Мэри Джо патни лучший Муж За Большие Деньги
 Скачать 454 Kb.
|
|
Глава 5 Эмма с сомнением разглядывала кусочек тоста. – Не думаю, что смогу есть. Я слишком волнуюсь, как подумаю, что сегодня мы действительно едем в Харли. Её муж взял тост и вложил ей в руку. – Ешь, – приказал он. – Тебе станет плохо, если ты отправишься в долгий путь в карете на пустой желудок. Довольная его заботой, она послушно намазала на тост мёд и кусочек откусила. И, правда, было вкусно. Она обвела взглядом симпатичную комнату. За неделю их медового месяца в отеле она полюбила это место. Каждое утро им накрывали завтрак на маленьком столике в углу гостиной. В то же самое время приносили газеты, и они с Энтони привыкли неспешно делить трапезу, читая и обсуждая новости дня. В первый раз, когда Эмма высказала своё мнение, её муж удивился, но очень быстро приспособился. Теперь он, казалось, наслаждался их беседами так же, как она. Позже, после очередного похода по магазинам за всем необходимым для её преображения, Энтони водил её по городским достопримечательностям, которые у неё не было возможности посетить, когда она работала. Её взгляд обратился к дверям, ведущим в две спальни. В этом отношении их медовый месяц был неполным. Энтони всегда был очарователен и предупредителен, но не делал никаких попыток уложить жену в постель. Она не знала, то ли он слишком серьёзно принял её желание подождать, то ли просто был не слишком заинтересован. Естественно, перед их поспешной свадьбой Эмму пугала необходимость отдаваться почти незнакомому ей человеку, но время быстро исправляло это. Тоска по Энтони, которую она испытывала в детстве, вернулась и стала в десять раз сильнее. Эмме нравилось каждое случайное прикосновение, даже если он всего лишь помогал ей выйти из кареты. Ей нравилось смотреть на него, изучая волевые черты его лица, его непринужденные, атлетические движения. Она находила удовольствие в маленьких открытиях, таких как, например, еле заметный шрам у него на подбородке, и наслаждалась неукротимой копной волос, которые жили своей собственной жизнью, дикой и свободной, что бы Энтони не делал, чтобы укротить их. Её муж разлил остатки кофе – ещё один вкус, который они разделяли, – по двум чашкам. – Знаешь, когда мы поженились, я больше всего боялся, что нам будет не о чем разговаривать, – задумчиво произнёс он. – Но никаких проблем в поисках тем для разговоров у нас не наблюдается. Она одарила его подозрительно невинной улыбкой. – Это потому, что ты так интересен сам по себе. Нам всегда есть, что обсудить. – Подлиза, – рассмеялся он с теплотой во взгляде. – У тебя отличное чувство юмора. Эмма размышляла, не хотел ли он наклониться вперёд и поцеловать её. Кроме краткого соприкосновения губ на церемонии бракосочетания, они вообще больше не целовались. После затянувшейся паузы он допил свой кофе и поднялся на ноги. – Я прикажу подавать карету и пришлю носильщиков за багажом. Если мы хотим добраться до Харли за один день, нам лучше поскорее выехать. Подавив разочарование, Эмма кивнула. Она не имела права жаловаться на то, что получила больше, чем заказывала, поскольку сама попросила дополнительное время, чтобы облегчить вступление в интимную часть брака. Они доехали довольно быстро и прибыли в Харли как раз, когда на окружающие холмы стала опускаться темнота. Пока карета грохотала по длинной подъездной аллее, Эмма выглянула из окошка. – Смотри! Зажгли рождественские свечи. Я и забыла про них. Энтони посмотрел через её плечо и увидел светящуюся решётку из огоньков, по одной свече на каждом окне массивного здания. Лунного света было вполне достаточно, чтобы разглядеть светлые камни одного из красивейших зданий Британии. На самом деле это был дворец, почти такой же большой, как Бленхеймский дворец или замок Говард . – Я тоже почти забыл про свечи. Но теперь, когда я вижу их, они напоминают мне обо всём, что я когда-то любил в Харли. – Я уже перестала верить, что когда-нибудь вернусь, – тихо произнесла Эмма. – А теперь, когда я уже здесь, мне страшно. Я жила в другом мире последние десять лет и больше не принадлежу Харли. Думаю, вдовствующая герцогиня пригласила меня только из вежливости, рассчитывая, что я откажусь от приглашения. Окружающая их темнота позволила ему непринуждённо взять её затянутую в перчатку руку. Она была большой, умелой и имела красивую форму, как и всё остальное в Эмме. – Даже если это и так, во что лично я не верю, тебе всё равно тут будут рады как моей жене. – Он умолк, поражённый иронией, заключавшейся в этих словах. – Глупое утверждение, верно? Это я должен переживать, не вышвырнут ли меня прочь. Она сжала его руку. – Конечно, нет. Прошло девять лет. Ты говорил, что у Бренда и Сесилии сейчас двое детей. Он, наверняка, уже и не помнит о вашей драке. Как бы Энтони хотел в это поверить! Но он не верил. Их карета остановилась у широких, освещенных факелами ступеней. Сразу же появились лакеи, чтобы забрать их багаж. Постоянный поток прибывающих Вонов превратил ежедневную работу слуг в настоящее искусство. Пока двое лакеев снимали багаж, третий открыл дверцу кареты и опустил складную ступеньку. Энтони вышел первым, затем повернулся, чтобы помочь Эмме. Спускаясь, она одарила его дрожащей улыбкой. Она выглядела такой хрупкой, что ему захотелось обнять её и прошептать успокаивающие слова в элегантное ушко. На самом деле ему просто хотелось её обнять. Она расцвела при помощи мадам Хлои, лучшего лондонского парикмахера и различных ювелиров, сапожников и прочих. – Ты выглядишь как настоящая Вон до кончиков ногтей, – тихо прошептал он. Её улыбка стала шире и более уверенной. Энтони взял её под руку, и они поднялись по ступенькам. Лакей с поклоном распахнул перед ними массивную дверь. Как только они вошли в огромный трёхэтажный холл, стайка детей в возрасте от шести до двенадцати лет с криками пробежала мимо дальней стены. Они появились и исчезли в мгновение ока. Эмма рассмеялась, увидев ароматную зелень и яркие ленты, украшающие холл. – Господи, всё это навевает воспоминания. Помнишь, как захватывающе было сюда приезжать и в первый раз в году встречаться со всеми кузенами? – Очень хорошо помню. – В его последний приезд кузиной, к которой больше всего стремился Энтони, была Сесилия. Сегодня он опять её увидит. От этой мысли его замутило. Прежде чем Энтони успел сказать что-нибудь ещё, радушная женщина средних лет подошла, чтобы их поприветствовать. Это была сама герцогиня Уоррингтон, мать Бренда. – Энтони, как чудесно снова видеть тебя, – тепло сказала она. – А ты, Эмма, выглядишь просто великолепно. Трудно поверить, что ты так выросла. Она поцеловала Эмму в щёку, затем повернулась и протянула руку Энтони. Когда он склонился, чтобы её поцеловать, она подмигнула ему. – Вдовствующая герцогиня, Сесилия и я по очереди принимаем прибывающих гостей со вчерашнего утра. Я так рада, что вы прибыли во время моей смены. Ваше присутствие здесь, пожалуй, самое захватывающее событие этого Рождества. – Я не могу передать, как много для меня значит быть снова в Харли, – тихо сказала Эмма. А Энтони добавил: – Как все поживают? Герцог, вдовствующая герцогиня… – Слегка замешкавшись, он продолжил: – Бренд. Сесилия. Ваши дочери. Губы герцогини печально скривились. – Бренд… упрям. Сесилия и её мальчики в порядке. Анна и её муж приехали сегодня днём, а мою Сару вы даже не узнаете. Она подросла и ждёт не дождётся быть представленной ко двору. В холл вошли три щебечущих женщины. Самая старшая из них воскликнула: – Верлэйн, шельмец этакий, что это поговаривают о твоей женитьбе? – Тётя Фанни! – воскликнул Энтони, крепко её обнимая. Повернувшись к молодым женщинам, он сказал: – А эти блистательные создания, должно быть, мои кузины Ребекка и Луиза. Девушки захихикали, а Луиза обняла Энтони. Когда он высвободился из её объятий, он добавил: – Вы уже знаете мою жену. Она, видите ли, раньше была Эммой Стоун. Тётя Фанни, бывшая на самом деле его двоюродной племянницей, громогласно ответила: – Конечно, я помню малышку Эмму. Хотя теперь ты уже не такая маленькая. – Она скользнула взглядом по предмету их обсуждения. – Типичная Вон, – объявила она. – Верлэйн уже наградил тебя ребёнком, девочка? Эмма густо покраснела, а Энтони припомнил, что Фанни всегда была очень прямолинейной. Обняв одной рукой жену за плечи, он твёрдо произнёс: – Тётя Фанни, ведите себя прилично. Мы женаты меньше двух недель. Фанни с сожалением покачала головой. – Вы должны были подождать и провести церемонию здесь. Всегда хорошо иметь ещё один повод для праздника. – Поводов для веселья у нас предостаточно, Фанни, – перебила её герцогиня. – А сейчас позволь мне проводить этих молодых людей в их комнату, чтобы они могли привести себя в порядок. – Она быстро повела Энтони и Эмму по широкой лестнице. Когда они поднимались, она весело улыбнулась им. – Вы последние, кого ждали. Дом забит до самых стропил. Будучи молодожёнами, полагаю, вы не станете возражать против одной спальни на двоих. Я выделила вам комнату в одной из башен. Энтони бросил взгляд на Эмму. Она выглядела очень испуганной и встревоженной. Этого они не учли. В переполненном доме семейные пары должны были жить в одной спальне. Поскольку многие из них привыкли иметь раздельные комнаты, частенько было слышно беззлобное брюзжание по поводу столпотворения. Им нужно было подняться на три лестничных пролёта, чтобы добраться до комнаты. И пришлось не менее четырёх раз остановиться, чтобы поприветствовать других Вонов, перемещающихся по коридорам и лестницам. Энтони помнили лучше, не только потому, что он уже достиг зрелости в свои последние приезды, но и потому что он всегда был общительным. Однако Эмму тоже тепло приветствовали. Многочисленные приветствия создавали ту самую праздничную атмосферу, которую она так хорошо помнила. Хотя не все члены семейства друг друга любили, в ближайшие две недели обстановка в доме должна была быть достаточно доброжелательной. Когда они добрались до нужной комнаты, герцогиня сказала: – Сегодня прибыло множество гостей, поэтому ужин будет неформальным. – Она улыбнулась. – Знаете, здесь мало что изменилось. Завтра будет официальный ужин, следующая ночь – сочельник, потом будет служба в церкви. И так будет продолжаться до бала Двенадцатой ночи . – События могут не меняться, а вот люди – да, – заметила Эмма. – Это будет моя первая трапеза вместе с взрослыми, а не за детским столом. – И правда. Ты ещё в школе училась, когда в последний раз приезжала на Рождество. – Герцогиня помрачнела. – Так ужасно, что твои родители умерли. Нам с maman было очень жалко, что ты к нам после этого не приезжала. Но, видимо, это было мудрое решение, потому что сейчас ты просто цветёшь. – Она повернулась, чтобы уйти. – Я не должна вас задерживать разговорами. До обеда осталось чуть больше получаса. Уверена, колокол вы помните. – Кто сможет такое забыть, – с чувством произнёс Энтони. Он взял руки герцогини в свои. – Спасибо, что пригласили нас, тётя Амелия. – Не за что. Семья – это основная жизненная ценность. Нам повезло, что Харли достаточно велик, чтобы вместить такое количество Вонов. Я представляю себе это так, словно все вместе путешествуем сквозь время. И, несмотря на постоянные изменения: рождения, браки, уходы из жизни, мы - здоровая и полная семья. – Ещё раз улыбнувшись, герцогиня вышла. Они остались одни. – Когда я была маленькой, – сказала Эмма, снимая шляпку, – я хотела, чтобы эти башни были круглыми, а не квадратными, но всё равно это одна из лучших комнат в Харли. – Должно быть, она досталась нам из-за нашего статуса молодожёнов, – ответил Энтони. С обычной для Харли оперативностью их багаж уже доставили наверх. Пока они с Эммой здоровались с родственниками, её служанка и его камердинер всё распаковали и вновь исчезли. Жизнь здесь всегда протекала очень гладко. Сняв плащ, Энтони добавил: – Сожалею, что у тебя не будет своей комнаты. Может, попросить принести ширму? Эмма скривилась. – Все домочадцы узнают, а поскольку мы лишь недавно поженились, это вызовет шквал ненужных вопросов. Мы справимся и так. Она подошла к окну, на котором в специальном защищающем от пожара зажиме горела рождественская свеча. Во время праздников ежедневно в полдень приходил слуга, чтобы почистить зажим и поставить новую свечу, которые специально были сделаны так, чтобы гореть до рассвета. Этой традиции было, по меньшей мере, лет двести. – Мне нравится жить так высоко. Когда я была маленькой, я часто вылезала на крышу и бегала по ней, – задумчиво произнесла Эмма. – В декабре месяце? – Его брови удивлённо приподнялись. – Ты была отважной малышкой. Прогулки по крыше могут быть опасны, особенно если она покрыта льдом. – Я вылезала только в хорошую погоду и совсем прекратила, когда моя мама узнала об этом и заставила меня пообещать, что я больше не буду этого не делать. – Посмотрев на тёмный пейзаж, она мечтательно сказала: – Я любила воображать, что улетаю с крыши и парю над холмами. Перед мысленным взором Энтони возникла ужасающая картина того, как бездыханное и переломанное тело Эммы лежит на холодном и неприветливом дворе далеко внизу, вокруг неё разметались тёмные волосы, а лицо покрыто слоем льдинок. – Я от всей души благодарен, что ты никогда не пыталась улететь по-настоящему. – Я всегда хорошо понимала разницу между мечтами и действительностью. По крайней мере, когда была ребёнком. – Она повернулась лицом к комнате. – Я позабыла, как обычно вокруг тебя вьются женщины. Ты не устаёшь от этого? Он сначала хотел отшутиться. Но предмет разговора был слишком важен, чтобы оставить его без внимания. – Полагаю, я нравлюсь женщинам, потому что они мне нравятся. Я не слишком люблю флиртовать, знаешь ли. Она вздохнула. – Знаю. Подобно цветку, привлекающему пчёл, ты не можешь не привлекать особ женского пола. Он всегда был благодарен судьбе за это своё качество, но понимал, что Эмму оно может не слишком радовать. – Я не могу запретить им виться вокруг, но ты, Эмма, моя жена, – серьёзно произнёс он. – Моя единственная. Она кивнула и больше не заговаривала на эту тему, но он чувствовал, что ей грустно. Энтони надеялся, что она не начала уже жалеть о своём поспешном браке. Ему придётся сильнее стараться, чтобы этого не произошло. Грубый звон колокола нарушил тишину дома. Даже при закрытой двери между ними и источником звука он производил оглушительный шум. Эмма подпрыгнула, а Энтони вздрогнул от неожиданности. – Пятнадцатиминутный колокол. До салона нам идти не менее пяти минут, так что у нас всего десять минут, чтобы приготовиться к ужину. Эмма нахмурилась и подошла к гардеробу. – Хотя герцогиня сказала, что ужин будет неформальным, я бы предпочла переодеться во что-нибудь свежее. – Она вытащила зелёное платье. – Бог знает, куда подевалась Бекки. Помоги мне, пожалуйста. – Конечно. – Энтони подошёл сзади и начал расстёгивать многочисленные петельки и пуговички её дорожного платья. Закончив, он спустил ткань ниже на руки и с трудом сглотнул, когда увидел сливочные изгибы её плеч. У неё была самая сладко-привлекательная кожа из всех виденных им. Она просто молила о ласках. Эмма выступила из упавшего на пол дорожного платья. Её нижняя рубашка, корсет и нижние юбки скрывали не меньше, чем большинство платьев, но в воздухе витало шаловливое ощущение близости от того, что он видит её в нижнем белье. Он вспомнил, что мадам Хлоя назвала фигуру Эммы "magnifique" . Модистка была права. Эмма была не модной сильфидой , а женщиной с роскошными, чувственными изгибами. Ему захотелось узнать, каково было бы ощутить вес её полной груди в своих ладонях. Всё его тело опалило жаром. Пытаясь подавить эту реакцию, Энтони подошёл к туалетному столику, куда Хокинс уже положил его расчёску и прочие личные вещи. Было бы у них больше времени, он бы побрился. К счастью, его подбородок всё ещё был вполне презентабельным, хотя и едва-едва. – Мне снова понадобится твоя помощь. – Эмма уже натянула платье, но не могла сама его застегнуть. Энтони молча снова подошёл к ней. Его воображение буйно разыгралось. Ему хотелось запереть дверь, пропустить ужин и соблазнить свою жену. Но в этот вечер это было действительно невозможно, так как оба они в некотором роде должны были воссоединиться с семьёй. Непривычно не слушающимися пальцами Энтони начал завязывать ленты. Она воспользовалась духами со сложным, провокационным ароматом. Девичьи, цветочные запахи были не для неё. Его пальцы скользнули по спине Эммы, когда он завязывал потайной бант. Её охватила лёгкая дрожь. Надеясь, что это трепет удовольствия, он наклонился вперёд и поцеловал местечко, где соединялись её шея и плечо. Её кожа под его губами была шелковистой и тёплой. Ему захотелось облизать её с головы до ног. Он начал исследовать языком элегантный изгиб её ушка. Эмма замерла. Хотя у Энтони было предостаточно женщин, он не был таким самодовольным хлыщом, чтобы поверить, что он безошибочно способен почувствовать, чего хочет женщина. А понимание конкретно этой женщины было гораздо важнее любой из его случайных интрижек. – Каждый раз, когда я касаюсь тебя, ты словно отстраняешься, – тихо сказал он. – Хочешь, чтобы я перестал? – Нет, – ответила она сдавленным голосом. – Мне вовсе не отвратительны твои прикосновения. – Она сглотнула вставший в горле ком. – Совсем… совсем наоборот. Хвала небесам за это. Легчайшим движением он обнял её и положил ладони ей на грудь. Она ахнула, и он почувствовал, как под его ладонью сильно бьётся её сердце. Затем она кротко прислонилась спиной к нему в безмолвном жесте доверия и покорности. Её тёплые изгибы идеально подходили к его телу, как кусочки мозаики. Его собственное сердце тоже колотилось, и полным чувства голосом он сказал: – Мне очень-очень хочется, чтобы нам не нужно было идти на этот ужин. Она повернула голову и взглянула на него с выражением завзятой соблазнительницы. – Позже мы вернёмся сюда, желание только усилится от ожидания. Он хихикнул. – У тебя задатки порочной распутницы. – Хорошо, – сказала она с глубоким удовлетворением. С очевидным нежеланием, отойдя от него, она закончила свой туалет. Энтони слепо причесал волосы, поскольку большая часть его внимания была сосредоточена на живом воспоминании об Эмме в его объятиях. Её мягкая чувственность заставляла его одновременно желать защитить её и затащить в постель. Не в этом ли суть брака? С милостью божьей, он разберётся в этом достаточно быстро. – Я готова, – сказала Эмма, слегка нервничая. – Я хорошо выгляжу? Он повернулся и осмотрел её с головы до ног. Выбранный ею оттенок зелёного великолепно оттенял её кожу цвета сливок и придавал её переменчивым глазам красивый светло-зелёный цвет. Слегка завитые каштановые волосы тоже гораздо больше шли ей, чем строгий пучок, который она носила, когда они повстречались. – Ты выглядишь идеально. Не слишком официально для сегодняшнего вечера, но леди до мозга костей. – Он подошёл к ней. – Есть лишь одна проблема. Выражение её лица, которое, было, просветлело, вновь стало тревожным. – Что-то не так? – Вот это. – Женщины часто надевали на шею газовые шарфы, называемые фишю, чтобы сделать низкий вырез платья более скромным и добавить немного тепла. Эмма тоже надела такой шарф. Энтони стянул его с её шеи, обнажив верхнюю часть роскошной груди. – Тебе это не понадобится. При таком скоплении народа в комнатах будет тепло. Она сильно покраснела и инстинктивно прикрыла руками обнажившуюся плоть. В конце концов, вновь их опустив, она произнесла извиняющимся тоном: – Я чувствую себя голой. – У меня есть лекарство от этого. – Он подошёл к своему несессеру и вытащил потрёпанную бархатную коробочку. Внутри лежала тройная нить жемчуга и пара подходящих серёжек. – Немногие фамильные вещи пережили долги моего отца, но эти остались. Они принадлежали моей матери, а теперь они твои. Весёлого Рождества, Эмма. Эмма задохнулась от нахлынувших чувств. – У моей мамы было очень похожее ожерелье, но его пришлось продать. – Её глаза повлажнели, она взяла ожерелье и прижала его к своей щеке. – Жемчуг такой приятный на ощупь. Шелковистый. Почти живой. – Его нужно носить, чтобы показать его во всей красоте. – Он забрал ожерелье и застегнул его у неё на шее. Это была красивая шейка, длинная и изящная. Он поцеловал её у основания высоко забранных волос. Она тихо ахнула, и в этот раз он точно знал, что это не страдание. Слегка дрожащими пальцами Эмма вдела в уши серёжки и повернулась к нему для окончательного осмотра. Он произнёс с абсолютной уверенностью: – Ты выглядишь красивой, Эмма. Любой мужчина гордился бы, будь ты рядом с ним. Она одарила его такой ослепительной улыбкой, что на мгновение он забыл, как дышать. – Я очень рада, что ты так думаешь. С элегантным поклоном он предложил ей руку, и они вместе направились вниз, чтобы присоединиться к своей семье. |