Кристен Эшли Рискованное приключение (Серия Горы Колорадо #1) Аннотация

• Название: Кристен Эшли Рискованное приключение (Серия Горы Колорадо #1) Аннотация
• Дата: 13.07.2022
• Размер: 6.27 Mb.
• Имя файла: Eshli_Kristen_Riskovannoe_prikluchenie_(LP)_LitLife.club_275431_.doc
• Тип: Документы; #630341
• страница: 19 из 43

Глава 8

Стряпня
— О! Мой! Бог! Мне нравится твой дом! — услышала я мамин крик.

Стряхнув с себя странный сон, я открыла глаза навстречу утреннему солнцу, заливавшему спальню Макса. Его подушка была пуста. Почему мне снилась мама, я не...

— А ты красавчик! — воскликнула она.

Мое сердце сбилось с ритма, а глаза распахнулись.

— Нет, — прошептала я, откинула одеяло и застыла, увидев себя. На мне не было ничего, кроме белых кружевных трусиков.

Я мысленно вернулась к прошлому вечеру, когда проснулась на руках у Макса, пока он нес меня из машины в дом. Я сказала ему, что смогу дойти сама, и он поставил меня на ноги у подножия винтовой лестницы. Спотыкаясь, я поднялась наверх, разделась, оставив только нижнее белье и босоножки, и рухнула на кровать лицом вниз.

Так и есть.

О. Мой. Бог.

— Мне здесь нравится! — завопила мама, выдернув меня из тревожащих мыслей и заставив пошевеливаться. — Стив, я хочу переехать сюда.

Я услышала мужское бормотание, одновременно увидела на полу вчерашнюю рубашку Макса и схватила ее. Я натянула рубашку и бросилась к лестнице, на ходу застегивая пуговицы.

Спустившись вниз, я увидела, что мама стоит перед окном, раскинув руки в стороны, словно призывая горного бога солнца благословить ее. Макс, в одних пижамных штанах, стоял в нескольких футах от нее и улыбался. Стив стоял рядом, насколько позволяли ее раскинутые руки, и тоже улыбался. В отличие от веселой улыбки Макса улыбка Стива была снисходительной.

— Благословенная земля! — громко провозгласила мама.

— Мама, что случилось? — спросила я, подходя, и мама резко развернулась.

— Фасолинка! — взвизгнула она, бросившись ко мне, и крепко обняла.

Почувствовав мамины руки, я позабыла удивление от ее неожиданного приезда, и обняла ее в ответ.

— Как хорошо, — прошептала я ей в волосы.

— О да, солнышко, замечательно, — так же шепотом ответила мама.

Она собрала мои волосы и отвела их за спину.

— Мне нравится такая длина, — заметила она, осматривая меня с ног до головы особенным «маминым взглядом».

— Спасибо, ты хорошо выглядишь, — заметила я, осматривая ее «дочерним взглядом». Мама выглядела подтянутой и здоровой. Загорелая кожа, идеально прокрашенные светлые волосы, аккуратно собранные сзади в симпатичный хвост у основания шеи. Элегантные, изящные и модные брюки и водолазка.

В этом была вся мама.

— Плавание три раза в неделю, работа в саду, гольф и хорошая диета. И увлажнение утром и вечером, Фасолинка, не забывай.

— Не забываю.

— Знаю, солнышко, у тебя безупречная кожа, всегда была. Однако, Нина, — пожурила она, прищурившись, — тебе не следует ложиться спать, не сняв макияж. Уж этому-то я тебя научила.

— Дай-ка большому вредному отчиму обняться или хочешь ее только для себя? — раздался рядом звучный голос Стива. Я шагнула назад и посмотрела на него.

Стив был высоким и крупным мужчиной. С годами он стал немного мягче, но сохранил худощавое телосложение и широкие плечи. Его волосы полностью поседели, но его это не волновало, в основном потому, что они оставались густыми, серебристо-серыми, что очень ему шло. В отличие от мамы, которая был одета как на обед с подругами, Стив надел джинсы, удобные ботинки и байковую рубашку. Он работал техником-ремонтником и, пока не ушел на пенсию, обслуживал комплекс из восьми домов.

Он также был привлекательным мужчиной.

— Привет, Стив, — сказала я, шагая в его крепкие медвежьи объятья.

— Рад видеть тебя, куколка, — сказал он мне в макушку.

— Я тоже, Стив.

— Ох! — воскликнула мама, и Стив отпустил меня, но оставил одну руку у меня на плечах.

— Нам надо поближе познакомиться, чтобы я тоже могла обнять тебя, — обратилась мама к Максу.

В этот момент я вспомнила, что должна удивиться маминому неожиданному приезду, и вдобавок ужаснулась.

— Мам! — рявкнула я, и она повернулась ко мне.

— И я должна обнять его, когда он без рубашки. Меня устроит сейчас, — объявила мама.

— Кстати говоря, — пробормотал Макс, широко усмехнувшись, но направившись к лестнице. — Пойду оденусь. — Проходя мимо меня, он сказал: — Детка, можешь поставить кофе?

— Э-э... да, — ответила я.

Его глаза остановились на моей рубашке, и я заметила, как они потеплели, прежде чем он отвернулся и пошел наверх.

— Нина, солнышко, какой дом, какой вид, какой мужчина. Боже мой! — воскликнула мама.

— Нелли, дорогая, у этого дома открытая планировка, Макс может тебя слышать, — предупредил Стив.

— И что? Мы теперь одна семья. Ему придется ко мне привыкнуть, — постановила мама и промаршировала на кухню. — Я сделаю кофе и соберу завтрак, а ты, Фасолинка, иди умойся и увлажни лицо.

Я все еще находилась под впечатлением от маминых слов насчет одной семьи, так что мой протест получился слабым.

— Мама, я займусь кофе. И, может быть, мы встретимся в городе и позавтракаем, чтобы ты могла рассказать мне, что вы здесь делаете.

— Ой, вздор! — Мама уже открывала и закрывала шкафчики в кухне. — Это слишком долго, мы позавтракаем здесь, — объявила она. — Я сделаю блинчики. Нет! Свою знаменитую болтунью. Мне кажется, Макс любит яйца.

Я решила, что продолжать разговор — значит, дать маме повод еще больше смутить меня, так что я усмехнулась Стиву, вывернулась из-под его руки и побежала к лестнице, сказав:

— Вернусь через секунду.

Я поднялась наверх, когда Макс выходил из ванной в темно-синей футболке Хэнли и джинсах. Я замерла на месте.

— Мне так жаль, — громко прошептала я.

Макс подошел ближе и склонился ко мне.

— Да? Почему?

— Моя мама... она... ну, моя мама, — продолжала шептать я.

— Милая, когда я услышал стук в дверь, то ожидал увидеть твоего отца. Чертовски приятнее видеть твою маму, которая улыбалась, махала рукой и подпрыгивала.

Я закрыла глаза и представила маму, которая, не сомневаюсь, делала именно так.

Макс обнял ладонями мою шею и окликнул:

— Герцогиня.

Я открыла глаза и повторила:

— Мне жаль.

Нажав на шею, Макс подтянул меня ближе к себе.

— Единственное, о чем тебе нужно сожалеть, — это о том, что ты вырубилась вчера вечером. Хотя, малышка... — Я увидела, как потеплел его взгляд. — Это компенсируется тем, что вырубилась ты в чертовски сексуальных туфлях, а теперь одета в мою рубашку.

— Что?

Я потерялась в его глазах и не понимала его слов, которые по большей части пугали меня.

— Не сильно, конечно, но это помогает.

— Что? — повторила я, все еще пытаясь сладить с утренним потрясением и, конечно, жарким взглядом Макса.

Он подался еще ближе и прошептал:

— Я собираюсь трахнуть тебя и в этой рубашке тоже.

Я медленно осознавала его слова.

— И в тех туфлях, — продолжил он, словно раздумывая, — хотя не одновременно.

Мои колени ослабли, и, чтобы устоять на ногах, я ухватилась руками за пояс Макса. Мне это удалось, когда я зацепилась большими пальцами за шлевки на его джинсах, и я поняла, почему Макс так делает со мной.

— У тебя есть сестры? — почему-то спросил Макс, и я покачала головой. — Братья, кроме Чарли? — продолжил он, и я снова покачала головой. — Двоюродные братья или сестры?

— Несколько, — прошептала я.

Макс усмехнулся:

— Значит, завтра можно ожидать их?

Мои родственники такие же чокнутые, как и мама, и если она позвонила моим ненормальным тетушкам, то такая вероятность существует. Поэтому вместо ответа я уткнулась лицом в его футболку.

— Вижу, что со мной опять Нина-зомби, — сказал Макс, касаясь моих волос губами. — Приводи себя в порядок, дорогая. Я спущусь вниз и прослежу, чтобы твоя мама не поселилась в сарае.

Я вскинула голову и прошептала:

— О Боже, Макс, не говори ей, что у тебя есть сарай. Я серьезно, она задумается об этом и уже завтра вызовет строителей, чтобы обсудить перестройку.

Продолжая ухмыляться, Макс поцеловал меня и пообещал:

— Мой рот на замке.

Потом он отпустил меня и пошел к лестнице.

Я забежала в ванную и торопливо выполнила все утренние процедуры. С одеванием я решила не заморачиваться, так как не хотела оставлять Макса с мамой надолго. К тому же рубашка Макса закрывала намного больше, чем моя ночная рубашка или даже одна из его футболок, а гостями были всего лишь мама и Стив. Мама со Стивом жили в Аризоне, так что Стив видел меня в пижамах и в купальниках с тех самых пор, как был повышен до звания спутника.

Я сбежала вниз по лестнице, закатывая рукава и слушая, как мама гремит на кухне и одновременно что-то рассказывает.

— ...тогда она принялась спорить — с ведущим, на телевидении — и отчитала его за высокомерное, унижающее женщин поведение.

О Господи. Мама рассказывала «Ужасную историю про школьную команду по «Брэйн рингу».

— Мам, — вмешалась я.

— Тихо, солнышко, я рассказываю Максу про «Брэйн ринг».

Я зашла на кухню. Макс стоял на своем обычном месте около раковины, Стив — возле одного из стульев, а мама — перед столешницей в окружении, кажется, всего содержимого кухонных шкафов.

У меня не было времени спрашивать о мамином набеге на продуктовые запасы, нужно было остановить рассказ про «Брэйн ринг».

— Я поняла, мам, и хочу, чтобы ты этого не делала.

Она замерла и посмотрела на меня, подняв брови.

— Никогда не пойму, почему ты стесняешься той истории.

— Сколько причин тебе назвать? — спросила я.

— Три! — не растерялась мама.

Я подняла руку и принялась загибать пальцы:

— Первая — я сделала это по местному телевидению, и все видели. Вторая — меня выгнали из команды и временно исключили из школы. И третья — то, что я вообще играла в «Брэйн ринг».

— Мужчинам нравятся умные девушки, — ответила она.

— Да, именно это ты мне и говорила, когда меня не приглашали на свидания до конца восьмого класса.

Мама наклонилась вперед и сказала:

— Тебя не приглашали на свидания до конца восьмого класса, потому что глупый мальчишка Фланнери бросил тебя ради той ужасной Сипович.

Мама повернулась к Максу и добавила:

— У нее было слишком много волос, вечно трясла ими повсюду, и она была распущенной.

Мама сказала правду. У Перри Сипович было слишком много волос, которыми она постоянно трясла повсюду, и она, определенно, была распущенной.

— В любом случае, — мама повернулась обратно к столешнице и принялась на первый взгляд беспорядочно передвигать продукты, — я гордилась своей Фасолинкой, которая оказала сопротивление этому ужасному телеведущему. Он-то считал себя Божьим даром, но все видели, что он носит парик. И он был женоненавистником. Он не давал Нине ответить ни на один вопрос, а она была единственной девушкой среди всех школьных команд. Так что я рада, что она его отчитала. — Мама обернулась к Максу и закончила: — Тогда-то я и поняла, что она станет отличным юристом. Ее приняли во все колледжи, куда она подала документы.

— Мама, хватит, — сказала я, направляясь к кофеварке.

— Но тебя приняли, — пробормотала мама, посмотрела на Макса и повторила: — Ее приняли.

Я посмотрела на Макса и закатила глаза. Он улыбнулся.

— Кто хочет кофе? — спросила я.

— Я! — выкрикнула мама, как будто я не стояла рядом с ней.

Доставая кружки из шкафчика, я через плечо обернулась к Стиву:

— Стив?

— То, что нужно, Нина.

По дороге к холодильнику за молоком я взглянула на Макса:

— Макс?

— Да, малышка.

Когда я вернулась к столешнице и встала рядом с мамой, она наклонилась ко мне и громко прошептала (хотя если бы она прошептала тихо, Макс все равно услышал бы, потому что стоял всего в полуметре от нас):

— Мне нравится это «малышка». Он аппетитный.

— Перестань называть Макса аппетитным при Стиве.

— О, Стив не против, — отмахнулась мама.

— Ладно, тогда перестань называть Макса аппетитным при Максе.

Мама отклонилась назад, чтобы за моей спиной посмотреть на Макса, и сообщила ему:

— Нина бывает немножко зажатой.

Макс разразился смехом.

— Мама! — воскликнула я.

Мама повернулась ко мне, широко открыв глаза:

— Но это правда!

Я подняла глаза к потолку и воскликнула:

— Господи! Можно мне получить машину времени? Пожалуйста. Я просто хочу вернуться на тридцать пять лет назад, вылезти из своей коляски и потеряться в глуши, чтобы меня воспитывали бродячие собаки.

Мама снова отклонилась назад и сказала Максу:

— А еще она иногда слишком драматизирует.

Она вернулась к своему занятию и пробормотала:

— Впрочем, это хорошо, у нее всегда было превосходное воображение.

Я вручила Максу его кружку и понесла кофе Стиву, по дороге заметив:

— Мам, я нравлюсь Максу и так, понятно? Тебе не нужно его уговаривать, учитывая, что я стою у него на кухне в его рубашке.

— Хорошо, — огрызнулась мама и снова посмотрела на Макса. — Сварливой она тоже бывает.

Я закрыла глаза и уронила голову. Моя молчаливая политика продлилась полсекунды, прежде чем вокруг моей талии обвилась рука, и я оказалась прижата спиной к груди Макса.

— Бери свой кофе, Герцогиня, и оставь маму в покое, — приказал Макс мне на ухо.

Я наклонилась вперед и взяла свой кофе.

— Да пожалуйста, — пробормотала я и, посмотрев на маму, поняла, что не могу оставить ее в покое, так что я спросила: — Кстати, что ты делаешь?

— Я в настроении что-нибудь состряпать, — ответила мама, и я напряглась всем телом.

— Мам... — начала я, и меня поддержал Стив.

— Нелли, не уверен, что это хорошая идея, — предостерегающе сказал он низким голосом.

— Моя стряпня самая лучшая, — заявила мама Стиву.

— Ты стряпаешь методом тыка. И в основном попадаешь мимо, — сказала я ей.

Ошеломленная мама резко развернулась ко мне.

— Тебе понравилось мое суфле из голубики и ревеня.

— Мам, я соврала. По вкусу было похоже на рвоту.

Я почувствовала, как Макс затрясся всем телом, но мне пришлось проигнорировать это, поскольку мама оскорбленно ахнула:

— Оно не было похоже на рвоту!

— Пожалуйста, просто позволь мне сделать тосты.

Мама оскорбилась еще больше, если такое возможно, и воскликнула:

— Что Макс подумает, если мы будем кормить его тостами?

— Мама, ты тут в гостях, — напомнила я.

— В любых обстоятельствах я — мать, а дети не должны питаться тостами. Никогда.

— Тут она тебя уела, Герцогиня, — прошептал Макс.

Я развернулась и подняла к нему лицо:

— Макс, ты не ребенок.

— Пока мы живы, вы всегда будете детьми, куколка, — вставил Стив. Я посмотрела на него и ссутулила плечи.

Но я не могла отступить молча и потому буркнула:

— Все против меня.

— Смирись, солнышко, — пробормотала мама, повернулась к разложенным на столе продуктам и продолжила, подняв руки и разминая пальцы: — Что ж, я думаю... что-нибудь клубничное.

Я решила пить кофе и позволить событиям развиваться без моего участия.

Только тогда я осознала, что опираюсь спиной на Макса, а его рука все еще обнимает меня за талию. Я не чувствовала себя странно или неуютно. На самом деле, я чувствовала себя естественно и совершенно уютно. Я поняла, что мне нравится.

— Боже мой! — неожиданно закричала мама. Я вздрогнула и посмотрела на нее. Она держала в руках новый молочник, который я купила Максу. — Макс, это чудо. У тебя очень хороший вкус.

— Это Нина купила его для меня, — сообщил Макс. Мамино лицо просияло, и, широко распахнув счастливые глаза, она повернулась к Стиву.

— Ты слышал, Стив, дорогой? Нина купила Максу молочник, — сказала она таким тоном, что прозвучало будто: «Ты слышал, Стив, дорогой? Нина только что призналась Максу в вечной любви, и завтра утром хирурги соединят их, как сиамских близнецов».

— Я слышал, любимая, — сказал Стив, усмехнувшись в ответ на мамино явное счастье, хотя я сомневаюсь, что Стив пришел в восторг от молочника.

— Прелесть, — пробормотала мама и поставила молочник, а затем принялась открывать и закрывать шкафчики, продолжая бормотать: — Теперь миски.

— Макс, — окликнул Стив. Я повернулась к нему, и, подозреваю, что Макс тоже, поскольку Стив продолжил: — Ненавижу вклиниваться в обычное безумие воссоединения Нелли с Ниной, но нам надо поговорить про этого козла Лоуренса.

Вот она, причина их визита. Я могла бы догадаться, если бы у меня было время подумать.

Мама накладывала что-то в миску, но наклонилась ко мне и заявила:

— У Стива есть план. У Стива всегда есть план.

Потом она подмигнула мне и принялась стряпать дальше.

— Что ты задумал? — спросил Макс.

— Я думаю, что после завтрака мы оставим женщин здесь, а сами спустимся с горы и побеседуем с Лоуренсом в гостинице.

Я снова напряглась.

— Согласен, — тут же сказал Макс.

— Эм-м... Я не... — начала я, но замолчала, когда Макс сжал мою талию.

— Мы вернемся меньше чем через час, — сказал мне Макс, и я повернулась, чтобы посмотреть на него.

— Макс...

— Герцогиня, — оборвал меня Макс, — это дело решенное.

У меня не было времени обдумать свое сложное положение, свой побег или внимательно изучить тот факт, что я, похоже, раз за разом позволяю своим планам нарушиться и каждый день заканчиваю в постели Макса. Однако я была весьма уверена в том, что не хочу, чтобы Макс объединялся со Стивом в попытках заставить моего отца уехать. Не знаю почему, но я считала, что это семейное дело, а Макс не входил в семью. И тоже не знаю почему, но мне казалось, что если Макс это сделает, то станет на один шаг ближе к семье. Но я точно знала, что мне хотелось, чтобы Макс был моей семьей, и я также знала, что мне не следует этого хотеть.

— Макс, мы можем об этом поговорить? — спросила я.

— Можем, но ты не изменишь моего решения.

— Макс...

Он сжал мою талию и повернул к себе лицом, подтянув еще ближе.

— Нина, разреши кое-что объяснить. Он в городе и собирается выносить тебе мозг. Вчера ты ясно высказала свою точку зрения, но он все равно считает, что может это делать. Ни один мужчина, если только он мужчина, не позволит никому доставать свою женщину, даже ее отцу. А твой отец не перестанет, пока я не объясню ему, что он не может этого делать. Так что для него же лучше понять это раньше, чем позже. Да?

— Макс, просто я думаю, что это не должен быть ты. Может, я... — Я замолчала, когда Макс еще раз сжал мою талию.

— Милая, вчера он не выказал тебе ни капли уважения и расстроил тебя. Думаешь, я позволю этому случиться снова?

— Макс...

— Не позволю.

— Макс...

— А меня ему придется уважать.

— Макс...

— Особенно, если меня поддержит твоя семья.

— Макс! — заорала я.

— Что?

— Хорошо, отправляйся к отцу.

Ну вот, я опять сдалась. Понятия не имею, почему я постоянно это делаю, разве что причина в ласковом взгляде и прекрасной улыбке, которые дарил мне Макс. Чтобы избежать их эффекта на весь свой организм, я развернулась в руках Макса и снова прислонилась спиной к его груди.

— Стив, когда вернемся, поможешь мне повесить работы Коттона? — спросил Макс, и я закрыла глаза. Стив всегда был чем-то занят, что-то делал, у него всегда был проект. Он с удовольствием поможет Максу повесить фотографии Коттона.

— Конечно, Макс, — дружески сказал Стив. Я услышала, как мама шмыгнула носом, и повернулась к ней, но она стояла, опустив голову.

— Мне нужно припудрить носик, — прошептала мама и заторопилась прочь, а Макс мягко сказал:

— Правая дверь под лофтом.

Я вздохнула, потому что знала, что мама плачет, и подозревала, что теперь у нее появится еще больше причин любить Макса.

Мы со Стивом переглянулись. Его глаза остановились на руке Макса, лежавшей у меня на талии, и снова поднялись к моему лицу. Стив медленно улыбнулся и подмигнул мне. Я улыбнулась в ответ, хотя меня охватила паника.

Если честно, я знала, почему не сбежала, даже понимая, что мне грозит катастрофа. Потому что я не хотела убегать. Теперь, если я попытаюсь, мама со Стивом, возможно, отрекутся от меня.

Вздохнув, я откинулась на Макса, и он крепче сжал руку. Я пила кофе, а мужчины сохраняли уютное молчание.

— Как думаете, мы успеем съесть по тосту, пока она не вернулась? — спросила я.

Я не угадала со временем, да еще меня подвело строительное мастерство Макса, потому что в этот момент мама открыла дверь, бесшумные петли которой меня и погубили.

— Я все слышала, — гневно сказала мама, выходя из-за угла.

— Нет, — ответил мне Макс, и Стив рассмеялся.

Я опять вздохнула и сделала еще глоток кофе.

— Не хочу показаться грубой, Макс, — начала мама, вернувшись к столешнице, — я обожаю Коттона, но произведение искусства, стоящее перед домом... эм-м... как бы это сказать? — Она помолчала и закончила тоном, который опровергал сказанное: — ...довольно любопытное.

Я выглянула наружу и увидела свою испорченную машину.

Потом, скорее всего, из-за стресса, подступающей истерики и просто от того, что мама была мамой, я расхохоталась.
* * *
Когда я вышла из ванной, одетая, накрашенная, причесанная и готовая встретить новый день во всеоружии, зазвонил телефон Макса.

Макс со Стивом отправились побеседовать с отцом после «завтрака», в котором — слава Богу — в основном чувствовалась клубника, а об остальном думать не стоило. Мама сказала, что приберется на кухне, а меня отправила в душ. И вот теперь, закончив свои дела, я стояла и слушала, как звонит телефон Макса.

Я понятия не имела, как поступить: хотел бы Макс, чтобы я ответила и передала ему сообщение от звонившего? Или, может, это звонил сам Макс, чтобы сказать, что он в тюрьме, потому что мой отец — мудак и вынудил его потерять контроль, а нам с мамой теперь нужно приехать и внести залог за них со Стивом?

Пока я раздумывала, включился автоответчик, который стоял на бюро, но был слышен во всем доме. «Оставьте сообщение», — услышала я голос Макса, потом раздался гудок и голос Битси произнес:

— Макс, это Битси. Послушай, я надеялась, что ты дома. Твой мобильный не отвечает. Я хотела поговорить с Ниной. Ты можешь попросить ее...

Я подбежала к прикроватной тумбочке и, сняв трубку, нажала кнопку, чтобы ответить. Пискнув, автоответчик отключился.

— Битси? — сказала я в трубку.

— Ой, Нина, привет.

— Привет. Прости, я только что вышла из душа.

— Все в порядке. — Она помолчала и спросила: — Макс дома?

— Нет. Передать ему, чтобы перезвонил тебе?

— Нет... — Она опять замолчала. — На самом деле я хотела поговорить с тобой.

Я не знала, как на это реагировать, так что мне потребовалось некоторое время. Я подошла к перилам и посмотрела вниз. Мама сидела на ступеньках крыльца, вытянув вперед скрещенные в лодыжках ноги и запрокинув лицо к солнцу. Стоял еще один теплый денек, и снег быстро таял.

— Конечно, Битси, что я могу для тебя сделать?

— Просто... Гарри заходил. Рассказал мне про вчерашний вечер.

— Ох.

— И Броуди. Он тоже рассказал про вчерашний вечер.

Должно быть, у Битси выдалось насыщенное утро.

— Да, что ж, вечер был интересным, — сказала я.

— Ты должна знать, что Шауна наврала Ками. Макс никогда не водил ее покупать кольцо.

— Ох. Ясно.

— Он… я не знаю, почему он с ней связался. Она, конечно, красавица и, думаю, никогда не показывала ему, ну знаешь, свое истинное лицо, пока они не стали жить вместе.

— Битси, — мягко перебила я, услышав ее нерешительность, понимая, как тяжело, должно быть, ей говорить о женщине, которая спала с ее мужем, в ее постели, когда того убили, — ты не обязана этого говорить.

— Знаю, — тихо ответила она и неожиданно спросила: — Твой брат потерял ноги в армии?

Это был тяжелый удар, и я медленно втянула воздух. Не знаю, откуда ей известно. Может, ей рассказал Макс. А может, Минди. А может, Минди рассказала Броуди, а Броуди рассказал Битси.

Не важно откуда, но она знала, так что я сказала:

— Да, Битси, Чарли потерял ноги.

— Броуди сказал, что Минди рассказала, что ты ухаживала за ним.

Значит, Минди и Броуди.

— Да, — ответила я.

— Поэтому я думаю... — Она замолчала, а потом быстро проговорила: — Ты бы меня поняла.

— Что, прости?

Она снова замолчала, прежде чем ответить.

— Никто меня не понимает, Нина.

Я попятилась к кровати и, коснувшись ее ногами, плюхнулась вниз.

— Битси, я не знаю, — честно сказала я.

— Я знаю, что случилось с Чарли, Нина, — мягко сказала Битси. — Поэтому я знаю, что ты меня поняла бы.

От ее слов к моим глазам подступили слезы, и я прошептала:

— Битси.

— У меня тоже случаются свои моменты, Нина. Ужасно это признавать, но я понимаю Чарли.

Я сглотнула и прошептала:

— Ясно.

— Мне жаль его и тебя.

— Спасибо. — Я все еще шептала.

— Но мой муж изменял мне, — тоже прошептала Битси. — И я его не виню, ты же знаешь, какая я. Но мне нужно поговорить об этом с кем-нибудь. С кем-то, кто меня понимает.

Я услышала в ее голосе слезы, поэтому, когда она замолчала, я сказала:

— Ох, милая.

— И еще ты понимаешь, что значит иметь дело с Шауной, поскольку она охотилась на моего мужчину и охотится на твоего.

— Не уверена, что Макс мой мужчина.

— О, он твой. Никогда не видела его таким ни с кем, кроме Анны.

Я медленно вдохнула, и мое тело застыло.

— Весь город только об этом и говорит. Мы все очень рады. После смерти Анны у Макса никого не было. Десять лет — это долгий срок. Видит Бог, я это знаю, — продолжала Битси.

Я даже не задумывалась о том, что она открыто заговорила об Анне, ее слова значили для меня гораздо больше. Похоже, теперь я была одна против собственной глупости, мамы, Стивена и всего населения Гно-Бон, а моим единственным союзником был отец, и сейчас Макс со Стивеном выгоняли его из города.

Я не просто в беде, я серьезно вляпалась.

— Битси...

— Броуди рассказал мне обо всем, что ты сделала для Минди, и, должна сказать, я рада, что ты хорошая. Анна была моей лучшей подругой, и я ее любила. Она бы хотела, чтобы Макс нашел хорошую женщину.

Точно. Вляпалась.

— Даже не знаю, что сказать... спасибо.

— Спасибо за то, что ты хорошая? — спросила она с улыбкой в голосе.

— Да, наверное, и спасибо, что доверилась мне.

Она довольно долго молчала, а потом спросила:

— Думаешь, я сумасшедшая, если не злюсь на Керта?

— Я не могу назвать тебя сумасшедшей за те чувства, которые ты сейчас испытываешь.

— Эти десять лет, хотя... понимаешь... — Она замолчала. Я не понимала, но не успела спросить, потому что она продолжила: — Я была не лучшей женой.

Я подумала, что это отвратительно, если Кертис Додд заставил Битси так себя чувствовать, но не стала ей говорить.

— Когда подобное случается, то тяжело всем, — сказала я.

— Он любил меня. Люди этого не понимают. У нас был хороший брак, учитывая все обстоятельства. Мы были... ну... понимаешь... — Она замялась. — ...активны в этом плане, просто я не могла дать ему того, что... ну... могла Шауна. — Потом, когда я не ответила, она повторила: — Понимаешь?

— Конечно, — сказала я, подумав, что понимаю, но только в общих чертах, и молча вознесла благодарственную молитву за это.

— А он мужчина, — продолжила она, защищая своего мужа.

— Ну, это многое объясняет.

— Ага, — засмеялась Битси.

— Битси, дорогая, — сказала я, — ты вольна чувствовать, что пожелаешь, и не волноваться о том, что подумают люди.

— Он и так никому не нравился, он умер, а его любовница вызвала полицию. Трудно не волноваться о том, что подумают люди, поскольку каждый думает об этом.

— А ты попытайся. Все, кто действительно о тебе заботятся, позволят тебе чувствовать все, что захочешь.

Секунду она молчала, обдумывая мои слова, а потом сказала:

— Да.

— Хочешь, я приеду к тебе? Моя мама здесь, и она любит кофе. Ей очень понравится твой латте. И она умеет слушать.

— Твоя мама здесь?

— Ну, приехал мой отец и вел себя как... ну, мой отец, то есть как мудак по отношению ко мне и к Максу. Я рассказала маме, и она — как всякая мама, а в особенности моя немного чокнутая мама — решила привезти своего мужа, чтобы он помог Максу разобраться с отцом. Так что она здесь, мой отчим Стив здесь, и сейчас Стив с Максом в городе, наверное, угрожают моему отцу и зарабатывают себе судебный иск.

— Хорошо, что ты юрист, — сказала она с улыбкой в голосе.

Да уж, новости здесь разлетаются быстро.

— Кстати, не поможешь ли ты мне составить завещание? — спросила она. — У Джорджа полно работы, но завтра он оглашает завещание Керта и говорит, что я должна написать свое сразу после оглашения. Он сам хотел сделать это для меня, но говорит, что придется немного подождать, потому что сейчас у него на рассмотрении несколько больших дел. Он хочет перенаправить меня к юристу в соседнем городе, но я его знаю, он скользкий тип. Я предпочитаю, чтобы мне помогала ты.

— Битси...

— Я тебе заплачу.

— Дело не в этом.

— А в чем?

— Ну... — Я попыталась придумать причину, но не смогла. — Ничего. Конечно, буду рада помочь.

— Это будет легко. Просто хочу быть уверенной, что Шауна никогда ничего не получит.

— Битси...

Битси заговорила тише, и я поняла, что Броуди действительно рассказал ей все.

— Если ребенок от Керта, то я выделю ему деньги, которые он сможет получить после совершеннолетия. До этого она может сосать.

Вот оно что. Битси была хорошей женщиной во всех отношениях, но она также была обманутой женщиной.

— Хорошо, дорогая, мы не оставим ей шанса, — заверила я ее.

— Но я хочу провести ДНК-тест.

— Хорошо.

— Возможно, три. Кто знает, с кем еще она переспит, чтобы получить нужные ей результаты. Может быть, нам придется отправиться в другой штат.

Настала моя очередь улыбаться.

— Хорошая идея.

— Может быть, ты знаешь кого-нибудь в Англии? Она никогда не была в Англии, это увеличит наши шансы, поскольку в других штатах она все же бывала.

Я засмеялась и услышала, что Битси тоже смеется.

Еще я услышала, как открылась входная дверь и мама позвала:

— Фасолинка, пойдем прогуляемся!

— Сейчас спущусь! — крикнула я в ответ.

— Это твоя мама? — спросила Битси в трубку.

— Да.

— Приходи вместе с ней. В любое время. Только позвони заранее, хорошо?

— Хорошо.

Она помолчала.

— Спасибо, Нина.

— Битси?

— Да.

— Ты тоже звони в любое время. Сюда, к Максу, или я дам тебе номер своего мобильного, но он международный, так что...

— Солнце, ты не в курсе, что я богата? — Я снова засмеялась, а она сказала: — У меня тут есть бумага и ручка, валяй.

Я продиктовала ей свой номер, а она прочитала его вслух, и я предложила:

— В любое время, Битси, хорошо?

— Спасибо, Нина.

— Нет, Битси, — тихо сказала я, и мои глаза наполнились слезами. — Ты не представляешь, сколько раз я пыталась убедить Чарли открыться мне. Так что еще раз спасибо за то, что доверилась мне.

— О, милая, — рассмеялась она мне в ухо, — всегда пожалуйста. Я вывалю на тебя все свои проблемы, если тебе это так нравится.

Я засмеялась в ответ, отчего слезы ушли.

— Береги себя.

— Да, ты тоже. Надеюсь, скоро увидимся.

— Пока.

— До встречи, милая.

— Кто это был? — спросила мама, и я увидела, что она поднялась по лестнице.

— Подруга Макса, — сказала я ей, нажимая отбой и смутно услышав, как снова включился автоответчик.

— А звучало так, будто твоя.

Я вздохнула, потому что еще раз убедилась, что Макс, его друзья и весь город затягивают меня.

— Ну, полагаю, что теперь она и мой друг.

Мама усмехнулась, зашла в комнату, плюхнулась на кровать и подпрыгнула.

— Чудесная комната, — заметила она, взмахнув рукой, и посмотрела на меня. — Расскажи мне о своей новой подруге.

— Ну... Поверить не могу, что говорю это, но здесь замешано убийство.

Мама распахнула глаза и подалась вперед:

— Кроме шуток? Давай рассказывай!

Я встала и поставила трубку на базу.

— Давай сделаем кофе.

— Хорошо, принеси мне сюда, мне хочется поваляться, — сказала она и перекатилась на спину.

— Я думала, ты хочешь прогуляться.

Мама многозначительно посмотрела на меня, подняла ногу и показала мне узкую ступню в босоножке из ремешков.

— В такой обуви? — спросила она. Я улыбнулась, а она закончила: — Временное колорадское помешательство.

— Твое желание — закон, мама, — ответила я, наклонилась, поцеловала ее в лоб и отправилась вниз делать кофе для своей мамы.

Потом я принесла кофе наверх, и мы валялись на кровати Макса, пока я рассказывала про изнасилование, драку на стоянке, потасовку в ресторане, про снежных королев, про милых и мудрых двадцатичетырехлетних девушек, про живущих в горах мужчин и убийство.
* * *
— Боже мой, — выдохнула мама, стоя рядом со мной на крыльце и глядя на поднимающегося по ступенькам Коттона. — Это Джимми Коттон?

— Откуда ты знаешь, как выглядит Джимми Коттон? — спросила я.

— Интернет, — прошептала она, подтверждая, что все ее заявления в стиле «я не пользуюсь электронной почтой и интернетом» — ложь. Она не отрывала глаз от Коттона и, кажется, покачивалась.

— Коттон, если она упадет в обморок, вы, как мужчина, должны будете ее поймать, — сказала я Коттону, когда он остановился передо мной.

— На ней шикарная одежда, как у тебя, — заметил Коттон, окинув маму взглядом, тем самым доказав мне, что мой поход по магазинам с целью купить одежду, которая не выделялась бы в Колорадо, провалился.

— Это моя мама, — ответила я.

— Я понял, — заметил Коттон.

— Боже мой, — выдохнула мама, продолжая пялиться на Коттона. Она выглядела так, словно собиралась или упасть в обморок, или сделать реверанс, или броситься ему на шею.

Коттон повернулся ко мне и спросил:

— Она часто это повторяет?

— В два раза чаще, чем я, а я делаю это очень часто. — Правда, в эти дни я повторяла это про себя, но я не стала говорить это Коттону, а просто сказала: — Это она познакомила меня с вашими работами. Она ваша поклонница.

— Ну надо же, — пробормотал Коттон, и я улыбнулась.

— Зашел посмотреть, куда вы повесили картины, — сказал Коттон, кивая головой в сторону дома.

— Они собираются повесить их сегодня. Мой муж будет помогать, — рассказала мама льстивым тоном, и брови Коттона сошлись у переносицы.

— Почему так долго? — спросил он у меня.

— Мы были... немного заняты, — объяснила я.

Коттон усмехнулся и нахально поинтересовался:

— Обжимались?

Я покачала головой, надеясь, что это не выглядело сожалением.

— Отвозили Битси в полицейский участок и разбирались с неожиданным приездом моего отца вчера и мамы сегодня. — Я показала на маму. — Потом мою машину испортили, мы думаем, что это Дэймон. — Я показала на машину, и Коттон медленно повернулся, чтобы посмотреть на нее, а потом снова повернулся ко мне. — И еще приехал Броуди, так что вчера вечером мы ужинали с ним и Минди. Во время ужина к нашему столику подошла недовольная Ками, не слишком вежливая Шауна, а потом Гарри устроил потасовку со спутником Шауны прямо на полу «Петуха», опрокинул несколько столов и измазался в кетчупе и хрене. — Потерявший дар речи Коттон уставился на меня, и я закончила: — В промежутках мы спали и, да, немного обжимались.

— Нина только что рассказала мне, — сказала мама. — Похоже, что Гно-Бон — это Пейтон-Плейс Скалистых гор.

— Точно подмечено, — ответил Коттон и оглянулся через плечо.

Я тоже посмотрела в ту сторону и увидела приближающийся «Чероки». Сердце пропустило удар, и не потому, что я беспокоилась о результате противостояния с отцом. просто я была счастлива, что Макс дома.

— Раз уж я здесь, — начал Коттон и повернулся ко мне, — то прослежу, чтобы нормально повесили картины, и напрошусь на чашечку кофе.

Я улыбнулась и ответила:

— Вам повезло: мы только что сварили свежий.

— Я везунчик, — улыбнулся Коттон, и все мы стали смотреть, как Макс подъехал и припарковал машину.

Я смотрела на Макса, пока он выходил из машины, и одного взгляда хватило, чтобы мое тело застыло от напряжения.

— Ой-ой-ой, — пробормотала мама.

Не то слово. Макс выглядел сердитым. Он поднялся по ступенькам, а в это время такой же хмурый Стив дошел до крыльца. Потом Макс посмотрел на меня и, не поприветствовав Коттона, сообщил мне результат стычки.

— Детка, твой отец — мудак.

— Божечки, — продолжала бормотать мама.

— Что случилось? — спросила я.

— С твоим отцом? Вчера он определенно страдал от смены часовых поясов. Ты была права. Он вытер пол Ками и тут же принялся за Шауну.

— Звучит не слишком хорошо, — заметила я.

— Так и есть, — вставил присоединившийся к компании Стив.

— Что произошло? — спросила мама.

— Итог такой: он не уедет, главным образом потому, что сегодня вечером приезжает Найлс, и они хотят, чтобы Нина «появилась», как сказал Лоуренс, на завтраке в гостинице завтра утром, — объяснил Стив, и мои глаза прикипели к Максу, а сердце снова пропустило удар, на этот раз не от счастья.

— Что? — прошептала я.

Макс подошел ко мне и положил ладони мне на шею.

— Ты не пойдешь.

— Но...

— Задолбали уже играть с твоей головой.

— Макс.

— Нина, они могут хотеть что угодно, это не значит, что ты должна это делать.

Я затрясла головой, короткими, ошеломленными движениями, и вдруг меня осенило.

— Я пойду, — сказала я.

Брови Макса опасно нахмурились, и он спросил:

— Что?

— Я пойду.

Он сжал руки у меня на шее, и я почувствовала, как напряглось все его тело.

— Почему?

— Потому что так будет правильно.

— Нина...

— Нет, Макс, — перебила я его, зацепив большими пальцами шлевки по бокам его джинсов, и объяснила: — Нельзя расстаться с человеком по электронной почте или по телефону. Что бы ты ни думал, Найлс не мудак, он никогда не делал мне больно, не лгал мне, не изменял, не бил. Он заслуживает того, чтобы я сказала о расставании ему в лицо.

— Твой отец убежден, что они с Найлсом сумеют уговорить тебя изменить решение, — сообщил мне Макс.

— Что ж, они ошибаются.

— Герцогиня...

На этот раз я перебила его, подавшись ближе и тихо сказав:

— Макс, они не сумеют, потому что ты будешь со мной.

Макс вздрогнул от неожиданности и склонил голову набок.

— И мама, — продолжила я, — и Стив. Вы позаботитесь обо мне. — Я приблизилась еще и пообещала: — Все будет в порядке.

Макс снова сжал пальцы на моей шее и прошептал:

— Малышка.

— Ты уже много сделал для меня, но могу я попросить сделать еще и это?

Макс долго смотрел мне в глаза, а потом тихо прошептал:

— Не желал бы никак иначе.

Это было то, что он сказал. Но он имел в виду, что просто не позволил бы, чтобы все случилось иначе. Я это знала, он тоже это знал, но мне было приятно, что он это сказал.

Вот опять. Теперь я сама приглашала Макса в свою жизнь. Что со мной не так?

— В чем дело? — спросил Коттон, и мама подошла к нему, решив перестать льстить и начать флиртовать (невинно, как обычно у мамы, но Стив находил это неприятно забавным или забавно неприятным, я никогда не могла понять), и взяла под руку.

— Сначала кофе. Вам понадобится как минимум кофе, прежде чем заводить разговор о Лоуренсе Шеридане, — сказала ему мама.

Они направились к входной двери, и мы было пошли следом, когда Макс повернулся к дороге. Все остальные тоже посмотрели на дорогу. К нам на полной скорости мчались три машины.

Я уставилась на несущуюся колонну. За субару Броуди ехал красный кроссовер Бекки, а следом полицейский внедорожник.

— Что еще? — буркнул Макс, обнял меня за плечи, и мы с ним стали спускаться по ступенькам. Выбора у меня не осталось, так что я положила руку ему на пояс и зацепила пальцем шлевку на боку.

Броуди резко остановил свою субару, так что из-под колес брызнул гравий, и выскочил из машины, даже не дождавшись, пока она полностью остановится.

— Ты не берешь трубку, а твой домашний занят, — обвинил он Макса, как только открыл дверь.

— Что... — начал Макс, но Броуди его перебил.

— Видел Минди? — спросил он, глядя на Макса, и я почувствовала, как что-то злобное сжало мои внутренности.

— Нет, а что? — ответил Макс напряженным тоном. Подъехала Бекка и остановилась позади субару Броуди.

— Она звонила? — продолжал спрашивать Броуди. Он быстро подошел и остановился перед нами. На его лице застыло беспокойство.

— Нет, Броуди, что случилось? — ответил Макс, настороженно замерший рядом со мной.

— А ты? — Броуди повернулся ко мне. — Видела или слышала ее?

Я покачала головой:

— Нет.

— Господи, Броуди, что за херня? — спросил Макс. Его голос звучал грубо, но не от гнева, а от беспокойства, такого же, которое я видела на лице Броуди.

Броуди достал из заднего кармана джинсов сложенный листок бумаги. В этот момент к нам подошла Бекка. Следом бежал Джефф.

— Это просунули под дверь ее квартиры сегодня утром, пока меня не было, — сказал Броуди Максу и передал ему бумажку.

Но я смотрела на лицо Бекки, которая уставилась на листок, как будто тот собирался отрастить когти и ударить ее, и хватка у меня внутри не только усилилась, но и скрутилась.

Я оторвала взгляд от Бекки, опустила глаза на листок в руке Макса и прочитала: