Курсовая работа по дисциплине Народное музыкальное творчество Направление подготовки Искусство народного пения
 Скачать 1.57 Mb.
|
|
Глава II. Специфика свадебного обряда русских сибиряков 2.1. Значение магии и символики в свадебном обряде Свадебный обряд представляет собой комплекс ритуалов, каждый элемент которых имеет определённое символическое значение и четко регламентированное место в обряде. Главный смысл свадебного обряда состоял в продолжении рода, для чего требовалось пробудить у человека и у природы плодородящие силы. Эта идея связывала воедино все свадебные элементы, отождествляла живое по признаку жизни. Например, устройство постели для молодых было наполнено магией, обеспечивающей воспроизводство жизни во всех её видах. Постель стлали на снопах, в местах обработки и хранения зерна (в амбаре, на гумне, в овине) или в помещениях для содержания скота (в хлеве, в подклети). Обряд был пронизан насквозь магией. Использовались все её виды. Цель продуцирующей магии состояла в том, чтобы обеспечить благополучие жениху и невесте, прочность и многодетность их будущей семье, а также, чтобы получить богатый урожай, хороший приплод скота. Апотропейная магия (от греч.apotropaios — «отвращающий беду») [26] проявилась в многочисленных оберегах, направленных на предохранение молодых от всего плохого. Этому служили иносказательная речь, звон колокольцев, острый запах и вкус, переодевание молодых, покрытие (или прятание) невесты, а также самые разнообразные предметы-обереги. Универсальным оберегом был пояс — часть одежды, принимающая форму круга. Считалось, что подпоясанного «бес боится», поэтому в Сибири венчаться шли в поясе. Магические свойства пояса скрепляли союз молодых: им обвязывали жениха и невесту, узел с приданным, свадебный пирог и др. Вместе с тем с помощью скрученного пояса ведьма могла превратить весь свадебный поезд в волков. Разнообразные магические функции были связаны с полотенцем: им связывали молодых, опоясывали невесту, перевязывали поезжан, покрывали каравай, стелили как «подножник» при венчании и проч. Полотенца изготовляли из холста и вышивали традиционным узором, который сохранял мифологическую символику и, в соответствии с этим, был представлен характерным цветовым сочетанием: белый — красный — черный. Многие магические действия восходили к древнему обряду инициации. Поскольку продолжение рода зависело, прежде всего, от женщины, свадебный обряд отражал женскую инициацию, его центром была невеста. В предсвадебный период невеста носила белую одежду (древний цвет траура), а в день свадьбы — обязательно красную (красный цвет символизировал жизнь). Указания на ритуальную «смерть» содержала поэзия предсвадебного периода. В своем причитании невеста сообщала о страшном сне: будто бы на её улице стоит пустой раскрытый гроб, ожидающий жертву. Она выражала желание уйти в лес к реке и утопиться и прочь [24]. Для свадеб Новосибирской, Томской областей и некоторых сёл Алтайского края характерен обряд «елки». Верхушка или пушистая ветка елки или другого дерева, называемая красотой (девьей красотой, красной красотой), украшенная лентами, бусами, зажженными свечами и проч. Иногда с прикрепленной к ней куклой, стояла на столе перед невестой. Деревце символизировало молодость и красоту невесты, с которыми она прощалась навсегда. Древний, давно забытый смысл состоял в том, что дереву (зеленой, кудрявой березе) переадресовывалось жертвенная повинность инициируемых девушек: вместо одной из них погибало деревце, первоначально принятое в их родственный круг (заместительная жертва). Следы такого обычая видны в троицко-семицком обряде с березкой. И в свадебном обряде красота отождествлялась с самой невестой. Свадебное деревце известно у большинства славянских народов как обязательный атрибут, предмет-символ, несущий в себе общую этническую характеристику славян. Вместе с тем у русских сибиряков отмечено большое разнообразие предметов, называющихся красотой. Это не только растения (ель, сосна, береза, яблоня, вишня, калина, мята), но также девичья коса и девичий головной убор. Головной убор девушки-невесты назывался венец, венок, налобень, коруна. Его изготавливали в виде плотного обода с позументом, над которым выступал ажурный венок, украшенный цветами, бисером и т.п. Изготовление венчальных венков из живых цветов представляло собой богатый, развитой ритуал. Инициация включала в себя обряды с волосами, изменение прически: расплетание косы, продажа косы, окручивание. Эти ритуалы характерны практически для всех регионов России, в том числе и Сибири. Этот древний обычай был связан с верой в магическую силу волос. Русская девушка носила одну косу. Её расплетали на девишнике и обычно уже не заплетали до венца. Невеста дарила подругам свои косники — ленты для косы. Ритуал продажи косы был реминисценцией купли самой невесты. «Возьми косу вместе с головой», — говорила её мать жениху. Продавал косу младший холостой брат невесты или другой родственник — мальчик, называвшийся подкосник [17]. В день свадьбы или на следующий день устраивались игры «в покойника». С такими обрядами исследователи сталкивались в отдельных сёлах Алтайского края, Поволжья, Курской, Орловской, Рязанской, Воронежской, Тамбовской областях. Пародийные похороны заканчивались тем, что «покойник» вскакивал и пускался в пляс. Игра завершалась общей пляской. Ритуальное веселье, пляска, смех должны были утвердить новую жизнь, символизировали возрождение невесты в новом статусе, что было последним звеном инициации, её целью. Свадебный обряд сохранил признаки древнего экзогамного брака, порожденного запретом на кровосмешение. Брачная пара должна была состоять из представителей разных родов. Поэтому в свадьбе были ритуалы, означавшие переход невесты из своего рода в род мужа. С этим связано поклонение печи — священному месту жилища. Многие обряды с печью совершались на протяжении всей свадьбы, как в доме родителей невесты, так и в доме жениха. Все важные дела (например, вынос красоты) начинали в буквальном смысле от печки. Чтобы сватовство было удачным, сваха старалась дотронуться до печки. Благословляли молодых у печного столба. В доме мужа молодая трижды кланялась печи и только потом уже иконам. С приобщением невесты к новому очагу был связан обычай марания: утром после бужения молодых всем чернили лица сажей из печи. Растительный мир русской свадьбы связан с древними анимистическими представлениями. Живыми или искусственными цветами украшались все участники свадьбы. Цветы и ягоды были вышиты на свадебной одежде и на полотенцах. Особо почитались ягоды калины (символ девичества). Калинкой назывались обряды, связанные с установлением добрачной невинности молодой, а также её свадебная рубаха. Животный мир свадебного ритуала восходит к древнеславянским тотемам. Во многих элементах обряда русских сибиряков можно увидеть культ медведя (ряжение в медведя, меховая одежда и меховые подарки, использование вывернутого тулупа, символизировавшего шкуру зверя). Медведь должен был обеспечить богатство и плодородие. В некоторых местах атрибутом свадебного пира была жареная свиная голова, имевшая магическое значение (с ней разыгрывались сценки иронического чествования). На свадьбе, Святках и масленице рядились быком, при этом устраивали игры с эротическим смыслом. С невестой были связаны образы птиц. Плодородящую силу имела, прежде всего, курица. Она фигурировала и как ритуальная птица, и как живая птица (курица-приданка).У всех славян куриное мясо было непременным блюдом за свадебным столом, а так же на постели молодых. Свадебный пирог курник представлял собой круглый хлеб с каймой и изображением петушиной головы. Известны старинные церковные запреты на жертвоприношения кур берегиням (ради них кур топили в реках и колодцах). Свадебный ритуал восточных славян имел ярко выраженный аграрный, земледельческий характер. С идеей плодородия был связан культ воды. Он проявился в банном обряде, который проходил до или после девишника. Производились магические действия с водой и банными атрибутами (печью-каменкой, веником). В отличие от северной, для среднерусской свадьбы характерно послесвадебное обливание – своеобразное игрище, величание молодой женщины, возможно, уже несущей во чреве новую жизнь. При обливании женщина-мать отождествлялась сматерью сырой землей: ведь увлажненная дождями земля также могла проявить свою плодородящую сущность. Известно, что древнерусский брак совершался у реки. Поэтому ситуация «брак у воды» часто встречался во многих календарных обрядах, в балладах, былинах, сказках [17]. В добрачных, брачных и послебрачных обрядах молодых осыпали хмелем, овсом, семенами подсолнуха или любым другим злаком. Известны действия не только с зерном, но и с колосьями, с квашней. Культ хлеба проявился как чествование каравая, которое в южных зонах было развито в каравайный обряд: он начинался в предсвадебном цикле, а заканчивался на княжем пиру раздачей каравая. Каравай - это ритуальный, особо изготовлявшийся хлеб, которым встречали молодых от венца. Каравай украшали платками, красными лентами, калиной. Одаривание молодых на пиру называлось «положить на каравай». В числе ритуальной пищи свадебного обряда, помимо уже отмечавшейся (каравай, курица, свиная голова), следует назвать обрядовый пирог (с кашей, рыбой, курицей), а также кашу, лапшу. Пирог характерен для северорусской свадьбы, где он заменял каравай. С аграрной магией связан древнеславянский культ солнца. По представлениям древних, любовные отношения между людьми порождались сверхъестественным участием небесных светил. Верховным покровителем вступающих в брак и всех остальных участников свадьбы было солнце. Рядом с ним возникали месяц, звезды, заря. Люди сами уподоблялись светилам. Как отмечает И. В. Зырянов: «Солнечность, обожествление, золотая окраска видны не только на образах невесты и жениха, но и на образах их родителей, а также сватов и свадебных дружек. Невеста в поэзии рисуется через «девичью красоту», которая краше солнца, чище «злата-серебра», лучше «дорогих самоцветов», … Свойства светил, перенесенные на человеческий брак, сделали последний таинством» [17]. Образ солнца нес в себе свадебный венок невесты. В песне сообщалось, будто бы он упал с неба и был так ярок, что мог осветить дорогу. Особенно значительной была концентрация небесного сияния в наиболее драматичный кульминационный момент свадьбы, а именно когда невеста, сидя за столом и ожидая приезда жениха, как бы расставалась со своей душой девушки. Невеста должна была плакать («Не плачет за столом, наплачется со столбом») При этом она катала свой венок по столу. Круглая форма венка, его «сияние» и обычай его катания по тесовенькому столику изображали солнце как верховного покровителя обрядового таинства. В хороводных и свадебных песнях много внимания уделялось необычным, солнцеподобным волосам невесты и жениха. Из песни мы узнаем о том, что небесными светилами расшиты обрядовая рубашка невесты и свадебный наряд жениха. Небесным светом фольклор украшал поэтический образ свадебного терема: у него золотые выходы, переходы серебряные, в воротах столбы золотые, а сам он стоит, как жар горит. Подобный чудесный образ известен и в былине «Про Соловья Будимировича», глубоко поэтизирующей любовь. Свадебная поэзия взаимодействовала с обрядовыми действиями и была по отношению к ним вторичной. Необходимо подчеркнуть её богатство и разнообразие. Н. А. Миненко приводит высказывание К.В. Чистова: «Только свадебных песен, многие из которых можно считать художественными шедеврами, известно несколько тысяч» [17]. На русской свадьбе исполняли песни (ритуальные, заклинательные, величальные, корильные, лирические), причитания, приговоры, драматические сценки, игры (сопровождавшиеся ряжением). Пели внеобрядовые песни, тематически и эмоционально связанные со свадьбой (веселого характера, любовного содержания). Вывод. Древние культы присутствовали на свадьбе в своем материальном (предметном) выражении и в виде поэтических образов фольклора. В древности основная функция свадебных ритуалов была утилитарно-магической. Но постепенно они начинали играть иную роль: церемониальную и эстетическую. 2.2. Жанровые особенности свадебных песен Старинная русская свадьба, по сути, представляла собой огромный цикл традиционных драматических обрядовых и ритуальных действий, непременно сопровождаемых песнями, противоположными по своему смыслу и мелодическому характеру. Входившие в свадебный обряд песни были разнообразны в жанровом отношении. Среди них можно выделить плачи и причитания, лирические песни-жалобы, лирико-эпические и величальные песни, связанные с поэтической характеристикой молодоженов и гостей застолья. Исполнялись также торжественные поздравительные величанья, эпические сказы. Не обходилось на свадьбе без сатиры и юмора, большое внимание уделялось шуточным и плясовым песням. Все они служили одной цели — магическому заклинанию счастливой судьбы молодоженов. Так, для того чтобы исключить горестные события после свадьбы с помощью обрядовых плачей, невеста и окружавшие ее подруги и родственницы должны были создать утрированно тяжелую картину расставания с родным домом, любящими родителями, то есть важнейшим жанром свадебного действа были свадебные причитания, которые исполнялись чаще самими участницами свадебного действа, реже – приглашенной «вопленицей». Причитания (причеть, причет, плач) — древний жанр фольклора, генетически связанный с похоронным обрядом. Эмоциональную выраженность определяло особенности поэтики: обилие восклицательно- вопросительных конструкций, восклицательных частиц, синонимических повторов, нанизывание сходных синтаксических структур, единоначатия, экспрессивные словообразования. В Сибири причеть звучит с просватанъя до окручивания, но большая ее часть концентрируется на девичнике и утром свадебного дня. Мелодия в причитаниях выражена слабо, зато большую роль играли всхлипывания, оханье, поклоны. Причитания создавались от имени того, кому посвящен обряд (невесты, рекрута), или от имени его родственников (см. приложение 1). По форме они представляли собой монолог или лирическое обращение. Центральной темой подобных песнопений было бесправное положение будущей жены в новой семье, тяжесть расставания с любящими родителями, безутешные сетования на тяжелую женскую долю на чужой стороне. Вот почему невеста обращалась поочередно в причитаниях к отцу, матери, другим родным с просьбой заступиться за нее, не отдавать ее в чужую семью. В причитаниях разрабатывается мотив попранной девичьей воли. Невеста изображается через символы расклеванной ягодки,выловленной рыбицы, подстреленной куны, вытоптанной травушки, сломаннойветочки виноградной, растоптанной зеленой мяты, заломленной березоньки. Причитания могли исполнять на сговоре, на девишнике и утром свадебного дня. В песнях девишника появлялись монологические формы от лица невесты. Она прощалась свольной волюшкой и отчим домом, укоряла родителей за то, что отдают её замуж. Размышляя о своей будущей жизни, невеста представляла себя белой лебедью, попавшей в стадосерых гусей, которые её щиплют. Мать или замужняя сестра учили невесту, как вести себя в новой семье: Ты носи платье, не изнашивай, Ты терпи горе, не сказывай. Если невеста была сиротой, то исполнялось причитание: дочь приглашала родителей посмотреть на её свадьбу сиротскую. В песнях часто встречается сюжет перехода или перевоза невесты через водную преграду, связанный с древним осмыслением свадьбы как инициации. Жених вылавливает либо саму утопающую невесту, либозлаты ключи от её воли («Вы подруженьки, голубушки мои…»). Образ девушек - подруг рисовался как стайка малых пташечек,слетевшихся кканареечке, заключенной в клеточку. Подруги то сочувствовали невесте, то укоряли её за нарушенное обещание не выходить замуж. В основе способа исполнения причитаний лежала импровизация, так как каждый раз причитание было обращено к определенному человеку и должно было в своем содержании раскрывать конкретные черты его жизни. Причитания функционировали как разовые тексты, при каждом исполнении создаваемые вновь. Однако в них активно использовались накопленные традицией словесные формулы, отдельные строки или группы строк. Традиционные образы устной поэзии, устойчивые стереотипы переходили из одного произведения в другое, отражали психологическое настроение человека в минуты скорби и печали. В то время когда на девишнике исполнялись причитания, в доме жениха пели песни иного содержания, например, с дружиной молодцев он отправляется из своего чудесного терема за серой утицей-раскрасавицей; жених плывет по реченьке на суденышке, натягивает калену стрелу и пускает в серу утицу. Особым, торжественным, величавым, мелодическим строем характеризовались величальные песни. Величальные песни имели языческое происхождение. Они отличались архаичностью мелодического склада, здесь вновь встречались обращения к древним языческим богам, покровительствовавшим супружеской любви. Это были распевные мелодии, характеризующиеся значительной протяжностью, широтою развития. В величальных песнях, исполняемых на свадьбе, объектом обращения становились практически все действующие лица - свадебные «чины»: жених, невеста, дружка, тысяцкий, сват. Игриц (певиц) одаривали конфетами, пряниками, деньгами. Эти песни сопоставимы с заклинательными, поскольку они с помощью магических формул были нацелены на то, чтобы сделать жизнь прославляемого богатой и счастливой. Большинство величальных песен исполняется в адрес конкретного человека. В них содержится обращение к одному человеку, к супругам, всей семье, группе девушек и юношей. Основным художественно-поэтическим приемом является идеализация. Именно так предстает в песне внешность персонажа, его одежда, поступки, окружающая его обстановка. В этой идеализации восстанавливалась этническая картина микромира крестьянской семьи и сельской общины. Образы жениха и невесты поэтически раскрывали разнообразные символы из мира природы. Жених - ясен сокол, верный конь, селезень; невеста - земляничка-ягодка, вишенье, калина-малина, ягода смородина, утушка, лебёдушка [17]. Символы могли быть парными: голубь и голубушка, виноград и ягодка. Большую роль играл портрет. Например: Что за эти-то кудеречки Государь его хочет жаловать Первым городом — славным Питером, Другим городом — каменной Москвой, Третьим городом — Белым Озером. Как во многих песнях любовного содержания, взаимная любовь молодоженов выражалась в том, что невеста расчесывала жениху егокудри русые («Как у месяца золоты рога…») [24]. По утверждению Ю. Г. Круглова: «Часто песни рисуют глаза и брови доброго молодца… брови чёрные, как у чёрного соболя, у него очи ясные, как у ясного сокола!» [11, с. 25]. По сравнению с песнями, которые пели в доме невесты, диаметрально менялось представление своей и чужой семьи. Теперь «чужой» стала семья отца, поэтому невестабатюшкин хлеб есть не хочется: он горький, пахнет полынью; а Иванов хлеб - есть хочется: он сладкий, пахнет медом. В величальных песнях просматривается общая схема создания образа: внешность человека, его одежда, богатство, хорошие душевные качества. Так, например, изображая тысяцкого, песня много внимания уделяет его роскошной шубе, в которой он во Божью церковь ходил, своего крестника женил. Холостой парень изображался на коне во всей своей красе, способной даже преобразить природу:луга зеленеют, сады расцветают. Сваха -белая, потому что она умывалась белой пеной, доставленной из-за синего моря. Величание семьи напоминает колядки: хозяин с сыновьями - месяц со звездами, хозяйка с дочерями - ясно солнце со лучами («У ворот сосёнушка зеленая…»). Особым было величание вдовы – оно выражало сочувствие её горю. Это достигалось с помощью символов: неогороженная нива, терембез верха, сени без подволоку, кунья шуба без поволоки, золотой перстень без позолоты [28]. В свою очередь величальные песни подразделяются на две разновидности. Одна из них — песни-описания. Описательность в этой категории песен достигалась введением идеализированных образов, не прибегая к непосредственному реалистическому изображению участников обрядового действа в окружающей их обстановке. Вторая разновидность величальных песен - песни-повествования. В них описание отходит на второй план. В центре внимания оказываются действия участников обряда и окружающей их среды (см. приложение 2). Однако действия персонажей обряда, да и сама обстановка очень условны. Важнейшими приемами художественного отображения в этих песнях становятся условность и символичность, которые проявляются как в сюжетах, так и в изображении обстановки, в которой действует герой песни. Сама окружающая героя песни действительность очень условна и символична. Это виртуальное пространство, где нет движения, где царствует статика, которая оттеняет и подчеркивает идеальные качества персонажа. Животный мир в величальных песнях одушевляется и гиперболизируется также для того, чтобы подчеркнуть его лояльность к величаемому человеку. Предметный мир величальных песен также условен и строго определен. В него включены символы богатства и роскоши, престижные предметы, вещи: жемчуг, бриллианты, золото, серебро, хрусталь, меха и так далее. В основе композиции величальных песен лежит описание, основанное на форме монолога, сближающей этот жанр с ритуальными и заклинательными песнями. В величальных песнях акцент монолога смещен в сторону обращения; активно используются традиционные образы и эпитеты, символизирующие счастье: солнце, месяц, звезды, виноград, яблоки, зрелые ягоды, олени, голуби, вещие птицы. Каждый из этих образов семиотически важен, он выполняет роль знака и используется в величальных песнях для подчеркнуто помпезного изображая красивых, умных, благородных и богатых героев. В противовес этому образному строю, свадьба включала множество шуточных — корильных — песен. Они сопровождали комедийные и игровые сцены разнохарактерного обрядово-свадебного действа [11]. Особое драматургическое и эстетическое предназначение имели корильные песни — один из древнейших жанров фольклора, восходящий к карнавальной и смеховой культуре. Исполнение этих песен обусловлено ходом обряда. Участники его должны ругать (корить) тех лиц, кому адресованы данные песни, за нерасторопность, скупость, нежелание наградить сакральных пришельцев, исполнивших песни-пожелания. В этих песнях не только высмеивались традиционные пороки и недостатки людей, смех здесь имел магический смысл. Поэтому хозяева дома стремились не допускать исполнения корильных песен, поскольку полагали, что сатирические предсказания могут материализоваться в семейных неурядицах и иных проблемах. Объектами корильных песен мог стать конкретный человек, группа людей или персонаж обрядового действа — реальный (см. приложение 3) или мифологический. Корильные песни воссоздают низменный мир, в котором царствуют не добродетели, а пороки. Особенно резкие эпитеты были направлены против обжор, пьяниц и глупцов. В песне намеренно утрируются самые темные и непривлекательные качества того, кому она адресована. В этом отношении корильные песни – явный антипод величальным. Само их композиционное строение сопоставимо с композицией величальных. Главной задачей корильных песен является сатирическое описание персонажа, передача его неблаговидного словесного портрета. В условиях смеховой обрядовой культуры это – пародия, шарж на персонажа, особенности которого передавались в особой композиционной манере. Ю. Г. Круглов отмечает: «Если в песнях величаниях последовательно проводится принцип идеализации, то в корильных – принцип гротеска» [11, с. 56]. У жениха на горбу-то роща выросла, в голове-то мышь гнездо свила; у свахи спина-то — лавица, брюшина — болотина; дружка по лавкам скакал, пироги с полок таскал, по подлавочью бродил да мышей наловил, тысяцкий сидит на коне, как ворона, а конь под ним — как корова. Бестолковые сватушки поехали по невесту —заехали в огород, всю капусту полили пивом, молились верее (столбу), поклонились тыну. Свадебные песни сибиряков содержат такие оценочные прилагательные с уменьшительно-ласкательными суффиксами, как «глупёхонька», «молодёхонька», «чернобровенький» и др. Больше всего встречаются сравнения: «словно пташенька», «как касаточка», «как розовый цвет», «сын-сокол». Также встречаются в тексте метафоры, например, «закипает кровь» [24]. Свадебные песни сопровождали каждый этап предсвадебных, свадебных и послесвадебных ритуалов и создавали богатую эмоционально-психологическую палитру чувств и переживаний, полюса которой составляли веселая и грустная тональности. Во всех произведениях свадебного фольклора использовалось обилие художественных средств: эпитеты, сравнения, символы, гиперболы, повторы, слова в ласковой форме (с уменьшительными суффиксами), синонимы, иносказания, обращения, восклицания. Свадебный фольклор утверждал идеальный, возвышенный мир, живущий по законам добра и красоты. Поэзия свадьбы русских сибиряков обладает глубоким психологизмом, отображает чувства жениха и невесты, их развитие на протяжении обряда. Особенно сложной в психологическом отношении была роль невесты, поэтому фольклор нарисовал богатую палитру её эмоциональных состояний через причитания. |