История Дипломатии. Ист дипломатии. Составитель Локтионов (копия) (копия). Книга подготовлена издательством Мидгард (СанктПетербург) удк 94(100) ббк 63. 3(0) И90

• Название: Книга подготовлена издательством Мидгард (СанктПетербург) удк 94(100) ббк 63. 3(0) И90
• Анкор: История Дипломатии
• Дата: 02.06.2022
• Размер: 452.84 Kb.
• Имя файла: Ист дипломатии. Составитель Локтионов (копия) (копия).docx
• Тип: Книга; #565528
• страница: 7 из 34

1 DioCassius. HistoriaRomana. LXII1, 2.

Связи Рима с Китаем (I-II вв.)

Установление протектората над Арменией и добрососедских отношений с Парфянским царством связывало Рим с государствами Центральной Азии, а через них и с Китаем. Торговые и дипломатические сношения Рима с Китаем начинаются с I в. н. э. Главной связующей артерией служила так называе­мая «шелковая дорога». «Шелковая дорога» начиналась в Сирии, шла через города Эдессу и Нисибис, Раги, Фергану и доходила до Великой китайской стены. Вместе с караванами по «шелковой дороге» следовали посольские миссии из Рима в Китай и обратно. В китайских летописях под 166 г. упоми­нается о прибытии в Китай посольства римского императора Марка Авре­лия. Установленное новейшими исследованиями влияние греко-римского искусства на китайское свидетельствует об оживленности и длительности связей между двумя величайшими державами античного мира: на западе - Римской и на востоке - Китайской (Небесной) империями.

Договоры Рима с Сасанидами (III-VI вв.)

При всей внешней пышности коронования армянского царя в Риме со­глашение 66 г. было более выгодно для Парфии, чем для Рима. Армения фактически становилась вассальным государством Парфии. С каждым сто­летием эта зависимость все увеличивалась и Армения уходила из-под вли­яния Рима. В III в. в Парфии произошел государственный переворот, в ре­зультате которого к власти пришла новая воинственная династия Саса-нидов. Сасаниды стремились восстановить былую мощь великой Персии Ахеменидов и переименовали Парфию в Новоперсидское царство. Сохра­нившиеся от этой эпохи договоры и описания церемоний ведения перегово­ров указывают на преобладание Персии и сильное влияние восточных обы­чаев. На первом плане стояла внешняя, показная сторона дела, всякого рода формальности и придворные церемонии. Все это вполне соответствовало эпохе Домината, по своей социально-политической сущности родственной деспотии Сасанидов. В мемуарах одного римского посла, Петра Магистра, или Петра Патриция1, сохранилось подробное описание церемонии заклю­чения договора с царем Персии Хосровом I (VI в.).

При переговорах с Хосровом присутствовало 12 переводчиков, шесть человек от каждого посольства. Текст договора был составлен в двух редак­циях и на двух языках - греческом и персидском. Греческий экземпляр, написанный персидскими буквами, был вручен главе персидского посоль­ства, персидский же экземпляр, написанный греческими буквами, был вру­чен уполномоченному восточно-римского императора. После этого после­довал обмен ратификационными грамотами. При переговорах вели прото-

1 Мемуары Петра Патриция сохранились в изложении историка Менандра.

кол, один экземпляр которого поступал в персидский, а другой- в рим­ский (Константинопольский) архив. Общее число статей договора 13. Не­которые вопросы были оставлены нерешенными, в их числе вопрос, касав­шийся пограничной полосы Кавказа. Хосров на каждом шагу давал почув­ствовать силу своей и слабость римской державы: поэтому от римских по­слов требовалось много дипломатического искусства, чтобы «смягчить заносчивый нрав восточных варваров» Ч

Изменения коснулись также и языка. Дипломатическим языком стано­вится «азиатский» язык императорских канцелярий и двора - напыщен­ный, однообразный и маловыразительный. В заключение необходимо от­метить еще одну особенность дипломатии Поздней империи - влияние цер­кви и христианства. С Константина Великого (IV в.) в посольских легациях первостепенную роль играют лица духовного звания - «святые», еписко­пы и позднее папа2.

4. Внутренняя дипломатия

Самостоятельный раздел античной дипломатии представляет внутрен­няя дипломатия. Своего высшего развития внутренняя дипломатия дости­гает в период Римской империи. При неопределенности отношений между отдельными частями и центром в Римской империи невозможно установить точную грань ни между ее внутренней и внешней политикой, ни между внут­ренней и внешней дипломатией.

Переход от Республики - города-государства - к мировой средиземно­морской державе был длительным процессом. Римская абсолютная монар­хия в собственном смысле, или Доминат, сложилась лишь в III в. Предше­ствующие два столетия могут быть рассматриваемы как переходный пери­од от Республики к Доминату. В отличие от Домината первые века (I в.) носят название времен Принципата. При Принципате Римская империя представляла сложный мир самых разнообразных политических единиц - провинций, муниципий, всевозможных союзов и корпораций. Правильнее всего Принципат рассматривать как федерацию более или менее самостоя­тельных городов (муниципиев).

С точки зрения государственного права Рима каждый муниципий и даже более мелкие единицы рассматривались как самостоятельные «политические тела», как бы государства в государстве. Одним из выражений этой самосто­ятельности являлось право посольства (jus legationis). Каждая из названных организаций могла посылать посольства в центр и другие организации, за­ключать договоры и прочее, одним словом, действовать как юридически са­мостоятельная единица или сторона. На этой почве собственно и развилось единственное в своем роде право народов, о котором упоминалось выше.

1 Menander Protector. FragmentahistoricorumGraecorum. IV, 218.

2 Orosius P. Historiarum libri VII adversus paganos. V, 2.

Посольства при Империи играли большую роль, чем при Республике. Они связывали центр с провинциями, а провинции - друг с другом и со всем миром. Дипломатические нити протягивались по всему «кругу земель» и выходили далеко за его пределы. Посольства отправлялись по самым раз­нообразным поводам: по случаю какого-либо важного события в импера­торской фамилии, со всякого рода просьбами, жалобами и судебными спо­рами. При Калигуле, например, в Рим прибыло греческое посольство, что­бы поздравить нового императора со вступлением на престол. В одной над­писи сохранился ответ Марка Аврелия на врученное ему посольством одного малоазиатского города поздравление с днем рождения принцепса. Извес­тен также ответ императора Диоклетиана жителям города Афродизии, ко­торые поздравляли его через послов с приходом к власти.

Наряду с выражениями верноподданнических чувств и преданности ле­гации часто преследовали и более практические цели. Через послов города и корпорации добивались снижения налогов, денежной помощи фиска - на постройку общественных зданий, храмов в честь императора, бань и до­рог, гимназий и т. д. Всякого рода конфликты, судебные процессы^ жало­бы на неправильные действия центральных и местных властей также дово­дились до сведения высшей власти при помощи посольств.

В сочинении Филона сохранилось подробное описание посольства алек­сандрийских евреев к Калигуле с жалобой на римского наместника Авил-лия Флакка. Получив разрешение у александрийских властей на право выезда, депутация отправилась в путь и благополучно достигла Рима. В Ри­ме на Марсовом поле депутаты впервые встретили императора, который любезно ответил на их поклон, что считалось хорошим признаком. Далее описывается самый разговор депутатов с принцепсом, происходивший в садах Мецената. Вначале благосклонно настроенный, император начал раз­дражаться и наконец пришел в сильное возбуждение, недовольный отри­цанием божественности его власти. «Вы - единственные, - говорил Ка­лигула, - которые не почитают меня богом... Почему вы не едите свиного мяса?» и т. д. Диалог продолжался долгое время, но в общем миссия алек­сандрийских евреев успеха не имела. Другие миссии оказывались более удачными. Так, Дион, возглавлявший посольство города Смирны, сообща­ет, что император Траян был чрезвычайно милостив и любезен: «Импера­тор по его высшей доброте и прозорливости даровал мне все, что я просил, как и всем другим послам... В город полилась целая волна золота»1.

Обмен посольствами происходил не только между провинциями и цент­ром, но и между отдельными муниципиями и корпорациями. Связь между христианскими общинами тоже поддерживалась при посредстве посольств. Этим объясняется тот на первый взгляд странный и интересный факт, что почти вся христианская терминология - апостол (посланник), пресвитер (пресбейс - посол), символ (symbola) и т. д. - заимствована из дипломати­ческого языка Римской империи.

1 Dio Chrysostomus Oratio. XL.

В своем развитии внутренняя дипломатия Рима прошла несколько эта­пов. В республиканский и ранний императорский период посольства бы­ли сравнительно редким делом. Послом мог быть всякий гражданин, ко­торый обладал необходимыми для этого средствами и досугом. Никаких специальных знаний от него не требовалось. Участвовать же в посольской делегации, посетить Рим и быть на приеме у самого императора считалось величайшей честью для всякого провинциала. Лица, успешно выполнив­шие возложенные на них миссии, становились патронами данного города, пользовались почетом и уважением. В честь их устраивались празднества, воздвигались памятники и статуи. Избрание в посольскую делегацию рас­сматривалось как начало большой карьеры данного лица. Главами про­винциальных посольств обычно бывали члены муниципальных курий (городских сенатов), которые впоследствии становились имперскими се­наторами, членами римского Сената. Все расходы, связанные с посоль­ством, возлагались на самих делегатов; поэтому естественно, что послами могли быть лишь самые богатые люди, принадлежавшие к первому клас­су муниципальных курий.

Первые императоры, которые еще не особенно прочно чувствовали себя на троне, охотно принимали провинциальные делегации, поощряя их, и расходы на содержание делегатов в Риме брали на свой собственный счет или на счет государства. С течением времени, однако, щедрость императо­ров к притекавшим в Рим со всех сторон легатам стала ослабевать. Это объяс­нялось двумя главными причинами: увеличением расходов императорско­го фиска (государственной казны) и чрезвычайным возрастанием числа по­сольств. При реконструкции сгоревших во время гражданской войны 68-69 гг. зданий на Капитолии Веспасиан извлек три тысячи бронзовых досок, на которых были записаны государственные документы. Большую их часть, несомненно, составляли договоры (foedera) и всякого рода другие диплома­тические акты. Три тысячи бронзовых таблиц составляли лишь незначи­тельную часть колоссального государственного архива Рима, помещавше­гося на Капитолии.

Ввиду огромного наплыва Посольств императоры вынуждены были изыс­кивать меры сокращения расходов фиска на приемы и содержание послов. Начало этому положил эдикт Флавия Веспасиана, ограничивавший число членов посольства тремя лицами1.

Последующие императоры продолжили и расширили ограничительные меры Веспасиана. Постепенно начали не только регулировать число чле­нов посольства, но и ограничиватьхсамое «право посольства» муниципий и других общественных корпораций. Отчасти это делалось в интересах самих названных организаций, главным ж£ образом по соображениям экономии императорского фиска. Так, Траян освободил все муниципии провинции Мезии от необходимости снаряжать поздравительные посольства к намест­нику названной провинции. «Пусть, - пишет он в одном из своих писем

1 Digesta. L, VII, 5 (4).

Плинию, - начальник Мезии (Moesiae praeses) извинит, если его будут по­читать с меньшими расходами »1.

Важнейшую дату в истории римской дипломатии и провинциального управления составляет эдикт Феодосия I. Феодосии ответственность за по­сылку легаций возложил на префекта претория. В столицы Империи, Рим и Константинополь, допускались лишь те посольства, которые были до­стойны внимания императора. Ограничение права посольства наносило удар автономии местных общественных мирков, превращало легации в колеса государственной машины, а легатов - в государственных чиновников.

В соответствии с этим изменялся и личный состав посольств. По мере уве­личения числа посольств и охлаждения к ним императоров участие в посоль­ской делегации из права превращалось в обязанность. Богатые люди, сенато­ры первого ранга местных курий (priores) под различными предлогами ук­лонялись от высокой чести участвовать в посольской миссии. При Доминате в связи с повышением государственных налогов и поборов легации превра­тились в одну из наиболее тяжелых повинностей римских граждан.

Личный состав посольств менялся и потому, что при массе и разнообра­зии вопросов от него требовались профессиональные качества, знание за­конов, посольской техники и красноречие. Всем этим требованиям лучше всего могли удовлетворить лица с юридическим образованием (адвокаты), окончившие юридические школы и школы красноречия. Муниципии и корпорации ставили адвокатов и риторов (профессоров красноречия) во гла­ве посольств и поручали им ведение дел. Все расходы по снаряжению по­сольств и оплате адвоката падали на муниципальные курии и корпорации. Многие из адвокатов на посольских делах наживали большое состояние и удостоивались высокого почета.

Риторско-дипломатические школы

Профессия адвоката, ритора и дипломата в императорском Риме счита­лась одной из самых выгодных, ибо приносила большие доходы и доставля­ла высокое общественное положение. Этим объясняется стремление рим­ской молодежи получить высшее юридическое образование и пройти обя­зательную для юриста риторскую школу. Дипломатическому искусству в этих школах уделялось очень большое внимание. Риторские школы в то же самое время были и дипломатическими школами. Ученики школ уп­ражнялись в произнесении речей на самые разнообразные темы диплома­тического характера, частью исторические, частью отвлеченные. Давались такие темы, как «Мир между Афинами и лакедемонянами» (445г. до н.э.), «Пилосский конфликт», «Проект оборонительного союза греков против Фи­липпа Македонского ». Инсценировали диспут Демосфена с Эсхином на тему о посольстве в коллегии амфиктионов и т. д.

Постепенно сложились определенные правила (praecepta) составления дипломатических ораций (речей) и манеры их произношения. Отступления

lPlinius. Epistulae. X, 52-53.

от этих правил рассматривались как нарушения этикета и отсутствие хоро­шей школы дипломатического искусства. В сочинении Менандра приведе­ны правила составления дипломатических речей, произносимых по разным случаям. Так, например, речь, произносимую от имени города, пострадав­шего от землетрясения или какого-либо иного стихийного бедствия, реко­мендовалось строить по таким правилам. Орация начиналась со вступле­ния, рассчитанного на возбуждение чувства гуманности принцепса. Поста­райтесь, говорится в названном руководстве, прежде всего подействовать на высокие качества принцепса, на его гуманность и доброту. Императору надо внушить идею о его богоизбранности. Потом следует напомнить ему о его доблестях на войне и во время мира и восстановить в его памяти облик города, от имени которого произносится речь. Полезно при этом пустить в ход риторические контрасты, указать, например, на трагическую судьбу Трои: некогда знаменитый город, который мог вести войну против всей Ев­ропы, пал до полного ничтожества. Это сравнение укажет властелину на хрупкость и изменчивость судьбы всего существующего и всех людей. За риторическим введением следовало, наконец, самое изложение цели посоль­ства. Для большего впечатления легатам рекомендовалось упасть перед принцепсом на колени с молитвенными ветвями в руках1.

Образец речи об установлении дружбы между городами представляет сороковая речь Диона Хризостома. Темой речи служит предполагаемый союз города Прузы с Апамеей. Оратор начинает с противопоставления ве­ликих благ дружбы и великих несчастий вражды: «Подумайте только, граж­дане, сколь приятно, путешествуя по землям своих соседей, встречать дру­зей вместо врагов, насколько лучше пользоваться гостеприимством, уча­ствовать совместно в религиозных празднествах, зрелищах и молитвах, нежели осыпать друг друга поношениями и оскорблениями... Оскорбитель­ные слова приличествуют лишь бесстыдным людям, но они несвойственны благородным людям и мудрым гражданам».

В руководствах по ораторскому и дипломатическому искусству подроб­но разрабатывались не только планы речей, но и содержались также образ­цы стиля и определялись размеры речи. Речь дипломата в среднем не долж­на превышать, говорится в одном из подобных руководств, ста пятидесяти или максимум двухсот строк.

К разряду дипломатических речей относятся также и панегирики, хва­лебные речи в честь императора. В панегириках наряду с восхвалением императора и его дома содержались пожелания, выражаемые от лица ка­кой-либо группы населения или всего муниципия.

5. Союзные договоры с варварами (JV-V ее.)

Третий раздел римской дипломатии составляют договоры с варварски­ми народностями. Поселения варваров на римской территории на правах союзников, или федератов, начинаются еще с конца Республики и первых

1 Rhetores Graeci. Menandros. II.

лет существования Империи, с Це­заря и Августа. В последующие сто­летия они расширялись и получили наибольшее распространение в III-V вв., в период «великого переселе­ния народов». Поселение варваров на римской территории являлось следствием кризиса рабовладель­ческого способа производства и ос­лабления Империи. Варвары, по выражению Энгельса, вливали све­жую кровь в дряхлевшее тело Рим­ской империи.

По своему юридическому положе­нию федераты находились на правах «иностранных союзников» (реге-grini socn). Этим они отличались от других категорий варваров, жив­ших в пределах Римской империи, но не связанных с Римом договор­ными отношениями. Федераты пользовались покровительством римского закона и многими приви-

легиями по сравнению с остальной массой варварских поселенцев.

Среди многочисленных договоров с федератами наибольшее историче­ское значение имел договор Константина Великого с готами (332 г.)1. Римляне предоставляли готам землю для поселений на Дунае и обещали уплачивать дань за военную помощь со стороны готов. К этим статьям прибавлялась еще особая статья о торговле по обеим сторонам Дуная. Для облегчения торговых связей Константин построил мост через Дунай. Соглашение Константина с готами расстроилось с того момента, когда им стало известно, что Константин одновременно заключил тайное соглаше­ние с сарматами, старыми врагами готов. Возмущенный этим поступком, готский князь обязал клятвой своего сына, будущего короля Атанариха, что он никогда не вступит на римскую территорию для оказания помощи римлянам.