Найборт - Новая история C. Очерки новой истории и историографии

• Название: Очерки новой истории и историографии
• Анкор: Найборт - Новая история C.doc
• Дата: 22.12.2017
• Размер: 2.01 Mb.
• Имя файла: Найборт - Новая история C.doc
• Тип: Документы; #12519
• страница: 13 из 38

Якобинская диктатура
31 мая – 2 июня 1793 г. в Париже произошло массовое народное восстание, которое организовали Якобинский клуб, Клуб кордельеров, Коммуна Парижа. Совет Коммуны назначил командующим национальной гвардией якобинца Анрио. 31 мая вооруженные отряды национальных гвардейцев под его руководством подошли к Конвенту, по их требованию «Комиссия 12» была распущена, но жирондисты удержались у власти. На следующий день стало известно о контрреволюционном мятеже в Лионе и казнях якобинцев. Это дало новый толчок восстанию. 2 июня национальная гвардия и тысячи вооруженных санкюлотов окружили Конвент. Анрио отдал приказ привести в готовность орудия и под угрозой обстрела депутаты Конвента согласились на удаление из зала заседаний Бриссо, Верньо, Петиона и еще несколько десятков жирондистов. Вскоре почти все они были арестованы. Власть в стране перешла в руки якобинцев.

В результате восстания 31 мая – 2 июня начался третий период революции, получивший название якобинской диктатуры. Так же, как и другие партии, ранее приходившие к власти, якобинцы в первую очередь занялись решением аграрного вопроса, чтобы привлечь на свою сторону крестьянские массы. В начале июня Конвент принял декреты о продаже эмигрантских земель мелкими участками с длительной рассрочкой платежа, чтобы их могли купить малоземельные крестьяне, о возвращении крестьянам общинных земель, захваченных сеньорами. Крестьянам предоставлялось право раздела общинных земель.

17 июля 1793 г. Конвент принял декрет об отмене всех феодальных повинностей крестьян без всякого выкупа, даже если у сеньоров были на них письменные документы. Более того, этим же декретом предписывалось сжечь такие документы, а тех, кто продолжал их хранить, предполагалось наказывать тюремным заключением. В результате решения аграрного вопроса «по-якобински», все крестьяне, прежде находившиеся в феодальной зависимости, превращались в свободных собственников своей земли. Это обеспечило якобинцам поддержку крестьянами их политики на данном этапе.

24 июня 1793 г. Конвент принял конституцию, разработанную якобинцами. В противовес «федерализму» жирондистов она объявила «единую неделимую» демократическую республику во Франции. Эта конституция провозгласила идею верховенства народа и равенства людей в правах. Однопалатный Законодательный корпус должен был избираться всеми мужчинами, достигшими 21 года. Кроме выработки законопроектов и утверждения законов, в его функции входило избрание Исполнительного совета из кандидатов, выдвинутых собраниями в департаментах. Важнейшие законопроекты должны были передаваться на утверждение первичных собраний. Четкого разделения законодательной и исполнительной власти эта конституция не предусматривала. Ее авторы, Робеспьер и другие якобинцы, были сторонниками идеи прямой демократии Руссо. Состояние войны с коалицией европейских держав, внутренние мятежи, охватившие значительную часть страны, побудили якобинцев отсрочить вступление этой конституции в силу и проведение новых выборов. Сложившаяся обстановка требовала быстрых решений и проведения чрезвычайных мер, от которых в свое время отказывались свергнутые жирондисты.

Якобинцы в борьбе за власть были готовы пойти на самые решительные и жесткие меры, они установили революционную диктатуру. Аппарат власти якобинской диктатуры, или как его официально называли «революционное правление», создавался постепенно и полностью сложился к осени 1793 г. 10 октября был издан закон о создании Временного революционного правительства, юридически оформивший режим диктатуры якобинцев. Якобинцы стали проводить политику террора по отношению к своим противникам в борьбе за власть, объявив их врагами революции. Слово «террор» означает «страх, ужас». Система государственного террора со стороны якобинских властей означала наведение страха и ужаса на политических противников путем угрозы их физического уничтожения. Применение политики террора якобинцами принято объяснять тем, что они пришли к власти в чрезвычайных обстоятельствах, когда войска коалиции снова продвинулись на французскую территорию, Вандея, северо-запад страны, были охвачены крестьянским восстанием, на юге жирондисты подняли мятеж сторонников федерализма. Однако объяснение истоков якобинского террора только этими объективными обстоятельствами было бы недостаточно полным.

Вначале якобинцы были приверженцами гуманистических идей свободы и неприкосновенности личности. Робеспьер, например, в первые годы революции настойчиво требовал отмены смертной казни. На путь террора якобинцев привели кроме объективных обстоятельств, требовавших чрезвычайных мер, и некоторые субъективные факторы, прежде всего их сознание, убеждения, фанатичная вера в правоту своего дела и крайняя нетерпимость к противникам. Они считали себя выразителями интересов народа и во всяком инакомыслящем видели преступника и врага народа. С такими взглядами они закономерно пришли к тому, что стали полагаться на террор как способ разрешения всех конфликтов. Введенный для борьбы с врагами революции, террор постепенно превратился в орудие борьбы за власть между якобинцами, и многие из них также стали его жертвами.

Инициатива в развязывании террора исходила не только от якобинцев. Требования террора шли снизу. Стихийный террор толпы проявлялся с самого начала революции. Уже взятие Бастилии сопровождалось кровавыми расправами. Голову коменданта крепости Делоне, надетую на пику, носили по Парижу. В первые дни революции был растерзан разъяренной толпой генеральный контролер Фулон, вешали на фонарях и других чиновников, которых парижане обвиняли в дороговизне и больших налогах. Сильный всплеск народного терроризма произошел в сентябре 1792 г., когда были учинены самосуд и расправа над заключенными парижских тюрем, он проявлялся неоднократно и впоследствии на протяжении всей революции. Жестокость толпы была подготовлена той политикой, которую проводила королевская власть в предшествовавшие века. Публичные варварские казни продолжались во Франции еще и в XVIII веке. В судебной системе узаконенные пытки были отменены только в 1788 г. Политика террора, к которой прибегли якобинцы, надеясь с ее помощью решить стоявшие перед ними задачи, соответствовала настроению народной массы, особенно санкюлотов, видевших причину своего тяжелого положения в кознях врагов революции.

Одним из поводов к развязыванию якобинского террора было убийство 16 июля 1793 г. Марата, главного идеолога диктатуры и политического террора. С трибуны Конвента и на страницах своей газеты Марат призывал «пройти серпом равенства по головам аристократов». К этому времени он страдал тяжелым кожным заболеванием и чувствовал облегчение только в горячей ванне, сидя в которой работал над своими статьями и даже принимал посетителей. Одна из его посетительниц, 26-летняя Шарлотта Корде, праправнучка драматурга Корнеля, сторонница жирондистов, приехала в Париж из Бретани, добилась приема у Марата под предлогом того, что может сообщить ему об опасном заговоре против республики, и заколола его, лежавшего в ванне, кинжалом, который пронесла в складках одежды. Ее сразу же арестовали и отправили на гильотину.

Конвент поручил художнику Давиду запечатлеть черты «друга народа» для истории. Давид, к тому времени депутат Конвента, член Комитета общественной безопасности, с энтузиазмом выполнил это поручение. Он изобразил момент трагической смерти Марата. Полуобнаженный торс убитого Марата, как античного героя, выступал из подобия саркофага, в который художник превратил складки простыни, прикрывавшей ванну. Картину торжественно установили в зале заседаний Конвента. Было принято постановление о гравюрном ее воспроизведении и это способствовало популяризации «Марата». После свержения якобинской диктатуры прах Марата был выброшен из Пантеона, картину вернули художнику, и было издано специальное запрещение, выставлять публично изображения деятелей революции раньше, чем через 10 лет после их смерти.

Шарлотта Корде надеялась своим поступком и самопожертвованием спасти Францию от «кровожадного чудовища», каким она себе представляла Марата. Но устранение главного идеолога диктатуры не только не помешало, а даже наоборот, способствовало ее усилению и послужило как бы оправданием развязанного с тех пор террора.

Конвент, избранный для разработки республиканской конституции, должен был прекратить свои полномочия после ее утверждения 24 июня 1793 г. Однако депутаты решили не расходиться, не упускать власть из своих рук и превратили Конвент в высший орган якобинской диктатуры. Депутаты Конвента сосредоточили в своих руках законодательную, исполнительную и судебную власть. Они издавали законы, проводили их в жизнь, за Конвентом оставалось последнее слово в судебных решениях. Свою власть Конвент осуществлял через Комитет общественного спасения и Комитет общественной безопасности.

Комитет общественного спасения был создан еще в мае 1793 г. из 12 человек, избранных Конвентом. Сейчас его функции были расширены, и фактически он наделялся чрезвычайными полномочиями. Комитет общественного спасения руководил дипломатией, военными делами, производством оружия, экономикой страны, отдавал приказы об арестах, т. е. фактически управлял всеми внутренними и внешними делами, назначал и смещал всех высших военных и гражданских должностных лиц. К нему перешли функции бывших министерств. В июле состав Комитета общественного спасения был обновлен, в него уже не вошел Дантон, ведущую роль в Комитете общественного спасения и вообще в системе якобинской диктатуры стал играть Робеспьер.

Еще одним высшим органом якобинской диктатуры с чрезвычайными полномочиями стал Комитет общественной безопасности, которому было поручено руководство полицией и «революционным правосудием». Ему подчинялся Революционный трибунал, который вершил суд, опираясь не на законы, а на «революционную необходимость» в чрезвычайных условиях войны и диктаторской власти Конвента. В систему органов якобинской диктатуры входили комиссары – депутаты, которых Конвент направлял в армии и в провинции с неограниченными полномочиями. При подавлении жирондистских мятежей многие комиссары Конвента проявляли ничем не оправданную жестокость. Комиссар Карре в Нанте приказал вывозить сотни арестованных на середину Луары и, связанных, выбрасывать в воду. В Лионе комиссары Колло д’ Эрбуа, бывший актер, и Фуше, бывший священник, приказывали расстреливать группы арестованных из пушек.

На местах политику якобинцев проводили в жизнь местные муниципалитеты, но для наблюдения за ними создавались революционные комитеты из наиболее революционно настроенных местных граждан, преимущественно санкюлотов. Свое влияние на политику местных властей оказывали возникавшие многочисленные народные общества, ведущую роль играли якобинские клубы. Большую власть получила Парижская коммуна, созданная в 1792 г. как орган самоуправления столицы. Вскоре она стала оказывать свое влияние на принятие решений, касающихся не только Парижа, но и всей страны. На неё оказывали давление руководители 48 секций столицы. Служащие секций получали по 40 су в день. Среди них было много санкюлотов, настроенных радикально, особенно в предместьях города, населенных парижской беднотой, где плебейские агитаторы находили наибольшее число сторонников своих революционных призывов.

4-5 сентября 1793 г. санкюлоты с оружием в руках вышли на улицы Парижа, требуя от Конвента «поставить террор в порядок дня» и «внушить ужас всем заговорщикам». 17 сентября 1793 г. Конвент принял «Декрет о подозрительных», т. е. об аресте и преданию суду Революционного трибунала всех лиц, подозреваемых в контрреволюционной деятельности. По этому декрету якобинцы отправили на гильотину королеву Марию-Антуанетту, чиновников старого режима, членов семей эмигрантов, остававшихся во Франции, ряд деятелей первого этапа революции, среди них Филиппа Орлеанского-Эгалитэ, Байи, Барнава, Ле Шапелье, известного принятым Учредительным собранием в 1791 г. по его представлению законом, запрещавшим рабочие организации и стачки. Этот закон надолго пережил своего автора, оставался в силе при всех последующих режимах и был отменен только в 60-х гг. XIХ века.

Вскоре казнили многих жирондистов и их лидеров Бриссо, Верньо и других. Вместе с ними была отправлена на гильотину жена бывшего министра внутренних дел Жанна Ролан, оказывавшая влияние на Конвент, когда у власти находились жирондисты. Красивая, умная и образованная мадам Ролан была душой их партии, в ее доме жирондисты собирались для обсуждения своих планов и действий. Муж, узнав о ее казни, он в это время находился в Руане, заколол себя кинжалом. Покончил с собой и близкий к Роланам видный жирондист, автор проекта федерализации Барбару. Тело скрывшегося из Парижа от ареста Петиона, бывшего мэра столицы, нашли в пещере Сен-Эмилиона, обглоданное собаками.

Но казни сами по себе не могли улучшить положение бедняков. Санкюлоты требовали введения максимума цен и усиления борьбы со спекуляцией. Еще 27 июля Конвент принял декрет о смертной казни за спекуляцию, но он не выполнялся, так же как и закон 4 мая о максимуме цен на зерно. В Париже и других крупных городах все более стала ощущаться нехватка продовольствия, росла дороговизна, от которой страдало неимущее население. Это активизировало деятельность бешеных, плебейских агитаторов. Якобинцы арестовали и предали смертной казни их руководителей, в том числе и наиболее популярного среди них Жака Ру, но все же были вынуждены пойти навстречу санкюлотам и выполнить их требования. Под давлением бешеных 29 сентября Конвент принял декрет о всеобщем максимуме цен. Твердые цены на продукты питания и предметы первой необходимости устанавливались на уровне довоенных цен с небольшим увеличением. За нарушение максимума, спекуляцию, скупку продовольствия, барышничество предусматривались суровые меры наказания вплоть до смертной казни. Вместе с тем в интересах предпринимателей одновременно с максимумом цен был установлен и максимум заработной платы.

По требованию санкюлотов, поддержанных Парижской коммуной, в сентябре Конвент создал революционную армию «для приведения в исполнение всюду, где это понадобится, революционных законов и мер общественного спасения, декретированных Конвентом». На неё была возложена обязанность подавления внутренних мятежей, проведения реквизиций для снабжения армии, Парижа и других городов продовольствием, борьба со спекуляцией. Эта шеститысячная армия, которой командовал бывший писатель-драматург Ронсен, двигалась по стране с переносной гильотиной, проводя реквизиции, аресты, казни. В её задачу также входило проведение политики дехристианизации, направленной против религии и церкви, к которой якобинская диктатура приступила осенью 1793 г.

При осуществлении этой политики в городах и сельских местностях закрывались церкви, колокола снимались и отправлялись на переплавку для изготовления из них пушек. Серебряная церковная утварь отправлялась на оскудевший Монетный двор, из оловянной отливали пули. Пропаганда религии запрещалась. Священники по собственному почину, а чаще по принуждению отрекались от сана. Их преследовали, арестовывали, казнили. Собор Парижской Богоматери был превращен в «Храм свободы», в зданиях церквей устраивались празднества в честь «культа Разума». Такая политика вызывала глухое недовольство массы верующих, что создавало опасность для якобинских властей. В декабре 1793 г. Конвент по докладу Робеспьера принял декрет о свободе культов.

В мае 1794 г. Робеспьер выступил с предложением о создании культа «Верховного существа природы», фактически новой государственной религии, в основе которой лежал рационализм и республиканские идеи. Культ «Верховного существа» был основой идеологии масонов, к которым принадлежал и Робеспьер. Он призывал всех французов сплотиться на почве нового культа, прославлявшего гражданские доблести и республиканские добродетели. Робеспьер рассчитывал, что новая религия, основанная на республиканской морали, укрепит политическое единство нации. Конвент декретировал его предложение. 8 июня 1794 г. в Париже было организовано поклонение новому божеству, грандиозное празднество в честь Верховного существа. В его роли выступил сам Робеспьер. В специально сшитом для этой цели голубом костюме с букетом из цветов и колосьев в руках, он прошествовал во главе депутатов Конвента к специальному возвышению, на котором были сложены картонные символы религии и атеизма, и факелом поджег их на глазах у многочисленных зрителей. Из-под пепла появилась статуя Мудрости, олицетворявшая новую религию, величественная, хотя и слегка закопченная, как отмечали очевидцы. Новая религия не нашла себе приверженцев среди населения и вызвала насмешки многих депутатов Конвента в адрес Робеспьера.

В русле дехристианизации в период якобинской диктатуры был введен новый революционный календарь. Он был принят Конвентом еще в 1792 г. после провозглашения республики, но введен в действие в декабре 1793 г. Новое исчисление времени связали с концом королевской власти, месяцам дали названия, вытекающие из состояния природы в соответствующий период. Год делился на 12 месяцев по 30 дней в каждом, пять дополнительных дней назывались санкюлотидами, т. е. днями неимущих. День провозглашения республики 22 сентября 1793 г. был принят за начало летоисчисления и стал в новом календаре первым днем первого месяца, названного вандемьер (сбор винограда). За ним с 22 октября шел месяц брюмер (туман). Следующие месяцы назывались последовательно: фример (изморозь), нивоз (снег), плювиоз (дождь), вантоз (ветер), жерминаль (прорастание), флореаль (цветы), прериаль (луга), мессидор (жатва), термидор (жара), фрюктидор (плоды). Каждый месяц делился на три декады; дни декады обозначались названиями растений, овощей, животных. Новый революционный календарь приобрел обязательную силу. Он действовал с декабря 1793 г. по 31 октября 1805 г.

Якобинцы стремились изменить всю общественную жизнь страны, её быт, нравы в соответствии со своими идеалами. Во имя установления равенства граждан Конвент официально декретировал замену обращения на «вы» обращением на «ты». Вместо обращения французов друг к другу со словами «мсье» и «мадам», все должны были называть друг друга «гражданин» и «гражданка». При нехватке продовольствия в Париже выпекался «хлеб равенства» из муки с различными добавками, распределявшийся для продажи одинаково по всем и бедным и богатым кварталам города. Устраивались «трапезы равенства», когда соседи должны были выносить на общие столы все имеющиеся у них продукты. Из театра, литературы, живописи, музыки были изгнаны легкомысленные фривольные мотивы, их заменила тема гражданских доблестей и долга. Королевский дворец Лувр был превращен в музей, доступный для посещения всем желающим познакомиться с его коллекциями произведений искусства.

Основной задачей якобинской диктатуры оставалась организация победы над внешним врагом. Силы антифранцузской коалиции к лету 1793 г. выросли во много раз. Промышленность и финансы Англии, ее флот, армии европейских стран были использованы против республиканской Франции. В июле австрийская армия продвинулись на французскую территорию, испанские войска перешли границу Пиренеев и вторглись во Францию. Страна оказалась в кольце фронтов. Конвент объявил всеобщую мобилизацию, и в короткий срок было создано, экипировано и отправлено на фронт 14 армий из 500 тысяч мобилизованных солдат и число их постоянно росло. Общее руководство действиями всех армий осуществлял Комитет общественного спасения. Член этого комитета талантливый военачальник Лазар Карно создал первое в истории подобие генерального штаба. Якобинцы приняли ряд мер для организации ускоренного производства пушек, ружей, пороха. Под открытым небом устраивали кузницы для производства оружия. Только в Париже было сооружено 140 таких кузниц, они работали даже в Люксембургском саду. Была налажена массовая добыча селитры путем промывания земли из старых погребов. В условиях всеобщей мобилизации все годные к службе мужчины отправлялись на фронт, женщины шили обмундирование и палатки, дети щипали корпию, старики должны были сидеть на улицах и своими речами поднимать патриотический дух населения.

Якобинцы привлекли к созданию военной промышленности крупнейших ученых. Гаспар Монж, математик, создатель начертательной геометрии, возглавлял все военное производство в стране, наладил выпуск селитры, стали, пушек, затем занимался подготовкой научных, инженерных, военных кадров. Приехавшего в Париж накануне революции туринца Жозефа Луи Лагранжа (1736-1813), автора знаменитой «Аналитической механики», якобинцы привлекли к расчетам по теории баллистики. Но Антуана Лорана Лавуазье (1743-94), одного из основоположников современной химии и термохимии, который до революции получал доходы от откупа торговли солью, табаком, спиртом, в числе других откупщиков судом Революционного трибунала якобинцы отправили на гильотину.

Еще с весны 1793 г. проводилась амальгама армии, т. е. объединение в одних воинских подразделениях солдат регулярной армии и волонтеров-федератов. Этим достигалось укрепление воинской дисциплины и выучки среди волонтеров, а благодаря их патриотическому энтузиазму революционные идеи распространялись среди солдат и офицеров старой армии. В случае неудачи в сражениях генералов отправляли на гильотину. Одновременно с амальгамой была проведена чистка командного состава армии. Высшее офицерство из дворян почти все было снято с занимаемых постов. На должности офицеров, в том числе и высшего командного состава, выдвинулись способные к военному делу выходцы из различных слоев населения. Генералами стали Гош – сын конюха, получивший это звание в 24 года, Журдан – сын лавочника и многие другие. При армиях находились комиссары Конвента с чрезвычайными полномочиями. Примером их деятельности может служить распоряжение Сен-Жюста, который приказал «в течение одной ночи разуть всех страсбургских аристократов и к утру отправить в армию 10 тысяч пар обуви». Якобинские армии не были обременены большими обозами, т. к. снабжались за счет реквизиций у населения, особенно за пределами Франции. Лозунг «Мир хижинам – война дворцам» оставался в силе и должен был привлечь симпатии к французской армии населения оккупируемых стран.

Принятые меры вскоре дали свои результаты. К концу 1793 г. был локализован роялистский мятеж в Вандее в немалой степени благодаря тому, что многотысячная республиканская армия наступала против повстанцев, двигая в передних рядах гильотину. С большой жестокостью были подавлены восстания в Лионе, Нанте и других городах, поднятые бежавшими из Парижа лидерами жирондистов, освобожден Тулон от захвативших его английских войск. При освобождении Тулона отличился молодой капитан артиллерии Наполеон Бонапарт, которому комиссар Конвента в этой армии брат Робеспьера поручил командование операцией. За ее успешное проведение Бонапарт в 24 года был произведен Конвентом в генералы. К началу 1794 г. войска коалиции под натиском французской армии отступили на всех фронтах. Была освобождена вся территория Франции.

Таким образом, якобинская диктатура выполнила стоявшие перед ней основные задачи. Она закрепила ликвидацию феодальных отношений в деревне, подавила контрреволюционные мятежи, отстояла республику от внешних врагов. Несмотря на это её лидеры не собирались переходить от диктаторского режима к конституционному правлению. Якобинский террор, проводившийся в широких масштабах, не уменьшался, а даже расширялся и стал все более использоваться не столько для борьбы против врагов республики и революции, сколько как средство борьбы за власть между якобинскими лидерами.

Зимой – весной 1794 г. обострилась борьба внутри правящих кругов якобинской диктатуры. Якобинцы не были однородной группировкой. В советской историографии утвердилась точка зрения, что они представляли собой блок различных в классовом отношении сил, отражавших интересы средней и мелкой буржуазии, городского плебейства и большей части крестьянства. Французский историк XIХ века Ипполит Тэн писал, что якобинец – это не представитель какой-либо политической партии или социального слоя, а «особый психологический тип» человека жестокого, обозленного, всем недовольного, способного только к разрушению. Действительно, среди французских якобинцев были выходцы из всех слоев французского общества от дворян и священников до санкюлотов. Большую, если не решающую, роль в действиях каждого из них играли личные амбиции, стремление к власти, богатству, зависть, интриги и т. п. Тем не менее в якобинском блоке выделяются различные по своим политическим и социальным требованиям группировки, которых условно называют правые, левые и центристы. Противоречия в якобинском блоке имели место и раньше, но в период военных неудач и борьбы с жирондистами, якобинцы были сплочены против общего врага. В начале 1794 г., когда основные угрозы для республики были устранены, с особенной силой стали проявляться противоречия между лидерами якобинцев в понимании дальнейшего развития революции.

Дантон, лидер правых – «снисходительных», умеренных, или как их впоследствии стали называть, дантонистов, добивался начала мирных переговоров с коалицией и прекращения войны, чтобы сделать ненужной диктатуру, прекратить террор, объявить амнистию подозрительным. К этому времени в Париже было 12 тюрем, по всей Франции – 44 тысячи и все они были переполнены. Страх, взаимная подозрительность, распространение клеветнических доносов становится характерной чертой жизни французов в это время. Дантон говорил: «То, что делает наше дело слабым – это суровость наших принципов, пугающая многих людей». Ближайший из его единомышленников Демулен в своей газете «Старый кордельер» подвергал критике позицию тех якобинцев, которые взяли курс на усиление террора, а их лидера Робеспьера обвинял в стремлении к личной диктатуре.

Левые, или крайние, во главе которых стоял журналист Эбер, были непримиримыми противниками снисходительных. Эбер, издававший газету «Отец Дюшен», от имени грубоватого печника, использовавшего простонародную лексику, давал резко критическую оценку их действиям и призывам. Эбертисты, как их впоследствии стали называть историки, выступали против заключения мира с коалицией, требовали усиления террора против спекулянтов, строжайшего выполнения максимума цен, требовали раздела имущества подозрительных, т. е. были близки по своей программе к бешеным. Их поддерживала Парижская коммуна и ее лидер Шометт, а также примыкавшие к ним многочисленные деятели секций.

Под влиянием левых в конце февраля 1794 г., или в вантозе по революционному календарю, Конвент принял декреты о бесплатном разделе имущества казненных подозрительных между неимущими патриотами. В каждом муниципалитете должны были составляться списки богатых подозрительных и малоимущих патриотов, чтобы разделить между ними имущество подозрительных после их казни. Вантозские декреты стимулировали беднейшее городское и сельское население к поискам новых подозрительных, к росту потока клеветнических доносов, безудержному расширению террора. Это становилось опасным не только для нуворишей, но и для представителей власти на местах, и для тех депутатов Конвента, которые разбогатели в годы революции. Поэтому вантозские декреты не проводились в жизнь.

Вся полнота власти в этот период сосредоточилась в руках Робеспьера и его сторонников. Они являлись ядром якобинского блока и занимали центристские позиции между дантонистами и эбертистами. Робеспьер был сторонником республики в духе учения Руссо, без крайностей богатства и нищеты. Он готов был поддержать меры, направленные на расширение круга собственников из беднейших слоев, которые предлагали эбертисты, но он все же был противником нарушения права частной собственности, к которому они могли привести. Робеспьер считал не патриотичными призывы дантонистов к заключению мира с коалицией. Он и его сторонники хотели довести войну до полной победы. Продолжение войны оправдывало террор, а Робеспьер был против его прекращения.

Ожесточенная борьба велась, прежде всего, между умеренными и крайними якобинцами. В прессе и в клубах они подвергали друг друга взаимным обвинениям. В то же время они выражали недовольство и политикой робеспьеристов, находившихся у власти. 22 февраля Эбер выступил в Клубе кордельеров с призывом к восстанию. К восстанию призывали и листовки, выпущенные эбертистами. Путем восстания они намеревались добиться обновления Комитета общественного спасения, чистки Конвента от дантонистов, устранения от власти робеспьеристов. Взяв власть в свои руки, они предполагали усилить террор, обеспечить полное осуществление вантозских декретов и других требований санкюлотов.

В ответ на приготовления эбертистов к восстанию Комитет общественного спасения приказал их арестовать. 24 марта Эбер и еще более десяти его сторонников были казнены. Их обвинили в заговоре против революционного правительства. Были привлечены по делу Эбера и вместе с ним гильотинированы командующий революционной армией Ронсен, герой Бастилии, арестовавший коменданта крепости Мейяр. Вместе с Эбером был казнен иностранец Клоотс, гражданин мира, или оратор человечества, как он себя называл, прославившийся своими призывами к ведению войны до освобождения всей Европы от тиранов. Следуя революционной моде называть себя именами известных людей Древней Греции, он взял себе имя Анахарсис, легендарного скифа, который в поисках мудрости посетил Афины. Его объявили иностранным шпионом и гильотинировали. Коммуна Парижа и ее руководитель Шометт не поддержали призыва Эбера к восстанию, но их тоже отправили на гильотину. Прокурор Парижской коммуны, бывший фельдшер Жан Пьер Шометт, взявший себе имя Анаксагор, был одним из активнейших проводников политики дехристианизации и арестов подозрительных. Он говорил, что «может отличить подозрительного по лицу», теперь сам попал в их число.

Устранение крайних эбертистов усиливало позиции умеренных дантонистов. Робеспьер увидел в этом опасность для своей власти, т. к. Дантон пользовался большим влиянием среди депутатов болота в Конвенте. Через неделю после казни эбертистов Комитет общественного спасения по настоянию Робеспьера постановил арестовать Дантона, Демулена и их сторонников. Их обвинили в заговоре в пользу монархии, в стремлении свергнуть республику и уничтожить Конвент. Друзья Дантона, узнав об этом, предложили ему бежать, но он ответил фразой, впоследствии ставшей крылатой: «Разве можно унести Отечество на подошве башмаков?». Он надеялся, что, учитывая его большие заслуги перед революцией, «они не посмеют». Жорж Дантон родился на юге Франции в зажиточной фермерской семье. Адвокат по профессии, незадолго до революции он открыл в Париже свою адвокатскую контору. Во время выборов в Генеральные Штаты Дантон был председателем избирательного округа Кордельеров в Париже. Он становится активным членом Клуба кордельеров и популярным оратором в нем. Как отмечают историки, Дантон был мастером революционной стратегии, ему удавалось наиболее правильно оценивать ситуацию и предлагать верное решение возникавших проблем. Он спас Францию от войск герцога Брауншвейгского в сентябре 1792 г. В то время, когда находившиеся у власти жирондисты намеревались покинуть Париж, вывезти на юг правительство и Конвент, спасаясь от наступавшей прусской армии, Дантон использовал все свои силы и энергию на организацию отпора интервентам. Занимая в то время пост министра юстиции, Дантон фактически взял в свои руки оборону столицы, и ему удалось предотвратить вторжение интервентов в Париж.

Но Революционный трибунал все же отправил на гильотину руководителей правого крыла якобинцев во главе с Дантоном и Демуленом. Их объединили с арестованными мошенниками и биржевыми спекулянтами в одном судебном процессе. Суд продолжался три дня со 2 по 4 апреля 1794 г. Дантон опроверг все предъявленные ему обвинения и потребовал, чтобы члены Комитета общественного спасения, принявшие решение об его аресте, сами выступили в качестве свидетелей и обвинителей, и тогда он «покроет их бесчестием». Его выступление в суде начало вызывать сочувствие у зрителей, дело могло принять непредсказуемый оборот, и Комитет общественного спасения принял спешное решение, в силу которого лица, оскорбляющие судей, «могут быть отстранены от прений». Дантона лишили слова. На следующий после вынесения приговора день 5 апреля 1794 г. подсудимые дантонисты были отправлены на гильотину. Перед казнью Дантон говорил друзьям: «В это же время двенадцать месяцев назад я предложил учредить этот Революционный трибунал. Теперь я прошу прощения за это у Бога и людей. Они все братья Каина: Бриссо желал, чтобы меня гильотинировали, как желает этого теперь Робеспьер. Робеспьер последует за мною, я увлекаю Робеспьера». Это предвидение вскоре сбылось.

Казненный вместе с ним его ближайший сподвижник Камилл Демулен был известен еще до революции как молодой талантливый журналист. Демулену приписывают первый призыв «к оружию» и штурму Бастилии 14 июля 1789 г. Выходец из третьего сословия, он не мог надеяться на то, что аристократы, родители его невесты, позволят ей выйти за него замуж. Революция изменила положение, и теперь они считали за честь породниться с ним. Демулен стал видным деятелем революции, популярным в демократических кругах. Он называл себя первым республиканцем во Франции. Но расширение террора в период якобинской диктатуры Демулен не одобрял и писал в своей газете: «не должен ли среди стольких арестовывающих и карающих комитетов, существовать «комитет милосердия?». Он отпускал шпильки в адрес закона о подозрительных. Последняя статья Демулена от 3 февраля 1794 г. заканчивалась словами Монтесумы: «Боги жаждут». Очевидно, к нему пришло понимание того, что революция постоянно требует все новых жертв в виде человеческих жизней, подобно тому, как Боги древних индейцев требовали жертвоприношений. Робеспьер был личным другом Демулена и даже шафером на его свадьбе, но так же безжалостно отправил его на казнь, как и других своих близких друзей, стоило им только проявить несогласие с его действиями. Более того, спустя десять дней была отправлена на гильотину Люсиль, вдова Демулена вместе с вдовой Эбера. Их обвинили в подготовке побега из тюрьмы своих мужей.

После этих казней у власти осталась группа якобинцев во главе с Робеспьером. К этому времени, не занимая какого-либо более высокого поста по сравнению с другими членами Комитета общественного спасения, он фактически стоял во главе якобинской диктатуры. К нему прислушивались и его поддерживали в Якобинском клубе. В Конвенте и Комитете общественного спасения его слово было закон. Процесс и казнь дантонистов временно упрочили положение робеспьеристов, но не смогли предотвратить дальнейшее ослабление и раскол якобинского блока. Усилилась скрытая оппозиция в Конвенте против Робеспьера и режима якобинской диктатуры. Среди болота Конвента преобладали представители новых богачей, близкие по своим взглядам к дантонистам. В апреле 1794 г. они не решились поддержать Дантона, потому что еще не была достигнута полная победа над коалицией и сохранялась угроза реставрации старого порядка, а вместе с ней и потеря ими богатств, нажитых во время революции. Режим якобинской диктатуры они рассматривали как вынужденный. Однако уже в мае были одержаны значительные победы. Основные силы австрийцев были разбиты в Бельгии в битве у деревни Флерюс 26 июня 1794 г.

Необходимость диктаторского режима, вызванная военной угрозой, отпадала. Конкретные цели были достигнуты. Интервентов изгнали из пределов Франции, с феодальными отношениями в деревне было покончено. Многие члены Конвента, а также Комитета общественного спасения получили от якобинской диктатуры все, что она могла им дать. Теперь группа Робеспьера, куда входили Сен-Жюст, Кутон, Леба, брат Робеспьера Огюстен и другие сторонники усиления террора, стала вызывать враждебное отношение многих членов Конвента, не желавших и дальше вести пуританский образ жизни, чтобы не оказаться обвиненными в отсутствии у них республиканских добродетелей и подвергнуться преследованию в числе подозрительных. Однако Робеспьер, Сен-Жюст и их сторонники не собирались отказываться от диктаторской власти и усиливали террор. Ежедневные казни на площадях стали массовым зрелищем. Но это не улучшало социально-экономическую обстановку в стране.

Положение рабочих и беднейших ремесленников в условиях войны постоянно ухудшалось. Таксация цен не давала больших результатов. Торговцы не хотели по низким ценам продавать свои товары. Надзор за соблюдением максимума цен ослабевал. Росла нехватка продовольствия. Очереди за хлебом в булочные парижане занимали еще с вечера. Якобинская диктатура теряла свою опору не только среди новых богачей, но и среди крестьян, недовольных реквизициями, массовыми наборами в армию, а также городских низов, положение которых она не улучшила. В последние месяцы своего правления якобинская диктатура потеряла почву под ногами.

Лидер якобинской диктатуры Максимилиан Робеспьер (1758-94), родился в дворянской семье на севере Франции в Аррасе, стал адвокатом. Он являлся поклонником идей Руссо, был избран депутатом Учредительного собрания, затем Конвента, стал членом Комитета общественного спасения. Он получил заслуженное прозвище «Неподкупный», потому что не использовал власть для личного обогащения, как многие другие деятели революции. Его патриотичные слова «для Отечества сделано недостаточно, если не сделано всё» стали крылатыми. Вместе с тем Робеспьер безжалостно отправлял на гильотину тех людей, которые с его точки зрения не имели таких высоких, как он, достоинств и «республиканской добродетели». Он устранял не только врагов, но и недавних друзей, заподозрив их в отступничестве или в интригах против него лично. Робеспьер и его ближайший сторонник Сен-Жюст настояли на принятии Конвентом 10 июня 1794 г. закона об упрощении судопроизводства и упразднении защиты по делам, подлежащим ведению Революционного трибунала. Этот закон давал правительству средства усилить террор в отношении новых богачей и в отношении крайних якобинцев. Число арестов и казней резко возросло. По этому декрету подозрительными объявлялись не только те, кто был перечислен в предыдущем декрете от 17 сентября 1793 г., но и люди, просто уличенные в том, что они якобы «не проявляют революционного энтузиазма». Такое расширение террора делало его непредсказуемым и опасным для всех.

Против Робеспьера в недрах Конвента возник заговор. В нем приняли участие члены Комитета общественного спасения, в том числе Карно, руководивший армиями. Среди организаторов заговора были сторонники, как правых, так и левых якобинцев, избежавшие арестов. Баррас, Фрерон и другие заговорщики из числа правых разбогатели во время революции на спекуляциях, хищениях, взяточничестве. Продолжение террора грозило им гильотиной. Левые якобинцы, принявшие участие в организации заговора, были недовольны казнью Эбера и Шометта и опасались за свою участь. Тальен опасался ареста за те преступления, которые он совершал в Бордо во время подавления там жирондистского мятежа. Левый якобинец, бывший аббат Фуше, оправдывавший свои жестокости в Лионе тем, что «республика должна идти к свободе по трупам», увидев неприязненное к себе отношение Робеспьера, стал одним из наиболее активных заговорщиков. Устранение от власти Робеспьера для левых, которые и сами были замешаны в беспредельном терроре, было необходимо для сохранения своих жизней.

8 термидора Робеспьер выступил в Конвенте с разоблачениями «новых врагов республики», но не назвал фамилии. На следующий день 9 термидора по революционному календарю, или 27 июля 1794 г. Робеспьер поднялся на трибуну Конвента, чтобы продолжить свои обвинения, но заговорщики не дали возможности ему говорить. Из зала понеслись в его адрес крики: «тиран, диктатор, убийца». Тальен пригрозил, что если Конвент не решится низложить тирана, то это сделает он сам с помощью кинжала, который держал в руках. Робеспьер пытался говорить, но председатель Конвента Тюрио заглушал его звоном своего колокольчика. У Робеспьера пропал голос. В зале стали слышны слова одного из депутатов «кровь Дантона душит его». Затем стали раздаваться громкие крики с требованиями его немедленного ареста. Председатель поставил этот вопрос на голосование, и предложение прошло. Максимилиана Робеспьера арестовывают в здании Конвента. Огюстен Робеспьер заявляет, что хочет разделить участь своего брата. Он, а вместе с ним поддержавшие Робеспьера Кутон, Сен-Жюст, Леба также были арестованы и уведены из зала. Их отвезли в Люксембургскую тюрьму, но ее начальник, увидев среди обвиняемых Робеспьера, отказался их принять и они направились в ратушу.

Командующий национальной гвардией якобинец Анрио, сторонник Робеспьера, привел подчиненные ему батальоны на Гревскую площадь к ратуше. Робеспьер мог отдать приказ национальным гвардейцам Анрио двинуться на Конвент и разогнать его. Но он не сделал этого. Тем временем один из наиболее решительных заговорщиков Баррас, бывший офицер, собрал оставшихся верными Конвенту национальных гвардейцев и тоже привел их к ратуше. Здесь он объявил постановление Конвента: «Робеспьер и все бунтовщики объявляются вне закона!». Это поколебало решимость защитников ратуши. Не получив приказа двинуться на Конвент, они вынуждены были разойтись, тем более что в это время хлынул проливной дождь. Когда войска заговорщиков ворвались в ратушу, Анрио выбросился из окна, то же самое сделал Огюстен Робеспьер, пытался убить себя Кутон, но неудачно, Леба застрелился, Сен-Жюст хладнокровно ждал ареста. Ворвавшиеся в здание заговорщики увидели лежавшего на полу Максимилиана Робеспьера с раздробленной челюстью. Полагают, что он пытался застрелиться, но один из ворвавшихся в ратушу заговорщиков Меда, ставший впоследствии генералом и бароном, уверял, что это он стрелял в Робеспьера.

По этому вопросу до сих пор нет однозначного ответа, так же как нет единого мнения по вопросу о том, почему Робеспьер не отдал приказа верным ему национальным гвардейцам двинуться на Конвент и арестовать заговорщиков. По мнению французского писателя Ромена Роллана Робеспьер не хотел подтвердить обвинения в его адрес, будто он стремится к личной диктатуре. Советский историк А. З. Манфред, идеализировавший Робеспьера, был уверен, что в рамках буржуазной революции он довел революционно-демократические преобразования до предела и не знал, куда двигаться дальше, у него не было программы действий в том случае, если бы он одержал победу над заговорщиками. Другой советский историк Н. Н. Молчанов писал, что Робеспьер был просто трус, он лично не принимал участия ни в одном из восстаний в период революции и только интригами и неразборчивостью в средствах, достиг вершины власти.

Но как бы то ни было, на следующий день Робеспьера и тех, кто был рядом с ним, и мертвых и уцелевших, всех отправили на гильотину, всего 22 человека. Суда над ними не было, т. к. их уже объявили вне закона. Председатель Революционного трибунала Фукье-Тенвиль только формально удостоверил их личности. В следующие дни казни робеспьеристов продолжались. 11 термидора были казнены 70 членов Коммуны Парижа. 9 термидора или 27 июля 1794 г. якобинская диктатура была свергнута.