Кристина Лорен Немного сумасшедшая
 Скачать 406.5 Kb.
|
|
Глава 3. 13 июня. — Так чем ты занимаешься целыми днями?» спросил Дрю, собирая последние капли супа коркой хлеба. — Кроме того, что кормишь голодных мужчин. Нора улыбнулась. — Я работаю, занимаюсь садом… смотрю кулинарные шоу. — Она покрутила ложкой в супе и пожала плечами, осознавая, как невероятно посредственно это звучит. — Когда ты работаешь, ты работаешь над чем-то конкретно, немного-сумасшедшая-соседка? — поддразнил он, опустив подбородок, чтоб встретиться с ней взглядом. Она не могла удержаться от улыбки. — Я внештатный редактор, — начала она, положив ложку на тарелку. — Чем занимаешься ты? — Я помогаю людям, — просто заявил он, как если бы это было самой очевидной вещью в мире. — Играя на барабанах? Он вытер рот, положил салфетку на стол, затем облокотился назад на руки, на губах проскальзывала ухмылка. — Иногда. — Зачем ты это делаешь? — спросила она, наблюдая за ним, прищурив глаза. Его улыбка стала шире. — Делаю что? — Никогда не даешь ответы? Он наклонился к ней, руки сложены на столе, взгляд встретился с ее. — Я отвечу на любой вопрос, — сказал он мягко, его пальцы потянулись, чтоб убрать прядь ее волос с глаз. Он убрал прядь ей за ухо, его указательный палец прошелся по ее подбородку, когда он снова откинулся назад. — Ты просто должна спросить. Нора почувствовала, как ее пульс участился из-за его близости, она сделала глубокий вдох, чтоб успокоиться. — Хорошо, — сказала она, стараясь унять дрожь в голосе. — Ты занимаешься чем-то конкретно? Усаживаясь обратно, он какое-то время рассматривал ее перед тем, как провел рукой по волосам. — Я много путешествую, — начал он, жестом показывая на инструменты. — И я врач. — Как такое возможно? В смысле… разве для этого не нужно быть в одном месте? — Ну я езжу туда, где я нужен. Если это гуманитарный кризис в Таиланде, то я еду в Таиланд. После землетрясения в Вэнчуаке в Китае, я на несколько месяцев ездил туда. И когда у меня есть такая возможность, я езжу в Африку. Потому, что там для меня намного больше работы, чем я смог бы управиться, и у меня такое чувство, что я никогда ее не закончу. Понимая ее потрясенное затишье, он снова наклонился вперед, положив руки на колени. — Как давно ты здесь живешь? — спросил он, его глаза полны неподдельного интереса. Она в растерянности покачала головой. — В этом городе всю жизнь. А через улицу – 3 года. — Его брови поползли вверх. — Что? — спросила она. — Это…— он замолчал и пожал плечами. — Не знаю, просто мне трудно это понять. Разве ты никогда не хотела уехать? Познать что-то новое? Она обдумывала это, пока ее глаза рассматривали яркое голубое тату, которое было выведено на его предплечье и исчезало под рукавом его футболки. Река, по всей видимости. Из того, что она видела, его татуировки были все такого рода. Не шаблоны и не рисунки из книг, а его воспоминания. Пейзажи гор и рек, пышные ели и широкие виноградные лозы. Искусство, которое раскрывает историю. Она встретилась с его глазами снова. — Здесь моя жизнь. — Но разве твоя жизнь – это место? Или твоя жизнь состоит из тех немногих вещей, которые ты имеешь при себе? Нора села назад, откидываясь на коробку, позади нее. — Предполагаю, я никогда не думала об этом в таком смысле. Я полагаю, мой мир состоит из того, что я знаю – этот город, мой дом. Я никогда не позволяла себе что-то за его пределами. — Может ты просто не нашла то, что хотела бы у себя сохранить. 16 июня. — Тушеная свинина…, — улыбнулась Нора, кладя тарелку перед ним. — Но осторожно: я добавила хабанеро (один из самых острых соусов) в кипящий соус. — Остренький, — сказал он с глупым акцентом и улыбнулся, наклоняясь, чтоб глубоко вдохнуть. — Ты меня балуешь. — В последнее время у меня не было возможности так готовить. Я скучаю по этому. — Она пожала плечами и села на пол напротив него, положив свою салфетку на колени. — Дома в этом районе довольно большие. У тебя когда-нибудь был сожитель? — спросил он, нарезая вилкой кусочек и избегая ее взгляда. — Мы вместе с моим парнем купили этот дом. Он резко поднял голову, и их глаза встретились. — Оу, я…» он обсмотрел дом, будто не мог понять, почему она – здесь, а не дома. — Он выехал несколько месяцев назад, — объяснила она, делая глоток вина. — Мне жаль. — Дрю провел рукой по волосам и облокотился локтями на низкий столик, подмигнув в знак извинения. Она поставила свой бокал и улыбнулась в ответ. — Мне нет. Мы не подходили друг другу. — она засмеялась, вспоминая. — Вообще. — Как ты это поняла? — Мы были вместе 8 лет. — пробормотала она. — Мы познакомились в старшей школе. Первая любовь не всегда лучшая любовь. — Так, что…? Вы отдалились друг от друга, или просто не подходили друг к другу, в конце концов, или…? — Ему нравилось ходить в бар и играть в дартс каждую пятницу. Ему нравилось смотреть один и тот же канал с новостями каждый вечер, и когда-либо читал книги двух разных авторов, всего лишь. Ему нравился предсказуемый секс. — Она осторожно наблюдала за ним, добавляя это важное признание в свой список; она увидела, как его челюсть дернулась. — Ему нравилось заказывать еду на дом каждую среду и слушать один и тот же альбом в машине в течение каждой поездки. А мне нет. — Ты не кажешься питающей отвращение к привычкам, — подразнил он, кивая в сторону их ужина, имея в виду их новую рутину. — Я люблю привычки. Это отдельные привычки, что имеют значение. Я также люблю включать что-то новое в рутину. — Ах да. Ты начала с черники и абрикосов и дошла до хабанеро. — улыбнулся Дрю, дотягиваясь до своего бокала. — Ты точно безрассудна на привычки. — Совершенно, — захихикала она. Они затихли на какой-то момент. Он уставился на свой бокал, и его глаза резко дернулись и встретились с ее взглядом. Вспышка страсти была тут же заменена теплой улыбкой. Он бессознательно провел запирсингованным языком по верхней губе. Его глаза медленно расслаблялись. — Что на счет тебя? — тихо спросила она. — Что на счет меня? — его голос был мягким, а ее сердце колотилось. — Что на счет тебя и… девушек? — Действительно никогда не было ни одной, — пожал он плечами. — Что? Даже в колледже? — Ну, по крайней мере, не то, что я думаю, ты имеешь в виду. Я был с женщинами, Нора. — улыбнулся он, почти извиняясь. — В колледже я был сфокусирован на учебе и музыке. Я встречался, но ничего более. И теперь, когда я так много путешествую… никто в действительности не повлиял на меня так, чтобы я захотел остаться. — он пожал плечами, делая большой глоток вина. — Тяжело строить отношения, так как я часто переезжаю. Также тяжело раскрываться снова и снова. Это утомляет. Мне нравится то, чем я занимаюсь, несмотря на то, что временами это одиноко. К сожалению, я не расположен к постоянству, так что мне нужно передвигаться. — Он немного поморщился и принялся за свой ужин. Она смотрела, как он жевал, смотрела, как он наслаждался ужином, который она приготовила для них, наблюдала, как он расслабился в знакомой атмосфере, с ней. — В твоей жизни есть постоянство, — утвердила она, призывая его отреагировать. — Ты посвящен своему образу жизни, по крайней мере. Он кивнул, быстро сглотнув, чтоб ответить. — Быть не расположенным к постоянству – это не то же самое, что быть не расположенным к посвящению. Моя не расположенность – это о географии, не романтике. Их взгляды оставались друг на друге в тишине самое долгое время, чем когда-либо. Казалось, ее сердце было готово пробить себе путь через ее горло, через ее тело наружу. — Ты такая красивая. — сказал он. — Я не могу остановить желание смотреть на тебя. Это заняло несколько секунд перед тем, как она смогла ответить, а когда она это сделала, ее голос звучал для нее так, будто он шел с другой части комнаты. — Я знаю, что ты имеешь в виду. Дрю наклонился вперед, удерживая ее взгляд. Она была не в силах отвести глаза. — Я раньше никому это не говорил, — прошептал он с маленькой счастливой улыбкой. Она, наконец, сумела разорвать контакт и сесть прямо, схватив свой бокал вина. — Ты разобьешь мне сердце, — легонько рассмеялась она, стараясь сделать так, чтобы это выглядело шуткой. — Я не хочу. Они уставились друг на друга на секунду, после чего она поставила свой бокал и начала нервно теребить салфетку. — Ух, стало неловко, — посмеялся он, проводя рукой по волосам. 17 июня. На следующий вечер она сделала салат из пасты со свежей моцареллой и помидорами. — Боже, я люблю твою стряпню, — промычал он, проглатывая. Он всегда мычал и закрывал глаза, когда кушал что-то вкусное. Ей было интересно, знал ли он сам, что делает так. — Помидоры с моего сада. Также и базилик. — Помидоры – изумительны, — вздохнул он. — Как они называются? Они такие цветастые, должно быть у них какое-то сумасшедшее название, типа Дикая Женщина или Большая Пташка. Нора засмеялась и кивнула. — Фиолетовые называются Чероки. Желтые – Ножки банана. Зеленые – мои любимые – Зеленая зебра. Он беззвучно проговорил «Ножки банана» и ухмыльнулся, мотая головой, так если бы это действительно было так. Она смотрела, как он ел, а он посмотрел на нее и улыбнулся перед тем, как он наклонился, чтобы сделать еще один укус. Она почувствовала тревогу и взволнованность, смешанные в груди. Она не знала, как она могла чувствовать нечто вроде этого к кому-то, кого она только встретила. Казалось, он так легко получал все с ходу. Его желание видеть ее каждый вечер было обычным фактом для него, незамысловатым. Он любил проводить с ней время, так же, как он любил этот ужин: что-то, чем он наслаждался, пока это было рядом с ним. Он взглянул на нее снова и увидел, как она смотрит на его губы. — Что? — улыбнулся он, но глаза его загорелись чем-то сильным и теплым. Он медленно, дразня, облизал свои губы. — Ты смотришь, как я ем? Она чувствовала, что он играет с ней, бросая вызов подчиниться оболочке, которая уплотняется с каждой их ночью вместе. Она опустила глаза на свои руки и засмеялась, но прозвучало это принужденно. Ей хотелось убрать напряжение между ними, хотелось признать то, что они оба чувствовали эту тягу, это необъяснимое притяжение, но ей было страшно узнать, значило ли это что-нибудь для него. Ей было интересно, как много женщин он оставил по всему миру, чувствовавших себя так же, как и она. Она моргнула, прочистив мысли. «Что подтолкнуло тебя к выбору твоих татуировок и пирсингов?» тихо спросила она. Он поднял руку и осмотрел ее. — Я люблю каждый дом, который у меня был, независимо от того, как долго я там нахожусь. Мне нравится держать некоторые из них при себе. —Тату на его плече изображало маленькое деревце с желтым фруктом. Тату на внутренней стороне его предплечья было лицо мужчины, старого, сморщенного и спокойного. — Кто это? Он провел длинным указательным пальцем по нему. — Мой дедушка. Не осознавая, что делает, она потянулась и погладила его пирсинг в брови. Вместо того, чтоб вздрогнуть или отклониться, он склонился к ее руке, его глаза закрыты. Тепло пронеслось от ее пальчиков вниз по всей руке. Ее сердце колотилось, как один из его барабанов под его руками, она задержала дыхание, сопротивляясь порыву провести пальцами по его лицу, его шее и голому плечу, вдоль плеча к его рукам. Она смотрела, как его лицо расслабилось от ее прикосновений, и медленно убрала свою руку. — А это? Прошел долгий момент перед тем, как он заговорил, а когда это произошло, это звучало сонно и расслабленно. — Думаю, он мне идет. — Он открыл глаза и взглянул на нее. — Ты, с другой стороны, совсем не тронутая. Она почувствовала тепло в его словах, значимость большего, чем просто татуировки или пирсинги. Между ними ощутилось напряжение, и ей не терпелось дотронуться до него снова. Может потому, что она знала, что он уйдет и это казалось безопасным, или возможно из-за того, что она знала, что влюбляется в него, ей хотелось, чтобы он узнал ее, действительно узнал ее так, как никто другой не знал. Его глаза двинулись вниз по ее шее к плечу и обратно. Она взяла салфетку с его руки и потянула его пальцы к себе, кладя его руки на свою грудь, сжимая сосок его указательным и средним пальцами, позволяя ему почувствовать метал в этом месте. Он резко вздохнул, шире расположив руку и ладонью нажимая на ее пирсинг. Его большой палец метался туда и обратно по стороне ее груди. Она держала свою руку на его, наблюдая, как его лицо застыло в долгом выражении. Она убрала его руку и медленно вручила ему его салфетку, но он тут же ее уронил, его рука все еще оставалась в форме ее изгиба. Он уставился на это перед тем, как встретиться с ее взглядом. — Нора? — его голос был хриплым. Она представила, что видит его пульс, учащающийся под татуировкой горы на его шее. Она хотела забраться к нему на колени и прижаться губами к этому пульсу. — Я уберу это, — вместо этого сказала она, опустив голову и убирая посуду. Глава 4. 21 июня. — Что готовишь? — голос Дрю, ближе, чем ожидала Нора, заставил ее слегка вздрогнуть. — Прости, — сказал он, его руки опустились на ее бедра. — Я не хотел напугать тебя. Она сглотнула, определенно он мог услышать это. — Ты не напугал. В смысле… я просто не обратила внимание. — Рука Норы остановилась на нарезной доске, лаймы моментально забыты. Жар от его ладоней проникал через тонкий хлопок ее юбки, а ее глаза закрылись, когда его пальцы проскользнули под рубашку, рисуя маленькие круги на нижней части ее спины. — Мне просто нужно кое-что взять. — его руки оставались на ее бедрах чуть дольше, подвинув ее слегка, чтоб дотянуться до двух бокалов с верхнего шкафчика. Он улыбнулся милой полу-улыбкой, его глаза на короткий момент встретились с ее, пока он закрывал дверцу шкафа. Все еще стоя ближе, чем нужно, он глянул за ее плечо — Сегодня салат? — Салат из цыпленка по-тайски с арахисом и лаймом, — ответила она, повернув голову, чтоб увидеть его. Он был так близко, и пах так чертовски хорошо, как мыло, и солнце, и что-то странно похожее на Дрю и резкое… как краска или слабый запашок бензина. Достаточно, чтоб напомнить ей о его руках, и как часто он ими работает. Ее нос касался его подбородка, грубая поверхность его небритого лица была резкой по сравнению с ее кожей. Она слегка подалась к нему, ее губы в милиметрах от его шеи. Он сглотнул, и она была не в силах отвернуться, загипнотизированная тем, как двигался его кадык и сжимались мускулы на его шее. Она задержала дыхание, когда он прижался к ней, теперь ее тело было в ловушке между ним и столом. Она почувствовала, как его губы двинулись к ее волосам, этот обычный простой жест был более интимным, чем любой страстный поцелуй, который у нее когда-либо был. — Ты это хочешь? — спросил он, его голос низкий, а звук пронесся сквозь его грудь. Она подняла к нему подбородок, это движение подвело ее рот к его подбородку. Она потерлась губами из стороны в сторону, наслаждаясь шероховатой поверхностью на своей коже, и оставила там легкий поцелуй. Настойчивый сигнал кухонного таймера наполнил воздух, отрывая ее с этого момента. Он глубоко вздохнул и оттолкнулся от стола, ее тело тотчас почувствовало потерю. — Зачем ты сюда вернулся? — спросила она, хватая воздух и наблюдая, как он вытащил тарелки для каждого из них. — Как долго ты здесь будешь? — Я вернулся сюда, чтоб отдохнуть, повидаться с семьей, встретиться со своим дантистом, сдать все необходимые анализы крови… — Анализы крови? — застыла она, а за тем неловко кивнула, когда поняла. — Оу, — пробормотала она, нарезая лайм. Он встал перед ней и остановил ее руку. — Что значит ‘оу’? Его лицо говорило ей, что она не так поняла, но она не будет давить, пока не объяснит его голос. — Это просто разумно делать после посещения развивающихся стран, — тихо настаивал он. — Нет, я поняла, — кивнула она. Она могла ощущать, как он смотрел на нее, пока она шинковала листья салата. — Что с нами происходит, Нора? — его голос спокойный и ненавязчивый. Слишком спокойный и слишком ненавязчивый. У нее внутри было торнадо, полное всего того, чего она не могла собрать воедино. Она чувствовала, будто, все, что она знала, становилось искорененным и выброшенным. — Я не знаю, — прошептала она, желая, что бы это ни было, так и оставалось между ними, и не исчезнуть в очередном слое напряжения. — Ничего? Он наклонился вперед и ждал, пока она на него посмотрит. Она знала, ее глаза все выдают – каждую частичку сильного желания – но также и страх, который она чувствовала. Быть так близко к нему, это как стоять на краю глубокого ущелья и знать, что она не сможет удержаться от прыжка вперед. Но он вытянул ее с краю. — Хорошо, — пробормотал он, печально улыбаясь и заправляя локон волос за ее ухо. — Хорошо, милашка. Я тебя услышал. Она могла чувствовать, что он наблюдает, как она готовит и несколько раз замечала, что он начинал говорить, но затем останавливался. Сомнение для него было редкостью, и это заставляло ее нервничать, что у него было что сказать, но он волновался, чтоб привлечь к этому внимание. — Ну, так ты уже сделал все эти дела? — спросила она, заплетаясь, зная, что ее вопрос, к сожалению, покажет ей сыпучесть песочных часов, ее время с Дрю подходит к концу. — Какие дела? — спросил он в замешательстве. — Дантист, семья, кровь, — сказала она спокойно, скидывая салатные листья в миску. — О да. Дантист и кровь сделаны. Семья в этот раз в Австралии. Больше в этой поездке я хотел приехать сюда и поработать над домом. Я пренебрегал им слишком долго, как ты, конечно же, заметила. Она положила нож и повернулась к нему. — О чем ты говоришь? Дрю на секунды уставился на нее перед тем, как понимание смягчило его взгляд. Он рассеянно потянул за пирсинг в брови. — Я полагал, ты знала, что я приобрел дом… — Как бы я узнала об этом? Он пожал плечами, а его рука опустилась и шлепнула слегка по его бедру. — В смысле, ты видела, что я работал над ним. Я его покрасил, починил окна, сделал некоторую работу внутри… Я полагал, ты поймешь, что он мой. Нора немедленно осознала, что все знаки были очевидны и что все, что он сделал с тех пор, как вернулся, показывало, что он был больше чем, просто проезжающий арендатор. Она была смущена, что не сложила все это вместе и раздражена, что ей приходится спрашивать все у него, что никогда не было предложено ничего субъективного. — Почему ты не хочешь, чтоб я узнала тебя? — спросила она, смотря на его ноги, на кухонном кафеле. — Как, черт возьми, я должен это понимать? — Мне приходится спрашивать тебя обо всем. Ты ничего добровольно не предлагаешь. Я чувствую, будто тебе не приходит на ум помочь мне узнать тебя. Он смотрел на нее, а затем отвернулся к окну позади нее. — Так и есть, — ответил он просто. — Я не знаю, как… делать это. — он махнул на пространство между ними. — Но ты мне говоришь, между нами ничего не происходит, и я так полагаю, это просто я все не так понял. Но Нора, я чувствую что-то и я не знаю, что с этим делать. Я не совершенен. Она поняла, что думала об этом, в каком-то смысле. Она верила, что, так как он являлся частым путешественником и хорошо образованным и всегда казался таким уверенным в своей шкуре, он знает, как делать это. Она доверила ему направлять ее, пока он не уйдет, предполагая, что он не раз сталкивался с этим, начинал сближаться с кем-то, и затем был вынужден уйти. Она верила – несмотря на то, что он ей говорил – что где бы он не находился, там была женщина, и ужины, и страсть, и затем, в конце концов… уход. — Ты не делал это раньше? — прошептала она. — Нет, — утверждал он. — Почти все это для меня впервые. Она пробежала руками по волосам и подняла их к верху в свободный хвостик на голове. — Оу. 13 июня. — Я еду в Китай. — его голос был едва слышим. Ее сердце застыло в ее груди, но каким-то образом ее руки продолжали двигаться, машинально делая формочки фалафели (обжаренные в масле шарики из протертых со специями плодов пута). — Когда? — она старалась держать голос легким и заинтересованным. Вместо этого, он был взволнованным и трясущимся. — Скоро, — это не было даже шепотом. Она была удивлена, что звук дошел до ее ушей. — Почему? — она подняла глаза и взглянула в кухонное окно. Она не могла видеть его в отражении; он шагнул в сторону так, что она не видела его лица. Он молчал. — Дрю? Она не слышала его, но внезапно он оказался за ее спиной прежде, чем она могла повернуться. Он встал ближе и убрал ее волосы в сторону, позволив губам остановиться у изгиба ее уха. Его бедра расположились у нижней части ее спины, его пальцы дрожали на ее коже. — Хочешь, чтоб я сказал ‘потому что я напуган’ или ‘я не тот парень’? Из-за этого ты думаешь, я уезжаю? — Возможно, — призналась она, смотря на них в окне. Он навис над ней, его выражение лица было таким уязвимым, что от этого у нее заныло глубоко в груди. Она выдала самые эгоистичные слова наружу: — Ты можешь быть доктором, где угодно. Дрю положил свои руки на ее спину, расправляя пальцы поперек ее ребер так широко, как мог, проверяя, насколько много ее он мог полностью накрыть. Нора чувствовала себя крошечной в его руках. Она была уверена, он бы сломал всю ее. — Я еду потому, что это то, чем я занимаюсь. Я путешествую. Я практикую медицину. — его голос не был ни защищающимся, ни извиняющимся. Он не уезжал от нее. Он уезжал, чтоб помочь другим. Она ненавидела крепкую спираль чувства обиды, что тянула в ее животе. — Нора, поговори со мной. — Мне страшно. — призналась она. Ей было страшно быть врозь. Ей было страшно, что он не вернется назад. Ей было страшно, что он вернется, но другим. — Я знаю. — Тебе нет? — спросила она. Она могла ощутить, как он пожал одним плечом за ее спиной. Без объяснимых слов, жест казался слишком небрежным. Это совсем не было той реакцией, что была у нее, и это заставило ее чувствовать себя еще более разбитой. — Пожалуйста, не начинай это. — она слышала мольбу в своем голосе и почти обрадовалась этому. У нее не было больше сил, если он будет трогать ее снова. Дрю прижался губами к ее шее, и она почувствовала прохладный воздух между ними, когда он отошел, как только она начала на него облокачиваться. — Хорошо. — его рука была последней частью его тела, которая оставила ее, когда она потеряла контакт с ее бедром. Она закончила приготовление ужина, и впервые они сидели в тишине, глядя на свои тарелки и раскидывая по ней еду. — Я займусь посудой, — сказал он, хотя не двинулся, чтобы встать. Она слышала вопрос в его голосе… он хотел, чтобы она осталась. — Хорошо. — она разбила свое собственное сердце: — Спокойной ночи. Его голос прозвучал разочарованным, но не удивленным. — Спокойной ночи. |