Международное частное право В 2 т_ Учебник (том 2) (отв_. Отношений (университет) мид россиикафедра международного частного и гражданского правамеждународное частное право
 Скачать 1.98 Mb.
|
|
поиском компромиссных вариантов применения сразу нескольких из описанных выше критериев определения личного закона юридического лица. Особенно большое количество таких теорий было сформулировано немецкими авторами. Немецкий ученый Г. Грассман предложил теорию о дифференцированности (die Differenzierungslehre, theory of differentiation), которая предлагает различать внутренние и внешние отношения юридического лица с применением для каждой группы отношений особой коллизионной привязки. К внутренним отношениям, регулируемым правом места учреждения юридического лица, Грассман относил вопросы создания юридического лица, права и обязанности его участников, оформление учредительных документов и внесение в них изменений. К внешним отношениям, для которых может применяться критерий реальной оседлости, предлагалось относить дееспособность юридического лица, полномочия его органов и их ответственность, порядок формирования и поддержания уставного капитала <1>. -------------------------------- <1> Grasmann G. System des Internationalen Gesellschaftsrechts. Очевидным недостатком теории Грассмана является эффект расщепления применимого права ( ), который повлечет необходимость применения норм сразу двух правовых систем, причем их адаптация может оказаться затруднительной вследствие принципиальных различий построения норм материального корпоративного права в разных странах мира. Большую известность получила также теория немецкого ученого О. Сандрока, называемая в русскоязычной литературе теорией суперпозиции или теорией наложения (die Uberlagerungstheorie, theory of super-addition). Данная теория не пытается проводить искусственного деления между различными видами корпоративных отношений. Вместо этого за основу берется критерий места учреждения юридического лица. Однако в случае, когда компания имеет реальную оседлость в другом государстве и применение императивных норм этого государства обусловливается необходимостью защиты законных интересов миноритарных акционеров, кредиторов или работников компании, такие правовые нормы по месту реальной оседлости будут находиться "в суперпозиции" (те. будут пользоваться преимуществом перед нормами государства, где учреждено юридическое лицо. Иными словами, императивные нормы государства, где находится реальная оседлость юридического лица, при определенных обстоятельствах способны "вытеснить" доминирующие по общему правилу нормы права места учреждения юридического лица <1>. -------------------------------- <1> Sandrock O. Die multinationalen Korporationen im internationalen Privatrecht // Internationalrechtliche Probleme multinationaler Korporationen. На томили ином сочетании критериев места учреждения и места реальной оседлости юридического лица основаны также предложенная П. Беренсом теория ограниченного критерия инкорпорации Grundungstheorie) и комбинационная теория Д. Циммера (Kombinationslehre) <1>. -------------------------------- <1> Zimmer D. Internationales Gesellschaftsrecht. На попытке нахождения компромисса между различными критериями определения личного закона юридического лица построены также проекты международных договоров, направленных на унификацию регулирования правового статуса юридических лиц. В рамках Гаагской конференции по международному частному праву в 1956 г. была подписана Конвенция о признании правосубъектности иностранных обществ, ассоциаций и учреждений. За основу в ней был взят критерий места учреждения, однако его применение было ограничено для стран, придерживающихся в своем законодательстве критерия реальной оседлости. Согласно положениям Конвенции 1956 г. такие государства могли отказать в признании правосубъектности юридическим лицам, зарегистрированным водном государстве, но имеющим свое фактическое местонахождения в другом государстве, исповедующем критерий реальной оседлости. Однако в том случае, если ив стране инкорпорации, ив стране фактического места нахождения применялся критерий места учреждения юридического лица, соответствующее юридическое лицо должно было получить признание как в обеих из указанных стран, таки в третьем государстве. Разработанная в 1966 г. в рамках Совета Европы Европейская конвенция об учреждении компаний делала акцент на применении критерия места учреждения юридического лица (и связанного с ним критерия места нахождения статутарной оседлости. Однако страны - участницы Конвенции могли поставить применение положений Конвенции в зависимость от наличия реальной и продолжительной связи между компанией и экономикой стран - участниц Конвенции. Брюссельская конвенция стран Европейского экономического сообщества (ЕЭС) о взаимном признании компаний 1968 г. во многом повторяла подходы, предложенные в Гаагской конвенции 1956 г. Шагом вперед было закрепление правила, в соответствии с которым компании, зарегистрированные водной стране - участнице ЕЭС, должны были получить признание в других странах - участницах ЕЭС, даже если фактическое местонахождения располагалось бы на территории других стран, использующих критерий реальной оседлости. Вместе стем данное правило было применимо только к таким юридическим лицам, которые имели реальную связь с территорией стран ЕЭС, и не распространялось на юридические лица из стран, не входивших в состав ЕЭС. Более того, государство, на территории которого располагалась реальная оседлость юридического лица, получало право применять к иностранным компаниям императивные нормы собственного права, которым подчиняются аналогичные виды местных компаний. Очевидно, что на положения Брюссельской конвенции 1968 г. большое влияние оказала описанная выше теория суперпозиции (теория наложения) проф. Сандрока. Однако все описанные выше международные договоры таки не вступили в силу из-за недостаточного количества присоединившихся государств. Неудача этих попыток унификации правового регулирования связана прежде всего с искусственным характером предложенных компромиссов между критерием места учреждения и критерием реальной оседлости, которые не решали проблему, а переводили ее в плоскость национального законодательства отдельно взятых государств. В таких условиях вопрос о совместимости сложившихся в национальном законодательстве различных стран Европейского союза (ЕС) подходов к определению личного закона с зафиксированной в Договоре об образовании ЕС свободой учреждения (свободой выбора места ведения деятельности of establishment) был вынужден разрешать Европейский суд справедливости (далее -Европейский суд. По свидетельству западных исследователей, разрешенная этим судебным органом серия дел привела к необходимости радикального пересмотра подходов к решению проблемы определения личного закона юридического лица. В 1999 г. в решении по делу Centros N С Европейский суд отметил, что создание компании в государстве - участнике ЕС, в котором соответствующие корпоративные нормы более либеральны, с последующим открытием в других государствах ЕС филиалов такой компании само по себе не является злоупотреблением свободой учреждения. Более того, Европейский суд определил, что даже то обстоятельство, что компания не осуществляет никакой деятельности по месту регистрации, не дает другой стране ЕС права отказать в регистрации филиала на своей территории и допуске этой компании к коммерческой деятельности в данной стране. Окончательным поворотным моментом стало вынесение Европейским судом в 2002 г. решения по делу N С. Спор поданному делу ярко высветил те отрицательные последствия, к которым приводило на практике последовательное применение критерия реальной оседлости. Учрежденное в Нидерландах общество с ограниченной ответственностью ( ) в г. заключило с немецкой компанией-подрядчиком договор на выполнение строительных работ в зданиях, расположенных на территории Германии. В 1994 г. все долив уставном капитале компании были приобретены двумя немецкими гражданами, которые продолжали управлять делами компании с территории Германии. В связи с нарушением подрядчиком своих договорных обязательств компания предъявила в немецком суде иск о взыскании убытков. Однако, следуя описанной выше логике, немецкий суд пришел к выводу, что личным законом компании должно считаться немецкое право, поскольку именно на территории Германии находилась реальная оседлость компании требование немецкого права о внесении компании в реестр выполнено не было следовательно, компания не обладает правосубъектностью и не может выступать истцом в немецком суде. Европейский суд пришел к выводу, что отказ немецкого суда в признании правосубъектности законным образом учрежденной в Нидерландах компании противоречит Договору о ЕС. Европейский суд пришел к выводу, что правосубъектность компании в подобных случаях должна определяться по праву места учреждения компании, нанеся, таким образом, разрушительный удар по теории реальной оседлости юридического лица, традиционно применявшейся в Германии. Вместе стем поспешным был бы вывод о том, что решение Европейского суда по делу полностью упразднило применение критерия реальной оседлости для определения личного закона юридического лица. Во-первых, указанное решение трактует положения Договора об образовании ЕС, а следовательно, сформулированные Европейским судом правовые позиции применимы только к компаниям, имеющим связь с территорией стран - участниц ЕС, ноне к компаниям из третьих стран. Во-вторых, в описанных делах Centros и речь шла о ситуации, когда действия компании были допустимыми по праву исходного места учреждения юридического лица (по праву Англии и Нидерландов соответственно, однако препятствия для свободы перемещения компаний создавались государствами по новому фактическому месту нахождения компании (по праву Дании и Германии соответственно. Такие препятствия для "иммиграции" компаний на территорию других стран ЕС (препятствия на "входе) были признаны Европейским судом неправомерными. Иную позицию Европейский суд занял в делах, в которых перемещение места нахождения компании являлось недопустимым по праву исходного места учреждения юридического лица. Так, в деле Cartesio N С-210/06 инкорпорированная в Венгрии компания оспаривала отказ венгерских государственных органов во внесении в реестр венгерских юридических лиц записи о новом месте нахождения компании на территории Италии. Европейский суд посчитал, что правила о свободе учреждения не распространяются на данную ситуацию, а потому государство, на территории которого было учреждено юридическое лицо, вправе не допускать перемещение такого юридического лица на территорию другой страны. Данное решение находится в русле ранее принятого в 1988 г. решения по делу Daily Mail N Св котором также шла речь о допустимости установления государством, инкорпорировавшим компанию, ограничений по свободному перемещению компании на территорию другой страны ЕС ив котором Европейский суд также занял консервативную позицию. Иными словами, Европейский суд признал право стран ЕС устанавливать препятствия для "эмиграции" компаний с территории соответствующей страны ЕС (устанавливать препятствия на "выходе"). Наконец, указанное решение обязывает признавать правосубъектность (в том числе право выступать в суде) иностранных компаний, учрежденных в других странах, ноне решает вопроса о возможности применения отдельных императивных норм законодательства по месту реальной оседлости. Формулирование таких норм, подлежащих обязательному применению к любым юридическим лицам, осуществляющим свою деятельность на территории данного государства, стало одной из заметных тенденций последнего времени. Причем весьма характерной особенностью является то, что данный механизм используется не только государствами, традиционно применявшими критерий реальной оседлости, но и странами, в которых традиционно доминирует критерий места учреждения юридического лица. Данная тенденция наглядно видна на примере правового регулирования в США. Как уже отмечалось выше, в законодательстве и судебной практике американских штатов сложилась internal affairs которая подчиняет внутренние отношения корпорации со своими участниками праву места инкорпорации. Однако во второй половине XX в. штаты с наиболее развитой экономикой (Нью-Йорк и Калифорния, на территории которых присутствует значительное количество корпораций, формально зарегистрированных в других штатах (например, в Делавэре, приняли законодательные акты о так называемых псевдоиностранных корпорациях (pseudo-foreign В соответствии с § 1320 Закона штата Нью-Йорк о предпринимательских корпорациях (New York Business Corporation Law) некоторые положения корпоративного права штата Нью-Йорк применяются не только к корпорациям, учрежденным в данном штате, но и к другим корпорациям при условии, что они извлекали от операций в штате Нью-Йорк в последние три финансовых года более половины своей прибыли. Еще более широкую сферу применения имеет законодательство штата Калифорния. Согласно § 2115 Корпоративного кодекса Калифорнии (California Corporation Code) значительная часть корпоративных норм штата Калифорния применяется к учрежденным за пределами данного штата корпорациям при условии, что бизнес корпорации более чем наполовину осуществляется в Калифорнии (при этом данный процент определяется по стоимости активов, дохода от продажи размеру прибыли. Кроме того, определяющим является также то обстоятельство, что более половины голосующих ценных бумаг корпорации принадлежит лицам, имеющим местонахождения в Калифорнии. Если указанные условия имеют место, то право Калифорнии применяется к таким вопросам, традиционно входящим в сферу действия личного закона юридического лица, как выплата дивидендов, формы голосования и ответственность директоров корпорации. Таким образом, некоторые американские штаты активно используют дополнительные критерии (критерий центра эксплуатации и критерий контроля) для целей решения ряда вопросов правового статуса юридических лиц. Некоторые проявления описанного выше подхода исследователи отмечают ив английском законодательстве, которое выделяет категорию так называемых "заморских компаний" (overseas companies) и возлагает на их директоров определенные обязанности под страхом дисквалификации. Основываясь на англо-американском опыте, Нидерланды, придерживающиеся в своем коллизионном праве критерия места учреждения юридического лица, 17 декабря 1997 г. приняли Закон о псевдоиностранных компаниях (Wet op de Formeel Buitenlandse Vennootschappen). Согласно ст. указанного Закона под псевдоиностранной компанией понимается имеющая правосубъектность и обособленное имущество компания, учрежденная за пределами Нидерландов, осуществляющая всю или большую часть своей деятельности в Нидерландах и не имеющая реальной связи с государством места своего учреждения. Данный Закон возлагает на компании, подпадающие под определение псевдоиностранной компании, обязанность по представлению голландским властям дополнительных документов, занесению в таком качестве в реестр юридических лиц и обозначению своего особого статуса на всей исходящей документации. Кроме того, на директоров таких компаний возлагается обязанность обеспечить наличие оплаченного уставного капитала в размере, не меньшем установленного для голландских компаний. В качестве санкции за невыполнение указанных требований вводится полная солидарная ответственность директоров псевдоиностранной компании по долгам самой компании. Положения описанного голландского закона стали предметом рассмотрения Европейского суда по делу Inspire Art N СВ своем решении от 30 сентября 2003 г. Европейский суд постановил, что свобода учреждения, гарантированная Договором о ЕС, не допускает наложения на компанию, учрежденную в другой стране ЕС, местных ограничений, связанных с минимальным уставным капиталом и ответственностью директоров. Европейский суд подчеркнул, что причины, по которым компания была учреждена в другом государстве, а также тот факт, что компания осуществляет всю или большую часть своей деятельности за пределами государства места учреждения, не препятствует реализации свободы учреждения, за исключением особых случаев злоупотреблений, которые должны устанавливаться индивидуально. Таким образом, в практике Европейского суда был сформулирован принцип, в соответствии с которым страна - участница ЕС не только не может отказать в признании правосубъектности компании, учрежденной в другой стране ЕС (дело, но и не может распространять на учрежденные за рубежом компании положения местного корпоративного права, если такие положения затрудняют доступ к деятельности на территории данной страны (дело Inspire Art). Тем не менее положения указанного голландского Закона продолжают применяться к компаниям, формально инкорпорированным за пределами территории стран ЕС. Статья 159 швейцарского Федерального закона 1987 г. "О международном частном праве" предусматривает, что если деятельность компании, учрежденной на основании иностранного права, осуществляется в Швейцарии или из Швейцарии, то ответственность действующих от ее имени лиц определяется по швейцарскому праву. Как видно из текста нормы, защита интересов швейцарских кредиторов обеспечивается за счет подчинения швейцарскому праву вопросов ответственности лиц, выступающих от имени псевдоиностранной компании, по долгам компании. В русле описанных выше мировых тенденций, для которых характерно использование критерия места учреждения юридического лица с одновременным установлением изъятий из этого коллизионного правила в целях обеспечения защиты гражданского оборота страны по месту осуществления реальной коммерческой деятельности компании, в проекте изменений и дополнений ГК РФ предлагается включить новое правило. Если учрежденное заграницей юридическое лицо преимущественно осуществляет свою предпринимательскую деятельность на территории Российской Федерации, к требованиям об ответственности по обязательствам юридического лица его учредителей, участников, других лиц, которые имеют право давать обязательные для этого юридического лица указания или иным образом имеют возможность определять его действия, применяется российское право либо по выбору кредитора личный закон такого юридического лица. Данная норма, обеспечивающая возможность применения в интересах кредитора права по месту преимущественного осуществления предпринимательской деятельности (российского права, среди прочего призвана обеспечить применение другой нормы, предлагаемой в проекте, в соответствии с которой псевдоиностранные компании (компании, формально инкорпорированные на территории так называемых офшорных юрисдикций) обязаны раскрыть сведения о своем статусе (включая сведения о бенефициарах компании) уполномоченному российскому органу под страхом введения в отношении лиц, имеющих право давать обязательные указания или иным образом определять действия такой компании, солидарной ответственности по всем обязательствам такой компании. Коренное изменение подходов к определению личного закона юридического лица сделало для европейских стран чрезвычайно актуальным вопрос о возможном начале конкуренции различных европейских стран (соревновании в привлечении под свою юрисдикцию как можно большего количества компаний, наподобие той, которая наблюдается между штатами США. Иностранные авторы активно дискутируют, станет ли Великобритания "европейским Делавэром" (Delaware of Europe), либо в этом соревновании вперед выйдет другое государство - участник ЕС, возможно, одна из тех восточноевропейских стран, которые недавно вошли в состав ЕС. Различные авторы высказывают разные точки зрения о перспективах такого потенциального соревнования. Преобладающей является точка зрения, согласно которой особенности принятой в Европе системы налогообложения компаний, а также достигнутые ЕС результаты в области унификации корпоративного права выступают гарантией того, что описанный процесс не будет иметь серьезных негативных последствий. Вместе стем вывод о том, что на сегодняшний день критерий места учреждения юридического лица становится преобладающей коллизионной привязкой во всех странах мира, не означает, что государство, на территории которого соответствующее юридическое лицо имеет реальную оседлость или осуществляет основную коммерческую деятельность, не может принимать меры по правовому воздействию на такое юридическое лицо. От рассмотренных выше частноправовых вопросов, лежащих в плоскости коллизионного права (вопросов о признании иностранных юридических лиц и определении права, регулирующего их частноправовой статус, необходимо отличать вопросы публично-правового воздействия (налогообложение, применение антимонопольного законодательства, валютного и таможенного регулирования, допуска к занятию определенными видами деятельности и владению определенными видами имущества. Для обозначения правовой связи юридического лица с территорией определенного государства для целей публичного права часто используется понятие "национальность" юридического лица. Данное понятие также может использоваться в международном публичном праве для определения круга лиц, на которых распространяется действие того или иного международного договора (например, двустороннего международного договора о защите и поощрении иностранных капиталовложений) либо которым предоставляется дипломатическая защита. Сегодня в большинстве стран мира наблюдается тенденция, в соответствии с которой в национальном законодательстве используются различные подходы для определения личного закона для целей коллизионного права, с одной стороны, и национальности для целей публичного права - с другой. Юридическое лицо, которое с позиций коллизионного права будет считаться иностранным (имеющим личный закон государства - места своего учреждения, сточки зрения публично-правового законодательства может одновременно признаваться местным, имеющим национальность данного государства, где такое юридическое лицо имеет реальную оседлость, основное место деятельности либо преобладающий состав участников. Например, в Великобритании личный закон компании для целей коллизионного права определяется по критерию места учреждения компании, в то время как для целей налогообложения используется понятие "резидентство", которое определяется преимущественно по месту реальной оседлости (месту нахождения центральных органов управления компании) Аналогичные различия мы наблюдаем в России и других странах СНГ, где в публично-правовой сфере понятие резидентства зачастую не совпадает с личным законом того же юридического лица. Описанное явление получило в литературе название тенденции отделения личного закона юридического лица от его государственной принадлежности (национальности) <2>. Данный подход позволяет, с одной стороны, создать удобные и предсказуемые правила коллизионного регулирования правового статуса юридических лиц, сведя к минимуму случаи отказав признании правосубъектности иностранных компаний, ас другой стороны, защитить важные публично-правовые интересы государств, на территории которых юридические лица осуществляют свои коммерческие операции и оказывают влияние на экономическую жизнь Dicey and Morris. On the Conflict of Laws. ed. Vol. 2. 2000. P. 1101 - 1102; Cheshire and North's Private International Law. ed. 1999. P. 175. <2> См Лунц Л.А. Многонациональные предприятия капиталистических стран в аспекте международного частного права // Советское государство и право. 1976. N 5; Суворов Л.Л. Проблема отделения личного статута юридического лица от его государственной принадлежности в современном международном частном праве // Журнал международного частного права. 1995. N 3. 2.2. Материально-правовая унификация правового регулирования статуса юридического лица До последнего времени большинство исследователей считало бесперспективным исследование возможностей материально-правовой унификации правового регулирования статуса юридических лиц вследствие фундаментальных различий, присущих корпоративному праву различных стран. Однако опыт последних лети прежде всего развитие общеевропейского права стран ЕС, показывает, что постановка такого вопроса является не только возможной, но и необходимой. Если на всемирном (универсальном) уровне усилия различных государств направлены в основном на формулирование общих стандартов привлечения и правового регулирования иностранных инвестиций, то страны ЕС на региональном уровне добились существенных успехов в материальной унификации собственно корпоративных частноправовых норм См. подробнее п. 4.6.2 настоящего тома учебника. |