747авпва. Даурбеков Теория менеджмента. Корпоративная культура в организации
 Скачать 163.36 Kb.
|
«Важно было не сделать, а отчитаться»— Как бы вы после чтения рассекреченных архивов описали сотрудников КГБ советского периода? Это фанатики, циники, глупцы, может быть? — Скорее, нужно говорить о том, какие стереотипы о работниках КГБ разрушаются. Сложился образ кагэбэшника, который культивировался многие годы: это такой суперумный, суперзасекреченный рыцарь без страха и упрека, который знает все и фанатично предан своему делу. И даже если это злодей, то очень привлекательный, бесконечно профессиональный злодей, от которого не скрыть никакие детали. После чтения документов мне кажется, что это не совсем так. Можно сказать, что фанатиков было больше до конца 30-х годов, до большой волны чисток внутри спецслужб. С каждой новой чисткой фанатиков все чаще сменяли циники и прагматики. А к концу 80-х, когда служба в КГБ означала, помимо прочего, еще и безбедное существование, число фанатиков за счет людей, ищущих престижную работу, сократилось до минимума. Часто бросается в глаза некомпетентность, непонимание самими чекистами того, что вообще должны делать сотрудники КГБ. Распространено было очковтирательство: важно было не сделать, а отчитаться. По сути, надо ведь показать, что мы работаем эффективно, но в то же время мы незаменимы, поскольку врагов по-прежнему очень много, поэтому нам надо сохранить наши привилегии, финансирование и все в таком же духе. Часто это приводило к случаям, когда из какой-то группы подростков, которые под воздействием советских фильмов играли в «фашистов» и рисовали листовки со свастикой, КГБ могла создать целую антисоветскую подпольную организацию и отчитаться, что она обезврежена. — Очень знакомо: в России дело «Нового величия» прям как будто по каким-то лекалам прошлого было создано. — Да, и раньше мне, например, казалось, что в советское время (за исключением 30-х годов) такого не было. Но вот было. Очень активно имитировали бурную деятельность, особенно в позднебрежневские времена, когда чекисты боролись вообще с какими-то ветряными мельницами. Есть история про то, что на границе были задержаны японские пуговицы, узор на которых напоминал свастику, и на документе по этому поводу кто-то из состава ЦК своей рукой не выдержал и написал, что это «маразм 1937 года». Фото: @kgbfiles_rus Или другой пример, найденный моими коллегами, который показывает, какими некомпетентными и ограниченными людьми часто были сотрудники спецслужб. В конце 80-х начали уничтожать дела, которые, как говорилось, не имеют оперативной ценности. И старший оперуполномоченный 2-го отдела 5-го управления КГБ УССР майор Полянский хотел уничтожить дело Александра Довженко, знаменитого писателя и режиссера. Для него это был просто какой-то непонятный Довженко: сколько их, этих интеллигентов, было, ну давайте уничтожим дело, зачем оно вообще нужно? Тут его уже даже свои на уровне начальства начали троллить вплоть до исправления на «старший оперидиот» на резолюции. Конечно, некоторые имели представление о том, с кем они работают в среде диссидентов и интеллигенции, но часть сотрудников оказывалась вот такой некомпетентной. — Одна из историй, которая лично меня поразила: преследование людей, вызывавших на спиритическом сеансе дух Ленина, чтобы спросить о Сталине. Понятно, что просто несерьезно. Зачем нужно было такое внимание со стороны КГБ? Это невежество с их стороны или попытка контролировать вообще все, где есть имя Сталина, Ленина? — Я не сказал бы, что это невежество. Послевоенные репрессии были, конечно, не такого уровня, как в 1937 году, но вектор был примерно тот же. Были случаи осуждения за анекдоты, за какую-то шутку — это вот из той оперы. Просто повод оказался нестандартный. Это тоже лишний раз иллюстрирует, как могли из какой-то группы людей, которая от скуки занималась вечерами чем попало, сделать подпольную организацию. Это всегда был показатель какого-то успеха и эффективности работы, и, наверное, кому-то такие «разоблачения» приносили звездочки на погоны. «Каждая история — ответ на вопрос, почему развалился Союз»— Из документов, которые вы уже успели посмотреть, создается ощущение, что контролировался каждый чих. Или удаленность от Москвы давала возможность для некоторого послабления? — Мне всегда приходилось слышать, что в целом в Москве даже как-то свободнее обычно дышалось. Как мне рассказывали, на местах чекисты были более исполнительные, они пытались выслужиться больше перед центром. Эдуард Андрющенко. Фото: facebook.com — Насколько в тотальном контроле можно винить только особистов? Люди ведь сами с мазохистским удовольствием доносили друг на друга. — Система виновата больше. Если бы не создавалась такая атмосфера сверху в стране, то у людей какого-то особого интереса так поступать не было бы. Свою роль сыграла большая пропаганда доносительства: даже в застойные годы никто не отменял лекции о повышении политической бдительности. Собирали в рабочих коллективах людей, которым лектор из КГБ рассказывал, как некий бдительный гражданин заложил своего соседа, а тот оказался в итоге шпионом. Низменные чувства, которые сидят в людях при любой эпохе, в таких условиях обычно выходят на поверхность. Вообще, если говорить о стукачах, которые были завербованы для того, чтобы доносить на своих соседей или коллег, то лишь часть руководствовалась собственной инициативой и извращенным рвением. Существуют тысячи случаев, когда люди были вынуждены идти на сделку с дьяволом под давлением. В записках самих сотрудников КГБ видно, что такие люди часто пытались выгородить своих товарищей, убедить кураторов, что ничего страшного не происходит, и вообще доносили крайне неохотно. Понятно, что на них легко поставить клеймо, но даже в таких обстоятельствах многие из этих людей старались вести себя достойно, не было в них никакой кровожадности. — Можно представить, что если читать документы о расстрелах, то все это очень тяжело принять. А когда вы читаете о каких-то абсурдных вещах в системе КГБ, то как их воспринимаете? — Очень часто это действительно смешно, как будто какую-то трагикомическую историю читаешь. Но каждая такая история — сама по себе ответ на вопрос, почему развалился Советский Союз. В документах заметно, что на разных уровнях власти партия выродилась, уже не верила в свои лозунги. В КГБ все прекрасно понимали, но не могли перестать играть в эту имитацию. — Какие документы поражают вас больше всего? Фото: @kgbfiles_rus — В 1937 году к расстрелу был приговорен молодой киевский фотограф по фамилии Скамандра. Его обвинили в шпионаже в пользу поляков и чехов. Понятно, что дело прошло очень быстро — это вообще была эпоха конвейера вместо суда. Но в самом тексте приговора его фамилия была написана с ошибкой: вместо «Скамандра» — «Скаламандра». Это очень показательно: режиму было настолько все равно, что неважно, какая фамилия, важно осудить и расстрелять. После чтения таких документов возникает чувство: хорошо, что вся эта система рухнула, есть в этом какая-то справедливость мироздания. Хотя я до сих пор считаю несправедливым, что люди из системы так и не понесли никакого наказания — за исключением тех, кто в итоге сам стал жертвой своих же бывших коллег, попав под чистки. Коммунистическая система заслужила второй Нюрнберг. Но к сожалению, этого не произошло. |