Буслаев Ф. О литературе. О литературе
 Скачать 2.38 Mb.
|
|
и проч. Вместо людей наезжал Егорий на стада чудовищных животных, на стада летучих змиев да рыскучих волков. Только пастухи этого последнего стада носят на себе обличье человеческое; но их сверхъестественный, чудовищный вид, напоминающий мифические, стихийные существа, вроде вил, русалок, леших, не оставляет ни малейшего сомнения, что Егорий Храбрый попал не только в страну языческую, но даже заехал в самое святилище языческих божеств. И пастят стадо три пастыря, Три пастыря да три девицы, Егорьевы родные сестрицы; На них тела яко еловая кора, Влас на них как ковыль трава. 1 То есть: «гора с горой столконулася», как объясняется в самой песне. 2 Слово «творити» значит не только «созидать», но и «украшать» (откуда «тварь» — лицо, «утварь» — украшение), а также «разводить», производить брожение (откуда «творило» — квашня, облает, «тварь» — мокрый, крупный снег). Сличи сканд. Miŏtudr — творец, собственно — умеряющий и украшающий, 3 «Текучая» есть тавтологический эпитет «реки», как тихие покои, божий день (день родственно слову divus и проч.). 51 Братом таких существ, обросших древесною корою1 и с зелеными волосами, как у русалок, могло быть, конечно, не лицо христианского мира, а мифическое существо, каким и описывается Егорий в песне: По колена ноги в чистом серебре, По локоть руки в красном золоте, Голова у Егория жемчужная, По веемо Егорье часты звезды. Частые звезды на Егорие напоминают ризу в стихе о Голубиной Книге: «звезды частые от риз Божиих»; что же касается до жемчужной головы, то такая же была у вещей жены Потока, обернувшейся белою лебедью: Она через перо была вся золота, А головушка у ней увивана красным золотом И скатным жемчугом усажена. (Кирша Данилов) Как рыскучие волки, которых наезжает Егорий, не только волкодлаки древней мифологии2, но и символические знаки романского стиля, подобные крылатому или многоглавому змию, так и чудесный образ самого героя, выходя из мифических основ, в то же время напоминал нашим предкам художественное произведение того же древнехристианского стиля, литое или чеканное, из золота и серебра, с драгоценными каменьями. Под влиянием того же смутного верованья, находившего в прилепах романского стиля оправдание мифологическим преданиям, наш народный стих до того сближает мифологию с художественными украшениями средневекового символического искусства, что во встрече Егорья с Черногар-птицею то и другое, мифология и искусство, сливаются в одно смутное представление: Приезжал Егорий К тому ко городу Киеву. На тех вратах на Херсонскиих 1 Вольф в своих «Заметках о немецкой мифологии» приводит целый ряд преданий, по которым светлые или воздушные эльфы суть не что иное, как гении или духи царства растительного. Сравни сканд. миф о создании людей из деревьев и саксонское преданье о том, что «девицы на деревах растут». 2 Сличи сказание Геродота о Неврах, превращавшихся в волков: сказание северное о вёльзунгах, Зигмунде и Зинфиотли, обратившихся волками, и мн. др. 52 Сидит Черногар-птица, Держит в когтях Осетра-рыбу: Святому Егорью не проехать будет. Святой Егорий глаголует: Ох ты, Черногар-птица! Возвейся под небеса, Полети на Океян-море: Ты и пей, и ешь в Океян-море, И детей производи в Океян-море. Эта Черногар-птица — не только дополнение к мифической обстановке из волков и змиев, но, соответствуя Стратим-птице, которая, по стиху о Голубиной Книге, тоже детей производит на Океяне-море, — вместе с Осетром-рыбою в когтях есть не что иное, как скульптурное украшение Херсонских, то есть Корсунских, ворот, подобных известным Новгородо-Софийским вратам, деланным немецкими мастерами в романском стиле. 4) Символический непонятный знак романского стиля требовал толкования. На основании древнейших «Толковых текстов» наша апокрифическая «Беседа» строила целый фантастический мир загадочных образов и понятий, которые следовало решить. Потому эта «Беседа» в загадках и отгадках, соответствующая по своей форме некоторым эпизодам мифологического эпоса1, с одной стороны, служит толкованием художественных средневековых символов, а с другой — состоит в теснейшей связи с народною загадкою и со старинною повестью, любившею вплетать загадки с разгадками в самую основу сказочной завязки. Лучшим доказательством связи нашей «Беседы» с художественным стилем древнерусского искусства может служить следующее сближение. В палатах царя Ивана Васильевича была изображена символическая притча, заимствованная из Василия Великого. Между прочим тут были представлены символические знаки в виде зайца, стрельца, волка, а также было изображено, как «гоняется после дни нощь», то есть как ночь гонится за днем, и сверх того — «жизнь да смерть»2. Соответствие этим изображениям в нашей «Беседе» до того разительно, что следующее место из нее кажется объяснением притчи в Царских палатах, будто намеренно для нее составленным: «Кто бежит и кто гонит?» Ответ: «День бежит, а ночь 1 Напр. в песнях «Древней Эдды» — песня о великане Вафтруднире. 2 Розыск о деле Висковатого. — ЧОИДР, 1858, кн. 2. 53 гонит». Вопрос: «Кто борются между собою?» Ответ: «Живот со смертью». Из множества символических толкований и притчей приведу из «Беседы» несколько образчиков. «В. Что есть: конь стоит, изсох, а трава под ним до чрева? Отв. Конь есть богатый человек, который, смотря на свое богатство, изсох. В. Что есть: конь стоит на голом гумне, а сыт вельми? Отв. Конь есть убогий человек, который о богатстве не печется. В. Что есть: видел я жену пречудну и великим светом одеянну, глава же ея сияла как солнце, а за солнцем шел месяц, а кругом ея держалось двенадцать звезд. Отв. Жена есть вера христианская, а свет есть Св. Богородица, от нея же родился праведное солнце Христос Бог наш, а месяц есть Закон Моисеев. В. Которые суть птицы — песни воспевают, а глас их до небес восходит, а косы их до земли висят? Отв. Птицы — закон церковный, а косы их — веревки, а церковь — земное небо». Следующая загадка напоминает известную притчу Кирилла Туровского о Белоризце и о Монашестве, о душе и покаянии: «В. Стоит град долог, а в нем сидит царь с царицею и со всеми друзьями, и пришел к ним высокоумливый вельможа и разогнал царя с царицею, и разъезжаются любимые его друзья, и расплачется царица, аки заклепанная голубица. Отв. Город есть человек, а царь ум, а царица душа, а любовные други — мысли, а вельможа — хмель». Эпитет «высокоумливый», приданный хмелю, говорит в пользу предположения, что при составлении этой загадки имелась в виду известная повесть о высокоумном хмеле. Кроме указанных мною качеств символического стиля, загадки апокрифической «Беседы» имеют достоинство и вообще в поэтическом отношении, придавая особенную игривость и свежесть описаниям природы или же увлекая искренним чувством, будто невзначай мелькнувшим, чтоб сообщить поэтический колорит какому-нибудь краткому библейскому рассказу. Вот примеры тому и другому. «В. Некоторый царь имеет у себя множество слуг, а у слуг его нет никакого оружия, а только по одной стреле в теле: и где стреляют, стрел не собирают. Отв. Царь — пчелиная матка, а слуги у него — пчелы, а имеют у себя по одному жалу, и где испущают жало, назад не берут. В. Кто принес Господу глубокую воду и убрус неткан, и испросила себе, чего у ней не было. Отв. Когда блудница припала к ногам Христовым, слезами мочила их и волосами головы своей отирала, и испросила себе оставление грехов». 5) Неоднократно было замечаемо, что старинная сказка, 54 подобно некоторым песням мифологического содержания, основывает завязку и развязку на разрешении трудных задач и мудреных загадок. Очень любимая в средние века повесть, и у нас распространявшаяся между читателями в Палеях, Хронографах и Сборниках, о состязании Царя Соломона с Царицею Ужичьскою, Южскою, или Южною (т. е. Савскою), вся состоит в загадках и разгадках. Этот же наивный мотив дал содержание любимой у нас в старину переводной сказке о Синагрипе и Акире Премудром. По народному рассказу, Феврония Муромская является сначала как вещая дева, говорящая загадками, которых не может понять княжий отрок, посланный искать врача1. Наша апокрифическая «Беседа», отзываясь на все литературные и художественные интересы эпохи, не только в составе своем вообще, но и многими мелкими подробностями связана с древнею сказочною литературою. Загадки, на которых основана известная древняя русская сказка о купце Димитрии Басарге, внесены и в «Беседу», и — что особенно замечательно — в том же порядке. Православный купец Басарга, Киевлянин, попав со своими кораблями к языческому царю Несмеяну, должен отгадать предлагаемые этим царем загадки; отгадавши, купец останется на свободе и не лишится своего имущества. Если же не отгадает, то должен или перейти в языческую веру, или лишиться жизни. Вместо Басарги решает царевы загадки сын его, семилетний отрок Добро-мудрый Смысл или Мудросмысл, иначе Борзосмысл. Но вот самые отрывки из сказки по рукописи 1689 г.: «И рече Царь: «Тебе глаголю, детище, загадку мою: много ли того или мало от Востоку и до Западу? Скажи ми». И глагола детище: «Загадку твою отгадаю: того, Царю, ни мало, ни много, день с нощию: солнце пройдет в круг небесный и от Востоку и до Западу единым днем, а нощию единою солнце пройдет от Севера до Юга: то тебе, Царю, отгадка». Удивижеся Царь разумному ответу его, что ему добре разумно отвечал». На другой день опять: «Рече им Царь: «Младый отрок, а разумом стар и смыслен! Отгони2 ми сего дни другую загадку: что днем десятая часть в миру убывает, а нощию десятая часть в мир прибывает?» И рече детище ко Царю: «Государь Царь!.. То, Царю, днем десятая часть солнцем воды усыхает из моря, из рек, из озер, а 1 См.: (Буслаев Ф.) Песни «Древней Эдды» и Муромская легенда; Пыпин А. Очерк литературной истории повестей и сказок. 2 Отгадай. 55 нощию десятая часть в мир прибывает: ино та часть воды исполняется, зане солнцу зашедщу и не сияющу. То тебе, Царю, моя другая отгадка». Дивижеся Царь тому разумному ответу, что ему разумно отгадал». Этим двум загадкам, помещенным в нашей «Беседе» в том же порядке, предшествует третья, по смыслу состоящая с ними в связи. «В. Что есть во всех человецех умаляется, а в нощь прибывает? Отв. То есть сон в человецех бывает. В. Много ли есть от Востока до Запада? Отв. День да нощь, солнце и месяц: солнце бо идет с Севера на Юг, а месяц тем же путем идет, во вселенную святят. В. Что есть на сем свете днем десятая часть убывает, а десятая часть нощию прибывает? Отв. Егда убо солнце днем бывает, тогда в морях и в реках воды десятая часть усыхает, а в нощь прибывает десятая часть». 6) По занимательности энциклопедического содержания и по игривости поэтического изложения, примененного к народным загадкам, апокрифическая «Беседа» до того была распространена между грамотными нашими предками, что отрывки из нее были внесены в Азбуку, и, вероятно, не ради одной поэтической формы изложения, а скорее по причине назидательности сведений, которые думали грамотные люди почерпать из этой «Беседы». Старинная Азбука предлагает отрывки из «Беседы» в двояком виде: или в ряду притчей, загадок, пословиц и других изречений, перешедших из Св. Писания, из «Пчелы», из Даниила Заточника и других источников, или же прямо под заглавием «Беседы трех Святителей». Приведу примеры того и другого по рукописной Азбуке начала XVIII в. После букв, в статье, под заглавием Склады, читается, между прочим, следующее: «Не ищи, человече, мудрости, ищи прежде кротости: аще обрящеши кротость, тогда познаешь и мудрость». «Не тот милостив, кто всегда милостыню творит: тот милостив, кто никого не обидит и зла за зло не воздает». «Стоит море на пяти столпех. Царь речет: потеха моя; а царевич речет: погибель моя. Царь есть тело, а царица душа». Стоит град пуст, А около его куст. Идет старец, Несет ставец, В ставце взварец, В взварце перец, 56 В перце горечь, В горечи сладость, В сладости радость: В радости смерть. «Стоит град на пути, а пути к нему нет: идет посол нем, несет грамоту неписаную, а дает читать неученому». Стоит человек в воде по горло, пить просит, а напиться не может». «Когда синица орла одолеет, тогда безумный ума научится»1. Замок водян, ключ древян: Зайцы перебегли, а ловец утоп. Аще кто хощет много знати, Тому подобает мало спати. Человече Божий! бойся Бога: Стоит смерть у порога! Труба и коса Ждет смертного часа! Здесь колико ни ликовать, А по смерти гроба не миновать. …………………………………. «Единаго искахом, а три обретохом; обретохом же и не познахом: но показа нам мертвая девица». Что касается до самой «Беседы Святителей», то она излагается в Азбуке в кругах, по два круга рядом: в одном вопрос, в другом ответ. Некоторые из этих вопросов и ответов взяты действительно из известной нам апокрифической «Беседы». Например. «В. Что есть высота небесная, широта земная, глубина морская? Отв. Высота небесная Отец, широта земная Сын, глубина морская Дух Святый. В. Что четыре рози на земле? Отв. Четыре Евангелиста. В. Что четыре орла едино яйцо снесли? Отв. Четыре Евангелиста Св. Евангелие списаша. В. Кто крестил Богородицу? Отв. Петр Апостол. В. Кто не рожден умре, а рожден не умре, в столп претворися, а не истле? Отв. Адам не рожден умре, а рожден не умре Илья Пророк, а в столп превратися Лотова жена. В. Кто есть первый Пророк на земле? Отв. Адам. Егда сотворен был, и вопроси его Господь: Адаме, что видел еси во сне? Он же рече: видел еси, Господи, Петра в Риме распята, а Павла в Дамасце, а Тебя, Господи, видел над моим лбом распятого». Другие вопросы с ответами заимствованы из Иконописных Подлинников и сочинений, содержащих в себе 1 Сличи у Даниила Заточника: «Коли пожрет синица орла, коли камение воспловет по воде, коли свиния почнет на белку лаяти, тогда безумный уму научится». 57 объяснение церковной архитектуры и утвари, какова, напр., «Никоновская Скрижаль», изданная в Москве в 1656 г. Например, из иконописного толкования Св. Софии: «В. Что Премудрость созда себе Храм? Отв. Премудрость Христос, а Храм Богородица. В. Что утверди столпов седмь? Отв. Седмь Св. Отец Соборы»1. Из Подлинника же взяты некоторые символические толкования живописных подробностей, напр., «В. Что у Богородицы на главе три звезды? Отв. Прежде рождества дева, в рождестве дева, и по рождеству дева». В Сборном Подлиннике графа С. Г. Строганова: «О звездах, что пишутся на Пресвятой Богородице Иконе. Тремя бо звездама образует три великия тайны Пресвятой Богородицы. Первая великая тайна, яко Дева сподобися Бога плотию без семени родити, прежде бо рождества Дева. Вторая превеликая тайна, яко рождаемый рождьшей девства двери не вредны соблюде, Еммануиль бо глаголется, естества двери отверзе, яко человек, девства же затворь не разверзе, яко Бог: сего рождьшия и в рождестве Дева глаголется, и в лепоту, Бога роди, из нея воплощена. Третья превеликая тайна, яко и по рождестве паки Девою пребысть. Ино толкование: и паки три звезды, яко той есть образ рождьшия нам Единого от Троицы Христа Бога нашего». К символике христианской археологии принадлежат в нашей Азбуке вопросы: что есть престол? Что царские врата? Что занавес у царских врат? Что жертвенник? — и тому подоб. Надобно сказать правду, что популярное объяснение всех подобных предметов в старинных Азбуках могло бы быть весьма полезно для учившихся грамоте, если бы между этими объяснениями не встречалось самых превратных понятий, свидетельствующих о наивности древнерусских грамотных людей. Например: «В. Что у Спасителя на венце:  . О. Н? Отв. — От небес прииде во своя, и свои его не прияша. О — Они его не познаша. Н — На кресте его распяша. В. Что у Богородицы подпись М.Р. У? Отв. Мария, Р — роди, , — Фарисея, У — учителя».Эти и другие простонародные толкования были вносимы и в Иконописный Подлинник, но при них помещались и настоящие, истинные объяснения: так что внимательному читателю всегда можно было усвоить себе лучшее. Напри- 1 В Подлинниках это толкуется иначе: «Утверждена же седмию столп. Толк. Седмию Духа дарования, что в Исаине Пророчестве писано». 58 мер, в Сборном Подлиннике графа Строганова сначала предлагается истинное толкование, а затем прибавлено: «Нецыи же толкуют их сице: — От небеси сошед, во своя приидох. О — Они же мя не прияша. Н — На кресте мя пригвоздиша».В другом, тоже Сборном Подлиннике, принадлежащем тоже графу Строганову: «МРОУ. Се есть подпись образу Пресвятыя Богородицы; по гречески глаголется: Митерн (sic) Qey, а словенски толкуется: мати Богу, а не Марфа, яко же нецыи мнят». После приведенных мною фактов почитаю совершенно лишним входить в доказательство той мысли, что наша древнерусская Азбука, несмотря на ограниченное и наивное понимание вещей, не лишена была поэтических и художественных интересов, как бы смутно интересы эти ни принимались, и, конечно, не малолетними только, но и, без сомненья, взрослыми учениками. 7) Указав на обширное влияние апокрифической «Беседы» на древнерусское образование, проследив тонкие нити, которыми этот памятник нашей литературы связывается с интересами поэтическими и художественными, и, наконец, усмотрев влияние его даже на первоначальное обучение грамоте, мы можем теперь объяснить себе, почему был так распространен он между нашими предками во множестве сборников, то в сокращенном виде, то с различными прибавлениями. Еще и теперь кое-где в захолустьях обширной Руси можно встретить грамотного мужичка, который, пробавляясь этою занимательною «Беседою», поучается из нее по-своему понимать мир и историю человечества, символически объяснять себе влияния природы и всемирные события, толковать изображения на иконах, а вместе с тем все более и более свыкается с тем поэтическим миром духовных стихов, которые поет ему странствующий певец, слепой старец, смутно блуждающий своим воображением в том же наивном, уже чуждом для нас мире апокрифической «Беседы». Заключая об этом памятнике, не могу не коснуться отношения его к книгам отреченным и истинным. «Беседа» эта, как было уже замечено, без сомнения, вместе с другими апокрифическими книгами перешла к нам из Болгарии;1 но с течением времени все более и более расширялась в своем объеме, принимая в себя частию поэтические элемен- 1 Сличи в статье о книгах истин, и ложн. у Калайдовича в «Иоанне Ексархе Болгарском». |