ОГЛАВЛЕНИЕ ДИССЕРТАЦИИдоктор филологических наук Данилина. Морфонология в ее современном состоянии
 Скачать 115.42 Kb.
|
|
Идеи И.А. Бодуэна де Куртене в области чередований были развиты в работах В.А. Богородицкого, который относил к грамматическому типу те чередования звуков, закон изменения которых состоит в том, что звуковое чередование изменяется во времени в зависимости от изменения тех звуков, которые входят в состав данного чередования, т.е. чередование пророк - пророчить является устойчивым, т.к. с к//ч связано смысловое различие. Чередование типа пеку — печёшь является неустойчивым, т.к. с ним не связано смысловое различие. В славянских языках ч' легко заменяется к* путём аналогии. Причём в таких заменах язык следует принципу удобства памяти, т.е. экономии сил, писал В.А. Богородицкий в «Лекциях по общему языкознанию». Представители Московской фонологической школы, сложившейся на базе Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова, развили теорию альтернаций И.А. Бодуэна де Куртене в новое направление языковедения - фонологию, которая провела четкое разграничение позиционных чередований звуков — принадлежность фонетики, и чередование фонем в морфемах - принадлежность морфонологии. Необходимо отметить, что взгляд на морфонологическую - проблематику различных лингвистов связан с их пониманием фонологии и фонемы: «Очевидно, что морфонология, базирующаяся... на ... концепциях московской школы, должна по своему содержанию отличаться от морфонологии, исходящей из ленинградской концепции фонемы» [Толстая 1971: 37]; «Морфонология базируется на морфемной основе, ... различие морфонологических теорий определяется различием фонологических теорий» [Ильина 1980: 21]. В работах представителей Московской фонологической школы (Р.И. Аванесова, П.С. Кузнецова, М.В. Панова, A.A. Реформатского, В.Н. Сидорова, др.) значительное место отведено чередованиям, все явления, обусловленные фонетическими позициями фонем, признаются относящимися только к фонетическому уровню языковой системы. Так, A.A. Реформатский различает два типа чередований: А) фонетические, изменение звучания обусловлено позицией и чередуются варианты (или вариации) одной фонемы, без изменения состава фонем в морфеме, например, чередования ударных и безударных гласных в русском языке: вОды [воды] - водА [вШда] - водовОз [вэдШвос], где [э] и [□] - варианты фонемы /о/, такие чередования имеют обязательных характер в языке и не выражают грамматические значения; Б) нефонетические, при которых изменение звучания не зависит от позиции, чередуются разные фонемы, а морфемы получают разный фонемный состав: [друг-] - [друз'-] - [друж-] в русских словах друга — друзей — дружеский [Реформатский 2000: 277]. П.С. Кузнецов говорит о необходимости разграничения двух значений термина чередование, отмечает, что данный термин необходимо применять не для описания позиционно обусловленных звуковых изменений, а «лишь тогда, когда имеет место смена одних фонем другими». Чередования, которые не связаны с фонетической позицией, определяются ученым как «ряд различных форм одной и той же морфемы, частично отличающихся друг от друга фонематическим составом и имеющих различное морфологическое (словоизменительное и словообразовательное) значение» [Кузнецов 1952: 62]. Тем не менее, несмотря на единообразное понимание представителями МФШ данных чередований как не принадлежащих фонемному уровню, в работах ученых Московской школы нет единого представления о ярусной отнесенности изучаемого явления. Например, П.С. Кузнецов относит их к морфологическому уровню языка: «чередования являются фонетическим средством передачи различий морфологического порядка, поскольку в них используются различные фонемы для передачи морфологических значений как категорий» [Кузнецов 1952: 61]; о чередующихся морфемах он говорит как о морфологизированных ступенях, являющихся показателями определенной категории словообразовательных или словоизменительных форм; считает, что чередование фонем «играет четко выраженную морфологическую роль. Так, чередования наблюдаются в основе настоящего времени глаголов IV класса, а также различных отглагольных именных образованиях от этих глаголов (ср. колочу — колотить, ловлю — ловишь, ловить — уловят и т.д.). О четкой морфологизации этих отношений свидетельствует тот факт, что, поскольку устанавливается норма чередования «губной согласный - губной согласный + л', этому чередованию подвергается и новый для русского языка губной согласный ф в новых заимствованиях, проникших в русский язык на протяжении XVIII-XIX вв., если эти заимствования попадают в морфологическую категорию, характеризующуюся этим чередованием: ср. графить — графишь —разграфлять, потрафить — потрафлю — потрафишь (из нем. treffen), риф (на парусе) - зарифленный парус [Кузнецов 1952: 69]; П.С. Кузнецов подчеркивает обязательность учета подобных чередований как черту грамматического строя языка, т.к. они «почти всегда играют лишь дополнительную роль при каких-нибудь других грамматических средствах» [Кузнецов 1952: 75]. В.Н. Сидоров пишет о том, что чередование - «одно из средств устройства морфемы», следовательно, речь идет о таком уровне языка как «морфонология, или просто морфология» [Сидоров 1971: 15]. С этой точки зрения В.Н. Сидоров рассматривает конкретные чередования «... помимо различных аффиксов, в качестве грамматического средства образования форм в русском языке может выступать еще так называемое чередование фонем, состоящее в замене одной фонемы в основе слова на другую или сочетание фонем, например: ... оконч-ил — оканч-ивал, рисое-ал — pucy-j—ym и т.д. Благодаря чередованию изменяется основа слова, и это изменение служит признаком той или иной формы» [Сидоров 1971: 75]. Наиболее полно вопросы морфонологии рассмотрены в работах A.A. Реформатского, который еще в 30-е гг. XX в. утверждал необходимость разделять морфологические чередования, лишенные значимости (которые он относил к морфологии и применял к ним термин морфонема, низшая ступень морфологии), и морфологические чередования, связанные с изменениям грамматического значения. Вообще, понятие морфонемы (морфофонемы) как элементарной единицы морфонологии, т.е. предельного элемента означающего морфемы, был предложен польским лингвистом X. Улашиным (1927), чуть позднее (1931) термин морфонема вводит Н.С. Трубецкой, который определяет его иначе: морфонема — «... комплексные образы двух или нескольких фонем, способных в зависимости от морфологической структуры слова замещать друг друга внутри одной и той же морфемы». Н.С. Трубецкой внес значительный вклад в развитие нового раздела языкознания: определил границы морфонологии и представил первое описание морфонологической системы отдельного, русского, языка. Трубецкой [Трубецкой 1967: 116-117] выделял три раздела морфонологии: 1) теория морфонологической структуры морфем, которая актуальна для всех языков; 2) теория комбинаторных звуковых изменений, обусловленных их сочетанием, соответствует «внутренним сандхи» в древнеиндийской грамматике, имеет различное значение (вплоть до нулевого) для разных типов языков; 3) теория звуковых чередований, выполняющих морфологическую функцию. Н.С. Трубецким было представлено описание русской морфонологии в формах словоизменения и словообразования («парадигматическое формообразование» и «деривационное формообразование») с описанием альтернаций в корневых и аффиксальных (префиксальных, суффиксальных и флексионных) морфемах и на их границе (морфемном шве), отмечены особенности именного и глагольного чередования звуков. Не было прояснено место морфонологии с системе языка: морфонология рассматривалась Трубецким как раздел фонологии, позднее как раздел грамматики. В вопросе выделения единиц морфонологии Н.С Трубецкой использовал понятие морфонемы, которую определял как «комплексный образ двух или нескольких фонем, способных, в зависимости от морфологической структуры слова, замещать друг друга внутри одной и той же морфемы» [Трубецкой 1987: 88]. Морфонема связана с понятием фонема и архифонема, морфонема связывала несистемные (синтагматические) в фонологии, являющиеся системными в морфеме (морфологии). В отличие от Н.С. Трубецкого, Г. Улашин понимал морфонему как фонему в семасиолого-морфологической функции, при закреплении термина звук только за природными звуками, звуки речи он называет фонемами. Термин морфонема в этом же значении выделяется рядом зарубежных ученых, а также В.Г. Чургановой [Чурганова 1967] и приблизительно соответствует терминам фонема A.A. Реформатского, фонемный ряд Р.И. Аванесова, парадигмо-фонема М.В. Панова. A.A. Реформатский, анализируя понятие морфонемы Г. Улашиным, Д. Трейджером, Н.С. Трубецким. М. Свадешом, писал о том, что понятие «морфо(фо)немы» - ненужное понятие», так как оно или травестирует иные явления (Г. Улашин, Д. Трейджер), либо корреспондирует мифическому объекту (Н.С. Трубецкой, М. Свадеш) [Реформатский 1970: 406], а о морфонеме говорил как о термине, потребность в котором «кажется только в том случае нужной, когда исследователь желает объединить в одно целое чередующиеся элементы вариантов фонем: например, [к] - [ч]: рука — ручной, пеку — печешь и т.п.; [г] - [ж]: дорогой — дороже, луг — лужайка и т.п.; [эк] - [!']: треск — трещать, писк — пищать; [□] или [е] - нуль: лоб — лба, день — дня и т.п. - это явно не фонетические единицы, но потребность в них может быть» [Реформатский 1970: 241]. Это высказывание, содержащее идею структурного изучения морфонологии, считают отправной точкой развития морфонологической теории. Возвращаясь к точке зрения Реформатского на морфонему, приведем еще более категоричное высказывание лингвиста: «Никакой «морфонемы» нет и быть не может ... у морфонологии нет своего «героя», т.е. основной единицы, а у любого подлинного структурного яруса она есть: у фонологии это фонема, у морфологии - морфема» [Реформатский 1975: 99-100, 116]. Точку зрения Реформатского на представление о морфонологии и ее единицах позднее поддержали многие ученые. Существование морфонемы отвергается О.С Ахмановой, Э.А. Макаевым, Е.С. Кубряковой, Ю.С. Степановым, С.М. Толстой и др.: «Признание морфонологии особой дисциплиной вовсе не предполагает обязательного выделения новой единицы - морфонемы... Способность двух или более фонем заменять друг друга в соответствии с морфологической структурой данного языка... вполне адекватно обозначается термином «морфонологическое чередование» [Ахманова 1966: 53]; «Морфонема как особая единица языка — построение довольно искусственное: нет никаких доказательств того, что морфонемы функционируют как целостные единицы, оно не оправдано и простотой описания. Введение этого понятия даже усложняет описание» |