9 мая. 9 МАЯ. На минском шоссе
 Скачать 16.77 Kb.
|
|
На минском шоссе. Идти устали маленькие ноги, Но он послушно продолжает путь. Еще вчера хотелось близ дороги Ему в ромашках полевых уснуть. И мать несла его, теряя силы, В пути минуты длились, словно дни. Все время сыну непонятно было, Зачем свой дом покинули они. Что значат взрывы, плачь, дорога эта? И чем он хуже остальных ребят, Что на траве зеленой у кювета, Раскинув руки, рядом с мамой спят? Как тяжело выслушивать вопросы… Могла ли малышу ответить мать, Что этим детям, спящим у березы, Что этим мамам никогда не встать? Но сын вопросы задавал упрямо, И кто-то объяснил ему в пути, Что это спали неживые мамы, От бомбы не успевшие уйти. И он задумался под лязг машин железных, Как будто горе взрослых понял вдруг, – В его глазах, недавно безмятежных, Уже блуждал осознанный испуг. Так детство кончилось. Он прежним больше не был. Он шел и шел. И чтобы мать спасти, Следил ревниво за июньским небом Малыш, седой от пыли, лет шести. Аркадий Кулешов Баллада о фашистской овчарке Слова: М. Беляев Она могла весь мир заесть И разорвать в куски. От крови порыжела шерсть, Темней, острей клыки. Казалось ей: народ чужой Терзать не надоест, Заслуженный имела свой Большой железный крест. Пожар к пожару. К дыму дым. Ходила по огням. Она давно привыкла к ним, Как к травам и цветам. И вновь пожара ярый взмах. Он ночь насквозь прожёг - В её оплавленных глазах Он был, как мотылёк. Танкисты вновь лишили сна И люк открыли ей, Чтоб кинулась душить она Израненных людей. И вдруг застыла на бегу: Трещали этажи, А всюду, В доме и в снегу, Кричали малыши. Тянули руки к ней они Из-за дверей, камней, И, плача, тыкались в огни, И звали матерей. Никто от пламени не спас Испуганных ребят, И были все они сейчас Похожи на щенят, На тех, Что в танке принесла - Их выбросили в люк,- Тогда с трудом она смогла Свой побороть испуг. И стало прошлое больней Глаза ей застилать. "Души!" - приказывали ей, А в ней проснулась мать. Фашисты вышли из машин. Всё тьмой заволокло: Три автомата, как один, Сработали легко. И рухнула в огонь живой Она среди детей, Не смяв впервые никого, Не показав когтей. Чуть прикасаясь губами к засохшему хлебу, Запах знакомый вдыхая до чёрных кругов, Девочка в парке стояла - с глазами в полнеба! Тихо дрожа от мороза, без слёз и без слов. Из темноты незаметно щенок появился Вытянул морду и, глядя ей прямо в глаза, Нет, не скулил - он как будто бы Богу молился, Воздух глотая, и взглядом по хлебу скользя... Глянула вниз, по-старушечьи губы поджала, В зябкой ладони зажав драгоценный кусок, Бросилась в сторону и, как могла, побежала... Спал Ленинград. А чужой ненавистный щенок Лёг на живот и пополз по январскому снегу, Жалко скуля, и надеясь беглянку догнать Та поскользнулась на льду и упала с разбегу, Несколько раз попыталась подняться и встать... Но, обессилев, вздохнула, свернулась клубочком, Вспомнла бабушку, деда, сестрёнку и мать, Крепко вцепившись в тот самый, заветный, кусочек, Нет, не заплакала - Пушкина стала читать. В воздухе таяла, таяла музыка строчек. Злая луна почему то мерцала свечой... К жизни вернул её маленький тёплый комочек, Громко сопел он и тыкался носом в плечо. Из-под ресниц покатились солёные льдинки, Тонкие руки наощупь упрямца нашли, Хлеб разломили и дали ему половинку К сердцу прижали и этим от смерти спасли... Чуда не вышло. Нева подо льдом клокотала! Но никого не шокировал странный дуэт: Мёртвая девочка тихо спала у вокзала С мёртвым щенком на руках. Занимался рассвет... |