Биоэтика. Курс лекций по биоэтике предмет биоэтики 3 6 стр. Сфера этики 7 12 стр
 Скачать 309 Kb.
|
|
Второй подход («эмбрион – это не личность») делает акцент на том, что яйцеклетка и сперматозоид до момента их слияния не являются личностями и могут быть использованы в научных или медицинских целях, то нет и никаких моральных оснований, чтобы обязательно сохранять жизнь эмбриона. Для некоторых сторонников данного подхода эмбрион, в первые 6 недель развития, можно рассматривать вообще, как «вещь». В этой связи отмечается, что для появления сознания необходим хотя бы минимальный уровень развития нервной системы, чего, конечно же, нет у только что сформировавшегося эмбриона. Следовательно, никаких моральных обязательств по отношению к эмбриону со стороны человеческого сообщества не предполагается. Третий подход («эмбрион – это потенциальная личность») наделяет эмбрион особым моральным статусом: это пока ещё не полноценная личность, но и не «вещь», с которой можно делать любые манипуляции. С одной стороны, здесь нет полного отождествления эмбриона и человека, обладающего личностью, а с другой - отношение как к «потенциальному человеку» накладывает определённые этические ограничения на действия по отношению к эмбриону. Чёткое определение статуса эмбриона позволило бы рационально подойти и к проблеме аборта, а также более объективно рассмотреть и спорные вопросы, связанные с новыми репродуктивными технологиями. Новые репродуктивные технологии, уже довольно широко применяемые в практической медицине, вызывают не только общественный интерес, но и , порой, острые дискуссии. Подобные технологии предлагают методы искусственного оплодотворения, среди которых можно выделить такие, как: - искусственная инсеминация женщины спермой мужа (гомологическая инсеминация) или донора (гетерологическая инсеминация), - экстракорпоральное оплодотворение яйцеклетки in vitro, с последующим переносом эмбриона в утробу матери, - «суррогатное материнство» - вынашивание эмбриона (плода) так называемой «суррогатной матерью». Гомологическая искусственная инсеминация имеет свою историю. Известно, что ещё в 1799 году английский исследователь У.Хантер по медицинским показаниям применил искусственное оплодотворение женщины спермой её мужа. Данная медицинская технология постепенно развивалась и во второй половине ХХ века стала, в ряду других, клиническим методом лечения. Сегодня, гомологическая искусственная инсеминация практически не вызывает этических проблем, тем более, что в этом случае биологические и социальные родители совпадают. Гетерологическая искусственная инсеминация более спорна с позиции этики, поскольку здесь необходим сторонний донор спермы. Если, к примеру, донорство крови для общественного мнения не только оправдано, но и положительно, то донорство спермы (а без этого данный метод невозможен) вряд ли будет оценено столь однозначно. Очевидно, что отбор таких доноров должен проходить строго по определённым правилам. В частности, в соответствующей инструкции министерства здравоохранения РФ определяется, что донорами спермы могут стать здоровые мужчины в возрасте 20-40 лет, прошедшие полное медицинское обследование. Однако, специалисты выражают сомнение в том, что обследование может выявить все возможные заболевания донора, о которых он и сам может не подозревать. Понятно, что здоровье будущего ребёнка в немалой степени зависит от состояния здоровья его биологического отца. Возможны, в дальнейшем, и коллизии в семейных отношениях, когда ожидания семейной пары по внешнему виду или умственным способностям подросшего ребёнка не оправдаются. И ещё один момент, возможно не главный, но имеющий отношение к этике. Искусственная инсеминация вообще-то трактуется как метод лечения бесплодия, т.е. предполагаемое применение – по медицинским показаниям. Но, в ряде стран, в том числе и в России, данный метод разрешается к применению и для женщин фертильного возраста, не состоящих в браке. Другими словами, основанием в этом случае служит не медицинский фактор, а личное желание одинокой женщины. Экстракорпоральное оплодотворение (ЭКО) возникло как идея ещё в Х1Х веке, а воплотилось на практике в 1978 году, в Великобритании. Именно тогда появилась на свет девочка – Луиза Браун – первый «ребёнок из пробирки». В 1986 году наши специалисты, освоив технологию ЭКО, также добились положительного результата. На сегодня, эта новая репродуктивная технология дала жизнь уже многим тысячам «детей из пробирки», но, в то же время, вызвала и свои этические вопросы. Одна из сложных этических проблем ЭКО порождается неизбежно возникающей избыточностью яйцеклеток и эмбрионов. При применении данной технологии из организма женщины извлекают до 10 и более яйцеклеток, которые затем подвергаются инсеминации и в большинстве случаев становятся зиготами. На третьи сутки после оплодотворения предстоит перенос зародыша в матку. В целях повышения вероятности беременности, в матку переносят несколько эмбрионов, что может дать и негативный эффект, в виде многоплодной беременности. В случае многоплодной беременности приходится осуществлять «редукцию эмбрионов», т.е. «лишние» эмбрионы искусственно абортируются. При сохранении «лишних» оплодотворённых яйцеклеток и эмбрионов по методу криоконсервации возникают три возможных варианта. 1.Они могут быть разморожены и погибнуть. 2.Они могут в дальнейшем послужить для донорства. 3.Они могут стать объектом научных исследований. В любом варианте опять возникает вопрос о статусе человеческого эмбриона. Таким образом, даже из подобного, упрощённого описании ЭКО, неизбежные при этом «лишние» зиготы и эмбрионы представляют собой этическую проблему. Суррогатное материнство вошло в практику современной медицины с 1985 года и вызвало в обществе неоднозначную реакцию. Защитники данного репродуктивного метода указывают на то, что это подчас единственная возможность преодолеть определённые формы бесплодия. Противники же считают, что суррогатное материнство унижает человеческое достоинство женщины, превращая её в «живой инкубатор», что это новая форма торговли женским телом. Проблемное поле суррогатного материнства включает в себя как уже ранее встречавшиеся этические вопросы (к примеру, вопрос о статусе человеческого эмбриона), так добавляет и свои, специфические. При этом могут возникать весьма запутанные жизненные ситуации. Например, известны случаи, когда функцию «суррогатной матери» выполняла родная мать страдающей от бесплодия женщины. Получалось, что данная «мать-носительница» оказывалась в определённом смысле как матерью, так и бабушкой родившегося ребёнка. Или, возможный вариант, что у появившегося на свет ребёнка может оказаться даже 5 родителей: 3 биологических (мужчина – донор спермы, женщина – донор яйцеклетки и женщина – донор утробы) и 2 социальных (семейная пара, которая выступает в роли заказчика ребёнка). Проблемы, связанные с продолжением человеческого рода, рассматриваются и с религиозных позиций. Аборт все основные религии оценивают отрицательно. В частности, Русская православная церковь определяет намеренное прерывание беременности как тяжкий грех. РПЦ также считает, что «грех ложится и на душу врача, производящего аборт». В отношении же медицинских технологий искусственного оплодотворения встречаются разные оценки. Например, буддисты считают, что процесс рождения человека может осуществляться различными способами, в том числе и через «суррогатное материнство». Для РПЦ, допустимым средством медицинской помощи может являться искусственное оплодотворение женщины половыми клетками её мужа, поскольку это происходит в контексте супружеских отношений. С православной точки зрения нравственно недопустимыми признаются все разновидности экстракорпорального оплодотворения, а также «суррогатное материнство», поскольку всё это противоестественно и подрывает основы семейных отношений. Мусульманские теологи разъясняют, что ислам разрешает прибегать к искусственному деторождению при помощи медицины только законным супругам. Поскольку ислам признаёт многожёнство, то «суррогатное материнство» допускается лишь в случае, если вынашивающей матерью будет вторая жена мужа. Однако при всех особенностях взглядов на репродуктивную сферу отдельных религиозных конфессий, чаще всего со стороны религии даётся общий совет бездетным, по медицинским показаниям, супружеским парам – усыновите сироту. Другими словами, морально предпочтительнее вместо своего, «искусственного» принять в семью и воспитать, как родного, чужого, «естественного» ребёнка. Тема № 9. ЭВТАНАЗИЯ: «ЗА» И «ПРОТИВ» Медикализация умирания. Активная и пассивная эвтаназия. Аргументы сторонников и противников эвтаназии. Религиозная позиция. Индекс качества смерти. То, что жизнь человека когда-то заканчивается, общеизвестно. Однако, этот вообще-то естественный финал человеческой жизни в современном обществе имеет свои особенности. Если ранее, рядом с умирающим, как правило, мог находиться священник, то сегодня, это место занял врач. Примечательно, что когда, в 1957 году к римскому Папе обратились с просьбой разъяснить, где проходит граница между жизнью и смертью человека, он ответил, что давать определение смерти – дело не церкви, а врачей. Констатация смерти и выдача соответствующего документа – это одна из необходимых функций медицины в современном обществе. К тому же, местом, где человек расстаётся с жизнью нередко становится больница. Произошедшая медикализация смерти имеет и ещё одну важную особенность. Смерть человека, в силу развития новых медицинских технологий, перестала быть одномоментной и может превращаться в умирание, как процесс. Конечно, современный врач не может предотвратить неизбежную смерть, но он уже в состоянии регулировать длительность процесса умирания человека в диапазоне от нескольких часов до, порой, нескольких лет. И в этой связи часть важных вопросов биоэтики концентрируется вокруг проблемы эвтаназии. Само слово «эвтаназия», заимствованное из древнегреческого языка, что буквально означает «благая, хорошая смерть» предложил английский философ Ф.Бэкон (1561-1626). Уход человека из жизни, обозначаемый термином «эвтаназия», может происходить по-разному. Поэтому различают активную и пассивную эвтаназию. Активная эвтаназия имеет место тогда, когда осуществляется преднамеренное медицинское вмешательство с целью прервать жизнь больного, или, как иногда резко формулируют: «когда доктор убивает пациента». Если активная эвтаназия проводится по просьбе пациента, её иногда называют «добровольная эвтаназия». Пассивная эвтаназия определяется как отказ от медицинских мер, необходимых для поддержания жизни пациента. Простой ответ на сложный вопрос о возможности применения сегодня эвтаназии, можно сформулировать примерно так: этический долг врачевателя во все времена требует от него всеми имеющимися лечебными средствами бороться до конца за жизнь человека. И вряд ли, даже в нашу эпоху изменений и «переоценки ценностей» следует пересматривать данный моральный принцип. Отсюда напрашивается формально-логический вывод - эвтаназия всегда зло. Однако в реальности не всё так просто, поскольку в современном обществе существуют как противники эвтаназии, так и её сторонники, в том числе и среди практикующих врачей. Наверное, самый нашумевший случай из практики активной эвтаназии – это деятельность американского врача Д.Кеворкяна, который получил прозвище «Доктор Смерть». Согласно его позиции, если неизлечимо больной человек не может переносить свои тяжкие страдания и решил умереть, то врач должен ему помочь уйти из жизни максимально безболезненно. Практика активной эвтаназии Кеворкяна вызвала возмущение противников подобных действий и его неоднократно привлекали к суду. Однако, юридически обосновать обвинение против него было весьма затруднительно, поскольку Кеворкян представлял суду видеообращения страдающих больных, в которых они добровольно и осознанно обращались к нему с просьбой помочь умереть. При рассмотрении проблемы эвтаназии важно понять, о какой конкретно группе больных может идти речь. Если трактовать эвтаназию как «хорошую, благую смерть», то она выступает в качестве альтернативы «плохой», т.е. сопровождающейся тяжкими страданиями смерти неизлечимо больных. Речь в данном случае не может идти о всех больных, пусть даже страдающих от тяжёлых заболеваний, но имеющих шанс на излечение. Тем более понятие «эвтаназия» не может относиться к здоровым людям, по каким-то своим причинам решивших свести счёты с жизнью. Ещё одно уточнение в рассмотрении медицинских ситуаций, которые могут обсуждаться на предмет применения эвтаназии – это когда сам пациент непосредственно не испытывает тяжких страданий, но пребывает в устойчивом вегетативном состоянии (УВС). Хотя, находясь в этом состоянии, пациент может двигать конечностями или туловищем, иногда у него на лице появляется улыбка или текут слёзы, т.е. присутствует определённая моторная активность, но у него нет умственной деятельности, он не думает, у него нет сознания, утрачивается личность. При наличии соответствующей медицинской техники существование пациента в УВС можно поддерживать в течение длительного времени – месяцы и годы. Специалисты считают, что пациента с диагнозом УВС вылечить невозможно. Принимая во внимание дискуссионность проблемы эвтаназии, приведём здесь одну из позиций, с которой выступают некоторые западные авторы: «…мы не несём моральной обязанности продлевать жизнь пациента в УВС, так как живыми сохраняются только биологические остатки личности и нет субъекта, которому могла бы быть полезна наша забота. В настоящее время общепринятая юридическая позиция состоит в том, что если диагноз УВС поставлен с определённостью, то не будет противозаконным прекращение использования искусственных средств поддержания жизни…» Другими словами, здесь речь идёт о фактическом допущении пассивной эвтаназии. В чём-то смягчает моральные коллизии вокруг пассивной эвтаназии современная практика США и ряда других западных стран, где ввели такую юридическую форму, как особое прижизненное завещание. Это означает, что любой дееспособный человек может составить документ, в котором заявит, что если он окажется в УВС, то его поддерживающее лечение должно быть прекращено. Ещё дальше в этом направлении идёт видный американский биоэтик Т.Бичамп, написавший в 2007 году статью под характерным названием «Право на смерть как триумф свободы». В статье отмечается, что традиционно врачи были убеждены в своём исключительном праве решать вопрос о продолжении или прекращении экстраординарных методов лечения. Однако, ещё в 1976 году суд Нью-Джерси определил, что в вопросах, касающихся жизни и смерти, право пациента является приоритетным по отношению к суждению врачей. И, следовательно, по требованию пациента или его представителей медицинские работники должны прекратить жизнеподдерживающее лечение. Затем, в 1994 году в штате Орегон был принят закон «О достойной смерти», который подтверждал право пациента «расстаться с жизнью гуманным образом». Этот закон разрешил врачу, по просьбе пациента, выписывать ему летальную дозу медикаментов, при этом были оговорены и строгие правила подобной процедуры. Автор статьи считает, что и прекращение средств искусственного продления жизни и ускорение смерти – морально тождественны. На правомерный вопрос о возможных злоупотреблениях в реализации закона «О достойной смерти», даётся ответ: в штате Орегон в практике применения этого закона не было зафиксировано ни одного значительного нарушения. И Т.Бичамп делает вывод: «Поэтому закон штата Орегон – это не просто символ перемен, но и основа для будущих изменений.» Противники эвтаназии выдвигают свои доводы. вот некоторые из них. Человеческая жизнь является непреходящей ценностью, святость человеческой жизни выражена не только во всех основных религиях, но является и общекультурной ценностью. Поэтому легализация уничтожения человеческой жизни в форме активной эвтаназии недопустима. Медицинская практика не свободна от врачебных ошибок. Возможный неправильный диагноз о неизлечимости заболевания может прямо повлиять на выбор пациента эвтаназии. Современная медицина бурно развивается и появление новых лекарств и новых медицинских технологий позволяет добиваться успеха в борьбе против ранее не поддающихся лечению болезней. Муки и страдания тяжело больных пациентов могут облегчить современные эффективные болеутоляющие средства. Применение эвтаназии повлечёт со стороны медперсонала всевозможные злоупотребления по причине корыстных интересов. Религиозные взгляды на эвтаназию могут различаться в зависимости от той или иной конфессии. Однако, можно отметить, что религиозная традиция, как правило, призывает следовать естественному ходу событий и отрицает активное вмешательство в этот процесс. К примеру, в буддизме наибольшее осуждение вызывает уничтожение своей жизни или жизни другого. Также недопустимы активные действия, которые ведут к ускорению смерти человека, но осуждается и интенсивное лечение с целью искусственного поддержания жизни, которое считается формой насилия. Русская православная церковь, излагая позицию по этому вопросу в своих документах, в частности, отмечает: «Продление жизни искусственными средствами при котором практически действуют лишь отдельные органы, не может рассматриваться как обязательная и во всех случаях желательная задача медицины. Оттягивание смертного часа порой только продлевает мучения больного, лишая человека права на достойную, «не постыдную и мирную» кончину…» Однако «Церковь… не может признать нравственно приемлемыми распространённые ныне в светском обществе попытки легализации так называемой эвтаназии, то есть намеренного умерщвления безнадёжно больных (в том числе по их желанию) … «Право на смерть» легко может обернуться угрозой для жизни пациентов, на лечение которых недостаёт денежных средств.» Споры вокруг эвтаназии вряд ли прекратятся в ближайшее время. Однако, такая альтернатива эвтаназии как хоспис оценивается в обществе более однозначно. Ещё в 1948 году англичанка С.Сондерс решила создать особое медицинское учреждение для оказания помощи умирающим пациентам. Когда болезнь неизлечима и очевиден скорый финал жизни человека, ему могут предложить паллиативную помощь, которая включает в себя меры по эффективному обезболиванию, уход и заботу, морально-психологическую поддержку. Всё это в комплексе предоставляет хоспис, где человеку на пороге смерти стремятся обеспечить психологический комфорт и пусть краткое, но достойное существование. В России первый хоспис появился в 1990 году и затем у нас возникло ещё несколько таких учреждений. Сформулированы и принципы хосписного движения. Вот некоторые из них. Хоспис – дом жизни, а не смерти. Смерть, как и рождение – естественный процесс. Его нельзя ни торопить, ни тормозить, Хоспис является альтернативой эвтаназии. Хоспис – это мировоззрение гуманизма. Финал человеческой жизни может протекать по-разному. Группа исследователей поставила задачу сравнить уровень и качество ухода за престарелыми и безнадёжно больными людьми в завершающий период их жизни. По аналогии с широко применяемым термином «качество жизни», что нашло своё отражение в индексе развития человеческого потенциала, исследователями был предложен индекс качества смерти и разработана методика его определения. Согласно этой методике, оценивалось в баллах (от 1 до 10) состояние 24 показателей, объединённых в 4 основные группы: 1. Базовые социальные и медицинские услуги для людей, находящихся в конце жизни. 2. Наличие и доступность этих услуг. 3. Стоимость услуг. 4. Качество услуг. На основе экспертных оценок было комплексно обследовано, по данной методике, 40 ведущих стран мира и составлен их рейтинг. Приведём здесь первую и замыкающую десятку стран этого рейтинга и укажем баллы. 1.Великобритания - 7,9 31.Португалия - 3,8 2.Австралия - 7,9 32.Южная Корея – 3,7 3.Новая Зеландия - 7,7 33.Малайзия - 3,7 4.Ирландия - 6,8 34.Турция - 2,8 5.Бельгия - 6,8 35.Россия - 2,8 6.Австрия - 6,6 36.Мексика - 2,7 7.Нидерланды - 6,3 37.Китай - 2,3 8.Германия - 6,2 38.Бразилия - 2,2 9.Канада - 6,2 39.Уганда - 2,1 10.США - 6,2 40.Индия - 1,9 Также, на основе проведённого исследования, были сделаны и общие выводы. Вот некоторые из них: Качество смерти становится всё более актуальной проблемой, а спрос на достойный завершающий период жизни всё более возрастает. В ближайшие несколько лет впервые в человеческой истории количество людей в возрасте старше 65 лет превысит количество детей до 5 лет. На фоне этого мощного демографического сдвига пожилое население сталкивается со всё более сложными заболеваниями старения, которые становится всё труднее и дороже держать под контролём. Экономическое процветание государства не обязательно означает лучшее качество ухода его престарелыми и безнадёжно больными гражданами. Очень многие люди в странах с развитой системой здравоохранения страдают от плохого качества смерти – даже тогда, когда смерть наступает естественным путём. Большинство неизлечимо больных людей в мире не имеют возможности умереть в достойных условиях. Во всех странах, вне зависимости от объёма затрат на здравоохранение, государственное финансирование ухода за престарелыми и безнадёжно больными людьми оставляет желать лучшего. Так, из более чем 100 млн. людей в мире, которым ежегодно требуется паллиативная помощь и услуги хосписов, лишь менее 8% получают такую помощь. В большинстве стран отмечается нежелание властей уделять внимание этим вопросам, плохое информирование общественности и недостаточный уровень подготовки медицинского персонала для ухода за престарелыми и безнадёжно больными. |