Методология и методика юридического исследования
 Скачать 1 Mb.
|
|
2.2. Отдельные традиционные методики конкретного юридического исследования Под методикой конкретного юридического исследования в литературе традиционно понимается «совокупность технических приемов, связанных с использованием определенного метода»278. При этом акцент будет сделан на возможностях и перспективах применения именно традиционных методов, используемых в подавляющем большинстве конкретных юридических исследований. Однако прежде чем приступить к анализу методик конкретного юридического исследования заметим, что у юриспруденции, как и у любой другой общественной науки, нет своих специфических методов научного познания, которые принято именовать частнонаучными, т. е. такими, которые формируются в рамках данной научной дисциплины и только в ней применяются. Все методы, используемые общественными науками, относятся к числу общенаучных, т. е. таких, которые используются во многих (если не во всех) научных дисциплинах, изучающих общество в его конкретных аспектах. Примеры частнонаучных методов, приводимых в литературе, не выдерживают критики. В подавляющем большинстве случаев к специфическим юридическим методам относят метод толкования права и метод сравнительного правоведения279. Однако метод толкования не является методом научного познания, а выступает техническим приемом практического свойства, хотя учение о методах толкования права относится к предмету научного исследования. Таким образом, происходит подмена, особенно свойственная западной юриспруденции, практической юридической деятельности и науки как рефлексии над практикой. Однако даже если допустить вслед за У. Блэкстоном, что толкование права, например в практике конституционной юстиции или других правоприменительных органов, относится к научной деятельности, то и в этом случае придется признать общенаучность этого метода. Это связано с тем, что «в качестве самостоятельных методов толкования права в юридической литературе выделяют грамматический, системный, исторический логический, телеологический, терминологический, специально-юридический и функциональный»280. Все они (и даже специально-юриди-ческий, основанный на специфике смысла особых юридических терминов) относятся к числу общенаучных, так как в их основе лежат логика, грамматика, системный и функциональный анализ и т. д., то же самое касается и метода сравнительного правоведения: в его основе находится всеобщий метод сравнения, входящий необходимым компонентом даже в элементарный акт наблюдения. Другое дело, что есть некоторая специфика в применении логики, грамматики или сравнения в отношении правовых явлений. Поэтому вполне оправданно говорить о частнонаучных методиках, выражающих специфические особенности применения общенаучных методов к правовой реальности. После такого замечания перейдем к анализу использования конкретных методик в традиционных эмпирических юридических исследованиях. Методика опроса общественного мнения. Это наиболее распространенный в социологии метод, активно используемый в юридических исследованиях. При этом используется либо анкетирование (составляющее 90—95% от всех социологических методов)281, либо интервьюирование. Анкетный опрос проводится по достаточно жестко фиксированному порядку, относящемуся к содержанию и форме вопросов, и подразделяется в зависимости от способа формулировки вопроса на закрытый и открытый. В первом случае все варианты ответов заранее предусмотрены, а во втором респонденту представляется свобода в формулировании ответа. Достаточно часто используются также полузакрытые анкеты, комбинирующие оба способа. Интервью — это непосредственная беседа, т. е. словесное общение интервьюера и респондента, проводимая для получения информации282. На валидность информации, получаемой из анкеты или интервью влияет, во-первых, формулировка вопроса. Имеется в виду, прежде всего, степень его понятности. Дело в том, что даже незначительные изменения в формулировке вопроса могут вызвать существенные различия в ответах283. С другой стороны, результат ответа обусловлен тем, насколько единообразно понимают оценочный и полисемичный (многосмысловой, метафоричный) вопрос интервьюер и респондент284. Несомненно также влияние психологического стремления к одобрению (оценки) со стороны интервьюера избираемого респондентом ответа. Практически каждый стремится выглядеть в глазах даже незнакомого человека хорошим, честным и т. д. Результат опроса зависит во многом и от степени абстрактности задаваемого вопроса (например, при формулировке «должно ли государство проводить социальную политику?» положительных ответов будет достаточно много, но если вопрос конкретизировать: «следует ли для проведения социальной политики увеличить подоходный налог?» — то доля положительных ответов значительно снизится). Анализ конкретных способов проведения опроса общественного мнения целесообразно связать со спецификой задаваемых вопросов, т. е. той информации, которую желательно получить в ходе опроса. В таком случае выделяется поведенческая информация (вопросы) и информация о психических установках и субъективных мнениях. В свою очередь, поведенческие вопросы подразделяются на нейтральные и вызывающие опасения у респондента. Нейтральные поведенческие вопросы — это такие, которые не вызывают опасения у респондента. Единственной, по сути, проблемой здесь является человеческая память, которой свойственно забывать. Поэтому главной рекомендацией при проведении опроса, связанного с нейтральной поведенческой информацией, является активизация мнемонической активности респондента. Так, задавая закрытый вопрос, необходимо включать все значимые альтернативы ответа. При подозрении в неполном ответе желательно стимулировать процедуру активизации воспоминания (например, введением каких-либо напоминаний). Сами же вопросы должны быть составлены максимально конкретно. Именно конкретизация задаваемого вопроса позволяет выявить реальное положение дел даже при стремлении респондента к положительной оценке со стороны интервьюера. Так, вопрос о религиозной принадлежности респондента должен быть конкретизирован количеством посещения церкви (причем можно уточнить, за какой промежуток времени) или чтением какой-либо главы (можно уточнить, какой именно) Библии. При ответах на нейтральные поведенческие вопросы респонденты сообщают более точные сведения о себе, чем о родственниках или знакомых285. Для определения уровня безопасности (опасности) задаваемых вопросов рекомендуется спросить у респондента, считает ли он задаваемый вопрос «правильным» или «неправильным», попытаться определить стереотип поведения как социально одобряемый для данной социальной группы. Проведенными исследованиями установлено, что на Западе некоторые опасения (о них стараются не распространяться) вызывают вопросы о болезнях, финансовом положении и ненормативном (незаконном) поведении. Вопросы, которые вызывают опасения у респондента требуют более серьезной подготовки интервьюера. Для получения достоверной (насколько это возможно) информации, которую респондент давать не слишком заинтересован, рекомендуется переформулировать вопросы в несерьезную форму с использованием аргументации распространенности такого поведения (например: «многие сегодня употребляют спиртные напитки для расслабления от трудной работы, употребляете ли вы спиртные напитки для снятия напряжения?»), нормальности поведения, считаемого морально отрицательным (например: «медициной доказано, что употребление спиртных напитков в небольших дозах не вредит здоровью; в каких дозах употребляете спиртные напитки Вы?»), ссылок на известные авторитеты, путем переключения внимания на дополнительные вопросы, не вызывающие опасения у респондента286. Например, для выявления реальной политико-правовой активности населения рекомендуется начинать вопрос об участии в выборах предварительной беседой о том, что многие сегодня разочарованы в демократии и редко ходят на выборы. Затем можно уточнить, в каких именно выборах в последнее время принимал участие респондент. В качестве контрольного вопроса можно узнать, где находится его избирательный участок287. В качестве примера С. Садлен и Н. Бредберн приводят достаточно «опасный» с точки зрения респондента вопросник об употреблении марихуаны: «Разные люди по-разному называют гашиш или марихуану. Какое название подходит лучше на ваш взгляд? Марихуана употребляется достаточно часто для расслабления, в других ситуациях. Вы сами хоть один раз в жизни употребляли марихуану? Приблизительно как давно вы в последний раз употребляли марихуану? Вспомните ваших близких друзей, сколько из них хотя бы один раз употребляли марихуану?»288. После проведения опроса, вызывающего некоторые опасения у респондента, рекомендуется произвести оценку задаваемых вопросов. Для этого у респондента уточняется, какие из заданных вопросов оказались неясными или непонятными, слишком личными, неприятными. Проведенными исследованиями установлена следующая степень затруднения при ответах на вопросы: об употреблении наркотиков — 42,2 %, о сексе — 41,5 %, об употреблении стимуляторов и депрессантов — 31,3 %, о состоянии опьянения — 29,0 %, о доходах — 12,5 %, об участии в азартных играх — 10,5 %, об употреблении спиртных напитков — 10,3 %, о досуге — 2,4 %, о занятиях спортом — 1,3 %. Вопросы о знаниях, отражающих субъективные мнения и установки респондентов, предполагают несколько большую изобретательность в формулировке вопросов по сравнению с опросом, касающимся поведения респондента. Формулировки этих вопросов направлены на выявление мнения респондентов. Поэтому здесь необходимо четко определить круг индивидов, обладающих соответствующей информацией, и соотнести уровень сложности вопросов с уровнем знаний респондентов и целью исследования. Подавляющее большинство такого рода опросов являются проверкой реальных знаний в определенной области. Например, это может быть проверка знаний Конституции РФ, основ уголовного или гражданского законодательства. Достаточно корректным выглядит такой вопрос: какая из перечисленных целей является основной для ООН — борьба с болезнями, поддержка мира, распространение демократии, борьба с коммунизмом289? Для выявления общего культурного уровня рекомендуется перечислить несколько произведений (например, из художественной литературы), для того чтобы респонденты определили их авторов, назвать государства, обозначенные цифрами на карте290, кому из мыслителей принадлежат соответствующие высказывания (афоризмы)291, спросить по представленным фотографиям, что респонденты могут сказать про того или иного человека (политического деятеля). С помощью опроса измеряются также установки (в англо-американской традиции используется термин «аттитюд») респондентов, т. е. их предрасположенность, как правило, не осознаваемая, к определенному типу поведения292. Валидность методик исследования установок проверяется путем их сопоставления с фактическим поведением. Структура установки включает три аспекта: эмоциональный, или оценочный (нравится, одобряется ли объект установки или нет), когнитивный (что субъект знает и думает по поводу объекта установки) и деятельностный (выражается в желании, намерении субъекта что-либо сделать по отношению к объекту установки). Оценка силы установки должна быть применима ко всем трем ее аспектам в категориях «сильная»—«слабая» оценка, «полное»—«неполное» знание, «активное»—«пассивное» намерение действия (возможна и более сложная шкала оценок). Например, отношение к выборам: какова их оценка? каково знание о них (когда пройдут следующие выборы)? намерен ли респондент принять в них участие? Другой пример: считаете ли Вы себя политически активным, не слишком активным, пассивным? относите ли Вы себя к какой-либо политической партии (какой именно)? считаете ли Вы себя активным сторонником этой партии, не слишком активным, пассивным? Установка может быть измерена и другими, не опросными методами. Так, могут использоваться физиологические методы, фиксирующие кожно-гальванические реакции при предъявлении соответствующего стимула, анализ ЭКГ, частоты сердечных сокращений, дыхания и прочих физиологических изменений, сопровождающих эмоциональную реакцию на объект. Поведенческие методы измерения установки направлены на выявление предрасположенностей, которые открыто не проявляются по тем или иным причинам. Среди таких методик выделяются: замер шума аплодисментов при появлении артиста на сцене для обнаружения его действительной популярности; выявление частоты посещения определенных сайтов в Интернете; метод потерянных писем293 и др. Для того чтобы опрос проводился качественно и эффективно, опросный инструментарий должен быть подвергнут когнитивному анализу — анализу мыслительных процедур, используемых респондентом при восприятии вопроса и формулировке ответа на него. Проще говоря, суть когнитивного анализа опросного инструментария состоит в том, чтобы установить, что думает респондент, отвечая на вопрос294. Такой инструментарий направлен, в том числе, на экспертизу и корректировку задаваемых вопросов. Благодаря ему снижается семантическое многообразие слов, терминов, выражений, содержащихся в вопросах, и повышается качество коммуникации между респондентом и интервьюером. В рамках когнитивного инструментария используются преимущественно два вида методик: методики когнитивного интервью и методики поведенческого кодирования. Методики когнитивного интервью направлены на вовлечение респондента в процесс тестирования вопросника: респонденту предлагается отрефлексировать причины (мотивацию) ответа на заданный вопрос, артикулировать свои размышления, показать свое понимание вопроса и своей формулировки ответа. Особое значение когнитивное интервью играет для выявления степени понимания полисемичных терминов, коих достаточно много в юридических текстах, степени понятности вопросов, понимания соответствия вопроса и цели интервью, выявления «лучших» вопросов, распределения ответов в зависимости от различных версий вопросов. Для этого используются: метод парафраза (респондента просят переформулировать заданный вопрос в традиционных для него лексических единицах); метод оценки уверенности (по соответствующей шкале измеряется степень трудности вопросов); метод артикулированного суждения (выявление причины-мотива выбора именно этого ответа, для чего предлагается проговорить все мысли, пришедшие в голову при анализе вопроса)295. Методика поведенческого кодирования состоит в мониторинге прохождения интервью, позволяющая формализовать коммуникацию и выделить переменные, ее (отдельные стадии) описывающие. Для этого составляется таблица, включающая поведение интервьюера (степени его отклонения от смысла задаваемого вопроса) и поведение респондента (прерывания, уточнения, адекватные ответы, уточняющие ответы, неадекватные ответы, отказ от ответа)296. Другими способами тестирования задаваемых вопросов являются метод экспертных оценок, метод кодирования вербального протокола, метод измерения времени, затрачиваемого на ответы, для установления степени трудности вопросов и др. Чрезвычайно распространенным в юриспруденции является сравнительный метод. Он позволяет соотнести изучаемое явление с другими и тем самым гораздо лучше выявить его существенные характеристики. Однако, несмотря на многочисленную литературу по сравнительному правоведению, приходится констатировать, что этот метод (точнее — методика, основанная на всеобщем методе сравнения) в юриспруденции разработан крайне недостаточно. Поэтому обратимся к социологической политологической литературе, в которой методологические проблемы сравнительного анализа изучены гораздо лучше297. Сравнение как таковое — это выявление общего и особенного в сравниваемых объектах. В результате можно обнаружить эмпирические законы соответствия (корреляции), последовательности условий и явлений (каузации) или отношения подобия, хотя само по себе сравнение — не более чем описание, иллюстрация, средство подтверждения некоторой гипотезы298. В основе методики сравнения лежит выявление отношений между заранее выделенными переменными. При этом выделяются зависимые переменные (выступающие как результат воздействия некоторых условий, обстоятельств) и независимые (характеризующие эти условия и обстоятельства), а также вмешивающиеся (оказывающие определенное воздействие на связь зависимых и независимых переменных). Важное значение при сравнительных исследованиях придается также выбору параметров — постоянных характеристик (качеств) объекта. При проведении сравнения возникают достаточно серьезные методологические проблемы, на которых следует остановиться подробнее. 1. Проблема сравнимости. Условием сравнения является некоторая относительная схожесть и различие исследуемых объектов. Тождественные и абсолютно несхожие явления сравнительному анализу не поддаются. Поэтому необходимо найти «золотую середину» того и другого. При исследовании отношения зависимых и независимых переменных рекомендуется выбирать объекты, схожие по большинству параметров, хотя можно использовать максимальное различие для выявления их контрарности. 2. Проблема эквивалентности понятий и процедур, используемых в исследовании. Она связана с проблемой лингвистической относительности299, т. е. невозможности адекватного перевода содержательных понятий с языка одной культуры на язык другой300. Поэтому перед проведением сравнительного исследования необходима концептуализация и по возможности операционализация основных понятий, терминов, на основе которых оно будет производиться. При этом желательно сходство индексов и индикаторов сравниваемых объектов. Для установления единства используемых в разных культурных контекстах понятий рекомендуется процедура обратного перевода, предварительного зондажа используемых понятий. 3. Проблема универсальности: отражают ли общие понятия реальное содержание правовых процессов и явлений в различных культурно-исторических контекстах? Для преодоления этой (вытекающей из предыдущей) проблемы рекомендуется сравнение, проводимое по нескольким уровням абстрактности выделяемых процессов. 4. Проблема интерпретации сравниваемых явлений: одно и то же правовое явление имеет разные смыслы в различных культурно-исторических контекстах. Способом преодоления этой проблемы может быть идея, высказанная Л. Витгенштейном, состоящая в том, что смысл слова может быть обнаружен только в контексте его использования, применения. Поэтому сравнительный анализ, например, демократического политического режима или прав человека в различных странах должен быть конкретизирован условиями (способами) их практического воплощения и анализом значений, им придаваемых в соответствующей культуре. Существуют и другие проблемы методологического свойства, относящиеся к сравнительному анализу301. При проведении конкретных сравнений используются следующие методики: 1) case study — анализ отдельного случая, одного конкретного правового института, явления и его сравнение с другим отдельным конкретным явлением — используется для интерпретации данного явления с точки зрения определенной теории, для проверки (подтверждения) теории, гипотезы, для изучения отклоняющихся от нормы явлений; 2) бинарное сравнение — исследование двух явлений для установления общего и особенного в них; 3) региональное сравнение — сравнение групп регионов, государств с точки зрения схожести и различия их некоторых параметров (например, уровня преступности); 4) глобальное сравнение — анализ некоторых параметров (например, преступности) в мировом масштабе (в большинстве стран мира, в регионах мира). Эти исследования стали наиболее популярными в 60-е годы ХХ в. в связи с появлением «глобальной» статистики, однако в 90-е гг. их интенсивность несколько упала из-за проблемы сравнимости; 5) кросс-темпоральное исследование — включающее переменную времени, т. е. динамический анализ: динамику изменения какого-либо явления, свойства изучаемого объекта в определенный промежуток времени. Это может быть как локальный уровень сравнения, так и глобальный302. Еще один метод, представляющий интерес для конкретного юридического исследования, — контент-анализ. Это стандартизированная процедура измерения вербального материала (как правило, зафиксированного в тексте), состоящая в расчленении текста и исследовании его на основе функций отдельных понятий или слов, которые выбираются в зависимости от целей исследования. Например, исследование частоты употребления слова «социальная справедливость» партией, участвующей в предвыборной кампании303, частота ссылок на ученого и т. д. Рассмотрим достаточно интересный, как представляется, пример использования контент-анализа Р. Тернером для определения критериев успешной карьеры в английском и американском обществах304. Рабочая гипотеза Р. Тернера состояла в том, что английское общество стремится поощрять успех (карьерное продвижение) посредством поручительства и поддержки (т. е. спонсорством) сверху, тогда как для американского более характерно соревнование в открытой борьбе. Различие это, как предполагалось, состоит в типах культуры, в господствующих представлениях о карьерном продвижении, в соответствии с чем формируется система образования и стратегии социального контроля305. Объектом сравнения выступали биографии служащих, полученные из 53 ведущих американских и 51 британской корпораций (621 и 134 биографии соответственно). Суть анализа состояла в изучении системы вознаграждений и способов ее описания (анализ используемых для этого глаголов). Анализ системы вознаграждений (карьерного роста) может послужить ключом в исследовании способов продвижения по службе. Соревновательная система, например, требует очевидных аттестаций, представляемых для массовой аудитории. Поручительская же система рассматривает аттестацию в качестве самоидентификации членов элиты. Соревновательная система характерна для общества с множеством элит. Поручительская — складывается в обществе с интегрированной и централизованной элитой, поэтому в ней вознаграждения (карьерный рост в области бизнеса) инициируются не сообществом деловых людей, а централизованным источником, например правительством. Анализ заслуг и наград в биографиях подтвердил эти выводы: правительственные награды в Англии составили 53 % от общего числа, в то время, как в США — 11 % (если не учитывать военные награды, то 39 % и 2 % соответственно). Бизнес и промышленность награждает в США в 2 раза чаще, чем в Англии. Это же характерно и для наград со стороны колледжей. В США награды присуждаются множеством местных и специальных организаций, хотя эти награды зачастую носят псевдопоручительский характер и представляют собой обмен благодарностями (почетная степень колледжа в обмен на финансовую помощь)306. Эти данные были подвергнуты дополнительной проверке — анализу вербальных выражений: глаголов и глагольных фраз307, используемых при перемещении на другую должность. При этом использовались 58 глагольных фраз, описывающих перемены в служебной деятельности: «согласился занять должность», «был назначен», «был приглашен», «продвинулся по должности», «был направлен», «получил пост», «воспользовался представленной ему возможностью» и т. д. Поскольку эти термины имеют несколько отличный смысл как в культуре США и Англии, так и в отдельных субкультурах, был проведен экспертный анализ их смысла. В результате контент-анализа этих ключевых слов было установлено, что в американских биографиях стимул к служебным изменениям исходит либо от самого служащего, либо от равного ему по статуса, тогда как в Англии — от вышестоящего лица. Значение массового признания в США гораздо чаще, чем в Англии, объяснялось конкретными личными достижениями308. 2.3. Качественные методики конкретного юридического исследования Специфика социального мира, состоящая в его осмысленности, выражающейся в знаково-символических формах, предполагает выработку таких методик, которые позволяли бы выявлять суть социального. Поэтому в конце ХХ в. в рамках «гуманистической социологии», возникшей в результате «антропологического переворота», достаточно активно стали развиваться методики, позволяющие зафиксировать субъективную значимость социальных явлений, направленные на раскрытие их субъективного смысла. Они и получили наименование качественных методов или методик. Первоначально качественные методики представляли собой ситуативный анализ, производимый в терминах самих участников исследуемого социального явления309. «Классическое» качественное исследование предполагает описание социального объекта в его естественном состоянии, использование преимущественно индуктивной логики, само же исследование носит исключительно открытый характер, без сформулированных заранее гипотез310. На наш взгляд, к качественным методикам относятся те, которые делают акцент на рефлексивности социальных (и правовых) явлений и по своей сути интерпретативны. Поэтому многие положения символического интеракционизма, феноменологии, понимающей социологии, этнометодологии, психодрамы, драматургии И. Гофмана, психолингвистики и других направлений гуманистической социологии и психологии образуют инструментарий качественных методик. Структура качественного исследования, в отличие от традиционного, может быть представлена следующей схемой: сбор данных — их описание — их классификация — построение теории — итоговый документ. При этом на каждом этапе происходит возврат к исходным данным. Наиболее важным здесь является требование соотнесения установки автора и действующего субъекта, а также постоянный учет обстоятельств контекста: места, времени и типа культуры311. Поэтому описание выступает здесь основанием для концептуального анализа, т. е. для построения теории описываемого явления. Для этого требуется обобщение сходных данных в соответствующую категорию. Затем необходимо осуществить контекстуализацию категорий: выяснить, при каких условиях они действуют и выявить связи, зависимости между этими явлениями. Это, в свою очередь, условие для классификации явлений. Тем самым происходит формулирование мини-теории — индуктивного обобщения отдельных явлений, концептуализация единичных фактов. Эмпирическая информация об отдельных частях (сторонах) явления достраивается до целого его образа и превращается в «теорию данного явления»312. Затем, очевидно, данный отдельный случай, концептуализированный до уровня теории, сравнивается с другими аналогичными случаями. Рассмотрим конкретные методики, используемые при проведении качественного исследования. Case study — это методика описания и изучения уникального явления в его взаимосвязях и в сравнении с другими уникальными отдельными явлениями. При этом используется включенное наблюдение, глубинное интервью. Результатом исследования отдельного явления может быть его типизация на все явления, находящиеся в аналогичных ситуациях, для понимания норм, ценностей, системы ролей и установление того, как они входят в процесс повседневного общения. Одновременно эта методика используется для выявления скрытого смысла соответствующего явления, соотношения формальной и неформальной структуры313. Эта методика лежит в основе прецедентного способа мышления и выражает специфику англо-американской юриспруденции. Именно единичное, по мнению Дж. Форрестера, индивидуальное создает прецедент общего, которое оказывается всего лишь статистическим именем для эмпирически складывающихся образцов практики314. С другой стороны, эта методика может быть весьма полезна при разграничении официального, позитивного права и неофициального, интуитивного315. Этнографический метод состоит в описании культуры (норм, ценностей, установок, мифов) группы, отличающейся от основной массы населения, в дословном описании на языке самого субъекта (носителя данной культуры) исследуемого явления. Иными словами, это представление чужой культуры глазами ее носителей с последующим переводом на язык своей культуры. Этот метод (методика) используется в том случае, если исследуемая культура (или явление в ее рамках) представляет собой замкнутую группу, не склонную к контактам с носителями доминирующей культуры, и потому ее изучение традиционными методами весьма затруднительно. В качестве конкретных приемов этнографического метода В. В. Семенова называет групповое интервью, изучение документов, образцов фольклора, анализ ключевых символов — носителей информации о данной культуре316. Более интересным представляется разработанный в психолингвистике метод изучения прецедентных слов, имен, фраз, текстов. Это такие слова, имена, фразы, тексты, которые выступают эталонными для данной культуры, которые знают все и которые передаются от поколения к поколению в процессе социализации317. Знание смысла прецедентных феноменов позволяет адекватно (насколько это возможно) выявить специфику данной культуры, ее отличия от культуры исследователя и тем самым обеспечить перевод полученной информации. Этнографический метод дополняется и развивается методикой включенного наблюдения. Включенное наблюдение — это разновидность наблюдения; отличается тем, что объект исследования не осознает, что за ним наблюдают. Благодаря такой методике удается гораздо глубже проникнуть в смысл поступков, внутренних убеждений, систему символов. При этом исследователь должен войти в чужую культуру и стать в ней «своим», но в то же время должен сохранить различия для объективности исследования318. Примеры блестяще проведенного включенного наблюдения предоставляет деятельность западногерманского журналиста Г. Вальрафа, который с помощью такой методики изучал в 70-е годы ХХ в. положение турецких рабочих в ФРГ, в 80-е годы ситуацию с неонацизмом, а в 90-е — изготовление сенсационных новостей концерном «Бильд». Интерпретативный анализ — это методика, сопровождающая практически любое качественное исследование. В его основе лежит чрезвычайно продуктивная идея, сформулированная Дж. Г. Мидом, лидером символического интеракционизма, о том, что социальный мир — это мир постоянной рефлексии: принятия на себя роли обобщенного другого (оценка себя с точки зрения социума)319. А. Щюц, родоначальник социологической феноменологии, выявил основные типизации мира повседневности и используемые в социальном действии два вида мотивов: «для того чтобы» и «потому что». Первый относится к внутреннему миру человека и направлен в будущее, тогда как второй — это приписывание мотива действующему субъекту с точки зрения наблюдателя, он относится к прошлому (объяснению поведения с позиции прошлого опыта). Отсюда вытекает неизбежное различие смысла социального действия для действующего субъекта, для взаимодействующего с ним партнера и для наблюдателя, не включенного в эти действия. Полная картина смысла социального действия должна включать оба вида мотивов320. Близкие идеи были сформулированы в 1974 г. И. Гофманом и А. Сикурелом. Первый в работе «Анализ рамок взаимодействия» показал, что в повседневной жизни существуют структуры, незримо управляющие нами. Это схемы интерпретации, позволяют обозначать, опознавать и воспринимать происходящие ситуации. Они организуют наш опыт и руководят нашими действиями. Проявляются они в наших предположениях о том, что мы видим в социальном мире, проводя аналогию между той ситуацией, в которой мы находимся, и той, которую хотим квалифицировать с известными по личному опыту образцами ситуаций. Рамками взаимодействия как раз и являются имплицитно или эксплицитно задаваемые определения ситуации321. Похожую мысль высказал в работе «Когнитивная социология» А. Сикурел, сформулировав понятие «народной модели». Последняя представляет собой систему общих и приспособленных к ситуации правил того, как необходимо действовать в ней (определенной ситуации). Другими словами, это культурные образцы для обыденных действий. У каждого человека существует база данных (знаний) — народных моделей — пригодных для поведения в различных типизированных ситуациях, которые соотнесены с личностными, биографическими знаниями, личным опытом322. Таким образом, интерпретативный метод, заимствующий многие эвристически ценные идеи из герменевтики, социальной феноменологии, направлен на обнаружение того, как люди описывают свой опыт и какой смысл они вкладывают в свои действия. При этом интерпретативный анализ не может ограничиваться лишь констатацией этого: он должен включать в себя и соотнесение субъективного смысла с господствующими в данной культуре значениями и со значениями, существующими в других культурах. Биографический метод — это изучение личного опыта человека на разных стадиях (этапах) его жизни, как правило, в нетипичных, экстремальных ситуациях. Можно сказать, что биографический метод — это изучение соответствующего, интересующего нас явления в преломлении его восприятия конкретным субъектом. Этот метод применяется, например, для изучения социальных групп, которые не поддаются массовому опросу. Для этого изучаются личные документы (например, эпистолярный жанр), автобиографии, проводится глубинное интервью. В обязательном порядке полученная информация проверяется по другим источникам323. Этот метод отличается от исследования истории отдельной жизни (монографического жезнеописания) более широкими обобщениями. В качестве еще одной методики качественного исследования можно выделить этнометодологию. Данный термин, который означает выявление методов, применяемых в обыденной жизни для конструирования социальной реальности, т. е. методов повседневной жизнедеятельности, ввел в научный оборот Г. Гарфинкель в 1967 г.324. Метод напоминает этнографический и интерпретативный анализ, однако отличается от них специально разработанными Г. Гарфинкелем так называемыми кризисными экспериментами. Суть их в попытке выявить типизированные представления о нормальном через их соотнесение с ненормальным. Так, студентам предлагалось вести себя дома как в гостях. Это естественно вызывало недоумение у домашних. Их оценка поведения студента и способы, которыми они пытались вернуть положение дел в нормальное русло, и есть скрытое (воспринимаемое в качестве естественной установки) от рефлексии представление о нормальном и те рецепты поведения, которые воспринимаются как нормальные. Другими словами, «кризисные эксперименты» — это сознательное провоцирование на выявление механизмов, поддерживающих нормальный порядок жизнедеятельности. Г. Гарфинкель известен также своими исследованиями порядка протекания коммуникации, которые демонстрируют подразумеваемое знание и способы прояснения неясностей в ходе, например, телефонной беседы325. К качественным методикам также могут быть отнесены некоторые исследования, проводимые в рамках психолингвистики — междисциплинарного направления, соединяющего достижения лингвистики и психологии и проясняющего способы использования человеком языка, т. е. как функционируют речь и язык326. Одной из таких методик можно считать интент-анализ — выявление позиции (интенции, направленности на некоторый объект) субъекта в зависимости от особенностей его речи327. Для этого, например, используется протокол структуры беседы, фиксирующий реплики оппонентов: развернутый ответ, односложный ответ, уклонение от ответа, отказ от ответа, оспаривание, встречный вопрос, вторичная реплика, перебивание, оспаривание. Показатель позиции (интенции) в таком случае — это средний объем ответных реплик, число переключений, число перебиваний и число накладывающихся реплик. Отсюда делается вывод об эгоцентристской, сбалансированной или партнерской позиции328. Небезынтересен интент-анализ политических выступлений, выявляющий способы выставления себя или своей партии в лучшем свете (апологизации), критики оппонентов и анализа положения дел в стране и на международной арене. Тут фиксируется с помощью контент-анализа количество высказываний об этих трех аспектах и их содержание. Отсюда можно сделать вывод о характере политика и о том, на какую аудиторию рассчитано его выступление329. Значительный интерес для оценки восприятия политических лидеров на подсознательном уровне представляет методика ассоциативного эксперимента330. Такое исследование на протяжении 1996—1999 гг. было проведено Е. Б. Шестопал (в 1996 г. вместе с М. Грунд-Новиковой)331. При этом проводилось фокусированное интервью, направленное на выявление как сознательных, вербальных, так и неосознаваемых установок в восприятии политиков по ассоциациям их с животными, запахами, цветами и литературными героями. При ассоциациях с животными оценивалась их сила и слабость, размер, агрессивность, а также символическое значение некоторых из них. При ассоциациях с цветами в расчет принимались такие индикаторы, как светлый—темный, теплый—холодный, яркий—тусклый. Запахи характеризовались как приятный—неприятный, женский—мужской (сладкий, терпкий и т. д.), естественный—искусственный. Литературный герой оценивался как активный—пассивный, положительный—отрицательный. В результате такого исследования было показано расхождение (порой значительное) между восприятием политика на рациональном, вербальном, уровне и на бессознательном. Так, Г. Явлинский на рациональном уровне не слишком высоко оценивался с точки зрения внешней привлекательности, его наиболее уязвимым местом считалась внешность, хотя положительно воспринималась сила и активность. На бессознательном же уровне привлекательность не ставилась под сомнение, хотя сила оценивалась не слишком высоко. В. Жириновский оценивался на рациональном уровне как внешне привлекательный политик, но морально-политические качества воспринимались крайне негативно. Сила и агрессивность признавались всеми, но большинством со знаком минус. На бессознательном уровне его мужественность не подвергалась сомнению, хотя запахи вызывали самые неприятные ассоциации, а цвета — самые темные. Литературный прототип — отрицательный. Активность — высокая, имеющая агрессивный оттенок. Главный вывод этого исследования состоял в том, что оценка привлекательности для российского избирателя основывалась на личностных, человеческих, а не профессиональных качествах политика332. Психолингвистические методики, такие как семантический дифференциал, кластерный анализ фразеологизмов, множественных идентификаций, могут быть чрезвычайно плодотворны при исследовании обыденного правосознания, стереотипов межличностного (межгруппового, межэтнического и межкультурного) восприятия, а также для изучения нерефлексируемых смысловых оттенков правовых явлений и могут активно использоваться в юриспруденции. Так, семантический дифференциал — это измерительная техника, основанная на применении факторного анализа к исследованию значений. По мнению ее разработчика Ч. Осгуда, это применение процедур шкалирования к контролируемым ассоциациям. С помощью многочисленных исследований им были выделены три универсальных фактора, с помощью которых можно измерять различные проявления человеческой деятельности: оценка, сила и активность333. Тем самым они выступают универсальной эмоционально-оценочной формой любой классификации и на их основе можно построить частные семантические пространства для любых понятийных классов с неограниченным расширением набора ведущих базисных факторов, используя набор прилагательных-антонимов334. Кластерный анализ фразеологизмов состоит в свободной классификации некоторого количества фразеологизмов с последующим объяснением основания такой классификации. Это достаточно сложный по выполнению анализ, позволяющий определить семантические значения объектов и явлений в рамках определенной культуры335. Методика множественной идентификации состоит в исследовании степени корреляции объекта психолингвистического эксперимента, (например, политика, набора поступков, ситуаций, себя) с выделенными «социально значимыми другими», типовыми ситуациями. В этой связи весьма интересны результаты социально одобряемых и неодобряемых поступков с точки зрения представителей различных культур336. Таковы достаточно перспективные, как представляется, методики качественного юридического исследования. Большинство из них являются новыми для юридической науки, требующими специальной проработки для адаптации к правовой реальности. Однако их эвристическая ценность не вызывает сомнения, поэтому чем раньше они войдут в инструментарий юридических исследований, тем быстрее следует ожидать от них научных результатов, адекватных вызовам современности. Рекомендуемая Литература Алексеев С. С. Общая теория права. T. 1. M., 1981. АлексеевС. С. Философия права. М., 1997. Алмонд Г., Пауэлл Дж., Стром К., Далтон Р. Сравнительная политология сегодня. Мировой обзор. М., 2002. Асмолов А. Г. По ту сторону сознания: методологические проблемы неклассической психологии. М., 2002. Батыгин Г. С. Обоснование научного вывода в прикладной социологии. М., 1986. Бауман 3. Философия и постмодернистская социология // Вопросы философии. 1993. № 3. Берка К. Измерения: понятия, теории, проблемы. М., 1987. Берман Г. Западная традиция права. Эпоха формирования. М., 1995. Венгеров А. Б. Теория государства и права. Ч. II: Теория права. T. 1. M., 1996. Вернан Ж.-П. Происхождение древнегреческой мысли. М., 1981. Вопросы философии права / Под ред. Д. А. Керимова. М., 1973. Гадамер Г.-Х. Истина и метод. М., 1988. Гревцов Ю. И. Очерки теории и социологии права. СПб., 1996. Гревцов Ю. И. Социология права: Статус. Метод. Предмет // Правоведение. 1996. № 1. Девятко И. Ф. Методы социологического исследования: Учебное пособие для вузов. Екатеринбург, 1998. Денисов Ю. А., Спиридонов Л. И. Абстрактное и конкретное в советском правоведении. Л., 1987. Джентиле Ф. О роли философии права в изучении юриспруденции в Италии // Государство и право. 1995. № 1. Доган М., Пеласси Д. Сравнительная политическая социология. М., 1994. Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии. М., 1991. Ельмеев В. Я. Социологический метод: теория, онтология, логика. СПб., 1995. Ельмеев В. Я., Овсянников В. Г. Прикладная социология: Очерки методологии. СПб., 1994. Ивин А. А. Интеллектуальный консенсус исторической эпохи // Познание в социальном контексте. М., 1994. Ивин А. А. Средневековый стиль мышления и «нормальная наука»: внешние ценности научной теории // Исследования по логике научного познания (материалы международного симпозиума). М., 1990. ИльинВ. В. Теория познания. Введение. Общие проблемы. М., 1993. Ильин В. В. Теория познания. Эпистемология. М., 1994. Ильин В. В. Критерии научности знания. М., 1989. Казимирчук В. П. Право и методы его изучения. М., 1965. Карбонье Ж. Юридическая социология. М., 1986. Керимов Д. А. Философские проблемы права. М., 1972. Керимов Д. А. Теория государства и права: Предмет, структура, функции. М., 1977. Керимов Д. А. Философские основания политико-правовых исследований. М., 1986. Керимов Д. А. Предмет философии права // Государство и право. 1994. № 7. Керимов Д. А. Методологические функции философии права // Государство и право. 1995. № 9. Керимов Д. А. Методология права (предмет, функции, проблемы филосо-фии права). М., 2000. Козлов В. В., Суслов Ю. А. Конкретные социологические исследования в области права. Л., 1981. КозловВ. В. Проблемы предмета и методологии общей теории права. Л., 1989. Комплексные социальные исследования. Л., 1976. Красных В. В. Основы психолингвистики и теории коммуникации. М., 2001. Кудрявцев В. Н, Казимирчук В. П. Современная социология права. М., 1995. Кун Т. Структура научных революций. 2-е изд. М., 1977. Лапаева В. В. Конкретно-социологические исследования в праве. М., 1987. Леонтьев А. А. Основы психолингвистики. М., 1999. Лукич Р. Методология права. М., 1981. Мангейм Д. Б., Рич Р. К. Политология. Методы исследования. М., 1997. Невважай И. Д. Философия права: проблема рациональности права // Правоведение. 1995. № 3. НерсесянцB. C. Философия права. М., 1997. Новые направления в социологической теории. М., 1978. Орехов В. В., Спиридонов Л. И. Социология и правоведение // Человек и общество. 1969. № 5. Орзих М. Ф. Содержание методологии юридической науки // Правоведение. 1973. № 1. Петренко В. Ф. Основы психосемантики. М., 1997. Поляков А. В. Общая теория права. СПб., 2001. Поляков А. В. Общая теория права. Феноменолого-коммуникативный подход: Курс лекций. 2-е изд. СПб., 2002. Поппер К. Нищета историцизма // Вопросы философии. 1992. № 10. Поппер К. Открытое общество и его враги. М., 1992. Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса: Новый диалог человека с природой. М., 1986. Пригожин И. Философия нестабильности // Вопросы философии. 1991. № 6. Проблемы методологии и методики правоведения. М., 1974. Процесс социального исследования: вопросы методологии, методики и организации марксистско-ленинских социальных исследований. М., 1975. Пэнто Р., Гравитц М. Методы социальных наук. М., 1972. Рабочая книга социолога. М., 1976. Рикёр П. Герменевтика. Этика. Политика. М., 1995. Рикёр П. Торжество языка над насилием. Герменевтический подход к философии права // Вопросы философии. 1996. № 4. Рогозин Д. М. Когнитивный анализ опросного инструмента. М., 2002. Росс Л., Нисбет Р. Человек и ситуация. Перспективы социальной психологии. М., 1999. Роулс Д. Теория справедливости. Новосибирск, 1997. Садмен С., Брэдберн Н. Как правильно задавать вопросы: введение в проектирование массовых обследований. М., 2002. Семенова В. В. Качественные методы: введение в гуманистическую социологию. М., 1998. Слобин Д., Грин Дж. Психолингвистика. М., 1976. Слово в действии. Интент-анализ политического дискурса / Под ред. Т. Н. Ушаковой и Н. Д. Павловой. СПб., 2000. Сморгунов Л. В. Сравнительная политология: Теория и методология измерения демократии. СПб., 1999. Сморгунов Л. В. Современная сравнительная политология: Учебник. М., 2002. Спиридонов Л. И. Социальное развитие и право. Л., 1973. Спиридонов Л. И. Теория государства и права: Курс лекций. СПб., 1995. Спиридонов Л. И. Избранные произведения. Философия и теория права. Социология уголовного права. Криминология. СПб., 2002. СусловЮ. А. Конкретные исследования и развитие социологии права. Л., 1983. Сырых В. М. Метод правовой науки: Основные элементы, структура. М., 1980. Сырых В. М. Логические основания общей теории права: В 2 т. Т. 1: Элементный состав. М., 2000. ТадевосянЭ. В. К вопросу о социологии права // Социс. 1997. № 1. ТадевосянЭ. В. Социология права и ее место в системе наук о праве // Государство и право. 1998. № 1. Тернер Д. Структура социологической теории М., 1985. Тернер Р. Сравнительный контент-анализ биографий // Вопросы социологии. 1992. Т. 1, № 1. Уолтон Д. Аргументы ad hominem. М., 2002. Хеллевиг О. Социологический метод. М., 2003. Человек как объект социологического исследования. Л., 1977. Честнов И. Л. Действенность и действие юридических теорией // Ученые записки СПб ИВЭСЭП. Т. 1. СПб., 1999. Честнов И. Л. Теория права и государства как наука // Проблемы теории права и государства: Курс лекций / Под ред. В. П. Сальникова. СПб., 1999. Честнов И. Л. Онтологический статус юриспруденции в современном мире // Место юриспруденции в системе общественных наук: Первые Спиридоновские чтения: Труды юридического факультате СПб ИВЭСЭП. Вып. 3. СПб., 2000. Честнов И. Л. Диалогическая онтология права в ситуации постмодерна // Правоведение. 2001. № 3. Честнов И. Л. Диалог трансцендентного и имманентного в праве // Труды СПб ЮИГП. 2001. № 3. Честнов И. Л. Правопонимание в эпоху постмодерна // Правоведение. 2002. № 2. Честнов И. Л. Правопонимание в эпоху постмодерна. СПб., 2002. Честнов И. Л. Социально-правовые основания гражданского общества // Гражданское общество: истоки и современность / Под ред. И. И. Кального, И. Н. Лопушанского. 2-е изд. СПб., 2002. Чилкот Р. Х. Теории сравнительной политологии. В поисках парадигмы. М., 2001. Шестопал Е. Психологический профиль российской политики 1990-х. Теоретические и прикладные проблемы политической психологии. М., 2000. Шестопал Е., Грунд-Новикова М. Психологический и лингвистический анализ восприятия образов 12 ведущих российских политиков // Полис. 1996. № 5. Ядов В. А. Стратегия социологического исследования: описание, объяснение, понимание социальной реальности. М., 1998. Оглавление
|