Биоэтика. Курс лекций по биоэтике предмет биоэтики 3 6 стр. Сфера этики 7 12 стр
 Скачать 309 Kb.
|
|
Этические проблемы, возникающие при трансплантации органов и тканей, взятых от живого донора, отражают как ситуацию в медицинской сфере, так и характер отношений в обществе в целом. Медицинский персонал, по причине своей финансовой заинтересованности или в силу исследовательского научного интереса при испытании новых лечебных методик, может дозировать объём информации для донора, преуменьшая возможные негативные последствия для его здоровья. В подобных случаях происходит явное нарушение основных принципов биоэтики. С другой стороны, и само современное общество, захваченное идеологией рынка, способствует тому, что части тела становятся товаром. Далеко не единичны случаи, когда бедняки, находящиеся на грани выживания, становятся вынужденными донорами своих органов. Если раньше говорили, что «здоровье нельзя купить», то теперь получается – можно, купив его у другого человека. Возникает новая форма эксплуатации, когда богатый получает возможность в буквальном смысле, телесно жить за счёт бедного. Проблема дефицита органов для пересадки порождает и «теневой рынок» торговли органами. В этой связи следует отметить, что существование подобного «рынка» невозможно без криминализации части врачебного сообщества, поскольку только специалисты – врачи могут профессионально осуществить забор и пересадку органов. Понятно, что в подобных случаях возникает не только этическая проблема, но и прямое нарушение закона, т.е. – преступление. Свои этические вопросы ставит и практика пересадки органов, взятых из тела умершего. Как для религиозного, так и для светского сознания мёртвое тело обладает особым моральным статусом. Осуждаются любые формы надругательства над телом покойного, существуют и определённые нормы, которые регулируют обращение с ним. Что касается забора органов для трансплантации, то имеют место три основных подхода. Рутинный забор наделяет медицинские службы всеми необходимыми полномочиями. Предполагается, что тело умершего человека можно использовать для общественных интересов: делать вскрытие, забирать органы для трансплантации или для научных целей. Данный подход соответствует утилитаристской этике, когда критерием морально оправданного действия служит наибольшее благо для наибольшего числа людей. Критики рутинного забора органов говорят о том, что человек здесь перестаёт быть хозяином своего тела – через своё завещание или через волеизъявление родственников. Механизм презумпции согласия (или предполагаемого согласия), в отличие от рутинного забора органов, теоретически предполагает альтернативу. Подразумевается, что в этом случае предоставляется право на отказ изъятия органов, если заявлена такая позиция самим человеком при жизни или родственниками, после его смерти. Однако, поскольку многие люди просто не знают о таком праве, то, по умолчанию, на практике медицинские работники сами принимают решение по изъятию органов. Информированное согласие означает, что необходимо получить разрешение на забор органов либо в форме прижизненного распоряжения потенциального донора, либо, если такого распоряжения не было, испросить согласие на соответствующее действие у родственников умершего. Само название «информированное согласие» указывает на то, что задача медицинских работников заключается не в принятии ими конкретного решения, а в объективном информировании граждан по данному вопросу. Поскольку практика забора органов, необходимых для трансплантации из тела умершего, стала довольно распространённой, то вопрос о точном критерии смерти человека приобрёл особое значение. Ранее, традиционно, границей жизни и смерти считалось прекращение функций кровообращения и дыхания, т.е. сердца и лёгких. Однако, вскоре после операции по пересадке сердца, проведённой Барнардом, этот медицинский вопрос вызвал в западных странах большой общественный резонанс. В частности, в США была создана комиссия специалистов, которая предложила иной критерий смерти – необратимое прекращение деятельности мозга. При этом выделялись такие характерные признаки: прекращение всех функций полушарий и ствола мозга, стойкое отсутствие сознании, отсутствие реакций зрачков на яркий свет и некоторые другие. Затем, уже в качестве американского закона было утверждено системное понимание смерти, которое объединило и традиционное (прекращение функций кровообращения и дыхания) и вновь разработанное (необратимое прекращение всех функций мозга). В дальнейшем подобные законодательные акты были приняты во многих странах мира. Как уже отмечалось, существует значительный дефицит необходимых органов для пересадки, что объективно порождает и проблемы в сфере этики. В самом деле, чем руководствоваться при принятии решения – кому именно из пациентов в первую очередь делать операцию по пересадке? В этой связи исследователи предлагают учитывать, по крайней мере, три фактора: 1)степень совместимости пары «донор-реципиент»; 2)экстренность ситуации; 3)длительность нахождения пациента в «листе ожидания». Однако, очевидно, что конкретные жизненные ситуации трудно поддаются простой формализации. Поэтому выбор реципиента – это в то же время и морально-этический поступок тех медицинских работников, кто принимает соответствующее решение. Религиозная позиция на трансплантацию органов и тканей мало чем отличается от светской. Признаётся, что современные медицинские технологии действенно помогают многим больным, которые прежде были обречены на тяжёлую инвалидность или на скорую смерть. В то же время отмечается, что возрастающая потребность в необходимых органах для пересадки порождает определённые нравственные проблемы. Особо подчёркивается опасность коммерциализации трансплантационной деятельности, когда органы человека рассматриваются как объект купли и продажи. Недопустимым считается поддержание здоровья одного человека, за счёт другого. Пересадка органов от живого донора может осуществляться только на добровольной основе, при полной информированности донора о возможных рисках для его здоровья. Добровольное согласие человека на посмертное донорство его органов и тканей считается нравственно приемлемым. Тема № 7. ЭТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ПРИКЛАДНОЙ ГЕНЕТИКИ История вопроса. Генная инженерия. Проблема ГМО. Этические проблемы генетического тестирования и скрининга. Этические проблемы клонирования. Религиозная позиция. Генетика – наука о законах наследственности и изменчивости организмов и методах управления ими. Основатель генетики – австрийский исследователь Грегор Иоганн Мендель (1822-1884), который опытным путём обнаружил закономерности наследственности у растений. Однако в тот период его новаторская работа не вызвала интереса в научных кругах, Вспомнили об этой работе лишь в начале ХХ века, когда группа учёных подтвердила научное открытие Менделя. Чуть позже, в 1906 году английский учёный У.Бэтсон предложил и название новой науки – «генетика». В 1953 году западные учёные Дж.Уотсон и Ф.Крик дали описание структурной модели ДНК – носителя генетической информации. В начале ХХ1 века, в ходе реализации международного проекта был расшифрован геном человека. В 1920-30 годы большой вклад в развитие генетики внесли советские учёные Н.И.Вавилов, Н.К.Кольцов, С.С.Четвериков и некоторые другие. Однако, в дальнейшем, судьба как отечественных генетиков, так и самой этой науки у нас оказалась трагичной. В условиях засилья догматической идеологии, в 1948 году генетика была объявлена «буржуазной лженаукой». И лишь с конца 1950-х годов началось постепенное возрождение отечественной генетики. Новый удар не только по генетике, но и по всей нашей науке был нанесён после развала Советского Союза, когда произошло резкое сокращение финансирования научных исследований. Значительная часть учёных, невостребованных в нашей стране, выехала за рубеж. И только в последние годы наметилась тенденция постепенного восстановления современного уровня генетики в России. Генетика, оставаясь исследовательской, экспериментальной наукой, вместе с тем, уже прочно вошла в практическую сферу. Генетическая (или генная) инженерия непосредственно имеет прикладное значение. Генная инженерия, соединив в себе часть молекулярной генетики и часть молекулярной биологии, занимается получением рекомбинантных форм (новых комбинаций) генетического материала, создаваемых искусственным путём. Возникшая сравнительно недавно (70-е годы ХХ века), генная инженерия получила заметные результаты на практике, что породило и новые этические проблемы. Известно, что на протяжении многих тысячелетий человечество опытным путём занималось выведением новых сортов растений, новых пород животных. К примеру, ещё в Древнем Китае из обычного карася была выведена декоративная золотая рыбка, которая, в отличие от сказочной, хотя и не исполняет желаний, но вполне реально плавает в аквариуме. Можно к этому добавить, что всё существующее ныне разнообразие столь внешне непохожих друг на друга собак также являет собой пример селекционной деятельности человека. Однако при, на первый взгляд, схожести практики генной инженерии с имевшей место в истории человечества (и продолжающейся до сих пор) селекцией живых организмов, важно видеть и появившуюся принципиальную новизну. До эпохи генной инженерии существовали жёсткие границы искусственных изменений, не выходившие за рамки каждого биологического класса: растение оставалось растением, а животное – животным. Для генной инженерии подобных границ нет – в целях получения биологических организмов с новыми свойствами можно взять любые генетические материалы, соединив их определённым образом. Или, другими словами, для прикладной генетики – «всё позволено». Например, с целью защиты посевов свёклы от вымерзания, учёные генетически «скрестили» свёклу с морской рыбой, т.е. на генетическом уровне получили новый организм «растение-животное». При помощи генной инженерии созданы бактерии с новыми свойствами. Сегодня целый ряд важнейших белковых и гормональных лекарств (интерферон, инсулин и некоторые другие) производятся при помощи трансгенных бактерий и дрожжей, в геном которых включён соответствующий человеческий ген. В наш лексикон прочно вошло понятие «ГМО», которое охватывает довольно широкую сферу применения. Поскольку это связано и с повседневными продуктами питания, то в обществе развернулась дискуссия о возможном вреде для здоровья генномодифицированных продуктов. Конечно, прояснить возникшую ситуацию могла бы чёткая и однозначная позиция учёных. Однако, в научном сообществе нередки высказывания о том, что нет никаких данных, подтверждающих опасность трансгенных продуктов, как нет и строгого доказательства их безопасности. Поскольку наука пока не даёт однозначного ответа на этот вопрос, то на практике правительства многих стран просто вводят правовую норму о том, чтобы все трасгенные продукты подвергались обязательной маркировке. В этом случае, по идее, выбор того или иного товара делает сам потребитель, обычный человек. Очевидно, что такое «рыночное» решение весьма непростой проблемы ГМО зависит не только от надписи на упаковке товара, но и от уровня благосостояния населения, поскольку производство трансгенных продуктов обходится дешевле. Как представляется, научная неопределённость по проблеме ГМО не может решаться исходя из сегодняшних коммерческих интересов бизнеса, поставляющего трансгенные продукты. Медицинская генетика имеет непосредственное отношение к человеку. Генетическое тестирование отдельных людей и генетический скрининг популяции (массовое обследование) позволяет сегодня определять предрасположенности к тяжёлым наследственным заболеваниям. К примеру, одна из программ генетического скрининга с целью выявления у новорождённых младенцев фенилкетонурии (наследственного заболевания, при котором поражаются головной и спинной мозг) имеет уже достаточно широкую практику. Причём, важно то, что своевременно поставленный диагноз в сочетании с отработанными методами лечения, позволяет добиваться успехов в борьбе против этой болезни. Однако, как отмечают специалисты, лишь немногие наследственные заболевания, выявляемые при помощи генетической диагностики, имеют на сегодня более или менее эффективные способы лечения. Получается, что современная медицина, вооружённая генетическим знанием, может поставить верный диагноз, но пока не может успешно лечить выявленные болезни. Отсюда понятно поведение тех людей, которые отказываются от предлагаемой им генетической диагностики. В литературе приводится пример, когда из группы риска по болезни Гентингтона примерно в 150 тысяч человек, только 200 из них согласились пройти соответствующее генетическое обследование. Поскольку генетическое тестирование и генетический скрининг вошли в практику современной медицины, то уже появились и некоторые биоэтические рекомендации. В этой связи приведём два принципа. Принцип информированного согласия человека на подобное обследование. Принцип конфиденциальности, исключающий передачу третьим лицам полученной генетической информации. Первый принцип предполагает такую подачу информации со стороны медицинского персонала по поводу возможного обследования, чтобы обычный человек, не специалист смог её правильно понять и определить значимость полученных результатов диагностики для последующей своей жизни. Причём, важно отметить, что обладая такой информацией, человек имеет право и отказаться от предлагаемого генетического обследования. Второй принцип призван оградить людей с обнаруженными генетическими нарушениями от дискриминации со стороны работодателей и страховых компаний, а также и от возможной агрессивной реакции со стороны части общества, что порой имеет место быть. Однако применимость принципа конфиденциальности усложняется тогда, когда полученная информация о наследственных заболеваниях важна и для близких родственников обследуемого. В этом случае желательно принимать согласованное решение всех заинтересованных сторон. Исследования в сфере генетики при пренатальной диагностике позволяют своевременно прогнозировать наличие неизлечимых заболеваний у плода.. В этом случае задача медиков заключается в том, чтобы дать объективную информацию о результатах генетического обследования будущей матери. Моральный выбор делает сама женщина (или супружеская пара) – сохранить плод, отягощённый отрицательной наследственностью или прервать беременность. Выбор поистине непростой: что лучше – смерть на стадии плода, или рождённая жизнь, как сплошное страдание. Принцип святости жизни здесь становится проблемой. Известно, что на «генетически просвещённом» Западе ухе зафиксированы случаи, когда в судах рассматривались иски инвалидов, страдающих от тяжёлых и мучительных наследственных болезней, против своих родителей, которые в своё время отказались от аборта. Одна из обсуждаемых тем, которая интересует не только узких специалистов, но и широкую общественность – это клонирование человека. Рассматривая этот вопрос корректно, следует различать терапевтическое клонирование и репродуктивное клонирование человека. Терапевтическое клонирование, используя генетические методы, ставит задачу получить ткани и органы для эффективного лечения целого ряда заболеваний. Если пациенту необходима пересадка органов или тканей, то возникает возможность выращивания их из генетического материала этого же человека. В таком случае снимается риск их последующего отторжения. Как считают специалисты, применение соответствующих методов терапевтического клонирования может дать положительный эффект и при лечении заболеваний сердца, и для лечения болезни Паркинсона, и в целом ряде других случаев. Однако, поскольку в терапевтическом клонировании в качестве исходного генетического материала могут быть использованы клетки человеческих эмбрионов, то это порождает определённую этическую проблему. Если же принять во внимание данное ограничение, то терапевтическое клонирование в целом оценивается скорее положительно, чем отрицательно. Репродуктивное клонирование человека имеет своей целью создание генетически идентичных человеческих существ, точных генетических копий. Хотя такое клонирование юридически запрещено во многих странах, в то же время по этому вопросу идут острые споры и приводятся аргументы «за» и «против». Сторонники клонирования человека называют конкретные ситуации, когда репродуктивное клонирование позволяет решать сложные проблемы. Например, если в семье умирает единственный ребёнок, то можно таким путём помочь безутешным родителям. Порой говорят и о том, что этот способ позволит обзавестись детьми сексуальным меньшинствам или монахиням. Часто приводят и общий довод в пользу свободы научных исследований. Некоторые видные учёные (включая двух лауреатов Нобелевской премии), а также ряд известных общественных деятелей подписали специальную «Декларацию в защиту клонирования и неприкосновенности научных исследований». Приведём фрагменты из этой «Декларации»: «Насколько может судить научная мысль, вид Homo Sapiens является членом царства животных. Способности человека, как представляется, только по степени, а не качественно отличаются от способностей высших животных. Богатый репертуар мыслей, чувств, упований и надежд человечества возникает, по всей видимости, из электрохимических процессов в мозге, а не из нематериальной души, способы действия которой не может обнаружить ни один инструмент.» «Потенциальные выгоды клонирования могут быть столь велики, что было бы трагедией, если бы древние теологические сомнения привели к его луддистскому отвержению.» Противники репродуктивного клонирования человека имеют свои доводы. Приведём некоторые из них. Поскольку ещё нет глубоких научных исследований относительно негативных последствий для клонированных животных, то тем более неизвестно, как отразится клонирование на психическом и физическом здоровье будущих клонов человека. Клонирование человека явно нарушает устои семьи и основы сложившихся отношений в обществе Финансовые ресурсы и время квалифицированных специалистов следует тратить на решение более актуальных проблем здравоохранения, а не расходовать на клонирование. Необходимо признать ответственность общества не только за здоровье ныне живущих людей, но и за здоровье будущих поколений, подорвать которое может неконтролируемое генетическое вмешательство. Среди противников клонирования человека, как правило, активны и религиозные организации. В качестве примера, приведём фрагменты Послания Архирейского собора Русской православной церкви: «Привлекая внимание людей к нравственным причинам недугов, Церковь вместе с тем приветствует усилия медиков, направленные на врачевание наследственных болезней. Однако, целью генетического вмешательства не должно быть искусственное «усовершенствование» человеческого рода и вторжение в Божий план о человеке… Замысел клонирования является несомненным вызовом самой природе человека, заложенному в нём образу Божию, неотъемлемой частью которого являются свобода и уникальность личности… Тиражирование людей с заданными параметрами может представляться желательным лишь для приверженцев тоталитарных идеологий.» . Тема № 8. ЭТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ РЕПРОДУКТИВНЫХ ТЕХНОЛОГИЙ Проблема аборта. Подходы к определению статуса человеческого эмбриона. Этические проблемы новых репродуктивных технологий. Религиозная позиция. Проблемы, связанные с продолжением человеческого рода, привлекают к себе внимание и вызывают нередко острые дискуссии в обществе. Исторически первое медицинское вмешательство, распространённое и сегодня, которое позволяет регулировать число рождений – это искусственно вызванный аборт. Следует заметить, что аборт (от лат. «нерождение», «выкидыш») может быть и самопроизвольным, по причине некоторых заболеваний матери или плода. Противоположные позиции по вопросу об аборте проявились ещё в античную эпоху. Известно, что Гиппократ был противником аборта, Аристотель же, допускал аборт, в качестве регулятора рождаемости, ограничивая его применение – пока в зародыше не сформировались «чувствительность» и «двигательная активность». В Римской империи аборт широко практиковался. В религиозном средневековье аборт был запрещён, за нарушение запрета полагалось суровое наказание, вплоть до смертной казни. В середине Х1Х века в Западной Европе по причине сочетания разных факторов (высокая смертность рожениц, рост влияния идей феминизма, повышение уровня медицинских знаний) стала укрепляться позиция, что в критических ситуациях надо спасать мать, а не плод. В начале ХХ века, в царской России законодательство допускало аборт, проводимый врачом с целью спасения жизни женщины, но и уголовно наказывало за аборт, осуществлённый нелегально, с преступной целью прекращения беременности. После революции, в 1920 году Советская Россия стала первым в мире государством, которое легализовало аборт по желанию женщины. Но, в 1936 году государственное законодательство запретило аборты. И только в 1955 году, в Советском Союзе аборт был вновь разрешён. В начале ХХ1 века аборт легализован во многих странах мира, но по разным основаниям. Конкретно: с целью спасения жизни женщины – в 98% стран мира, в целях сохранения физического или психического здоровья женщины – в 62% стран, в случаях беременности в результате изнасилования или инцеста – в 42% стран, по причине серьёзных дефектов у плода – в 40% стран, по экономическим и социальным причинам – в 29% стран, на основании желания женщины – в 21% стран. Широкая практика аборта вызвала в современном обществе две противоположные позиции. Основные аргументы защитников аборта обычно строятся исходя из медицинских, социально-экономических и правозащитных соображений. В частности, отмечается, что аборт необходим для предотвращения возможной угрозы жизни и здоровью матери или рождения ребёнка-инвалида, обречённого на мучения. Один из доводов «за» призывает учитывать и реалии жизни, когда тяжёлые материальные условия не позволяют содержать и воспитывать детей. И, наконец, акцентируется внимание на праве самой женщины делать свободный репродуктивный выбор, рассматривая это право наряду с другими общепринятыми правами человека. Главный аргумент противников аборта заключается в том, что эмбрион имеет право на жизнь, как и другие человеческие существа. Поэтому право на аборт – это «право на убийство». Нередко отмечаются и негативные последствия аборта, влияющие на здоровье женщины и возможное, в дальнейшем, бесплодие. Однако, как полагает доктор медицинских наук , профессор И.А.Шамов, характеризуя ситуацию в нашей стране, отрицательное влияние на организм женщины обусловлено не самим абортом, а неквалифицированными действиями медперсонала. Очевидно, что однозначное решение о тех или иных последствиях аборта для здоровья женщины – это прерогатива медицинского сообщества. Но, в то же время, рассмотрение вопроса о статусе человеческого эмбриона, имея, безусловно, медико-биологическую основу, всё же выходит за пределы собственно биологии и медицины. Обсуждение проблемы статуса человеческого эмбриона выявило три различных подхода. Первый подход («эмбрион – это личность») предполагает, что уже с самого начала, т.е. с момента оплодотворения эмбрион имеет такой же моральный статус, как и человек, наделённый личностью. Исходя из этого, процесс развития эмбриона трактуется как процесс развития личности. Имеется в виду, что в существовании человека, даже в качестве эмбриона, нет стадии, когда это не человек. Поэтому эмбрион заслуживает абсолютного уважения и является неприкосновенным. |