Павел Олегович Филатьев zov

• Название: Павел Олегович Филатьев zov
• Дата: 12.05.2023
• Размер: 1.02 Mb.
• Имя файла: zov.rtf
• Тип: Документы; #1124996
• страница: 2 из 6

Я, военнослужащий контрактной службы мл.с‑т. Филатьев Павел Олегович, 09.08.1988 г.р.

Вынужден оставить обращение с жалобой, в связи с тем, что мое непосредственное командование в/ч 81505 не соблюдает в отношении меня мои права военнослужащего и ветерана боевых действий, а также допускает следующие нарушения:

Я вновь заключил контракт на три года с 19.08.2021 г.

Последней каплей для обращения в Министерство Обороны для меня послужил тот факт, что совершив свой первый прыжок с парашютом 12.11.2021 г., я заболел пневмонией т.к. в два часа ночи мы выехали на прыжки в Джанкой, на улице был минус 6 градусов, ехали мы в открытых КАМАЗах, прибыв в 5:00, мы выгрузились, ждали до 8:00 начала прыжков и все это время не было возможности согреться кроме как прыгать на месте, многие военнослужащие были без тёплой одежды кто‑то не получил, кто‑то отказался получать поношенную форму одежды (как я), либо форму не по размеру. После прыжков на следующий день я стал чувствовать недомогание, т.к. очень долго мёрз, надеялся отлежаться за выходные, но в понедельник утром проснувшись в пять утра на зарядку я почувствовал жар, с трудом приведя себя в состояние с помощью таблеток я пришёл в часть к разводу к 8:00 утра, с отдышкой. После развода я сообщил командиру взвода и командиру роты что мне плохо, у меня температура и что мне нужно в сан.часть. В ответ на что командир роты сказал, что мне нужно идти и записываться в книгу записи больных и на следующий день идти в сан.часть. он меня не отпустил и приказал разгружать парашюты вместе со всеми, около 10:00, когда парашюты были разгружены, он всё‑таки сказал, что теперь я могу идти в сан. часть. Прибыв в сан.часть. Мне измерили температуру, которая оказалась 37,5 (учитывая, что перед этим я принял три таблетки парацетамола) и отправили в госпиталь на флюорографию, на снимке мне поставили диагноз двухсторонняя пневмония, сделали тест на коронавирус и сказали, что мне необходима госпитализация, я пытался выпросить амбулаторное лечение, но врачи сказали, что если у меня будет выявлен ковид ‑ пневмония, то могу быть привлечён к ответственности и что максимум я могу сходить домой за личными вещами.

Об этом я сообщил командиру взвода по телефону, на что он сказал прибыть мне в часть, написать рапорт и сдать справку. Врачи госпиталя в ответ на мои просьбы о справке, сказали, что у меня госпитализация срочная и о моей госпитализации докладывается в другом порядке и идти в часть мне нельзя.

Подчиняясь приказу командира, я все‑таки пошёл обратно в часть, хотя и считал этот приказ не правомерным, придя в сан.часть, и объяснив ситуацию, дежурный фельдшер мне сказал, что от меня не нужен рапорт и справка и мне необходимо лечь в госпиталь для оказания помощи, будучи уже обессиленным от ходьбы и задыхаясь в таком состоянии я отправился на такси в военную прокуратуру, где мне настоятельно порекомендовали лечь в госпиталь, а все остальные вопросы решать потом. Прибыв к вечеру снова в госпиталь, врачи меня отругали словесно, за не следование их требованиям и увезли на машине скорой с отдышкой в инфекционное отделение. В течении недели в инфекционное отделение поступило около тридцати военнослужащих моей части (все присутствовали на прыжках) с диагнозами ОРВИ,Бронхит,Ангина.Пробыв неделю в инфекционном отделении под антибиотиками, сделав три отрицательных теста на коронавирус я стал просить меня отправить на амбулаторное лечение т.к. пребывание в инфекционном отделении не подразумевало под собой возможности выхода на улицу, там негде нормально помыться, нельзя пользоваться телефонами, нельзя получать передачки, т.е. полная изоляция, а качество больничной пищи оставляет желать лучшего. Все это время в отделении неизвестный мне мужчина в гражданской одежде требовал от военнослужащих в разное время построений, я отказывался от построений ссылаясь на температуру и неясность для меня статуса этого мужчины, как оказалось в последствии он был майором медицинской службы, в воскресенье 21 ноября около 8:00 снова он объявил построение о котором мне объявили медсестры, я снова отказался строится сославшись на температуру воскресенье 8:00 и неясность смысла и правомерности данных требований, в итоге он потребовал от мед. сестёр объяснительные о том что я отказываюсь от ежедневных построений в 14:00, хотя это было ,8:00 .

В ответ на мои просьбы отправить меня на амбулаторное лечение я получил отказ и рекомендацию провести еще неделю в инфекционном отделении. В этот момент в воинской части шла сдача физо, до этого я претендовал на сдачу ФИЗО на высший уровень т.к. в свои 33 года находился в неплохой физ.форме. Сейчас оцениваю своё состояние неудовлетворительным в связи с тем, что мне отказано в возможности вернуть свои медицинские документы и выписку о госпитализации с пневмонией, я вынужден проходить службу без возможности восстановления.

Окончательно расстроившись я допустил проступок и покурил в туалете госпиталя, за что пришёл мой лечащий врач и стал говорить, что за курение меня выпишут за нарушение режима, я стал просить выписать меня, но мне снова отказали, собрав вещи я пришёл к майору в «гражданке» и стал просить выписать меня на что он сказал мне‑ «Тогда я выпишу тебя за нарушение режима»

Я настаивал, чтобы хоть так, но выписывайте, тогда он произнёс с каким‑то презрением‑ «Стоит тут целый младший сержант недовольный моим лечением»

В ответ на что я ответил «А Вы целый майор позволяете себе издеваться над младшим воинским званием»

В ответ на что он приказал медсестре вызвать военную полицию, сам брал трубку и говорил, что я буйный и меня надо посадить на губу, я ожидал военную полицию, т.к. данный вызов был ложным и порочащим, я хотел дождаться их чтобы отстоять свою честь, достоинство и дать объяснения по ситуации. В итоге спустя час мне позвонил командир роты и сказал, что за мной сейчас приедет командир отделения и мне надо уехать с ним в часть, я снова подчинился и уехал с ним, майор медицинской службы, начальник отделения отказался мне предоставлять документы и назначение лечения. Прибыв в часть, командир роты отправил меня с командиром взвода к нач. меду который сказал в грубой форме чтобы я шёл служить дальше, что с этого дня я в строю, т.к. я себя не правильно вёл и меня выпишут за нарушение режима госпиталя, понимая что я не в состоянии приступить к исполнению обязанностей по состоянию здоровья, я отправился к командиру части с просьбой освободить меня от обязанностей с целью закончить курс антибиотиков, в ответ на что он отпустил меня долечиться амбулаторно, через несколько дней закончив курс антибиотиков прописанных лечащим врачом я вышел на службу не прося освобождений, хоть и чувствовал себя нездоровым и узнал что отсутствовал во время сдачи ФИЗО я незаконно и что мне поставлена оценка два, за что я лишусь ежемесячной надбавки ‑24 %, и ежегодной премии 10/10, а также лишаюсь возможности получить надбавку к з.п. +70% На данный момент моя з.п. 27 т.р. из которых 12 отдаю за аренду жилья. На момент сдачи ФИЗО я был в госпитале с пневмонией по факту, что за документировано везде кроме строевой службы части, разбирательства не проводилось. Узнав это и обратившись к командованию за обоснованием законности этого факта в лице командира роты, заместителя командира части, заместителя командира части по политической работе, начальника медицинской службе и командира части меня стали все перечисленные лица убеждать на повышенных тонах что это я сам виноват, мне теперь самому надо доказывать, что я действительно в эти дни был в госпитале. Из чего я делаю вывод что командование пытается скрыть мою болезнь, полученную в ходе несения службы. Кроме того, при всех выше перечисленных лицах, замполит. батальона стал говорить, что меня можно уволить как лицо не прошедшее испытательной срок (испытательный срок окончен две недели назад), объявить мне НСС за курение в туалете, а также стал высказывать подозрение что звание мл.с‑т. я купил и он будет это проверять! Что оскорбляет меня как военнослужащего и порочит мою честь и достоинство. Кроме того, командир роты «потерял мой рапорт на ветеранский отпуск» сославшись на то что лично в руки я ему его не передал, нарушив ФЗ о Ветеранах.

С первого моего прибытия в часть в отношении меня появились нарушения, а именно мне пришлось искать самостоятельно место для жилья, т.к. общежитие на тот момент было занято, а в казарме командир роты не разрешал проживать военнослужащим контрактной службы, в итоге мне пришлось как бомжу бегать из одной казармы в другую ища себе кровать для ночлега, пока не нашёл себе жильё в аренду за свой счёт. (3 недели). Необеспеченность формой.

До сих пор 01.12.2021 г я не обеспечен полным комплектом положенной мне формой одежды, на вещевом складе выдаётся форма либо не по размеру , либо поношенная, я отказался получать такую форму руководствуясь тем что «военнослужащий обязан следить за своим внешним видом», из‑за чего стал привлекать к себе негативное внимание командования в лице командира роты, пытаясь решить вопрос самостоятельно я стал покупать необходимую форму в магазинах, на сегодняшний день я приобрёл форму ВКПО ‑ форма демисезонная, куртка утеплённая, штаны утеплённые, шапка зимняя, ремень, шевроны.

Обеспечение себя формой одежды на половину также легло на меня самого, т.к. форму в плохом состоянии и не подходящую мне по размеру я отказался получать.

Необеспеченность питанием.

Питание в столовой организованно крайне плохо, сырой картофель в супе на воде обычное дело, не хватило котлеты, салата, закончилось масло, хлеб или соленый !!!чай.

В итоге контрактники практически никогда не едят в столовой, а у срочников просто нет выбора.

Книга переработок не ведётся, регламент служебного времени не соблюдается.

За три с половиной месяца моей службы я так и не имею записи в военном билете о том, что служу в этой воинской части! У меня не закреплено оружие! Но при этом я неоднократно ходил в наряды. Через два месяца службы командир роты все‑таки собрал у вновь прибывших контрактников военные билеты, но зайдя в канцелярию через несколько дней я увидел военные билеты, разбросанные по столу и решил забрать свой переживая за его сохранность, больше про меня никто не вспоминал, а мне снова ходить напоминать об этом командиру роты кажется бесполезным, у него и так суд за судом.

За три с половиной месяца по факту отсутствовали какие‑либо занятия, если не считать предпрыжковую допподготовку.

Среди контрактников царит атмосфера апатии и 90 % в курилках обсуждают то как быстрее бы закончился контракт.

Военнослужащие срочной службы не понимают зачем вообще контрактники служат. Так же слышал и от ряда офицеров что служить здесь они не хотят.

Не однократно заступая помощником дежурного по части, мне приходилось принимать флаги РФ и ВДВ в таком виде будто они прошли войну, (лишь две недели назад их заменили), а наряд по штабу их сидел и латал т.к. там уже была дырка на дырке, поднятие флагов утром под гимн РФ (половина военнослужащих его не поёт).

Дежурное подразделение и подразделение антитеррора заступают лишь на бумаге и иногда, присутствуя на разводе.

Я понимаю, что мне необходимо обращаться в военный суд. То что я наблюдаю течении трёх с половиной месяцев меня повергает в ужас, находясь в столь важном стратегическом направлении по факту вижу полнейшую анархию, на боевую готовность здесь лишь блеклый намёк, среди местного населения слышно много насмешек насчёт Феодосийского ВДВ, я военнослужащий по контракту 46 ОБРОН, в период с 2007‑2010, ветеран боевых действий, проходил службу на Кавказе, видя то что происходит сейчас, и будучи военнослужащим по контракту я не знаю где искать поддержку кроме МО и СМИ, я обращаюсь к МО с целью отстоять честь и достоинство военнослужащего РФ ВДВ, гражданина РФ, ветерана боевых действий РФ.

Я прошу провести независимую проверку данных мной показаний, на время проверки прошу предоставить мне защиту, готов нести ответственность за дачу ложных показаний в плоть до уголовной.

◦

Когда я писал это обращение, то была надежда что не все потеряно в нашей армии. Хотя большинство сослуживцев говорило, что все это бесполезно и кроме проблем мне ничего не принесёт. После ответа от Министерства Обороны на мою жалобу, где мне желали крепкого десантного здоровья и рекомендовали следить за собственной дисциплиной, служить в этом царстве дурдома желание отпало окончательно.

Также мои надежды были связаны с тем что с 1.12.2021 у нас будет мой «родной» 56 и точно порядка станет больше.

Но увы, ничего особо, кроме каких‑то неуклюжих попыток закрутить гайки не поменялось. Легендарный 56, канул для меня в века, люди, формировавшие его, почти все давно уволились. 1 декабря, мы официально стали в/ч 74507 56 ДШП из двух батальонов, кое как укомплектованных, на формирование полка прибыл заместитель командующего ВДВ с огромной свитой из штаба ВДВ, из‑за которого мы строились с 8:00 до 15:00, мы тупо как обычно просрали весь день, вместо того чтобы чему‑то учиться, по сути у нас никто ничего не проверял, генерал даже не удосужился подойти, мы тупо стояли, в парке они проверяли технику УАЗы, КАМАЗы, БМД 2, НОНЫ. Всему этому сто лет в обед, многое не исправно, но на их отчетах наверняка все было хорошо и это за два месяца до спецоперации. Я, стоя в строю, думал, что сейчас он нас всех обойдёт и будет спрашивать вопросы, жалобы, предложения и тогда точно скажу ему о проблемах прямо, но нет, ни к кому из контрактников генерал не подошёл, даже равнодушно прошёл мимо срочников которые стояли в драной поношенной форме не по размеру.

Когда я рос в 56, срочники так не выглядели и это спустя 20 лет реформ.

В субботу 4 декабря, у нас была укладка парашютов, многие были без программы прыжков, ещё надеялся, что выполню ее и зарплата моя немного вырастит. С утра до обеда мы лишь уложили по одному куполу, что просто смешно...

Офицеры не помогали, кроме вдсников, командир роты которому я при всех предъявил это, с издёвкой и смехом ответил ‑ «Вы профессионалы, Вы должны все уметь!»

К обеду, когда я с товарищем укладывал запаску, он подошёл ко мне и напряжённо сказал «мл.с‑т.Филатьев, форма одежды номер 5, нас с тобой вызывает командир полка», по этому обращению, стало ясно, что «прилетело» с верху по поводу моей жалобы в Министерство Обороны, пока мы с ним шли, он пытался меня отчитать, по поводу того, что че это я жалуюсь и то что не положено цепочку с крестиком носить на шее, большего ему на ум не пришло. Я ответил, что предупреждал всех о том, что не спущу все это им так просто. После конфликта с госпиталем, мне было уже плевать на него, если уже идти за правдой, то до конца. На самом деле, я не хочу его обидеть, но он отражение проблем нашей армии, командир которому плевать на свой личный состав, полный человек, с отдышкой, обвиняемый в воровстве, но в суде это доказать не смогли, карьера в 56 в Камышине не задалась, и он свалил в Феодосию, но волею судьбы 56 перевели в Феодосию спустя пару лет, от чего он, не стесняясь постоянно причитал об этом перед личным составом.

Придя к командиру полка в кабинет, тот стал пытаться предъявить мне за то, что я жалуюсь и это плохо, когда ему рассказал суть претензии и что они адресованы к прошлому руководству, тот обрушился на командира роты, описывать это не буду.

Дальше меня он отпустил.

Уйдя из части мне начали названивать, заместитель командира дивизии по работе с личным составом, звонил и недовольно требовал объяснительные по поводу моих жалоб в министерство обороны, всячески мне пытались дать понять, что я теперь в опале.

До этой жалобы в министерство обороны, у меня не было выговоров, но после неё появилось сразу три.

Некоторые офицеры, разговаривая со мной тет‑а‑тет, полностью поддержали меня, говоря, что все это конечно правда, но жаловаться бесполезно. А также до меня дошла информация что мое командование подготовило документы для уголовного дела за то, что я их якобы оклеветал, но как мне известно по слухам, Командир Дивизии не дал этому ход.

Как я уже сказал, желание служить отпало совсем. Глядя на все это, понимал, что боеспособность наша, мягко говоря не очень, мы занимаемся ерундой, бесполезными рабочками, нарядами или деланием вида что у нас занятия (даже вид занятий делали редко). После 15 января, я точно решил, что увольняюсь, стал проходить ВВК, лёг в госпиталь, да и отношение от командования ко мне, конечно было уже не очень, а мне стало плевать и откровенно стал на многое забивать. В армии ценится твоё умение не выделятся, совсем соглашаться, права свои не отстаивать, недовольство не проявлять, а если тебя не устраивает что твои права не соблюдаются, то командование предпринимает все меры чтобы испортить тебе жизнь. Самое удивительное что большинство сослуживцев мне говорили, что правильно сделал, написав в министерство обороны, большинство жаждет порядка и действительно хотят перемен, заниматься военной подготовкой, а не созданием вида бурной деятельности, но видя примеры вроде меня, что попытки чего‑то добиться приводят лишь к проблемам с командованием, сами добиваться порядка ценой такой ценой не хотят.


Уволиться из армии ещё сложнее чем в неё устроиться...

Не смотря на то что уже почти вся, страна знает, что в российской армии, царит дурдом и все на показуху, все равно находятся люди, которые, как и я туда приходят, думая, что может все не так уж плохо или что‑то там наладилось. К сожалению, в армии есть и те, кого все устраивает, те кто всю жизнь потратил на карьеру, достигли звания майора или выше и теперь, когда до пенсии осталось не много, они не хотят все это терять (на них и держится сгнившая система), которые слепо верят в то что все так быть и должно, те кто верили, что мы с таким бардаком в министерстве обороны, захватим Украину за три дня.

Кто и как ответит за такое положение дел в армии !? И это в ВДВ, элита, резерв верховного главнокомандующего! Как сейчас обстоят дела в других подразделениях, страшно представить.

В середине февраля, моя рота, как и многие другие подразделения, была на полигоне в Старом Крыму. Смотря новости, я понимал, что точно что‑то назревает, на полигон сгоняли всех, кто увольнялся или болел. С одной стороны, я не хотел иметь больше ничего общего с такой армией, где ты никто, а твои прописанные в законе права написаны лишь на бумаге, где твоя зарплата меньше чем у грузчика в Магните, понимал и то что армия не боеспособна, о чем и писал в Министерство Обороны, которое в ответном письме, пожелало мне крепкого десантного здоровья и посоветовало следить за своей дисциплиной. Вот и все, ты пишешь о том какой бардак происходит в армии, а в ответ Министерство Обороны, пишет, что желает тебе крепкого десантного здоровья и рекомендует следить за собой!

Так какая цель у Министерства Обороны?! Развалить саму себя?! Как я позже узнал, командование части быстро состряпало разбирательство, где выставило меня как регулярно нарушающего дисциплину и как худшего военнослужащего в части. Даже в личном деле, не найдя мои фотографии в форме, они просто состряпали на фотошопе, вставив мои глаза, нос и рот из фотографии в интернете, другому человеку в форме, на той фотографии не я!

С другой стороны, я думал, что сейчас, когда что‑то назревает, отказаться будет постыдно, равносильно тому что струсил. Слухи и информация ходила разная, от того что Украина и НАТО нападет на Крым, и мы просто должны собраться у границ чтобы этого не допустить и заканчивая тем что Украина нападет на ДНР и ЛНР, хоть я и не сторонник всего этого, но отказаться ехать на полигон, побоявшись возможного конфликта, мне было постыдно, не знаю, что мой руководило, патриотизм или не желание дать заднюю. Тем более увольнения ждать долго, а прямо сейчас меня никто не уволит. Тогда я не верил, в то что действительно Украина или НАТО нападет, но если бы все‑таки так произошло, то выглядело бы так что я струсил. Мне казалось, что скорее всего, нас всех перекинут в ДНР и ЛНР, мы встанем на их территории, под российскими флагами объявим о референдуме, присоединив горемычный Донбасс таким способом, думал о том, что возможны бои, но только в виде того что мы их поведём в обороне, стоя на границе Украины и Донбасса, либо на границе Крыма. Мне казалось логичным, что проведут операцию под видом миротворцев...

Прибыл на полигон, где‑то 15 февраля, придя к замполиту, батальона, который отвечал за то, что отправить туда всех и заявив, что мне надо на полигон, что что‑то назревает, тот выкатив на меня шары как на сумасшедшего, несколько раз спрашивал с чего это я взял, но в итоге отправил меня туда, забив на то что у меня стояла тогда, категория «Г», что означает временно не годен к службе. Прибыв на полигон, я продолжил охреневать от того как все устроено. Наша рота жила вся одной палатке, человек 40, (срочники все оставались в гарнизоне) в палатке нары, печка буржуйка, к слову даже в Чечне, где мы тогда жили только в палатках либо землянках, быт был организован лучше. Питание в столовой ещё хуже, чем в гарнизоне, хотя на полигонах ещё по срочке, в далеком 2007, питание всегда было лучше в полевой кухне. Мыться там было негде. Ещё в нашей роте, было так что комплект Ратника, вещмешка, спальника, тебе выдаётся только когда решит командир роты, например, на смотр или полигон. Я уже давно слышал, что в роте их не хватает, из‑за чего были у него суды. Ну и соответственно, те кто приехали позже остальных, как я, таких было человек 5, не имели ни спальника, ни маскхалата, брони, каски и т.д. Получалось так что мы ими менялись поочередно. Приехав в палатку, где у моих сослуживцев был уже довольно одичавший вид от такой прекрасной жизни и поняв, что спальника и места для сна у меня нет (они там были уже две недели), я улегся на место командира роты. Как я узнал, коллектив роты стал прямо высказывать тому своё недовольство бытом, питанием и тем что у роты нет бани, из‑за чего тот в палатке почти не ночевал. Потом от многих подразделений согнанных в Крым на «учения», я слышал, что условия были и похуже, например, кому‑то было нечем топить в феврале печки, негде было мыться, из‑за чего люди ходили на море зимой, в итоге госпиталя уже в феврале были забиты больными и даже пришёл приказ на запрет ложиться в госпиталь. Как только вечером я увидел своего командира, а тот точно был не рад ещё и моему присутствию вдобавок к другим недовольным, задаю ему вопрос где мой спальник и комплект Ратника, на что тот ответил, что его нет и в общем где спать и где брать амуницию это моя проблема. В общем с самого начала, я заметил такую атмосферу в роте, что командир пытается всячески выставить молодых командиров взводов и старшину не в лучшем свете, те в свою очередь пытаются что‑то предъявить личному составу, личный состав начинает предъявлять что у них нет того то или какие‑то ещё проблемы, в итоге все проблемы повисают в воздухе т.к. проблемы личного состава, это только их проблемы, из‑за чего все сходится к тому что каждый сам за себя. Следующие несколько дней, мы ходили на стрельбище, тупо высаживая боекомплект, там я наконец‑то впервые взял свой автомат, который был судорожно закреплён за мной командиром роты только с 1 декабря, прямо на плацу, во время проверки генералом, до этого четыре месяца у меня вообще не было закреплённого оружия! К слову, даже во время моей службы в 2007‑2010 такое вообще было невозможно представить.

Так вот, оказалось, что мой автомат со сломанным ремнём и просто ржавый, на первых же ночных стрельбах произошло затыкание после нескольких выстрелов, после чего долго чистил его в масле пытаясь привести в порядок. Каждую ночь патрулировали палаточный городок, в одну из ночей мы с товарищем, заступили в патруль примерно в 1:00 ночи, дежурный по части, дал нам радиостанцию и сказал останавливать всех и докладывать ему о прибывших, мы пошли в патруль на указанную нам дорогу на въезде в лагерь. Примерно через полчаса, вдалеке увидели, что по дороге к нам едет машина, мы встали поперёк дороги с намерением ее остановить и доложить дежурному по части, как тот и приказал, машина приближалась все ближе слепя фарами, мы стояли расставив руки, стало очевидно то что автомобиль не остановится и в последний момент мы сошли с дороги, в моей руке была радиостанция, отходя в строну и недоумевая от наглости неизвестного водителя, я черканул по кузову антенной и тут уже рассмотрел что это военный УАЗ Патриот, тот остановился метров через 20 и оттуда донёсся истошный вопль с матом что мы охуели, что за долбоебы и какой урод приказал останавливать машины, потом мне дали замечание что шапка у меня не уставная и командир полка поехал дальше... желание выполнять приказы командования отпадает сразу.

Где‑то 20 февраля, пришёл приказ всем срочно собраться и выдвигаться налегке, предстоял марш‑бросок неизвестно куда, тогда большинство надеялось, что этот марш‑бросок означает окончание учений, некоторые прикалывались что сейчас мы нападем на Украину и захватим Киев за 3 дня, мне уже тогда было не до смеха и я говорил, что если такое что‑то будет, ничего за три дня мы не захватим и выдвигал свои догадки, что нас отправят на Донбасс...

Собирались мы весь день, большинство подразделений оставили свои мобильники там, все оружие было загружено с собой, часам к 17:00, собрался наш полк, состоящий из моего штурмового батальона на УАЗ, минометной батареей 82 мм, парашютного батальона на БМД2, сокращённой разведроты, артдивизиона с минометами 120 мм и гаубицами д30 и отдельных взводов.

По моим впечатлениям там было 500‑600 человек.

И снова каждый добывал еду и воду как хотел, наше командование это не заботит.

Оружия на роту было масса, НСВ Утёсы, АГСы, РПГ‑7, ПТУРы Фагот, пулеметы Печенег и АК 74 м «обвес» с подствольниками. Только проблема оказалась в том, что с ПТУРов никто стрелять не умел. Или, например, у меня был закреплён АК74м «Обвес» с подствольного, а у товарища с больными ногами, которого из‑за запрета не отправляли в госпиталь был ПКП, так вдобавок нам достался ещё и внезапно НСВ Утёс, а у гранатомётчика вдобавок к РПГ 7 появился АГС, ну что же, надо так надо.

Примерно в 20:00, когда стемнело, колонна начала выдвигаться на трассу, кроме нас, с разных направлений выдвигались и другие колонны, на трассе появились Машины ГАИ и ВАИ с мигалками, огромные колонны начали ползти, всю дорогу мы гадали куда едим, водители ехали за впереди идущими, не зная конечной точки.

В итоге мы приехали в поля, где‑то возле Красного Перекопа, примерно к 3:00 ночи.

Во многих УАЗах даже не работали печки.

Утром мы получили сухпаи.

Уже тогда все были грязные и измотанные, некоторые почти месяц жили на полигоне без каких‑либо условий, нервы у всех были на пределе от этого, тем более что атмосфера становилась все серьезнее и не понятнее.

Связи у большинства уже не было и все питались слухами о том, что атмосфера накаляется. Предполагаю, что на уровне командиров полков, уже тогда знали, что будет. Через двое суток мы снова, ночью колонной переехали на новое место, ближе к границе, где‑то возле Армянска.

Спали в машинах, усиленно патрулируя по ночам. В ночь с 22 на 23 февраля прошла информация от командования что через границу к нам прошли диверсионные группы с целью диверсий, ночь была уже у всех напряженной, но весь прикол был в том, что боеприпасы нам так и не выдали, а некоторые, как и я были без Ратника. Один из моих товарищей, отнесясь очень серьезно к этому, предложил всем замотать руки для обозначения свой‑чужой и со смехом предложил пароль на ночь ‑ «Херсон‑наш» (фраза оказалась пророческой). В темноте, каждая рота стояла на расстоянии друг от друга, в ту ночь был дождь и туман.

Никто толком не понимал, что происходит, все гадали.

23 февраля прибыл командир дивизии и на построении поздравив нас с праздником, объявил, что с завтрашнего дня, зарплата в сутки составит 69$, курс тогда был больше ста рублей и по нашим прикидкам это составляло больше двухсот тысяч в месяц, плюс обычная зарплата, это был четкий знак, что будет что‑то серьёзное. После построения, началась суета с выдачей боеприпасов, гранат и промедола, поползли слухи что поедим на штурм Херсона, мне это казалось бредом.

Что будет завтра никто не знал, кто‑то говорил, что будем защищать границу Крыма. Кто‑то что пойдём на Киев и возьмём его за три дня, с такими я сразу вступал в спор о том, что за три дня мы ничего не возьмём и что это будет просто жопа, мне казалось, что такого приказа даже никто попросту не отдаст и мне не нравилось такое легкомысленное отношение к этом от сослуживцев. У меня складывалось впечатление, будто толи на нас нападут, а вся суета чтобы показать нашу готовность, толи каким‑то образом, нас погрузят на вертушки и перебросят в ЛДНР, то ли нас оставят на границе в усилении, а с востока войдут войска в ЛДНР на референдум. Уже было точно ясно, что что‑то назревает, но связи и доступа в интернет уже давно не было. В этот день я поругался и с командиром взвода и командиром роты, ситуация нагнеталась, а у меня не было даже бронежилета.

Я пошел искать комбата (царствие ему небесное). Подполковник обладал сочетанием командирских качеств того что мог и рявкнуть как батя и вникнуть в проблему как мать.

Найдя его возле минометной батареи, он как‑то по‑отечески поздоровался за руку, сказал, что я молодец что все‑таки поехал, выслушал мою проблему о том, что нет Ратника и сказал, что уже распорядился чтобы вечером с полка, привезли их тем, у кого их не было. Он давно знал про мои конфликты с ротным и предложил прикомандировать меня пока в минометную батарею, там почему‑то вечно также, вечно не хватало людей, с командиром минометной батареи я несколько раз пересекался в спортзале, и он мне казался не плохим офицером, я согласился, уставши от конфликтов, смирившись что изменить ничего не смогу и желая, чтобы это все быстрее закончилось, чтобы по скорее уволится. Получив к вечеру, когда стало темнеть бронежилет, каску и рюкзак, я пошёл к КАМАЗам минометки, подошёл к ее командиру, тот уже был в курсе что я прикомандирован. Объяснил, что в минометах вообще не соображаю, но буду делать все что тот скажет, командир сказал, чтобы я был со взводом управления, показал на их КАМАЗ, я залез туда, там было человек пять, лица были знакомыми, все‑таки служили в одном батальоне, тут же темнело и колонна начала вновь выстраиваться.

Вообще в тот день все стало меняться, я заметил, как стали меняться люди, кто‑то нервничал и пытался ни с кем не общаться, у некоторых откровенно читался страх, кто‑то наоборот был необычно весел и бодр, у меня было странное чувство смирения одновременно с легким чувством задора, это адреналин.

Колонна начала движение, перестраиваясь, миномётка 82 мм из пяти орудий, состояла из трёх КАМАЗов и трех Уралов.

КАМАЗ управления, в пяти других минометы, мины к ним и примерно пять человек расчёт орудия.

На ходу, ребята стали объяснять мне, что функция взвода управления – это разведка и корректировка орудий и что если что‑то будет, то мы все равно должно быть сзади на три километра для поддержки штурмовых рот, тут я задумался что как‑то стремно выходит, моя рота будет спереди, а я сзади за ней прятаться, из‑за своих конфликтов, но тут же стал гнать эту мысль, что будет? Ничего не будет, какая война, в 21 веке, максимум будем где‑то стоять и делать грозный вид, но тут же появлялись мысли что все как‑то странно выходит, куда мы едем, последнее время все спали часов по пять, буквально живя на улице, я уснул с остальными в кузове КАМАЗа.

00:00 24 февраля

По расстоянию, наверное, мы ехали немного, какими‑то полями, был дождь и грязь ночью, проснулся, наверное, часа в два ночи, колонна выстроилась где‑то в глуши вдоль железной дороги в несколько рядов, все заглушили двигатели, фары выключены, прошла команда всем намотать белые повязки свой‑чужой, левая рука ‑правая нога, откуда‑то стали передавать друг другу внезапно появившийся малярный скотч.

Ещё выезжая 19 февраля с полигона, на машины были нанесены горизонтальные белые полосы.

Вечером с 23 февраля на выезде пришла команда водителям дорисовать полоску, получилась галочка, сейчас же стоя где‑то у железной дороги в полной темноте и заматывая левую руку и правую ногу, водителям приказали дорисовать ещё одну полоску на машинах, получилось Z.

Пока стояли мотая руки и ноги, переговариваясь и куря возле плотно стоящих машин, ребята из соседней машины с орудием стали прибалтывать меня присоединится к ним, на их орудии три человека вместо пяти, подошёл в темноте их взводник, молодой лейтенант, сказал, что там рук не хватает, давай мол к нам, я взял свой РП и каску, пошёл в соседний Урал, думая о том, что может там буду при деле, один хрен в минометах ничего не шарю. Закинув в кузов рюкзак и шлем, стал залазить через закрытый борт в полной темноте. Перелезая через борт, зацепился магазинами на бронежилете, штаны мешали задрать ногу выше, как‑то на весу, облокотившись броней на борт Урала, заваливаюсь в кузов головой вперед и тут же вырывается крик от боли, из глаза в темноте как будто свет вспыхнул.

Не могу ничего понять, уже находясь в кузове держусь рукой за глаз, чувствую что‑то мокрое и сильную боль.

Вокруг темнота, кто‑то в кузове пытается чиркать зажигалкой и посветить мне в лицо, убираю руку и пытаюсь понять вижу двумя глазами или одним. Тот, кто светит мне в лицо восклицает «Оох, блядь!»

Я тут же его спрашиваю, у меня глаз на месте? Тот светит и говорит: «Убери руки, не пойму!», смотрю что на руке кровь и чувствую, что горячее течёт по лицу. Оказалось, что глаз цел, но разодрал верхнее и нижнее веко правого глаза. Осматриваясь под слабым светом в кузове, понимаю, что налетел глазом на ручку армейского термобочка под жратву, со злости пинаю бочок, осматриваясь вижу молодого парня минометчика, все завалено ящиками с минами, миномет, тренога, буссоль. Ехать придется в кузове на ящиках с минами, охеренно, думаю, что нахрена мне все это надо в 33 года, не хватило что ли приключений на Кавказе, лучше бы молча сидел в своей роте, хорошо хоть глаз не выбил, покурили знакомясь и снова уснули...

Примерно в 4:00 утра снова открываю глаза, слышу грохот, гул, вибрация земли ,чувствую резкий запах пороха в воздухе, выглядываю из кузова, откинув тент вижу что небо стало светлым от залпов, освещая в темноте толи облака, толи дым, справа и слева от нашей колонны работала реактивная артиллерия, были слышны мощные залпы от дальнобойных орудий где‑то, как показалось позади нас, воздух наполнился тревогой и вибрациями, сон сразу слетел, было не непонятно что происходит, кто и от куда стреляет и по кому, так же исчезла усталость от недостатка еды, воды и сна. Через минуту, закурив сигарету чтобы проснуться, соображаю, что огонь ведётся в сторону перед лицом нашей колонны, километров на 10‑20 вперёд, вокруг все стали просыпаться и закуривать, пошёл тихий ропот‑ «началось». Наверное, у нас есть какой‑то план...

Я, скурив сигарету и переваривая то что вижу, почувствовал прилив адреналина с зарядом бодрости, необычную четкость и ясность мысли, и тревожное осознание того что сценария «КрымНаш» не будет, появилось четкое предчувствие «пиздеца». Я не мог понять до конца что происходит, мы ведём огонь по наступающим украинцам? Может по НАТО? Или мы нападаем?

По кому ведётся этот адский обстрел? Откуда появилась реактивная артиллерия? Референдум в ЛДНР? Захват Херсона? На нас напала Украина? Ей помогает НАТО?

По любому у нас есть какой‑то план.

Армия так устроена, что задавать вопросы там не кому, да и похоже, что и приказы командованию поступают на ходу, поэтапно, мне никто ничего объяснять не будет, я могу лишь бросить оружие и побежать куда‑то назад, и стать трусом, либо идти за всеми, чем выше должность, тем больше ты знаешь, мой уровень‑десантника контрактника, это уровень жеребца которого ведут на кастрацию.

Когда‑то как я уже говорил, был тренером лошадей, вроде даже не плохо преуспел в этом, но потом, наверное, сошёл с ума и решил снова пойти в армию.

Когда‑то мы с товарищем купили десяток диких, молодых жеребцов, предназначавшихся на мясо, мы решили, что т.к. их ждёт смерть на мясокомбинате, то лучше мы их купим по цене мяса, кастрируем, не много обучим и продадим. Получается жеребцы продолжат жить, а мы сможем на этом заработать. Не смотря на то что нам обоим это было не по душе и жеребцам мы искренне сострадали, мы все‑таки сделали это грязное дело, типа выбрали из двух зол меньшее, так мы себя оправдывали. Так вот чтобы кастрировать диких жеребцов, их надо было хоть не много приучить, давать надевать на себя оголовье и ходить в руках человека, жеребцы были уже здоровенными двухлетками и просто силой их не взять, приходилось идти на всевозможные ухищрения с огромным риском для своего здоровья. Когда жеребец уже ходил за тобой и давал надеть на себя оголовье, то мы вели его в загон и вместо обычного лакомства в конце, связывали, валили и отрезали ему яйца...

Жеребец понятия не имел что он сейчас пойдёт на эту процедуру, он привык что сказали идти туда, он привыкает что лучше пойти, никто не будет тебя доставать, лучше согласиться, а после ещё и сахарок дадут. Так вот тоже самое и армия для контрактника, иди туда, иди туда, молодец, хорошо, иди туда теперь и в один прекрасный момент это приведёт тебя в пиздец, тебя выдрессировали. Знать тебе ничего не положено, просто сделай это. Сейчас я понимаю, что меня использовали, также как когда‑то я использовал лошадей, где‑то хитростью (СМИ и патриотизм), где‑то силой (закон и наказание), сахарком (зарплата), где‑то похвалой (награды и звания). Где‑то наверху есть некий дяденька, который умнее, сильнее и больше знает. Он использует такие же инструменты как использовал я с лошадьми для «воспитания нужного мне». Вопрос лишь в том, какие цели он преследует, выбирает из двух зол меньшее, зарабатывает деньги как наёмный ветеринар выполняющий процедуру или для того чтобы лошади были послушнее, а может он просто садист? Ответ знает лишь этот дяденька.

Колонна заметно оживилась и начала медленно двигаться вперёд, я увидел, как моя рота проехала мимо меня вперёд и испытал странное чувство, что несмотря на то что вчера оставил ее без раздумий, сейчас в момент опасности и неизвестности я предпочёл бы быть с ними, как лошадь, которая предпочтёт держаться своего табуна, неужели мы не так уж и отличаемся... Возможно кому‑то все это покажется бредом, но я хочу пересказать все откровенно и без утайки тех эмоций и мыслей, что испытывал тогда.

Мы проехали Армянск, в городе была суматоха, над ним летели снаряды в сторону Украины и через него сейчас двигалась огромная колонна, ВАИ и ДПС перекрывали дороги чтобы случайные гражданские не мешали ей, через откинутый в Урале тент, видел дома в которых уже горел свет, а люди выглядывали в окна и балконы пятиэтажек, вдруг мы резко остановились врезавшись во что‑то , как оказалось на Урале котором я ехал не было тормозов и когда перед водителем резко остановилась машина, то он принял решение уйти вправо врезавшись в забор, война все спишет, кто обратит внимание на забор когда полетели ракеты. Рядом, то обгоняя то отставая, двигались УАЗы штурмового батальона и БМДшки парашютного, когда УАЗы моей роты были уже впереди и ближе к границе проехав Армянск, слева был лес , а справа поля, я слышал стрельбу и взрывы в той стороне куда мы едим, в тот момент я жалел что согласился прикомандироваться в миномётку, где у меня нет какой то эмоциональной связи с людьми и мы мало знакомы, да и этому подразделению отводится как мне казалось второстепенная роль, из долбанного кузова, видно только то что позади, а что если моя рота сейчас в «жопе», что там происходит? Куда мы едем? Я хочу вперёд, во мне играет адреналин и легкий мандраж, но в тоже время ничего не понимаю. Над нами вперёд стали пролетать боевые самолеты, за ними штурмовые вертолеты, впереди были слышны взрывы, воздух с запахом пороха. Эта картина была одновременно завораживающе пугающей и тревожно прекрасной. Уже был рассвет, возможно часов шесть, солнце ярко по‑весеннему святило и начинало греть после ночной мерзкой мокроты и дождя, я видел одновременно десяток вертолетов, десяток самолетов, по полю справа летели БМДшки и откуда‑то появились танки, сотни единиц техники с флагами ВДВ и РФ и это только то, что я мог охватить своим взором с разбитым и запекшимся от крови глазом, из кузова долбанного Урала без тормозов.

Что происходит, эта мысль крутилась в моей голове одновременно с восхищением, недоумением и тревогой. Чувства стаи, этой огромной мощи частью которой ты являешься опьяняет, но куда мы несемся под эти залпы и что происходит не ясно.

Мой Урал медленно пересёк разбитый погранпост таможни Крым‑Украина, колонна стала замедлятся, то останавливаться , то снова набирая скорость, я увидел покорёженные, дымящиеся или расстрелянные автомобили, проезжая границу видел как взвод из штурмового батальона рассредоточился, их УАЗы стояли по краям дороги, они держали погранпост пока мы его проезжали, заметил кровь, трупов не видел, возможно уже убрали, справа в поле гусеничная техника пересекала границу по полю, заметил как один огромный поток техники, стал делиться на более маленькие, уходя все дальше в поле справа, проехав пост, показались указатели, надписи на украинском, флаги Украины, у меня появилось новое чувство, чувство того что я не хрена не понимаю, чувство того что все это вокруг реальнее реального, но в то же время как во сне. Никакое видео, не передаст все это, тем более там, где самое интересное, нет репортеров, а очевидцам не до того чтобы снимать видосики. Тут же за постом горит расстрелянная заправка, здесь впереди шли БТРы наших разведчиков, здесь кто‑то ушёл на тот свет, то и дело на дороге брошенные или уничтоженные машины. Колона постоянно то останавливается, то снова разгоняется, УАЗы моей роты то обгоняют нас, то отстают, машины движутся то в два, то в три ряда, справа появляются ветреные мельницы, прекрасный вид полей, погода такая будто начало апреля, залпы артиллерии стихли, начинаю видеть места прилетов снарядов и куски ракет РСЗО, такое ощущение что стреляли в никуда, но может там был противник и он отошёл.

Наша колонна ушла с трассы на право, для водителя на лево, постоянно, когда останавливается колонна, встаю в кузове и смотрю вперёд, как только колонна непредсказуемо снова начинает ход, приходится резко возвращаться в кузов и садится на ящик с минами, которые прыгают в кузове и не добавляют уверенности в завтрашнем дне, дорога становится все хуже и хуже, ящики с минами по кузову скачут все больше и больше, нравится быть минометчиком мне становиться все меньше и меньше. Ширина колоны то уменьшается, то снова увеличивается, дороги переходят из грунтовых, снова в асфальтированные. Руководство впереди колонны периодически останавливается, судя по всему ожидая следующих координат, теперь мы удаляемся все дальше на запад. Периодически видны штурмовые вертолеты и самолеты, то возвращающиеся, то снова удаляющиеся в глубь Украины.

Вдруг мы резко останавливаемся на какой‑то безлюдной дороге, поступает команда «к Бою!», мы все резко, но не умело высыпаемся из машин и разбегаемся по сторонам дороги занимая позиции к бою, кто на колено, кто лёжа, а кто‑то тупо стоит потому что в падлу пачкаться, хорошо, что команда ложная, иначе хорошо подготовленный противник хорошенько бы потрепал нас с такой выучкой.

Вот первый населенный пункт, мы с большой скоростью проносимся по неплохой, асфальтированной дороге сквозь него, возле каких‑то ангаров вижу группу мужчин, по ним видно, что это обычные фермера работяги, которые недовольно недоумевают от того как началось это утро, но держатся на расстоянии, бойцы нашей колонны также недоумевают куда и зачем мы едим, это видно по уставшим и несколько растерянным лицам, но что делать? Выпрыгивать из машины бросая автомат и восклицая «я не сдвинусь с места пока мне все это не объяснят!?» Все едут молча «охуевая», наверняка у нас есть какой‑то план! Пока мы пролетали эту деревню кроме озадаченных кучкующихся мужиков, видел нескольких стариков, они выходили и встречали нас крестным знаменем, двоякое чувство, толи провожали на тот свет, толи благословляли...

Пока ехали через этот посёлок, меня удивило то что деревни эти были приятны глазу, несмотря на теперь враждебные, часто встречающиеся флаги Украины или покрашенные в цвета желто‑блакитного заборы...

Мы проехали еще несколько подобных деревень с угрюмыми кучкующимися хлопцами и одиночных, крестивших нашу колону стариков.

Все это время я ехал с патроном в патроннике автомата и был выстрелить в любого представляющего опасность, куда, зачем и почему мы едим не было ясно, было точно понятно, что все теперь очень серьезно, очевидно началась настоящая война.

Мы проезжали какие‑то ангары, медленно, на минимальной скорости проползали, вдоль каких‑то заброшенных с виду ангаров, что‑то вроде советских коровников, между которых увидел натянутую маскировочную сеть и военный КАМАЗ типа КШМ, тут же была необычная вышка, внутреннее чувство подсказывало мне опасность и мне хотелось в ту сторону открыть огонь чтобы привлечь внимание остальных, логика говорила, что впереди идут БТРы разведки и УАЗы штурмовиков и, если они не заметили странности, значит все Ок. Но я снова был не прав, логика и современная армия РФ не совместимы, как только Урал отъехал от этого места, началась беспорядочная стрельба, колонна стала останавливаться и изготавливаться к бою, т.к. я стал «миномётчиком», то вместе с остальными, быстро спрыгнул из грузовика и мы начали изготавливаться к бою вытаскивая минометы и мины, прямо за углом здания за которым я видел странный КАМАЗ, спустя буквально минуту пришёл приказ свернуться, стрельба продолжалась, мы закинули миномёты и полетели дальше колонной из грузовиков и УАЗ по дороге метров 300, тут же снова команда «к бою!», опять выпрыгиваем из грузовиков, доставая минометы и мины, начинаем изготавливать их к стрельбе, слышна пальба, вижу что все стреляют из стрелкового оружия и Утёсов в ту сторону где я видел КАМАЗ не похожий на наш, изготовив минометы к бою, командир орет что надо их поставить на сто метров дальше, мы хватаем минометы и мины и бежим в сторону указанную им, бегу обливаясь потом, держа в каждой руке паллеты с минами «тяжелые блядь, на хрена мне эта минометка !», пока бегу, вижу перед нами земляной вал за которым другая штурмовая рота, укрываясь ведёт огонь в сторону странного КАМАЗа, пока бежали в их сторону возле нас появлялись всплески, подкашивалась трава и был слышен свист пуль рядом, понятно что пули ложатся рядом с нами, остальные молодые парни с минометки, как мне показалось этого так и не поняли, пока я не стал кричать «пригнись, это пули рядом ложатся!», от куда стреляют, так и не понял, тут же пришлось снова бежать назад за «переменными зарядами», собирать миномет я не умел и решил что таскать прийдется мне, хоть какая‑то польза, пока опять бежал с минами от грузовика к расчету, снова проклинал что поперся в минометку, не хрена не соображаю в этом, так и бег с такими грузами под обстрелом убивает дыхалку сразу, погода была прекрасная и тёплая , пот с меня полился ручьём, пока бежал, снова рядом видел всплески от пуль , этим прекрасным погожим днём, я вспоминал что сам пару дней назад прикалывался что если будет война, то скорее свои же подстрелят чем хохлы. Командир сзади, метрах в ста наводил буссоль, давая координаты на вышку, я лёг и повернулся назад в его сторону, навёл автомат в сторону ангаров за его спиной, прошла информация что там тоже противник, увидел, что в те Ангары побежали передовые с нашей колоны. Над нами стали кружить наши штурмовые вертолеты, они выпустили ракеты, но куда‑то в другую сторону, что там я не видел, после этого они несколько раз заходили над нами, вероятно выясняясь что происходит. В тот же момент, сзади метрах в ста от командира с буссолью дающего координаты что‑то взорвалось, похоже это был подствольник, растерявшись как привлечь внимание, но поняв что он этого не заметил, из‑за пальбы вокруг, я закричал «мины!», некоторые повернулись но больше взрывов не было, пока мы навели минометы по координатам и ожидали разрешения открыть огонь, вышку рядом с КАМАЗом расстреляли из Утёсов установленных на УАЗы, она начала гореть, оттуда взяли пленных, я так и не понял сколько, от одного до трёх, через сутки с одним из них еще познакомлюсь. После этой перестрелки, запрыгнув в Урал, я точно был уверен, что пули, ложившиеся рядом, как и взрыв гранаты подствольника за командиром, были своими же, колонна остановилась и начала палить с трёх сторон, по нам были прилеты тех, кто стрелял метрах в трёхсот с другой стороны, «противник» был посередине.

Там свою роту я потерял из виду, она где‑то свернула и поехала другим маршрутам, слышал, что они ехали на штурм моста через Днепр на Херсон, мы должны тоже ехать туда, другим маршрутом, но вовремя не доехали.

Примерно к полудню колонна оказалась в песках хвойного леса, в херсонском заповеднике, он мне очень напоминал питомник Камышина, который я так хорошо знал...

В этих песках ещё несколько раз мы изготавливались к бою, была слышна стрельба, колонна растянулась и где то, кто‑то в кого‑то стрелял, деталей не знаю.

Вертолеты и самолеты, по мере нашего углубления в территорию Херсонской области встречались уже все реже.

Техника стала ломаться и ее просто бросали на дороге, а ее экипажи подсаживались к другим.

К часам 13 мы выехали на огромное поле, позади были песочные хвойные леса, впереди огромное поле с уже или ещё зелёной травой, состояние, наверное, у всех было уже порядком подзаебанным, продвигаясь по этому огромному полю наши грузовики увязли в грязи на нем, там образовывалась своего рода не заметная низина, где снег давно растаял, но вода в земле не просохла и была незаметная сразу топь.