Основные правовые системы современности Давид Рене. Основные правовые системы современности les grands systemes de droit
 Скачать 3.12 Mb.
|
|
Глава 1. ТРАДИЦИОННОЕ ПРАВО 118. Важность вопроса. Существенным представляется вопрос о том, какова была та исходная ситуация, отправляясь от которой руководители социалистических стран в момент прихода к власти поставили задачу полного обновления общества. История показывает, что независимо от общих новых политических принципов выбор юридических средств решался по-разному. История показывает и те психологические. установки, которые или помогли руководству, или, наоборот, ставили ему препятствия, или по-разному ориентировали его'. Различия, которые наблюдаются между странами социалистической семьи, достаточно часто являются продуктом разных условий, в которых развивалось их право. Приверженность одной общей доктрине не исключает различных концепций о средствах, с помощью которых будет достигнута общая цель. 119. Киевская Русь. Русская Правда и византийское право. История России начинается с конца IX века, когда племя, пришедшее, вероятно, из Скандинавии (варяги) и возглавляемое Рюриком, установило в 892 году господство над Киевской Русью. Созданное таким образом государство существовало до 1236 года, когда оно было разрушено монголами. Наиболее важным событием истории этого государства было обращение в христианство в 989 году, в период царствования Владимира. Первый памятник русского права, если отбросить некоторые догово.ры, заключенные ранее с Византией, появился сразу же после этого события. Как и на Западе, в определенный момент появилась необходимость записать обычаи, для того чтобы благодаря могуществу письменного слова укрепить влияние церкви. Русские обычаи киевской земли были записаны в первой половине XI века; сборник, содержащий многочисленные варианты обычаев XI— XIV веков, называется Русская Правда. Записанные по- славянски, эти обычаи более или менее детально описывают общество, более ' См. Berdiaev N. Les sources et Ie sens du communisme russe. 1936. 8* 115 развитое, чем общество германских или скандинавских племен в эпоху составления «варварских законов». Писаное право носит террито- риальный, а не племенной характер, и положения его по многим вопросам свидетельствуют о наличии феодального строя. Наряду с местным и обычным правом, записанным в Русской Правде, в Киевской Руси большое значение имело византийское право. Церковь, которая на Западе жила по римскому закону, руководствовалась в России византийским правом, представленным номоканонами, которые посвящены гражданскому и одновременно каноническому праву'. В Киевской Руси церковь применяла византийское право непосредственно в своих обширных земельных владениях, где она осуществляла юрисдикцию. Она стремилась расширить применение византийского права, в частности путем различного рода вмешательства в редактирование обычаев. 120. Монгольское иго. Второй период истории России начинается с установления господства монголов (Золотой Орды) в 1236 году. Это господство закончилось только при Иване III в 1480 году — после ста лет освободительной войны. Политические последствия монгольского ига долго давали знать о себе. Таким последствием являются, во-первых, выдвижение Москвы, которая стала наследницей Киева, и, во-вторых, изоляция России от Запада; эта изоляция не прекратилась и с восстановлением независимости России вследствие ортодоксального характера господствовавшей религии. Раскол с Римом произошел еще в 1056 году. Византия прекратила свое существование. Восстановив свою независимость, Россия оказалась изолированной и объявила себя Третьим Римом, наследницей Византии в крестовом походе за истинную веру. С точки зрения чисто юридической влияние монгольского ига независимо от его продолжительности было скорее негативным, чем позитивным. Русское право очень мало подверглось влиянию мон- гольского обычного права (яссак), которое никогда не навязывалось русским. Монгольское иго было только причиной стагнации права и усиления влияния церкви и византийского права. 121. Уложение 1649 года. Третий период в истории России и русского права начинается с момента освобождения от монгольского ига до царствования Петра Великого (1689 год). Россия подчиняется дес- потическому режиму царей, чтобы избежать анархии и сохранить свою независимость перед угрозой агрессии с Востока. Крепостное право было установлено в 1591 году. Сама церковь, лишенная всякой поддержки извне, подчинялась царю. Укрепилось всемогущество правителей, любая воля которых — закон. Полиция, суд и администра- * Эти номоканоны, переведенные на славянский язык в XIII веке, известны под общим названием Кормчие Книги. О византийских номоканонах см. Mortreuil J. Histoire du droit byzantin ou du droit remain dans 1'Empire Г Orient, depuis la mort de Justinien jusqu'a la prise de Constantinople en 1453, vol. 8,p.1843—1846. 116 рция мало отличались друг от друга в условиях режима, где господ-[- ствовала рутина в соединении с обычаями, а в ряде случаев суд творил царь, помещики или управляющие. Никаких систематических усилий для перестройки общества царями не делалось. Можно назвать только попытки реорганизации судов, выразившиеся в издании Судебников в 1497 и 1550 годах. Наиболее интересные памятники истории права этого периода — компиляции, ставшие как бы новыми изданиями Русской Правды или Кормчих Книг. Особенно важное ^значение имела работа, проделанная вторым царем династии Романовых Алексеем Михайловичем по консолидации как светского, так и церковного права России. Светское право было объединено в Уложе-|йии царя Алексея Михайловича (Соборное уложение) 1649 года, со-^стоящем из 25 глав и 963 статей. Церковное право было изложено в ^официальном издании Кормчей Книги в 1653 году, которое заменило рробой предыдущее уложение —Стоглав Ивана Грозного (1551 г.). у 122. Петр Великий и его наследники. Четвертый период истории Прусского права, начатый царствованием Петра Великого в 1689 году, ^продолжается до Октябрьской революции 1917 года. Россия восстановила связи с, Западом. Петр Великий и его наследники оставили России систему управления по западному образцу, но их мероприятия не затронули частного права и поэтому не шли вглубь. Русский народ продолжал жить в соответствии с обычаями, только управляла им более эффективная и властная администрация. Два русских царя — Петр I и Екатерина II — не смогли осуществить предполагавшийся ими пересмотр Уложения царя Алексея Михайловича, чтобы принять по предложению Петра кодекс шведского образца, а по предложению Екате* рины — кодекс, составленный в духе школы естественного права. 123. Свод законов (1832 г.). Движение за модернизацию русского права, вдохновляемое французским примером, было предпринято только в начале XIX века при Александре I его министром Сперанским. Но разрыв с Наполеоном и реакция, которая за этим последовала, привели к тому, что только при Николае I была проведена скорее консолидация, чем кодификация и модернизация, русского права. Итог этой работы известен под названием Свод Законов. Он содержит 15 томов (42 тысячи статей) и близок по своему эклектическому содержанию, по казуистическому методу и по духу к прусскому Земельному уложению 1794 года, а не к кодификации Наполеона. Николай I предписал привести в порядок и изложить систематически русские законы, ничего не меняя в их содержании. Эти указания, конечно, не были в буквальном смысле соблюдены графом Сперанским, который осуществлял составление свода. Тем не менее можно, в общем, сказать, что от Русской Правды до Уложения 1649 года и от этого уложения до Свода Законов 1832 года — все это консолидация, изложение, а не реформа в целом и не модернизация права. Либеральное движение за реформы развернулось только во второй половине XIX века, в царствование Александра II. Это движение, 117 отмеченное отменой крепостного права (1861 г.) и судебной реформой (1864 г.), дало России Уголовное уложение (1855 г., пересмотрено в 1903 г.), но так и не привело к созданию Гражданского кодекса (был составлен только его проект). Таково было положение до 1917 года, некоторые характерные черты которого полезно подчеркнуть. 124. Россия входила в романо-германскую правовую семью. Во- первых, русская юридическая наука заимствовала многое из визан- тийского права, то есть из римского права, и из стран континентальной Европы, придерживающихся романской системы. Правда, существовали оригинальные русские обычаи и акты, как существовали в XVIII веке французские и немецкие оригинальные обычаи и ордонансы, но, так же как во Франции и в Германии в XVIII веке, в России не было другой правовой науки, кроме романской. Категории русского права — это категории романской системы. Концепцией права, принятой в университетах и юристами, была романская концепция. Русское право отошло от казуистического 'типа права; русский юрист не считал право продуктом судебной практики; норму права он, так же как немецкий и французский юристы, рассматривал' как норму поведения, предписываемого индивидам, формулировать которую надлежит доктрине или законодателю, а не судье. Россия не имела столь полных кодексов, как другие страны Западной Европы, но она была готова их иметь. 125. Слабость юридических традиций в России. Второе, что следует подчеркнуть, — это слабость юридических традиций и чувства права в России'. Важна не юридико-техническая отсталость русского права и не тот факт, что русское право не было полностью кодифицировано. Важно порожденное различием исторического развития разное отношение к праву в России и в других европейских странах. В континентальной Европе, так же как и в Англии, право рассмат- ривается как естественное дополнение морали и как одна из основ об- щества. Этого нельзя сказать о России. До недавнего времени в России не было юристов: первый русский университет — Московский — был создан только в 1755 году. Петербургский университет — в 1802 году. Русская юридическая литература появилась только во второй половине XIX века. Лишь реформой 1864 года была создана профессиональная адвокатура, а функции судьи были отделены от административных функций. До этой реформы не было четких различий между полицией, судом и администрацией. Писаное русское право было чуждо народному сознанию. Оно представляло собой главным образом право адми- нистративное, не имеющее корней в частном праве. Та часть частного права, которую оно содержало, не интересовала огромное большинство населения. Это было «право городов», созданное для торговцев и ' Kucherov S., Courts, Lawyers and Trials under the last three Tsars. 1953; Berman H., Justic in Russia, 1950. 118 буржуазии. Крестьянская масса продолжала жить согласно своим обы- чаям; существенной для нее представлялась не индивидуальная со- бственность, а семейная (двор) или община (мир); правосудие для нее представлялось справедливостью в том виде, в каком оно воплощалось волостным судом, состоявшим из судей-неюристов. Волостной суд подчинялся Министерству внутренних дел, а не Министерству юстиции. Созданное законодательным путем, право представляло собой не выражение сознания и традиции народа, как в других странах Европы, а произвольное творение самодержавного властителя, привилегию бур- жуазии. Этот властитель был поставлен над законом. Юристы являлись скорее слугами царя и государства, чем слугами народа, им не хватало общего профессионального духа. Единство русского народа основывалось не на праве. Авторы за- падных стран могут сколько угодно насмехаться над юстицией и судьями, высмеивать их слабости, но ни один из этих авторов не представляет себе общества, которое может жить без судов и без права: ubi societas ibi jus (нет общества без права). Такое представление мало кого шокировало в России. Подобно святому Августину, Лев Толстой желал исчезновения права и создания общества, основанного на христианском милосердии и любви. В этом плане марксистский идеал будущего общества и нашел благодатную почву в моральных и религиозных чувствах русского народа. 126. Другие социалистические страны. Все европейские государ- ства, ставшие народными демократиями, ранее принадлежали к рома-но- германской семье. В рамках этой общей важной характеристики они в зависимости от исторического развития права до 1990 года могут быть разбиты на две группы. Развитие права в Венгрии, Польше, Чехословакии, Хорватии, Словении всегда шло параллельно развитию права в Германии, Австрии, во Франции'. Условия, которые воздействовали на право в этой группе стран, были сходны с теми, что наблюдали в германских и латинских странах Европы, и, наоборот, отличались от России. Здесь существовала прочная юридическая традиция: право рассматривалось как одна из фундаментальных опор общества. В управлении этим обществом, в его развитии существенную роль играл корпус юристов, многочисленный и уважаемый. Другой была история балканских государств (Албании, Болгарии, Румынии, Сербии), образующих вторую группу. Как и Россия, они первоначально находились под влиянием не европейского Запада, а Византии. Подобно тому как в России развитие права было парализовано татарским нашествием, здесь такую же роль сыграло турецкое завоевание, которое имело еще более тяжкие последствия, ' См. Zajtai J. Introduction a Г etude du droit hongrois. 1953; Cslunadia A; Kovcacs K. Die Entwicklung des Zivilrechts in Mitteleuropa (1898—1944). 1970; Wagner W. (ed.). Polish Law throughout the Ages. 1970. 119 ибо длилось гораздо дольше — вплоть до XIX и даже XX века. Можно было ожидать большого сходства между этими странами и Россией в их отношении к праву, его стагнации в течение веков, незначительного места, которое оно занимало в национальном сознании. Однако имелся фактор, который сблизил эту вторую группу с перь' вой. Россия сама освободила себя от татарского ига и сразу же образок- вала обширное и независимое государство, претендовавшее на роль 5 преемника Византии. Балканские же государства получили независим мость лишь с посторонней помощью и представляли собой в этот мо"- мент небольшие, нуждавшиеся во внешней поддержке нации. Чтобы преодолеть отсталость, образовавшуюся в результате турецкого ига, стремясь восстановить необходимые для этого связи, они охотно вос^- принимали культуру государств Западной и Центральной Европы. В итоге в обеих группах стран право пользовалось большим npei стажем, а связи с Западом были теснее, чем в случае с Россией. И этот фактор не исчез после того, как к власти в этих странах пришли коммунистические правительства. Освободившись от навязанной им коммунистической системы, они возвращаются обратно в Западную Европу, сохраняя от былой принадлежности этой системы лишь не- которые черты, совместимые с новой ориентацией. Глава 2. МАРКСИЗМ-ЛЕНИНИЗМ 127. Марксизм — доктринальная основа общества. Социалисти- ческая революция сопровождалась широкомасштабным критическим пересмотром всех институтов, которые по большей части были отвер- гнуты или трансформированы в свете учения марксизма-ленинизма, рассматриваемого как непреложная истина. Чтобы понять политику, новые институты и новое право социалистических стран, необходимо иметь представление хотя бы об основных положениях этого учения. Марксизм-ленинизм в социалистических странах — это совсем не то, что любая философская доктрина в западных странах. Это официально признанное учение, а всякое иное, противоречащее, считается не только ложным, но и опасным, угрозой общественному строю. Марксизм- ленинизм раскрыл законы, определяющие развитие общества, основанного на гармонии и согласии. Каждый, кто не согласен с этой доктриной, кто отрицает и даже просто ставит под сомнение постулаты марксизма, является, сознательно или нет, врагом человеческого рода, и его ложные взгляды должны быть пресечены. Марксизм-ленинизм — это одновременно и мировоззрение, и ру- ководство к действию, доказывающее, как надо поступать, чтобы мир стал лучше. Знание принципов марксизма-ленинизма необходимо всем гражданам. Практика без революционной теории слепа, учил Сталин. Важно, чтобы руководители принадлежали к кругу просвещенных людей, которые знают эту доктрину и полностью преданы ей. Не менее важно, чтобы те, кто управляет, судьи, граждане, также 120 были верны доктрине и вносили свой сознательный вклад в реализацию политики, направленной на то, чтобы вести общество к прогрессу по открытому ею пути. 128. Исторический материализм. Марксистское учение, основа- телями которого являются Карл Маркс (1818—1883 гг.) и Фридрих Энгельс (1820—1895 гг.),исходит, с одной стороны, из материалисти- ческой философии, с другой — из идеи развития. Согласно материа- листическому подходу, объекты, существующие в природе, первичны; мысль, дух, сознание — это отражение материального мира. Идея развития означает, что в природе нет ничего раз и навсегда данного, все изменяется в процессе постоянной эволюции. Дарвин в 1859 году в своей книге «Происхождение видов» объяснил принцип, управляющий эволюцией в сфере биологии. Маркс и Энгельс полагали, что и в области общественных наук — а не только естественных — имеются законы, управляющие развитием человечества. Они стремились открыть эти законы и таким путем поставить на место старого утопического социализма научный социализм. Их отправная точка — гегелевский тезис о диалектическом развитии; за тезисом следует антитезис, а противоречие между ними решается в синтезе, который и есть двигатель прогресса. Однако Маркс и Энгельс по- иному, чем Гегель, понимали причинные зависимости в ходе эволюции. Гегель — идеалист, и развитие общества он объяснял прогрессом человеческого разума. Учение Маркса и Энгельса — исторический материализм: объективное обусловливает сознание, реальность рождает идеи, человек — прежде всего homo faber и лишь затем homo sapiens. «Анатомию гражданского общества следует искать в политической экономии, — писал Маркс. — Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще. Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание»'. 129. Базис и надстройка. Марксистское учение отнюдь не носит печати фатализма. Оно отводит человеку важную роль в реализации законов истории. Но, тем не менее, его возможности ограниченны, ибо, как писал Ф. Энгельс, «люди сами делают свою историю, однако в данной, их обусловливающей среде, на основе уже существующих действительных отношений» 2 Решающую роль в обществе играют экономическая инфраструктура, условия, в которых используются средства производства. Вслед за Сен- Симоном марксизм говорит о том, что принципы политической экономии первичны по отношению к принципам гражданского права. Все находится в зависимости от экономической структуры — идеи людей, нравы, мораль, религия. Точно так же и право — это не более чем надстройка, его реаль- ' Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 13. С. 6—7. 2 Маркс К„ Энгельс Ф. Соч. Т. 39. С. 175. 121 ное назначение — служить интересам тех, в чьих руках находятся рычаги власти в данном обществе. Оно — инструмент, используемый теми, кому принадлежит власть и кто распоряжается средствами производства. Право — это средство подавления эксплуатируемого класса. Оно справедливо только с субъективной точки зрения господствующего класса. Говорить о справедливом праве вообще -+- это значит обратиться к идеологии, то есть ложному отражению реальности. Справедливость — это историческое понятие, зависящее от условий жизни определенного класса. Право буржуазного государства, пренебрегающее интересами пролетариата, является, с его точки зрения, отрицанием справедливости. Таким образом, марксистская трактовка права прямо противоположна нашим традиционным представлениям о нем. Чтобы несколько глубже разобраться в этом вопросе, а также понять, как представляется в этой связи будущее коммунистическое общество, следует обратиться к взглядам Ф. Энгельса на государство и право, изложенным в книге «Происхождение семьи, частной собственности и государства» (1884 г.). 130. Марксистская концепция государства и права. По Энгельсу, в начале истории мы видим общество без классов, где все его члены находились в равном положении по отношению к орудиям производства. Все были равны, независимы друг от друга, ибо эти орудия находились в свободном распоряжении всех. Правила поведения соблюдались, но, походя на нравы и не будучи снабжены принудительными санкциями, эти правила не были нормами права. Позднее в результате общественного разделения труда в примитивном обществе произошло расслоение, и выделилось два класса. Один из них овладел средствами производства и начал эксплуатировать другой класс, лишенный этих средств. В этот момент появляются право и государство. Между этими двумя явлениями марксист видит прямую связь. Право — это такое правило поведения, которое, в отличие от всех других, содержит принудительный момент, возможность вмешательства государства. Властвующее в обществе государство, угрожая принуждением или применяя его, обеспечивает соблюдение этого правила. Нет права без государства и государства без права. Это два слова, которые обозначают одно и то же явление. Не всякое человеческое общество знает государство и право. Они — продукты определенной экономической структуры и не возникают до тех пор, пока не произойдет раскола общества на классы, из которых один эксплуатирует другой или другие. Господствующий класс использует в этих условиях государство и право, чтобы укрепить и продлить свое государство. Право — это орудие классовой борьбы, служащее защите интересов господствующего класса и сохранению выгодного для него социального неравенства. Оно может быть определено как совокупность социальных норм, которые регламентируют отношения господства между 122 правящим и подчиненными классами в той части, в какой эти отношения не могут сохраняться без опоры на принудительную силу хорошо организованного государства. Что касается государства, то это организа- ция господствующего класса, с помощью которой этот класс обеспечивает подавление эксплуатируемого класса и охрану своих интересов. Право и государство существовали не всегда. Их появление — это «диалектический скачок». Переход от общества без государства и права к обществу с правом и государством — это невиданная дотоле социальная революция. Все последующее развитие носило скоре «количественный» характер в том смысле, что лишь видоизменяло уже существующее государство и право, но в рамках классового общества, основанного на частной собственности на средства производства. История общества — это,по преимуществу, история борьбы классов. Повороты истории связаны с победой части ранее эксплуатируемого класса, который отныне становился эксплуататорским классом. Появление нового социального класса прогрессивно, ибо соответствует более развитому состоянию способа производства, техническому прогрессу, общим устремлениям общества. Однако средства производства по-прежнему в частной собственности небольшого числа лиц и, следовательно, сохраняется деление на эксплуататоров и эксплуатируемых. 131. Предвидение общества без права. Марксизм как политическая доктрина исходит из того, что причиной всех зол в обществе является антагонизм социальных классов, который исчезнет лишь тогда, когда будет положен конец частному присвоению средств производства и они будут переданы в распоряжение всех и использоваться в интересах всех. Так появится новое, коммунистическое общество, не знающее эксплуатации человека человеком и руководствующееся принципом «от каждого по способностям, каждому по потребности». Принуждение станет ненужным, а его носители — государство и право — отомрут. Эта доктрина полностью противоположна фашистской, превозносящей роль государства, всемогуществу которого приносятся в жертву интересы индивидов. Переход к новому обществу без государства и права — это еще один диалектический скачок в истории, но обратный тому, о котором говорилось выше. Человек становится свободным, он принадлежит самому себе и не должен продавать свою рабочую силу в интересах эксплуататоров из господствующего класса. Нормы поведения, которые сложатся в этом будущем обществе, приобретут такой же характер, как и в ранних обществах, то есть это будут правила морали, обычаи, технические предписания. Они будут соблюдаться спонтанно в силу убежденности в их соответствии общему интересу и подлинной справедливости. Все граждане в меру своих способностей примут участие в управлении делами общества. Уровень производства позволит удовлетворить разумные потребности каждого. 132. Марксизм как теория действия. Марксистская доктрина, сформулированная в основных чертах в 1848 году в «Манифесте 123 Коммунистической партии», развивалась затем Марксом и Энгельсом на протяжении всей их жизни. Они защищали ее от противников, уточняли для последователей. Маркс и Энгельс были не только мыслителями, но и партийными деятелями. Они внимательно следили за событиями своего времени, анализировали ситуации, возникавшие в разных странах, и формулировали выводы о том, какова должна быть линия поведения, призванная привести к конечному успеху сторонников доктрины. Марксизм, таким образом, — это не только объяснение истории, но и основанное на диалектическом методе руководство по политической деятельности и революционной практике. В отличие от исторической и философской частей марксистского учения, его политическая часть требовала постоянного учета изме- няющихся условий, и особенно после того, как партия большевиков пришла к власти в России в 1917 году. Роль Ленина в этой связи была настолько велика, что и в Советском Союзе, и в других странах марксизм в наше время называют марксизмом-ленинизмом. Маркс и Энгельс не могли предвидеть, в какой стране впервые произойдет революция, приведшая к власти марксистскую партию, и какова будет обстановка в мире в этот момент и в последующем. В трудах Маркса имелось лишь указание на то, что между капитализмом и коммунизмом должен быть переходный период. «Между капи- талистическим и коммунистическим обществом лежит период рево- люционного превращения первого во второе. Этому периоду соответствует и политический переходный период, и государство этого периода не может быть ничем иным, кроме как революционной диктатурой пролетариата»'. После завоевания власти надо было оп- ределить, каковы должны быть структура и задачи социалистического государства. Ленин попытался это сделать в начальный, трудный период. Но он умер в 1924 году, и его наследник Сталин придал советскому обществу его характерные черты, проведя тотальную коллективизацию экономики и создав тоталитарное государство, вся власть в котором была бесконтрольно сосредоточена в руках вождя. 133. Значимость марксизма-ленинизма. Прежде чем изучать со- зданные в стране институты, следует еще раз подчеркнуть значение марксизма как учения и вытекающей из него концепции права. Даже общество, образовавшееся в СССР, рассматривалось его руководителями как несовершенное (хотя и значительно более высокое, чем общества капиталистические). Общественные отношения в нем соответствовали лишь первому необходимому этапу на пути к коммунистическому обществу — этапу социалистического государства. Советская страна еще не завершила революцию. Государство было и остается революционным. Нельзя упускать из виду это марксистское видение. Благодаря ему в СССР право трактовалось весьма своеоб- Маркс К„ Энгельс Ф. Соч. Т. 19. С. 27. 124 разным образом и ему была отведена иная роль в сравнении с запад- ноевропейским пониманием роли права'. Охрана порядка путем выработки принципов решения конфликтов не является основной задачей социалистического права. Оно прежде всего — средство трансформации общества, движения к коммунистическому идеалу, до достижения которого не могут существовать подлинные свобода, равенство, мораль. Право — инструмент на службе господствующего класса, и это заявляется без стеснения, поскольку политика социалистических стран как таковая нечто иное, чем политика буржуазных государств. Осененные марксистской доктриной, советские руководители знают цели, к которым следует идти в соответствии с научными законами, управляющими развитием общества. Цель права совпадает с целью политики: оно должно дать обществу организационные формы, соответствующие этим законам, воспитывать граждан, показывая им, насколько противоправно сегодня поведение, которое при капитализме признавалось допустимым и, более того, нормальным. Характер, который придал советскому праву экономический базис, его воспитательная роль делают его отличным от «буржуазного права», пытающегося вслепую установить порядок и господство морали в мире, порочная экономическая организация которого не позволяет это сделать. В глазах советских граждан политики и юристы буржуазных стран действуют вслепую, плывут по течению, при этом не имеют компаса и не могут должным образом маневрировать. Руководители и юристы социалистических стран, наоборот, нашли такой компас в виде марксистско-ленинского учения. Поэтому советское право не такое, как «другое право». Таким образом, очевидно, что понимание этого права неотделимо от знания марксизма-ленинизма, определяющего его цели, развитие, толкование и применение. Нельзя понять советский строй, если не подходить к нему в свете марксистско-ленинского учения, которое признается единственно истинным. В свете этого учения многие вещи приобретают иной смысл, чем тот, к которому мы привыкли. Такова, например, новая концепция морали: быть нравственным — это значит отдавать все свои силы и энергию делу строительства коммунизма. Свобода отнюдь не упраздняется, но понимается иначе и в определенном смысле напоминает концепцию, которая господствовала во Франции до XVIII века и которую Шарль Монтескье сформулировал следующим образом: «Свобода состоит совсем не в том, чтобы... делать то, что хочется. В государстве, т.е. в обществе, где есть законы, свобода может заключаться лишь в том, чтобы... делать то, что должно хотеть, и не быть принуждаемым делать то, чего не должно хотеть» 2 . Марксизм также учит человека, чего должно хотеть. Основанное на научной теории, советское общество — это не прос-то общество нового типа, но высший тип общества, значительно более ' Toumanov V. Pensee junduque bourgeoise contemporaine. 1974. 2 Монтескье Ш. Избранные произведения. М., 1955. С. 288. 125 прогрессивный, чем буржуазные общества. Если в этих последних кто-то и попытается приложить усилия, чтобы добиться большей социальной справедливости, эта попытка обречена на неуспех, поскольку сохраняются социальные структуры — носители недопустимых, отвра- тительных неравенств'. Вне марксистской доктрины и ее постулата о необходимости обобществления всех средств производства нет правиль- ных решений. Несоциалистические государства в международном плане являются постоянной угрозой человечеству. Их внутренние сущность и структура с неизбежностью порождают внутренние противоречия, выход из которых эти государства, чтобы продолжать свое существование, ищут, порабощая другие народы (колониализм) или прибегая к войне (империализм). Эта опасность существует всегда, и мирное сосущество- вание с этими государствами возможно, если быть более сильным. 134. Наступивший кризис. Марксистская доктрина, давшая широкую картину прошлого и будущего общества, несомненно, сохранила свой след и сегодня в бывшем СССР: таков, например, тезис о необходимости обеспечить благосостояние всех. Но разве сегодня в западных странах дело обстоит по-иному? Здесь уже не понимают собственность по старой модели Тьера, а жизненные условия трудящихся существенно улучшены, i В конечном счете отпали структуры, на которых была основана система власти Сталина и его наследников. Несостоятельным оказалось стремление обосновать их авторитетом Маркса и даже Ленина. Нельзя сохранить структуры, которые опирались на диктатуру монолитной и централизованной партии, но оказались не только неспособными построить коммунистическое общество, но, наоборот, отстранили массы граждан от решения общественных дел, породили безответственную и часто коррумпированную бюрократию и были зачастую разрушительны в экономическом плане. По инициативе М.С.Горбачева, а затем Бориса Ельцина прошла волна реформ, первоначально имевших целью тотальную перестройку Советского государства и его экономики, но приведших к распаду СССР и созданию Содружества Независимых Государств. Когда пишутся эти строки, трудно еще оценить масштабы и значимость реформ и новых структур. 135. Отношения между советскими и иностранными юристами. Из учения марксизма-ленинизма следует, что в силу различия экономической структуры социалистических стран, с одной стороны, и ка- питалистических — с другой, советское право по определению — хо- рошее, а буржуазное право — плохое. В Советском Союзе не было сомнений и в том, что буржуазные юристы не могут не быть созна- тельными или несознательными выразителями интересов буржуазного класса. Все, что делалось в буржуазных странах, интерпретирова ' Зивс С.Л., Развитие формы права в современных империалистических государствах. М., 1960; Круглоголов М.А. Антидемократическая сущность буржуазных выборов. М., 1965. 126 лось в свете марксизма как направленное на поддержание диктатуры имущих. Правда, правящая буржуазия в страхе перед пролетариатом шла на известные улучшения. Однако нельзя надеяться на то, что общество и право станут справедливыми, пока не удастся избавиться от коренного порока общества — отменить возможность присвоения средств производства частными лицами. Неизбежное следствие любой частной собственности — эксплуатация человека человеком. Западные юристы с трудом верили, что можно видеть неоспоримую истину в доктрине, которая, раз сложившись, не претендует на дальнейшее развитие, хотя, очевидно, принадлежит к движению идей XIX века и во второй половине XX века является пройденным этапом. Советских юристов не посещала идея проверить обоснованность марксизма-ленинизма, для них это учение в его постулатах было вне пределов дискуссии. Очевидно, таким образом, что на уровне принципов согласие между советскими и буржуазными юристами достигнуто быть не может и сравнение соответствующих правовых систем будет плодотворно только в юридико-техническом плане'. Несмотря на различие политических систем, и тут, и там могут воз- никать сходные проблемы, порожденные экономическими, социальными и моральными причинами. Принципиальные расхождения нередко стираются, когда вопрос переходит в практическую плоскость. И тогда мы убеждаемся в том, что можем многое узнать, обратившись к опыту Советского Союза. Такова, например, идея о том, что участие трудящихся в управлении необходимо для того, чтобы оно стало эф- фективным и подлинно демократичным. Эта идея получает все большее распространение и за пределами марксистских стран. |