Классификация преступлений, учебник. Лекции по спецкурсу "основы квалификации преступлений" Н. Ф. Кузнецова научная редакция и предисловие
 Скачать 0.62 Mb.
|
|
. Применив логическое и систематическое толкование, Конституционный Суд правильно уточнил форму вины - умысел в составах уклонения от уплаты налогов - и одновременно он разрешил коллизию между Налоговым и Уголовным кодексами. Налоговый кодекс допускает при квалификации налогового правонарушения как вину в форме умысла, так и неосторожность (ст. 110 НК РФ). -------------------------------- <*> Российская газета. 2003. 3 июня. Языковое толкование осуществляется по соответствию закона нормам современного русского литературного языка, прежде всего лексически, синтаксически, стилистически. Исключаются архаизмы, употребление малопонятных иностранных слов. Язык должен соответствовать требованиям ясности, однозначности, лаконичности. В УК РФ, пожалуй, единственный случай употребления архаизмов понятия преступления (ч. 1 ст. 14) в слове "деяние" <*>. Его современным аналогом уместно употребить слово "поведение". Однако традиции российского уголовного законодательства, которые необходимы для его стабильности, обусловили сохранение его и в действующем (шестом по счету в XX в.) Кодексе; поэтому столь уникально сочетание его толкования в словарях: деяние - преступление и "деяния святых". При этом формулировка термина "деяние" в Кодексах РСФСР 1960 г. и РФ 1996 г. неоднозначна. УК 1960 г. в скобках пояснял, что деяние - это действие или бездействие. Большинство УК бывших союзных республик сохранили эту формулировку. Однако скобка вносила неясность, ибо не охватывала главный криминообразующий элемент - общественно опасные последствия. Отсюда на практике и в теории приходилось прибегать к расширительному толкованию и объяснять, что термин "деяние" охватывает не только действие и бездействие, но и преступные последствия. Убрав скобки, УК РФ исключил потребность в таком толковании. Одновременно была устранена коллизия между Общей и Особенной частями УК. УК 1960 г. в Особенной части многозначно употреблял при описании в составах преступлений термин "деяние" или "действие". Там, где называлось "действие", в действительности могло быть и "бездействие". Это вело к неопределенности, создавая нормативное поле для квалификационных ошибок. УК РФ 1996 г. подобную терминологическую многозначность устранил благодаря употреблению единого слова "деяние". При этом если в основном составе преступления назывались несколько деяний, то в нормах о квалификационных составах правильно употреблялось множественное число. -------------------------------- <*> В "Толковом словаре русского языка" (под ред. С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой. М., 1993) слово "деяние" толкуется с пометой высокое и специальное как "действие, поступок, свершение. Высокие деяния, преступное деяние, противоправное деяние". К примеру, ч. 1 ст. 111 предусматривала несколько видов умышленного причинения вреда здоровью, поэтому в ч. 2 говорится "те же деяния", в ч. 3 - "деяния, предусмотренные частями первой или второй настоящей статьи". Такая конструкция составов и в диспозициях статей используется по всей Особенной части УК. Правда, имеются и случаи неточного употребления слова "деяние". Например, в ч. 1 ст. 260 незаконная порубка деревьев и кустарников признается преступной, "если эти деяния совершены в значительном размере". Слово "деяние" употреблено неверно, ибо перечисленные действия становятся преступными при наличии криминообразующего элемента - причинение вреда в значительном размере. Без общественно опасных последствий есть действия и бездействие, но нет деяния. Аналогичные замечания относятся к ст. 257 "Нарушение правил охраны рыбных запасов", ст. 258 "Незаконная охота", ч. 1 ст. 263 "Нарушение правил безопасности движения и эксплуатации железнодорожного, воздушного или водного транспорта" и некоторым другим, связанным с нарушением тех или иных правил. Сами нарушения правил суть административные проступки. Лишь наступление вреда делает их преступлениями, поэтому во всех случаях конструкций норм о нарушениях тех или иных правил надо прибегать к ограничительному толкованию понятия "деяние", дабы не допускать квалификационных ошибок. К примеру, ч. 1 ст. 269 УК предусматривает ответственность за "нарушение правил безопасности при строительстве, эксплуатации или ремонте магистральных трубопроводов, если это деяние повлекло по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью человека". Без такого вреда преступного деяния нет. Надо: "если это повлекло...". Неправильно употреблено слово "деяние" и в ч. 2 ст. 269, где сказано: "То же деяние, повлекшее по неосторожности смерть человека". Какое "то же деяние"? Логическое толкование не позволяет считать, что причинение тяжкого вреда здоровью является тем же деянием, которое причинило смерть. В действительности и "не то же", и "не деяние". Словом, во всех статьях, диспозиции которых говорят о нарушениях правил, термин "деяние" придется толковать как "нарушение, повлекшее" или "если они повлекли". Ограничительное толкование термина "деяние", а также исключение его из статей главы 28 "Преступления в сфере компьютерной информации" способствовало бы минимизации квалификационных ошибок. Изложенное позволяет сформулировать правило квалификации с употреблением слова "деяние". В случаях употребления в норме о простом составе толкование буквальное. В случаях же, когда "деянием" охарактеризован квалифицированный состав, что создает противоречие с описанием простого состава, - толкование ограничительное. Вместо слова "деяние" надо применять фразу "то же нарушение". К примеру, ч. 1 ст. 251 наказывает за "нарушение правил выброса в атмосферу загрязняющих веществ или нарушение эксплуатации установок, сооружений или иных объектов, если эти деяния повлекли загрязнение или иное изменение природных свойств воздуха". Слово "деяние" использовано неправильно. Без ущерба нарушение тех или иных правил - административный проступок; поэтому при квалификации надо толковать как "если эти нарушения повлекли..." и т.д. В ч. 3 ст. 251 слово "деяние" названо правильно: "Деяния, предусмотренные частями первой или второй настоящей статьи, повлекшие по неосторожности смерть человека", ибо имеется в виду преступление с двумя последствиями и двумя формами вины. Понятие преступления по УК стран СНГ переводится на русский язык как "деяние". Вряд ли в национальной лексике это слово так пишется. Интересно было бы сопоставить на соответствующем национальном языке древнерусское слово "деяние" с терминами, характеризующими поведение в УК СНГ. По крайней мере очевидно, что в Кодексах дальнего зарубежья для характеристики преступного поведения используются иные термины, хотя в русских переводах используется все то же старославянское слово "деяние". В 2002 г. УК РФ пополнился статьями об экстремизме: ст. 280 "Публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности", 282.1 "Организация экстремистского сообщества", 282.2 "Организация деятельности экстремистской организации". Иностранное слово "экстремизм" толкуется русскими словарями таким образом, что содержательно оно не антисоциально, в отличие, скажем, от терроризма. В "Толковом словаре русского языка" читаем: "Экстремизм - приверженность к крайним взглядам и мерам, главным образом в политике". Экстремист - сторонник экстремизма. Экстремальный - крайний, необычный по трудности исполнения. Корень слов "экстремизм" и "экстремальный" один, содержание несовпадающее, а главное, изначально не несущее нарицательного значения. Потому его сплошь и рядом представляют в СМИ как синоним фашизму, антисемитизму, терроризму, что, конечно, ошибочно. Например, ст. 2 Закона N 153-ФЗ вносит изменения в ст. 4 Закона РФ "О средствах массовой информации": "...распространение материалов, содержащих публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публично оправдывающих терроризм, других экстремистских материалов". Слово "других" необоснованно уравнивает террористические материалы с экстремистскими. "Приверженность к крайним взглядам" не уголовно-правовая категория, ибо взгляды, приверженность не являются предметом его регулирования. Крайние меры вообще могут быть правомерными, например крайняя необходимость (ст. 39 УК) и причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление (ст. 38 УК). Больше, пожалуй, кроме слова "аффинаж" в ст. 192, что означает первичную очистку породы, УК малопонятных иностранных слов не употребляет. При разработке проекта УК РФ согласительной комиссией, сформированной Госдумой, ее члены старались соблюдать правило лаконичности закона. Известно, что в русском языке наиболее удачной для восприятия является фраза из семи слов, поэтому неизбежные длинноты допускались в бланкетных нормах, где надо пояснять специальные термины. Однако позже, во второе пятилетие действия УК 1996 г., в него стали вноситься изменения, которые не отвечали требованию лаконичности. Примером, как отмечалось, может служить ст. 141.1 "Нарушение порядка финансирования избирательной кампании кандидата, избирательного объединения, избирательного блока, деятельности инициативной группы по проведению референдума, иной группы участников референдума" (введена ФЗ от 4 июля 2003 г. N 94-ФЗ). Диспозиция содержит 193 слова. Между тем следовало обобщенно сформулировать один-два криминообразующих признака и текст стал бы лаконичным. Отличие преступного финансирования избирательных кампаний и референдума от почти полностью совпадающей конструкции данного правонарушения в КоАП РФ способствовало бы сокращению квалификационных ошибок. В данном случае имеет место нарушение правил кодификации бланкетных норм, когда в объективную сторону составов включается почти полный перечень нарушений избирательного права. Аналогичное положение в ст. 142.1 "Фальсификация итогов голосования", внесенной тем же ФЗ. Диспозиция содержит 138 слов. В Госдуме функционирует специальная структура редактирования законопроектов. Работающие там высокопрофессиональные филологи призваны выверять тексты будущих законов на соответствие нормам современного литературного языка. И они это сделали неплохо при подготовке проекта УК РФ по второму чтению. Однако одна их "правка" привела в шоковое состояние членов согласительной комиссии. Они убрали как "излишние" цифровые обозначения частей в статьях Кодекса. Конечно, первоначальная рубрикация текста УК была восстановлена. Однако это послужило убедительной иллюстрацией того, что филологи без знания правоведения не всегда могут давать правильные рекомендации по законотворчеству. Между тем с базовым филологическим образованием с успехом защищаются кандидатские и даже докторские диссертации по теме "Язык закона" <*>. -------------------------------- <*> Сравнить, например, работы филолога, защитившего докторскую диссертацию на звание доктора юридических наук, Губаревой "Словесность в юриспруденции" (Казань, 1995) и юристов "Язык законов" (под ред. А.С. Пиголкина. М., 1990); Законодательная техника: Научно-практическое пособие / Под ред. Ю.А. Тихомирова. М., 2000; Кострова М. Эффективность уголовно-правовых норм и язык закона // Уголовное право. 2001. N 4. До недавнего времени считалось, что УК РФ нужно дополнить разделом XIII "Толкование терминов". Легальное толкование по идее было призвано сократить квалификационные ошибки, вызванные неоднозначностью уголовно-правовой терминологии. Такие главы имеются в УК Республики Беларусь и в ряде зарубежных кодексов. Законодательная практика последних лет, когда по примеру международного уголовного права ФЗ начинаются с главы о разъяснении понятий, безусловно, положительна. Уголовно-правовая секция Учебно-методического объединения по праву провела расширенное заседание с обсуждением проекта главы XIII УК <*>. Пришли к выводу, что, во-первых, многие толкования излишни ввиду их однозначного понимания в науке и на практике. Во-вторых, другие толкования укладываются в рамки действующих примечаний к нормам Кодекса. В-третьих, далеко не по всем понятиям у членов секции оказалось единство взглядов, поэтому пришлось отказаться от раздела УК о толковании терминов. Форма такого толкования в примечаниях на сегодня остается наиболее эффективной для УК РФ. -------------------------------- <*> См.: Кострова М.Б. Концептуальная модель разъяснения терминов, используемых в Уголовном кодексе Российской Федерации // Пять лет действия УК РФ: итоги и перспективы. М., 2003. Итак: 1) толкование уголовно-правовых норм - неизбежный и важный способ правильного выбора статей УК для квалификации преступлений. Неизбежность толкования обусловлена либо неясностью закона, либо его устарелостью, либо появлением новых законов и иных нормативных актов, которые требуется системно истолковать; 2) толкования Европейского суда по правам человека, Конституционного Суда РФ, Верховного Суда РФ не носят нормативного характера. Судьи независимы и подчиняются только Конституции или квалификации УК РФ; 3) толковательные постановления и определения Конституционного Суда и ВС, противоречащие Конституции и УК, не учитываются при квалификации преступлений. При квалификации возникают некоторые вопросы, связанные с темпоральным (временным) и территориальным действием закона. Общее правило известно: квалификация преступлений производится по действующему во время совершения деяния закону (ч. 1 ст. 9 УК). Временем совершения преступления признается время совершения общественно опасного действия (бездействия) независимо от времени наступления последствий (ч. 2 ст. 9 УК). При обсуждении в согласительной комиссии проекта УК мною высказывалось возражение против ч. 2 ст. 9 ввиду неточности. Оно не распространяется на неосторожные преступления, которые криминализируются только при наступлении вредных последствий. Оно не согласуется с понятием деяния, преступления в ст. 14, где деяние охватывает помимо действия (бездействия) общественно опасные последствия. Оно входит в коллизию с понятием приготовления и покушения, при которых создаются условия совершения преступления и совершаются действия по выполнению состава преступления, но нет общественно опасных последствий. Оно создает базу для квалификационных ошибок при оценке малозначительных деяний и разграничения преступлений и проступков. И наконец, оно противоречит основаниям криминализации деяний, согласно которым главным криминообразующим элементом выступают общественно опасные последствия. Чтобы не создавать легальных условий для квалификационных ошибок, предлагалось вообще не включать ч. 2 ст. 9 в УК. Приведенные аргументы за десять лет действия УК не утратили актуальности. Квалификация неосторожных преступлений производится по закону, действовавшему во время наступления общественно опасных последствий. Например, временем совершения преступлений, связанных с нарушением правил строительных работ, в результате чего произошли обрушения в Москве спортивного комплекса "Трансвааль", Басманного рынка, плавательных бассейнов аналогичной конструкции в других городах, является время наступления общественно опасных последствий. Без них нарушение правил строительных работ суть административные проступки. И таких нарушений правил транспортной, технической и т.п. безопасности в УК предусмотрено много, но при обязательном условии неосторожного причинения ими общественно опасных последствий. При квалификации приготовления к преступлению временем его совершения являются не сами по себе приготовительные действия, ибо они лишены общественной опасности, а вместе с признаком прерывания их по не зависящим от лица обстоятельствам. Создавая условия для совершения тяжкого и особо тяжкого преступления, лицо еще может добровольно отказаться и тогда в его действиях отсутствует приготовление к преступлению. Время приготовления к преступлению тоже зависит от предстоящего наступления последствий, которые вынужденно не последовали. Аналогичны правила квалификации покушения на преступление по времени его совершения. Пока выполнение состава преступления (как бы длителен ни оказывался его процесс) не будет прервано до наступления общественно опасных последствий по не зависящим от лица обстоятельствам, квалифицировать содеянное по ч. 2 ст. 30 УК нельзя. А.Н. Игнатов обратил внимание на коллизионность ст. 8 УК об основаниях уголовной ответственности и ч. 2 ст. 9. Временем совершения преступления следует считать время, когда в совершающемся деянии будут в наличии все признаки состава преступления. Если же последствия не наступили, состав отсутствует и нет оснований уголовной ответственности. Оснований нет, а неоконченное преступление уже признается совершенным <*>. С учетом изложенного и ч. 2 ст. 9 надо толковать ограничительно. -------------------------------- <*> Игнатов А. О действии уголовного закона во времени // Уголовное право. 2002. N 1. С. 14 - 15. Квалификационные вопросы возникают и при применении ст. 10 УК об обратной силе уголовного закона <*>. Квалификация деяния как преступления при его полной декриминализации может производиться лишь по ошибке. Такие ошибки применялись иногда в досудебной стадии производства по уголовному делу дознавателями и следователями, плохо знавшими изменения в УК, внесенные реформой от 8 декабря 2003 г., а раньше в связи с принятием УК 1996 г. -------------------------------- <*> См. подробнее: Якубов А.Е. Обратная сила уголовного закона. СПб., 2003; Жалинский А.Э. Обратная сила уголовного закона: правовые позиции Конституционного Суда РФ // Уголовное право. 2006. N 4; Улицкий С.Я. Размышления о действии уголовного закона: Учебное пособие. Владивосток, 2003. Сложнее обстоит дело с квалификацией деяний, частично деквалифицированных или сочетающих декриминализацию с криминализацией. В таких случаях полностью нормы нельзя признавать смягчающими. Квалификацию по новому или прежнему закону потребуется производить конкретно. При этом более мягкая общая санкция не учитывается в случаях криминализации деяний, прежде бывших непреступными. Например, в ст. 191 "Незаконный оборот драгоценных металлов, природных драгоценных камней или жемчуга" УК 1996 г. впервые включил в качестве предмета преступления жемчуг. Понятно, что независимо от смягчения санкции по данной статье, квалифицировать оборот жемчуга по ст. 191 допустимо лишь с 1 января 1997 г., когда Кодекс вошел в законную силу. Наиболее обширная декриминализация произведена реформой от 8 декабря 2003 г. в отношении квалифицирующего признака "неоднократность". Утратила квалификационное значение "судимость". По моему мнению, сделано это ошибочно с точки зрения и криминологической обоснованности, и правил квалификации составов преступлений. Очевидно, на такое решение оказала влияние позиция проекта УК 1994 г. В пояснительной записке к нему авторы доказывали, что судимость и рецидив - это характеристики личности, потому в составы преступлений не входят и в квалификации не участвуют. Между тем личность преступника - это система его социально-статусных, ролевых и психологических признаков. Она учитывается исключительно при индивидуализации наказания (ст. 60 УК), а не квалификации преступлений. Неоднократность - признак объективной стороны преступления. Судимость и рецидив принадлежат к специальному субъекту и объективной стороне, поэтому они участвуют в квалификации преступлений. Впервые совершенное преступление квалифицируется по совокупности с преступлением, совершенным неоднократно лицом судимым или рецидивистом. Нарушение принципа запрета двойной ответственности ("nou bis in idem") в такой квалификации отсутствует. |