаться живыми, “пусть человечью правду блюдят”. На вопрос Степана Астахова, что это значит, старик ответил: “Чужого на войне не бери, женщин упаси бог трогать, и молитву такую надо знать”. Позже дед дал казакам переписать для себя тексты: “Молитвы от ружья”, “Молитвы от боя”, “Молитвы при набеге”. Обычно из казаков Донского округа брали в 11-й и 12-й "армейские казачьи полки, а в 1914 году сформировали 3-й Донской казачий имени Ермака Тимофеевича полк, куда и попал Митька Коршунов. Казаки батрачили у польского пана, а офицеры жили во флигеле, играли в карты, пили, ухаживали за дочкой управляющего. На покосе казаки отмечали, что здешние травы хуже донских, “пырею нету”. Вечерами пели у костров донские песни. Через неделю полк узнал, что им выступать на высочайшем смотре в Вильно. Но началась война, и их отправили на фронт. 8 В Торжке полк разбили на сотни, ближе к границе казаков стали посылать в дозоры. Они увидели пограничный полк, снятый с границы и уходящий в тыл. Казачий пост остался передовым. Их предупредил мальчонка, прибежавший с границы и сказавший, что наступают “германцы”. Немцы ехали с запада, в то время как наблюдатели ждали их с северо-запада. Казаки первого поста погнали немцев на второй пост. Но он оказался пуст. Его оставили еще ночью, когда узнали, что в полверсте перерезаны телеграфные провода. Казаки ошиблись с немецким дозором, еле отбились, убив офицера и обратив немцев в бегство. Сами же потом поскакали к своей сотне. 9 Из этого после сделали подвиг. Любимца командира Крючкова наградили Георгием, а остальные остались в тени. До конца войны Крючков проторчал при штабе, получив остальные три креста за то, что из столиц на него приезжали поглазеть влиятельные дамы и господа. Государю его тоже показывали, и царь вяло похвалил казака. А было так: люди, еще не привыкшие убивать друг друга, отстрелявшись, ошиблись, в ужасе уродуя друг друга и лошадей. Оглушенные, они уносились прочь, нравственно искалеченные. Позже они гордились этим “подвигом”. 10 Фронт еще не улегся и не устоялся. На границе вспыхивали кавалерийские стычки и бои. После первого боя ГРИГОРИЙ Мелехов исхудал, он часто вспоминал австрийца, убитого шашкой. Вызревшие хлеба топтала конница. Наступала осень. Казаки заметно менялись, “вынашивая и растя в себе семена, посеянные войной”. Идя на купание, ГРИГОРИЙ увидел в подходившем полку Степана Астахова, Ани-кушку, брата Петра, Митьку Коршунова. Сидя на плотине, он рассказывал брату, что “уморился душой”. Ему страшно смотреть, как люди уничтожают друг друга. ГРИГОРИЯ “убивает совесть”, что под Легитовом он заколол одного пикой, а второго зарубил саблей, “срубил зря человека и хвораю через него, гада, душой”. Петр утешил, что скоро “обомнется” ГРИГОРИЙ. Мелехов спросил про родителей, дом. Петр рассказал про Наталью: ждет она и надеется, что ГРИГОРИЙ рано или поздно вернется к ней. Брат уверен — Наталья не забалует, блюдет себя, а Дуняшка совсем заневестилась. Про Аксинью Петр сказал, что была на хуторе, забирала из дома свои вещи. Степан с нею обошелся “ничего”. “Но ты его опасайся”, — предупредил Петр. Братья распрощались. Полк ГРИГОРИЯ выступал к границе. 11 Найден дневник погибшего офицера — бывшего студента: с Елизаветой Моховой познакомил земляк Боярышкин. Елизавета произвела на него неприятное впечатление испорченной женщины. Начался роман. Она медичка II курса. 29 апреля. Был у Елизаветы, пил чай с халвой. Девка умная и занозистая. Уходя от нее, думал о деньгах: костюм поношен, а “капитала” нет. / мая. Описан случай, как автор дневника остановил казака, хотевшего нагайкой ударить студента. Он сделал это из-за Елизаветы, ставшей свидетельницей, а автора этих строк в ее присутствии всегда тянет на подвиги, он “превращается в петуха”, распускает хвост и гребень. 3 мая. Бедность удручает. “Завтра иду на лекции”. 7 мая. Отец прислал деньги, и я купил новый костюм. Видел Елизавету случайно, помахал ей перчаткой. ему тальк от потливости. 7 июня. Лизавета “имеет убогий умственный пожиток”, в остальном любого научит. А он ежедневно моет ноги, обливается одеколоном и обсыпается тальком. 16 июня. С каждым днем с ней все тяжелее. 18 июня. Ничего общего, только кровать. Жизнь выхолощенная. Беря деньги из кармана, Елизавета наткнулась на этот дневник, автора бросило в жар, но он натурально солгал, что это математическая тетрадь, и она равнодушно ее отложила. Надо тщательнее прятать дневник. 21 июня. Автор удивлен, как Елизавета в двадцать один год могла так развратиться. Для нее ничего нет святого, кроме культа ее тела. Но порвать с ней пока не может. “Она вросла” в него. 24 июня. Все оказалось просто. Он физически ее не удовлетворяет. На днях произойдет разрыв. 26 июня. Жеребца бы ей! Жеребца! 28 июня. Но расстаться с ней сложно. Она красивая и опутала его. 4 июля. Расстались с Елизаветой мирно. Уже видел ее с другим молодым человеком. 30 июля. Началась война. Он чему-то рад. Видел во сне Елизавету очень скромную. 1 августа. Шумиха приелась. Нахлынула тоска. 3 августа. Нашел выход — идти на фронт. 7 августа. Идет за “веру, царя, отечество”. 336 12 августа. Ездил домой прощаться, отец плакал, но идти на фронт отказался: не может бросить хозяйство. 13 августа. Видит из окна вагона неубранные хлеба. Удивляется, что изучал математику и другие науки, а теперь едет на фронт; стал ярым “шовинистом”. 22 августа. Видел первого пленного: выбрит, галантен. Столкнувшись с таким в бою, не смогу убить — рука не поднимется. 24 августа. Кругом беженцы. Встретил раненого, который рад, потеряв правый глаз, что не сможет больше служить. 28 августа. Завтра выступаем. Не знаю, что делать? 30 августа. Послали за фуражной травой. Скука. Накануне видел первого убитого. Потрясен этим зрелищем. Потом были обстреляны немцами и еле ускакали, а затем вернулись, подкараулили немцев и сами обратили их в бегство. 2 сентября. Вспоминает строки из “Войны и мира”, где Ростов идет в атаку, сравнивает с собой, так как тоже накануне атаковал немцев. Это немыслимо страшно. 4 сентября. Видит санитарку, очень похожую на Елизавету, боится галлюцинаций. 5 сентября. Устал. Готов убить горниста, играющего сбор. * * * ГРИГОРИЙ по дороге в штаб увидел убитого казака, обыскав,его, нашел эту книжицу и передал писарям. Те читали и смеялись над “чужой коротенькой жизнью”. 12 Полк ГРИГОРИЯ шел в наступление, брали все новые и новые местечки и города. А Мелехов не мог обрести душевного равновесия. Даже сосед-казак заметил и спросил, не болен ли Мелехов. ГРИГОРИЙ сознался, что переживает за убитого им человека, на что казак только посмеялся. “В бою убить врага — святое дело”. ГРИГОРИЙ заметил, что Чубатого кони боятся. Тот объяснил, что кони чуют его твердое сердце, но ГРИГОРИЙ охарактеризовал жестче: “Волчье у тебя сердце, а, может быть, и никакого нет”. Чубатый охотно согласился. Выехав на разведку, казаки столкнулись с австрийцами, атаковали их и захватили “языка”. Чубатый повел его в штаб, но по дороге зарубил. ГРИГОРИЙ крикнул, что Чубатый специально зарубил зря. Мелехов схватил винтовку, и, если бы не урядник, застрелил бы Чубатого. 13 Операция по захвату города началась рано утром. Первыми в атаку пошли казаки. ГРИГОРИЙ рубил венгров, когда страшный удар по голове вышиб его из седла, и он подумал, что умирает. 14 В августе Листницкий решил перевестись из лейб-гвардии Атаманского полка в какой-нибудь казачий армейский полк. Перед отъездом из Петрограда на фронт он известил о своем решении отца. Евгений писал, что в гвардии жуткая атмосфера, офицеры сплетничают. Он не может больше этого терпеть и жаждет подвига. В поезде, везущем его в Варшаву, Лист'ницкий увидел священника, объяснившего свой отъезд в армию бедностью, обширным семейством, да и нуждой в нем армии. “Русский народ не может без веры”. Полк, куда был назначен Листницкий, понес большой урон. Евгений вышел на небольшой станции и в лазарете узнал, что тот перебазируется. Доктор согласился довезти сотника до места назначения. По дороге доктор ругал начальство, из-за безалаберности и глупости которого проигрывается война. На въезде в Березняки лазарету встретились подводы с ранеными. Сотника узнали донские казаки, и он угостил их папиросами, а потом пошел представляться к командиру полка. 15 Дивизия, куда прибыл Листницкий, форсировала реку Стырь и вышла в тыл врага. Вечером офицеры рассуждали о жестокостях современного боя. Подъесаул Калмыков утверждал: вскоре кавалерия отомрет, лошадей заменят машины. На следующий день Листницкий поехал в разъезд и разговорился с вольноопределяющимся Бунчуком. Тот просился в пулеметчики, знал с десяток существующих пулеметных систем. Листницкого поразила воля этого человека, светившаяся в глазах. Листницкий не понимал, но хотел понять Бунчука. 16 Из станиц за второй очередью ушла и третья. Хутора на Дону буквально обезлюдели. Многие казачки уже отголосили по умершим. “Цвет казачий покинул курени и гибнул там в смерти, во вшах, в ужасе”. Дуняшка несла домой письмо, распечатанное на почте служителем: ему очень хотелось узнать о войне из первых рук. Письмо было написано чужой рукой, оно сообщало о гибели ГРИГОРИЯ 18 сентября 1914 года. После этого известия Пантелей Прокофьевич сдавал на глазах: слабела память, мутнел рассудок. Он частенько заставлял Дуняшку перечитывать письмо, но после первой же фразы прерывал, говоря, что остальное помнит. Отец быстро поседел, стал прожорлив. Ел много и неряшливо. Священник корил старика за такое отношение. Сын его погиб смертью храбрых. После беседы с отцом Виссарионом Пантелей Прокофьевич как-то приободрился. Наталья хотела умереть и тоже совсем сникла. 17 На двенадцатый день после похоронки Мелеховы получили сразу два письма от Петра и с радостью узнали: ГРИГОРИЙ жив. Сам раненый, он полз, находя дорогу по звездам, да еще вынес на себе раненого подполковника — за это получил Георгиевский крест и произведен в младшие урядники. Дальше Петр жаловался отцу, что ГРИГОРИЙ плохо следит за своим (за его, Петровым) конем,.грозился избить брата за небрежение к животному. Пантелей Прокофьевич ходил по хутору и заставлял грамотных перечитывать письмо. Гришка первым из хуторян получил крест. Встретив свата, Пантелей Прокофьевич поругался, но все же пришлось выслушать доводы отца Натальи о безобразиях ГРИГОРИЯ, “измывающегося” над боготворившей его женой. Пантелею Прокофьевичу почти нечего было возразить. 335 18 Как-то неожиданно у Натальи созрело решение сходить к Аксинье в Ягодное, выпросить, умолить ее отдать ГРИГОРИЯ. Сказав Мелеховым, что пошла к своим, Наталья в воскресенье отправилась в Ягодное. 19 В Ягодном война тоже поубавила мужчин. Мобилизовали Вениамина и ихона. Теперь старому барину прислуживала Аксинья. Она редко получала от ГРИГОРИЯ коротенькие письма, в которых он не жаловался на службу, а сообщал, что жив-здоров. Спрашивал о дочери. Всю свою любовь к Григорию Аксинья перенесла на дочь, особенно когда точно убедилась, что она от ГРИГОРИЯ. С каждым днем девочка все больше походила на отца. Ночами Аксинья билась в тоске и тревоге за любимого. Однажды у ворот Ягодного Аксинья увидела Наталью и обмерла. Она спросила Наталью, зачем та пришла. Наталья сказала, что пришла уговорить Аксинью отдать ей ГРИГОРИЯ. Но Аксинья зло кричала, что это Наталья отняла у нее ГРИГОРИЯ, когда вышла за него замуж, зная, что он живет с Аксиньей. Теперь же она вернула свое. От крика проснулся ребенок. Аксинья взяла дочь на руки, и Наталья с ужасом узнала в девочке ГРИГОРИЯ. Уйдя из Ягодного, она легла под кустом, ничего не думая, а перед ее глазами маячили угрюмые глаза ГРИГОРИЯ на лице ребенка. 20 Григорию до слепящей муки вспомнилась та ночь, когда он очнулся раненый, превозмогая боль, пополз на четвереньках, почти теряя сознание. Он сумел встать и пощел, пока его не остановил окрик: “Не подходи, застрелю!” ГРИГОРИЙ помог офицеру подняться. Они тяжело пошли, подполковник все сильнее и сильнее обвисал на руке ГРИГОРИЯ; потом сказал бросить его. Он был ранен в живот и не надеялся выжить. Когда офицер потерял сознание, ГРИГОРИЙ тащил его на себе. Два раза он бросал свою ношу, но оба раза возвращался. В одиннадцать часов их нашли связисты и доставили в лазарет. Через день ГРИГОРИЙ ушел с перевязочного пункта, сорвав с головы повязку. В полку его встретили радостно, они уже поминали его. — Поспешили, — усмехнулся ГРИГОРИЙ. А потом вышел приказ: за спасение жизни командира 9-го драгунского полка награждается Мелехов Георгиевским крестом четвертой степени. Вещи ГРИГОРИЯ разворовали. Мишка Кошевой винился, что не доглядел, но зато сохранил коня. Чубатый подошел к Григорию, поздоровался, как будто между ними ничего не было. Сказав, что вылечит рану ГРИГОРИЯ, ссыпал порох, достал паутину, смешал с комочком зелени, потом долго жевал эту смесь и замазал Григорию кровоточащую рану. Пообещал, что через трое суток все заживет. Мелехов поблагодарил за лечение, но повторил, что убил бы Чубатого, одним грехом было бы меньше. Тот удивился “простоте” ГРИГОРИЯ. Мелехов ответил, что какой уж есть! ГРИГОРИЙ узнал, что его конь скучал, его едва поймали и увели с собой казаки. Пришлось набрасывать аркан. ГРИГОРИЙ был тронут преданностью гнедого. 21 Аэроплан сбросил бомбу, Жаркова буквально разорвало на части, но он еще кричал казакам, чтобы помогли ему умереть: — Братцы, предайте смерти! ГРИГОРИЯ откинуло к плетню, засыпало землей, у него заболел левый глаз. Позже он узнал, что его отправляют в тыл. Глаз серьезно пострадал, а ГРИГОРИЙ поинтересовался, будет ли он “кривой”. Доктор успокоил, что в тылу Григорию сделают операцию, полечат и сохранят глаз. Мелехов на-слаждался покоем санитарного поезда. Потом его встретила медсестра из глазной клиники Снегирева и довезла до места. ГРИГОРИЯ приняли, служитель приготовил ванную и помог вымыться, переодел казака во все больничное. Проходя мимо зеркала, ГРИГОРИЙ едва узнал себя: у него отросли усы и борода, повязка въедалась в шапку волос. Его отвели в палату, из которой тут же забрали на осмотр 22 На юго-западном направлении командование решило прорвать фронт и кинуть в тыл противника кавалерию для большого рейда. Но противник отступил. Наступающие прошли уже более четырех верст, а противника все еще не было. Кони стали уставать. Неизвестность томила. Через шесть верст кони стали падать, тут-то и саданули австрийские пулеметы. Невиданная атака из-за преступной небрежности высшего командования сорвалась, “окончилась полным разгромом”. Под Листницким убило коня, сам он получил ранение в голову и ногу. Его спас вахмистр Чеботарев, увезший на своем коне. Сфотографировавший эту атаку начальник Генерального штаба Головачев был растерзан офицерами и казаками после того, как показал им получившиеся снимки. Листницкий написал отцу, что приедет долечиваться домой. Отец ответил Евгению письмом, в котором восхищался сыном, славным потомком Листницких, поддерживающим традиции рода. Он не верит газетным статьям, сплошь лживым, ужасается, что Россия проиграет и эту кампанию. Ждет сына домой. Старик Листницкий доживал свой век скучно, стал сварлив, вызвав Аксинью, ругал ее за нерадивость. В ответ она заплакала, сказав, что болеет дочь. Пан рассердился, почему она не сказала раньше, и срочно велел послать за доктором. Девочка болела скарлатиной. Доктор приехал, но спасти ребенка не смог, болезнь была запущена. Доктор хотел уехать, но пан заставил его бороться до конца. Болезнь дочери Аксинья приняла как Божью кару за то, что глумилась над Натальей. Умерла девочка на руках у Аксиньи, похоронили ее в имении, у пруда. Через три недели вернулся Листницкий-младший. Аксинья накрыла ужин и пошла звать отца и сына. Видя радость хозяев, она тяжелее переживала свое горе и одиночество. Евгений однажды пришел к Аксинье ночью и остался до утра, через три дня опять пошел к ней, и она его не оттолкнула. 23 Лежа в московской глазной клинике, ГРИГОРИЙ познакомился с хохлом Гаранжой. Тот ругал всех и вся. Объяснял Григорию, что война ведется за барыши для фабрикантов, а солдату одна награда — дубовый крест. ГРИГОРИЙ пробовал возражать, но вопросы Гаранжи ставили его в “тупик”. “С ужасом ГРИГОРИЙ сознавал, что умный и злой украинец постепенно, неук- 340 но разрушает все его прежние понятия о царе, родине, о его казачьем ском дОЛГе”. Через месяц все устои “прахом задымились”. “Подгни-эти устои, ржавью подточила их чудовищная нелепица войны”. Про-лся уМ ГРИГОРИЯ. Ночами казак метался, искал выхода и решения этой епосильной задачи. Ему нужен был простой и ясный ответ, но его-то и не находил ГРИГОРИЙ. Однажды ночью Мелехов разбудил Гаранжу и попросил бъяснить суть войны, почему никто не объяснит народу ее “звериную сущность”. Гаранжа сказал, что любого агитатора убьют, а вот надо повернуть винтовки на тех, кто посылает людей на смерть. Власть надо скинуть, а войны будут до тех пор, пока будет “дурноедская власть”. А если во всем мире установится “рабоча хлиборобська власть”, уйдет злоба, вот тут и настанет “червона жизнь”. Жизнь в глазной клинике тянулась скучно, но потом ГРИГОРИЯ подлечили, зрение признали удовлетворительным и выписали в госпиталь на Тверском: открылась рана на голове. Уходя из клиники и прощаясь с Гаранжой, ГРИГОРИЙ благодарил его, что тот открыл глаза на правду. Лежа в госпитале, ГРИГОРИЙ ни с кем не общался. При посещении госпиталя царской особой Мелехов в ответ на вопрос, за что получен крест, сказал, что хочет по малой нужде. У царственной особы от такой непочтительности “рот не закрылся”. После отъезда именитых гостей ГРИГОРИЙ был вызван заведующим госпиталя, он закричал на казака, но ГРИГОРИЙ не позволил и попросился домой. За свою дерзкую выходку ГРИГОРИЙ был на три дня лишен еды, и его кормили товарищи. 24 Четвертого ноября Мелехов выехал на Дон. С тоской он думал: “Иду вот к чужой жене на побывку, без угла, без жилья, как волк буерачный...” Ночью он появился в Ягодном и сначала зашел в конюшню к деду Сашке. Дед, смущаясь, рассказал последние новости. ГРИГОРИЙ чувствовал, что дед чего-то не договаривает. Собравшись с духом, Сашка выпалил: “Змею ты грел! Гадюку прикормил! Она с Евгением свалялась!” Он видел своими глазами, как тот таскается к Аксинье каждую ночь. Аксинья встретила ГРИГОРИЯ излишне суетливо, все время всматривалась в его лицо. А ГРИГОРИЙ отметил про себя: “Она чертовски похорошела за время его отсутствия”. Что-то гордое и независимое появилось во всей ее фигуре. Утром ГРИГОРИЙ пошел к Листницким. Старик с гордостью рассматривал георгиевского кавалера, с жалостью сказал о смерти девочки. Евгений Удивился, увидя ГРИГОРИЯ. Мелехов предложил прокатить Евгения по старой памяти. Тот подумал, что казак не знает про его связь с Аксиньей, и согласился. ГРИГОРИЙ пообещал славно прокатить Евгения, отблагодарить за Аксинью, за то, что приют и кусок давали. Сотник что-то заподозрил, но потом все же сел в бричку. В первой же ложбине ГРИГОРИЙ соскочил с козел и выхватил кнут. Он сек сотника по лицу, телу, рукам, приговаривая, что это за Аксинью и за него, ГРИГОРИЯ. Потом свалил сотника с ног и зверски бил его каблуками. Обессилев, вскочил в пролетку и понесся к имению. Ударив Аксинью кнутом, выскочил и пошел прочь. Она шла рядом, но потом отстала и только крикнула: “Гриша, прости!” Во дворе дома к нему на грудь кинулась Дуняшка, потом подбежал отец. Вышла заметно постаревшая мать. Едва не падая в обморок, стояла Наталья. КНИГА ВТОРАЯ ЧАСТЬ IV 1 1916 год. Октябрь. Окопы. Полесье. Кругом грязь, идут бесконечные дожди. В землянку вошел Бунчук. Разбудив спящего Листницкого, вошли Калмыков и Чубов. Заговорили о том, что полк собираются снимать с позиций. Бунчук говорит, что благодаря болотам, около которых расположен полк, у них нет наступления. Но офицеры возражают, что лучше наступать, чем гнить тут заживо. Они смеются над Бунчуком, который вещает по социал-демократическому соннику. Бунчук говорит прописную истину о том, что казаков придерживают до поры до времени, а когда война солдатам надоест и начнутся волнения в армии, тут и понадобятся казаки для усмирения! Офицеры ему не верят, предрекают блистательный конец войне. Бунчук возражает, что не видно конца, тем более блистательного. Он побывал в отпуске, видел голодный Петроград, недовольство рабочих. Листницкий возмущен офицером, выступающим за поражение в войне своей отчизны. Бунчук признается: он большевик, и, естественно, поддерживает линию своей партии — РСДРП. Бунчук удивлен политически безграмотным Листницким. А вот он убежден: царизм будет уничтожен. Наступит диктатура пролетариата, передовая интеллигенция и крестьянство пойдут за ним, а всех отставших большевики “скрутят”. После этих откровенных разговоров Бунчук ушел к себе в землянку, сжег кое-какие бумаги, взял банки консервов, патроны и вышел. После его ухода в офицерской землянке Меркулов сел к столу и нарисовал портрет Бунчука. Когда Меркулов уснул, Листницкий на обороте портрета Бунчука написал рапорт начальству о партийной принадлежности и большевистской агитации Бунчука. Утром он отправил рапорт в штаб дивизии. Идя по мокрому окопу, Евгений увидел, что казаки развели огонь на щите, а это строго запрещалось. Листницкий выбил огонь из-под котелка. Казаки зло смотрели на ненавистного сотника. Позже он узнал, что Бунчук дезертировал с позиций. 2 Утром вахмистр доложил Листницкому, что в окопах найдены листовки антивоенного содержания, призывающие солдат брататься с противником. Евгений позвонил в штаб полка, и оттуда приказали срочно провести обыск у казаков и изъять возмутительные листовки. Казаки реагировали на обыск по-разному, думали, что случилась кража. Воззвание нашли у неграмотного, поднявшего бумагу на курево. Через день полк сняли с позиций и отвели в тыл. Там полк почистился, повеселел. Люди отдыхали. Они смертельно устали от войны. Казакам хотелось домой. Эта тяга чувствовалась во всем. Через три дня, после того как бежал с фронта, вечером, Бунчук вошел в небольшое торговое местечко. С трудом найдя нужный ему адрес, он вошел в бедный домишко. Через день Бунчук с документами солдата Ухватова, уволенного из армии по ранению, шел к станции. 3 На Владимиро-Волынском и Ковельском направлениях в Особой армии началась подготовка к наступлению. Шестнадцать волн ушло из русских окопов, но лишь три докатились до вражеских укреплений. В прорыв двинулись другие полки и три дня шли без перерыва. Туда же направили и сотню казаков, в которой были братья Шамили, машинист с мельницы Иван Алексеевич Котляров, Калинин и другие с хутора Татарского. Там Иван Алексеевич встретил Валета. Они вспомнили Штокмана, он бы объяснил им происходящее. Говорили, что Штокман сослан, в Сибирь. Иван Алексеевич удивлен, как изменился некогда злой и твердый Валет. Тот ответил: жизнь обмяла. Вскоре они расстались, разойдясь по своим частям. По мере наступления все чаще и чаще стали попадаться раненые. Наступая, казаки увидели сорок семь убитых офицеров, совсем молодых, погибших во время атаки. Эта картина подействовала на всех удручающе. Сотней получен приказ выбить немцев из первой линии обороны. Из приказа узнали о применении немцами отравляющих газов. Идя вперед, солдаты увидели человека, отравленного газами. Он так и умер, стоя. Внезапно ударил пулемет. Началась артподготовка, а потом опять атака. В атаке погибло семнадцать человек. Убили Прохора, Шамиля, Евлампия Калинина, Афоньку Озерова, во втором взводе — восьмерых человек. Казаки отступили, но последовал приказ: “Атаку немедленно возобновить!” Лиховидов от всего виденного сошел с ума. 4 Верст на сорок ниже по Сходу шли бои. Здесь разместился 12-й казачий полк. ГРИГОРИЙ вышел из прокуренной землянки, небо все блестело от звезд. Он вспоминал Аксинью, ее красоту, даже запах волос. Потом представил дом, время, проведенное в семье: жаркие ласки Натальи, заискивающие взгляды родных, внимание стариков к георгиевскому кавалеру и гордость отца, шагающего рядом по хутору. Все посеянное Гаранжой исчезло. Пришел ГРИГОРИЙ одним человеком, а уходил — другим, “привычное с детства взяло верх над большой человеческой правдой”. Мелехов храбро и умело воюет весной и осенью 1915 года. В Восточной Пруссии судьба опять столкнула его со Степаном Астаховым. Идя в атаку, ГРИГОРИЙ увидел, как Степан спрыгнул с убитого под ним коня. Сотня чуть не раздавила казака. К нему подскакал ГРИГОРИЙ и крикнул, чтобы Астахов держался за его стремя. Степан потом полверсты бежал рядом, прося только, чтобы ГРИГОРИЙ не скакал быстро. Астахова ранило, немцы были уже близко. ГРИГОРИЙ посадил его на своего коня, а сам бежал рядом. В лесу ГРИГОРИЙ помог Степану перевязать раненую ногу, а тот сознался, что стрелял в ГРИГОРИЯ, когда пошли в атаку, до трех раз, но бог уберег Мелехова. Астахов благодарил ГРИГОРИЯ за спасение, но Аксиньи простить не мог. Они разошлись непримиренными. В мае ГРИГОРИЙ увлек сотню в атаку, потом брал немецкого часового — “крепко берег ГРИГОРИЙ казачью честь”. Ушла боль первых дней войны: огрубело, очерствело сердце. Возвращаясь в землянку, ГРИГОРИЙ засыпал и видел родную станицу. Чубатый постоянно жил в землянке с Григорием. Война сильно изменила его психику. Со временем он пришел к полному отрицанию войны. Мелехов попробовал пересказать ему речи Гаранжи, но Чубатый не признавал революцию; по его словам, России нужен твердый царь, а революции — одно баловство. “...Прогонят царя, то и до нас доберутся... земли наши начнут мужикам нарезать”. первых числах ноября полк был на позициях в Трансильванских горах. Седьмого ноября полк, в котором служил ГРИГОРИЙ, пошел в наступление. Мелехов смущенно признавался Чубатому, что робеет, как будто впервые идет в бой. Чубатый рассердился: “Ты из лица пожелтел, Гришка... Ты либо хворый, либо... кокнут ныне тебя...” В первые же минуты боя ГРИГОРИЯ ранило в руку, и он лег, а потом увидел, как казаки отступают, и побежал за ними, даже перегнал кое-кого. Мишка Кошевой сердился: “сука народ” “кровью весь изойдет, тогда поймет, за что его по голове гвоздют”. 5 Над хутором Татарским хозяйничал ветер. Три года войны заметно сказались на хозяйстве: кругом запустение, непорядок. Только у Пантелея Прокофьевича по-настоящему выглядел баз (двор): все исправно, цело. И семья не уменьшилась. Вместо Петра и ГРИГОРИЯ, таскавшихся по фронтам, Наталья родила двойню: мальчика и девочку. Причем в день родов она ушла со двора, стесняясь свекра, а вернулась уже с двойней. Ильинична плакала и смеялась от радости. Пантелей Прокофьевич тоже, узнав новость, расплакался. Детей Наталья кормила грудью до года. Сама же исхудала. На лице выделялись одни огромные глаза. Петр присылал письма домой чаще, чем ГРИГОРИЙ, но тот кроме писем слал еще и жалованье, “крестовые”; чтобы поддержать семью. Война развела братьев в разные стороны. Гнула и высасывала с лица ГРИГОРИЯ румянец, красила его желчью. Мелехов не чаял, когда закончится война. Петр же легко шел наверх. Получил в 1916 году вахмистра, подлизываясь у начальства, получил два креста и в письмах домой уже хвастался, что собирается в офицерскую школу. Война не тяготила его, а открывала перспективы иной, офицерской жизни. “С одного лишь края являла Петрова жизнь неприглядную щербатину: ходили по хутору дурные про жену слухи”. Степан Астахов, вернувшись из отпуска, хвастался потом в полку, что славно пожил с Петровой женкой. Но Петр не верил в эти россказни. Ушел Степан брать часового и не вернулся, а казаки не смогли его вынести, тяжел оказался. Просил Степан его не бросать, но казаки ушли. Думая о Степане, Петро думал и о жене, которую решил искалечить, чтобы потом не трясла уже юбкой. Выйдя на крыльцо рано утром, Пантелей Прокофьевич увидел ворота, лежащие среди дороги, он мигом водрузил их на место, а потом всыпал Дарье, но пожалел, что мало. Позже он говорил Ильиничне, чтобы побольше гоняла Дарью, у той одни игрища на уме. Дарья решила поиздеваться над свекром, накинулась в амбаре на него, он еле от нее отбился, а она кричала, что мужа нет уже год, она не может так жить. Свекор думал: неужели на ее стороне правда? 6 В ноябре ударили сильные морозы, стал Дон. Мелеховы получили письмо от ГРИГОРИЯ, что в первом же бою ему раздробило кость левой руки и его отправляют на излечение в свой округ. Письмо пришло из далекой Румынии. “Пришла” и вторая беда. Как-то занял Пантелей Прокофьевич у Мохо-ва сто рублей серебром, да не смог вовремя отдать. Вскоре получил Мелехов исполнительный лист, по которому предписывалось взыскать долг в сто рублей, да три рубля на судебные расходы. Взыскание возлагалось на судебных приставов. Выслушав “определение”, Пантелей Прокофьевич пообещал сегодня же внести деньги и сразу пошел к свату Коршунову. По дороге он узнал, что вернулся с фронта Митька Коршунов. Встретил его сват веселый, тут же повел к столу отметить радость. Митька очень изменился за три года: “вырос, раздался в плечах, ссутулился и пополнел”. Узнав, по какому делу пришел сват, Мирон Григорьевич отсчитал деньги: “Свои люди — сочтемся!” Митька побыл на хуторе пять дней, проводя ночи у Аникушкиной жены, а днем шагая по хутору, выказывая равнодушие к холоду. Однажды он зашел к Мелеховым. Жил Митька безалаберно, часто попадал под суд, то за изнасилованье, то за воровство, но умел как-то вывернуться. Гюбили его за веселый нрав и лихость. На шестые сутки отвез отец Мить-:у на станцию. Вскоре после рождества Мелеховых уведомили, что вскоре 1Иедет ГРИГОРИЙ. 7 Мохов видел в жизни взлеты и падения. Хорошо помнил 1905 год. Накопив шестьдесят тысяч и положив их в банк, все же боялся. Ходили слухи о близкой революции, а в марте 1917 года грянула весть о низвержении монархии. Казаки собирались группами, толковали, как теперь будут жить без царя, боялись перемен. Им было что терять, а в то же время ждали: новая власть прикончит войну. Мохов, читая письмо дочери, горько задумался над жизнью: зачем жил, суетился, жульничал и наживал. Грянула революция, и завтра все могут отнять. Сын — глуп, дочь — чужая. Утром он поехал в Ягодное, узнав, что из армии приехал Евгений. Его встретила полная черноглазая женщина, в которой Мохов с трудом узнал Аксинью. Мохов сказал Листниц-ким, что приехал узнать достоверные сведения и что еще ждать? Евгений рассказал, что армия разложена, солдаты отказываются воевать. “Солдаты превратились в банды”, уходят с позиций, убивают мирных жителей и офицеров, мародерствуют. Все это делают большевики. Они хотят прекратить войну, даже готовы пойти на сепаратные переговоры, фабрики отдать рабочим, а землю — крестьянам. Этими популистскими лозунгами они добывают себе доверие в массах. Евгений рассказал, что был вынужден бежать из полка, боясь мести казаков. В людской кучер Емельян разговаривал с Аксиньей. Она спросила, не развалился ли ее курень, как живут соседи; узнав, что приходил в отпуск ГРИГОРИЙ, спрашивала, как он выглядит. 8 Первую бригаду с приданным ей казачьим полком перед февралем сняли с фронта и отвели в тыл, чтобы далее отправить в столицу для предотвращения беспорядков, но на пути их настигла весть: царь отрекся от престола. Бригаду вернули назад. Командир бригады объявил эту новость казакам. Власть теперь у Временного правительства и Государственной думы. Он призвал казаков быть в стороне от политики, а исполнять свой исконный долг — защищать родину. В армии не должно быть политики. Все казаки ждали конца войны, и приказ о возвращении на фронт был встречен с недовольством. Зачем свобода, если опять надо продолжать войну? Возникали стихийные митинги, на которых казаки требовали отправки домой. Полк с трудом удалось загнать в вагоны. В теплушке ехали татарцы: Петро Мелехов, дядька Митьки Кошевого, Аникушка, Меркулов... Казаки говорили про страшные предсказания стариков, которые сбываются, ругали войну, обещали, что скоро самовольно начнут уходить, если войне не будет конца. Потом запели и пляской стали греться в продуваемом ветрами вагоне. 9 Через сутки полк был уже неподалеку от фронта. Петра вызвали к командиру полка. По пути он увидел казака-дезертира и пытался вспомнить, откуда ему знакомо лицо казака? Услышав его голос, Петр сразу вспомнил Фомина из Еланской станицы, у которого они с отцом покупали бычка. Петр его окликнул, спросил, что заставило земляка дезертировать, тот ответил: невтерпеж воевать. На совещании командир объявил, что надо строго следить за казаками. Обо всех вольных разговорах докладывать. Возвращаясь к сотне, Петр встретил жену, которая приехала навестить его. Глядя на них, казаки говорили: “Подвалило счастье Петру...” В этот момент Петр забыл, что хотел изувечить Дарью. 10 После отпуска Листницкий получил назначение в 14-й донской казачий полк. К этому времени он имел чин есаула. В старый полк возвращаться не имело смысла: подчиненные ненавидели Евгения. Листницкий с радостью принял новое назначение. Полк стоял под Двинском. Не хватало продовольствия и боеприпасов, многих манило слово “мир”. В июле пришел приказ выступать на Петроград. Их расквартировали на Невском. Власти города радушно встречали казаков. Евгения вызвали к командиру полка. Идя по улицам города, Листницкий думал, с кем он, что хочет? Пришел к выводу, что за старую жизнь отдаст свою не колеблясь. В штабе есаулу определили район города, где его сотня должна нести караул. Проезжавших казаков приветствовали богатые жители Петрограда. 11 Назначение генерала Корнилова главнокомандующим Юго-Западного фронта было встречено офицерами с сочувствием. Они верили в его способность вывести страну из тупика, в который ее привело Временное правительство. Рядовым же казакам нужно было одно — “замирение”. Корнилова назначили верховным главнокомандующим. Он требовал ужесточить порядки и дисциплину в армии, введя смертную казнь. Офицеры, одобряя и поддерживая Корнилова, терпеливо объясняли казакам создавшееся положение и их задачи на данном этапе. Но казаки уже подпали под влияние большевиков, ведь офицеры отгораживались от подчиненных сословными предрассудками. Листницкий предвидит будущую гражданскую войну, она неизбежна, нужно будет опираться на верных казаков, иначе те перестреляют своих офицеров. 12 В сотне Листницкого служил большевик — казак Букановской станицы Иван Лагутин. Он ведет агитацию среди казаков. Листницкий решает приглядеться к Лагутину. В разъезде поехали рядом и разговорились. Лагутин уверенно говорит о скором конце войны. Листницкий возразил, что еще придется воевать с большевиками. На это Лагутин ответил, что ему с ними нечего делить. “А земля?” Земли у Ивана так мало, что нечего отнимать, а вот у Листницкого, пожалуй, отнимут. Вот в чем правда. Лагутин убедился: сама жизнь казаков научила, а большевики только фитиль подожгут... Казаки поймали человека, кинувшего в них камень, и начали его избивать. Лагутин заступился, но не смог остановить зверского избиения, они чуть не забили нападавшего насмерть. Листницкий хотел убить Лагутина, заступавшегося за избиваемого. После неудачного “сближения” с Лагутиным Листницкий решил лучше узнать другого активиста — Атарщикова. В кафе Евгений встретил бывших сослуживцев: Калмыкова и Чубова. Калмыков высказал те же мысли, что были у Листницкого. Все возлагают надежды на Корнилова. Оба уверены: впереди трудные времена. 13 6 августа получено сообщение о сосредоточении Туземной дивизии на линии Великие Луки — Невель — Н. Сокольники. Лукомский пошел к Корнилову узнать, почему тот выбрал именно данный рубеж? Корнилов хочет сосредоточить конницу там, откуда ее легко будет перекинуть на Северный или Западный фронты. Лукомский уточнил, что конницу удобно будет перекинуть в Петроград или Москву. Вероятно, этого хотел Корнилов? Корнилов подтвердил догадку Лукомского. Генерал ругает правительство: “слизняки правят страной”. Большевики с легкостью сметут их. “Я хочу оградить родину от новых потрясений”. Лукомский признается Корнилову, что пойдет с ним до конца в этой благородной цели. 14 За день до прибытия Корнилова в,Москву туда приехал с поручением Листницкий. Выполнив свое задание, Евгений поехал на следующий день встречать генерала на Александровский вокзал. Корнилова восторженно встречала высокопоставленная Москва, его понесли на руках. Листницкий пробился к генералу и схватился за его сапог, желая нести Корнилова вместе со всеми. Уезжая из Москвы в Петроград, Листницкий думал о генерале, что сама судьба вела его из плена на верх военной иерархии во имя спасения России. Каледин же плел нити большого заговора. 15 Бывший машинист мельницы Мохова, Иван Алексеевич Котляров, увидел бегущего Захара Королева, кричавшего, что соседние пехотные части уходят с фронта, оголяя свою линию. Но оказалось, что пехота сменила казаков, отправляемых через Псков на усмирение в Петроград. Они волновались, не хотели ехать. Им прочитали телеграмму Корнилова, в которой он призывал не подчиняться Временному правительству, а защищать родину. Вскоре получили телеграмму от Керенского, в которой он называл Корнилова предателем. У казаков все перепуталось. Разобраться в круговерти событий было уже почти невозможно. Командир полка объявил казакам, что они подчиняются Корнилову, а не Керенскому. Иван Алексеевич пришел к выводу, что надо всячески противодействовать движению казаков на Петроград. Надо склонять их на свою сторону. Иван Алексеевич вспоминал Штокмана и его наставления: во время агитации казаков не забывать про их консервативную сущность и приспосабливаться к обстановке. Иван Алексеевич уговаривал казаков проситься на фронт, вместо отправки в столи- цу бить своих. Казаки охотно соглашались с ним. Агитация шла успешно, и на первой же остановке казаки собрались на митинг, требуя отправки на фронт. Машинист охотно отогнал поезд в тупик. Командир возражал, но через час сотня без единого офицера своим ходом отправилась на Юго-Запад. Командование принял Иван Алексеевич. На привале казаки забеспокоились, как нашкодившие дети, собираясь повернуть назад. Наутро сотня двинулась дальше, позже ее нагнали офицеры, приехавшие на переговоры. Парламентеры прибыли из Туземной дивизии. Они сообщили о низложении Временного правительства. Все учреждения Петрограда охраняются казаками. Призывали сотню вернуться на станцию Дно, самовольно покинутую полком. Казаки понуро слушали офицеров. Иван Алексеевич понял: казаки вот-вот дрогнут. Он смело обратился к офицеру, спросив, при нем ли телеграмма о взятии Петрограда. Офицер ответил, что телеграммы нет, да и не в ней дело. Казаки стали горланить, что все обман. Да хоть бы и взяли Петроград, люди не хотели идти воевать со своими. Казаки погнали парламентеров. Но тут выступил ингуш. Он припугнул: за сотней идут два. полка дикой дивизии, они сметут казаков. Лучше арестуйте большевика (он указал на Ивана Алексеевича) и подчиняйтесь приказам командиров. Казаки дрогнули, но положение спас Турилин, вызвав неприязнь рядовых к офицерам, крикнув, что их могут окружить, пока они митингуют да уши развешивают. Казаки сели на коней. Взяв карабин, Иван Алексеевич пригрозил парламентерам, что отныне будет говорить с ними только этим языком. 16 29 августа Корнилову стало ясно: его план захвата власти провалился. Он отправил телеграмму Каледину, призывая его к сотрудничеству, “совместному спасению родины”. 17 На Петроград кинули части 3-го конного корпуса и Туземной дивизии. Они растянулись от Ревеля до Луги. Бестолковость и несогласованность командования накаляли и без того напряженную атмосферу. На пути казаки встречали глухое сопротивление рабочих железной дороги. Временное правительство отправляло реляции о возвращении полков на фронт. Корнилов же гнал их на Петроград. Сложилась самая запутанная ситуация. К одному из эшелонов подошел Бунчук, нашел знакомого Дугина. Бунчук объяснил казакам, что их гонят в Петроград свергнуть Временное правительство, а на его место посадить Корнилова. При Керенском лучше, чем при Корнилове, но вот после Керенского, обещал Бунчук, будет еще лучше, когда установится власть рабочих. Поэтому пока надо защищать Временное правительство, иначе, придя к власти, Корнилов потопит в крови полстраны. Уже ночью Чикамасов говорил Бунчуку, что Ленин из казаков, и отказывался верить, что Ленин родом из Симбирска. Чикамасов так и не поверил Бунчуку: “Нет, Ильич-то — казак...” Калмыков утром наткнулся на Бунчука. Небрежно с ним разговаривал, Бунчук, не дослушав, ушел. Митинг уже начался, когда подошли Бунчук и Дугин. Калмыков читал телеграмму Корнилова казакам. Он призывал верные войска спасать отечество. Калмыков добавил, что если невозможно будет проехать по железной дороге, они пойдут своим ходом. Бунчук стал отговаривать казаков, убеждать, что они идут против своих братьев и сестер, ведь рабочие надеются на благоразумие казаков. Кругом стоял крик. Ораторы сменяли друг друга. Их не смущало, что они говорят прямо противоположные вещи. Казаки склонялись к тому, чтобы не идти в Петроград. Дудин увидел, что Калмыков что-то затевает, — приготовил пулеметы. Бунчука подошел и арестовал Калмыкова и других офицеров. Он приказал казакам посадить всех офицеров под арест. Офицеры потом возмущались, как легко они поддались Бунчуку и казакам. Бунчук вел Калмыкова к водокачке, а тот кричал и ругался, называл Ленина немецким шпионом, а большевиков — хамами, продавшими родину. Бунчук расстрелял Калмыкова, тот даже перед лицом смерти не дрогнул, оставшись непримиримым. Дугин тревожно спрашивал Бунчука, за что он убил Калмыкова? Тот жестко ответил: “Они нас, или мы их...” Середки нет, и нечего сопли распускать, а Калмыков папиросы изо рта не вынул бы, расстреливая казаков, если (б понадобилось. 18 31 августа застрелился генерал Крымов, вызванный Керенским. Он не выполнил приказа Корнилова, поэтому предпочел “уйти”. Его опальные генералы потекли в Зимний за прощением. Вместо Корнилова был назначен пенерал Алексеев. Корнилов хотел идти до конца, но Лукомский убедил: это преступно. Так бесславно закончилось корниловское движение. 19 В конце октября Листницкий получил приказ прибыть с сотней в пешем строю на Дворцовую площадь. На площади Евгений узнал: вторая, пятая и шестая сотни не пришли. Казаки взбунтовались. В ночь ожидался штурм дворца. Листницкий подумал, что хорошо бы, все бросив, уехать на Дон ото всей этой кутерьмы и неразберихи. Пришел женский батальон. Казаки задирали 'ударниц, кругом стоял смех. Но к вечеру приутихли. Кухня не прибыла. Лагутин агитировал казаков уйти из дворца, офицеров-то давно след простыл. Выборные от казаков ушли и через час вернулись с матросами Балтфлота, предложившими казакам спокойно уходить. Им незачем проливать свою кровь. Большевики гарантировали, что не тронут казаков. Перед уходом казаков появились офицеры, но они ничего не могли сделать, чтобы задержать сотню. Казаки звали с собой и женский батальон, но он остался. 20 Участники корниловского мятежа ждали суда. Сам генерал оживленно переписывался с Калединым, узнавал об обстановке на Дону. Генералы делали все от них зависящее, чтобы не допустить захват ставки большевиками. Могилев и все ближайшие города занял Польский корпус, там же сосредоточился Чешско-Словацкий корпус. Ставка была сдана без боя, а заключенные выпущены. 21 12-й полк отступал медленно, с боями. К вечеру стало известно: ему грозит полное окружение. Мишка Кошевой и Бешняк сидели в секрете. За час до смены их захватили немцы. Бешняка искромсали штыком, а Мишку, оглушив прикладом, тащил на себе огромный немец. Придя в себя, Мишка убежал. По нему стреляли, но ночь помогла беглецу. После этого полк сняли с передовой и отвели в тыл, чтобы казаки ловили дезертиров. Станичники остановили бегу- щих солдат. Те было взялись за штыки, а потом разговорились. Казаки стыдили солдат, бросивших товарищей, оголивших фронт. Дезертиры предлагали казакам деньги. Мишке Кошевому стало совестно: “Что ж это я... сам против войны, а людей держу, — какие же права имею?..” Казаки отпустили солдат, но отругали за предлагаемые деньги. Кошевой крикнул вслед солдатам, чтобы переждали день в лесу, а ночью шли, а то опять нарвутся на пост. В первых числах ноября до казаков докатился слух о свержении Временного правительства и захвате власти в Петрограде большевиками. Многие радовались, ожидая окончания войны. Фронт рушился. Если в октябре уходили единицами, то сейчас с позиций снимались роты, батальоны, полки. Уходили, убив офицеров, захватив оружие и полковое имущество. В этой обстановке бессмысленно было держать 12-й полк для задержания дезертиров, его перевели на позиции, затыкая дыры и прорехи, образующиеся после массового дезертирства. Через Украину полк отправился на Дон. Большевики пытались их разоружить, но казаки ответили, что едут бить своих буржуев и Каледина, и оружия не отдали. Но позже полполка все же обезоружили. Казаки едва добрались до Миллерова, а затем до хутора Каргин. Там продали трофеи, разделили денежное довольствие и отправились по домам. |