работа. Вводная лекция. М. Х. Социальные рамки памяти (1925) Основная мысль книги в том, что память не чисто индивидуальный процесс хранения и обработки полученных впечатлений, на самом деле ее деятельность определяется обществом
 Скачать 43.04 Kb.
|
|
Вводная лекция. Политика памяти Историческая память (культурная, социальная/коллективная) или история памяти Политика памяти Историческая политика Историческая память — набор передаваемых из поколения в поколение исторических сообщений, мифов, субъективно преломленных рефлексий о событиях прошлого, особенно негативного опыта, угнетения, несправедливости в отношении народа. Иначе говоря Память — это способ конструирования людьми своего прошлого. Мы здесь для того, чтобы стать воспоминанием наших детей. Интерстеллар Иногда рассматривается как измерение коллективной (или социальной) памяти. Источники формирования исторической памяти многообразны — устная традиция, широкий круг нарративных источников (например, учебники истории, мемуары, художественная литература, историография и т. п.), коммеморации (праздники, посвященные историческим событиям, юбилеи, дни памяти и т. п.), монументальная традиция и многое другое; в ХХ веке особое значения для формирования исторической памяти имеют аудиовизуальные источники разных типов (киноисточники, телевидение и радио), а в современную эпоху — сетевой контент. Проявляется в привычках, быту, культуре, отношении к другим народам, политических предпочтениях, стремлении к независимости. По своей природе историческая память — область междисциплинарных исследований. Исследованиями исторической памяти в XX веке занимались Морис Хальбвакс, Пьер Нора, Ян и Алейда Ассман М.Х. Социальные рамки памяти (1925) Основная мысль книги в том, что память — не чисто индивидуальный процесс хранения и обработки полученных впечатлений, на самом деле ее деятельность определяется обществом. то, что принято считать индивидуальным, на самом деле социально, входит в сферу гражданской ответственности, может и даже, пожалуй, должно регулироваться методами социальной инженерии и преобразовательной практики. Морис Хальбвакс первым выдвинул гипотезу о том, что понятия исторической памяти и истории далеко не одно и то же. Он впервые предположил, что история начинается именно тогда, когда заканчивается социальная память и традиция. Нет необходимости фиксировать на бумаге то, что еще живо в воспоминаниях. Термин «память» вышел на первый план и начал претендовать на статус ключевого концепта новой парадигмы современного социально-гуманитарного знания лишь на рубеже 1980—1990-х гг. Начало «мемориального бума» и собственно возникновения memory studies в 1980-е годы связано с деятельностью анналистов третьего и четвертого поколения школы — прежде всего со ставшей теперь классической работой Бернара Гене «История и историческая культура средневекового Запада» (1980) (русский перевод: [20]) и с проектом Пьера Нора «Места памяти» (1984–1992) Под «исторической политикой» понимается сознательное и целенаправленное использование истории как инструмента политической борьбы. «политика памяти», определяемая как совокупность действий, направленных на формирование и воспроизводство идентичностей, в первую очередь, национальной идентичности. Почему плохо помним сны и они преходящи, хотя тоже социальны. Потому что сны не повторяются Может ли быть внеязыковая память, «Именно на конструирование пространства и времени, а не на фиксацию отдельных воспоминаний-«ориентиров» направлена главная работа общества по формированию коллективной памяти». забытую к концу XIX века традицию риторической мнемотехники, которая учила запоминать всевозможные сведения (слова, идеи, лица и т. п.), располагая их в различных местах некоторого воображаемого пространства — скажем, дворца или театра? Любая коллективная память опирается на какую-то группу, ограниченную в пространстве и времени рабочего класса, который в ходе исполнения своей социальной функции имеет дело только с материальными вещами, а не с живыми людьми, т. е. оказывается изъят из собственно социальных межчеловеческих отношений; отсюда можно сделать вывод, что он и не имеет классовой памяти маугли Робинзон крузо действие по инструкции или по памяти перечитывание книги и опыт некоторые воспоминания не возникают вновь не потому, что они слишком стары и постепенно рассеялись, — просто раньше они были обрамлены такой системой понятий, которой у них уже нет сегодня. Пьер Нора Места памяти в чистом виде это только французский случай? История памяти позволяет научно заниматься современностью  Памятники ставят потому что люди стали забывать?  Места памяти – это источниковедение материального и историография национального   В наши дни, с точки зрения Пьера Нора, история и память утратили связь и с нацией, и между собой. Так ли это на самом деле? АССМАНЫ 40 лет как 40 дней на воспоминание Мы – это кто и при чем здесь память? Почему так важно будет событие смерти последнего ветерана ВОВ? Память молодых и память зрелых – есть ли разница? История – это то, что пишется, то что рассказывается это воспоминание переходящее в миф. Современные носители культурной памяти – кто они? Альянс власти и памяти/забвения – Россия 18 века «преступлениями против человечности» нельзя справиться с помощью забвения; чтобы справиться с ними, они должны остаться в совместной памяти жертв и преступников являемся ли мы носителями воспоминаний, раз и навсегда записанных в нашей памяти, или же эти записи делаются нами самими, причем всякий раз заново Мировая общественность и критерии Человеческая память, сказал он, по своей природе нацелена на приспособление к окружающему миру, а не на точное сохранение информации. Ощущение, что это собственные ощущения авторов История в этой ситуации становится идеологическим и политическим иносказанием Мы постоянно делаем это свое (и не только свое) прошлое резко проблемным и «принципиально непредсказуемым». что для многих нет ничего важнее в этой истории, чем Великая Война, и победил в ней Сталин. Государство и идеология не могут друг без друга, идеологию нельязя реабилиторовать она есть всегда Неправильно думать, что в 90-е годы не было идеологии, она была другая «Официализация» Великой Победы в мифологическом дискурсе предполагает умаление значения репрессий для истории страны. главный водораздел в исторической памяти проходит в интерпретации истории репрессий, власть берет в союзники и индивидуальные истории, подгоняя их под свой шаблон и под общую «рубрику». Такими «рубриками» могут быть акции «Георгиевская ленточка» или «Бессмертный полк», где индивидуальная драма растворяется в официозно-плакатном представлении о подвиге. Честное, свободное и ответственное отношение к прошлому – залог того, что и будущее страны может быть выбрано свободно, |