Павел Олегович Филатьев zov
 Скачать 1.02 Mb.
|
|
Вот бы сейчас открыть YouTube и посмотреть, что происходит в мире, может YouTube уже прикрыли? Где‑то далеко идёт стрельба. Почему нет связи, может ядерное оружие применили. Где вся наша авиация? Хочется курить, сигареты давно закончились. Лишь бы не уснуть на посту, не хочу, чтобы нас застали врасплох. Где‑то далеко что‑то взрывается. Время уже часов пять и кажется начинает становиться светлее. На рассвете лучше всего атаковать. Уже шесть утра и светло. Неужели пронесло и нас тут всех не перехерачили этой ночью из РСЗО, пустив потом пехоту на штурм чтобы добить. 26 февраля Уже было светло, около 6 утра. Встречать новый день было радостно, вместе с рассветом снова появилась надежда и мысли что не прийдется героически умереть в окружении, становилось теплее. Тело было забитым и окоченевшим, бронежилет так и не снимал. Вдруг из далека появился звук колоны, было слышно много гусеничной техники, звук искажался, но шёл с трассы откуда точно не ясно. Из глубины лагеря послышался крик «Внимание, всем приготовиться!» Гул от техники нарастал, было понятно, что колона большая. Точно, едут танки. В голове крутился вопрос чья это техника? В лесу была тишина, все напряглись и притихли. Колона была уже совсем близко, вот она уже поравнялась с нашими позициями у трассы. Из глубины лагеря послышались радостные крики «Наши!» Это неслась колона 33 мотострелкового полка, в колоне были танки и БМП, топливозаправщики и ПВО Панцирь‑М, артиллерия типа Мста. 33 мотострелковый полк из Камышина, его создали в прошлом году на базе расформированной 56ДШБ, часть десантников остались в Камышине и перешли в пехоту этого 33 мотострелкового полка, часть уволилась, кто‑то перевёлся в другие города, некоторые остались в 56 ДШП переехав в Феодосию. Т.е. многие из 56 и 33 служили раньше вместе, многие из 33 бывшие десантники и как они рассказали нам, что нас всех там уже похоронили, они думали, что нас уничтожили и поэтому никто не выходил на связь. Встреча была радостной, настроение у всех заметно поднялось. Вскоре, Панциря прибывшие с колонной, начали сбивать дроны и беспилотники над нами. Возможно это спасло нас от ударов РСЗО. Их колона продолжала стоять на трассе, мы продолжали стоять в лесу. Настроение было уже оптимистичнее и расслабившись, мы даже стали разводить костры чтобы погреть сухпаи и закипятив воду попили чай и кофе. Ближе часам к 11 прошла команда собираться и готовиться выдвигаться. Погрузившись мы стали выстраиваться на обочине. Прибыло топливо и нашу технику заправляли, я бродил по колоне, знакомился с новыми людьми и узнавал кому что известно. Один из парней, с которым я только что познакомился протянул мне нацвай, закидываю его за губу и расслабившись стою с ним разговариваю, вдруг меня оглушило, мы стояли рядом с Панцирем, тот выпустил ракету и та, красиво оставляя извилистый белый след в голубом небе, взорвалась уничтожив дрон прямо над нами. За этот день их сбили штук 20. Ближе к обеду прошла команда всем в укрытие к бою, замечена бронетехника противника и двигается к нам со стороны Херсона. Вся эта толпа ринулась в лес хаотично занимая позиции. Меня снова посетила мысль что если они доедут до нас и будут проезжать мимо, то половина из нас перестреляет друг друга... Я пытался найти себе позицию, чтобы не попасть под огонь своих, когда понял, что это почти невозможно, то просто сел у дерева и снял каску, солнце ярко светило, было жарко. Вдруг молодой лейтенант минометки дал команду установить минометы, мы ворча побежали к грузовикам доставать орудия и мины, взвалив их на себя и пытаясь с ними бежать чтобы быстрее установить, песок также разъезжался под ногами, пока тащили их около километра, на старые позиции, мы слышали стрельбу в нескольких километрах от нас на трассе со стороны Херсона. Тут я понял, что проебал каску, оставил в лесу там, где сидел, когда пришла команда срочно установить орудия, я с остальными вскочил и побежал, забыв про неё. Я не видел, но как узнал, что впереди основной нашей колоны, стояли БТРы разведчиков и танки, они открыли огонь, уничтожив несколько машин остальные уехали назад, как я понял была небольшая колона противника, возможно выехала на разведку, деталей не знаю. Как только мы установили минометы, пришла команда отбой, мы снова ввалили на себя мины и орудия и потащили их назад. Пока шли, чувствовал, что усталость накопилась и энергии почти нет. Пока стояли, я бродил по лесу и спрашивал всех вокруг не взял ли кто мой шлем, в лесу было человек пятьсот, никто не видел, дерево у которого я был тогда, не смог найти, похоже мозг уже закипает от усталости. Только этой ночью промёрзли до костей, теперь было очень жарко, форма снова промокла от пота. Ещё несколько часов мы выстраивались в колоне, наши Машины продолжали заправлять топливозаправщики. Пришла команда по машинам, все расселись в свои экипажи и ждали команды к движению. Примерно часов в 16:00 мы тронулись. Снова было необходимо настроиться на штурм. Впереди основной колоны в которой был я, шли БТРы разведки и танки, периодически впереди шёл огонь из танковых орудий и крупнокалиберных пулеметов. Колона двигалась с высокой скоростью, но периодически останавливалась, мы выпрыгивали из машин готовясь к бою и снова получая команду отбой, запрыгивали по машинам и двигались дальше. Один парень из другой Машины не успел запрыгнуть в свою и на ходу мы буквально закинули его к нам. Он был тоже молодой, крымский парень, раньше бывал в Херсоне и пока подъезжали к мосту, он как будто проводил нам экскурсию рассказывая про местность. У него было довольно резкое отношение к Украине, и он с злобой рассказывал о нациках. У меня не было злости внутри, но мне нравилось его слушать, так мне было легче настроиться, либо они нас, либо мы их, у меня не было сомнений что в случае необходимости я спущу курок, но в тоже время не было ощущения что я делаю что‑то правильное, все как во сне. Солнце стало резко уходить, все стало серое, запах пороха и дыма, мы проезжали и видели периодически попадавшиеся разбитые автомобили и старую технику, мне показалось что та брошенная украинская техника, которую мы видели вчера, была тоже уничтожена, скорее всего танки, шедшие впереди уничтожали ее сейчас издалека чтобы не рисковать. Также на трассе со вчерашнего дня появилось много нашей техники в основном БМД2 и УАЗы, техника просто ломалась на ходу и ее бросали. Перед мостом я увидел уничтоженные грады. Переехав мост через Днепр (река оказалась довольно широкой и напомнила мне Волгу) я заметил несколько трупов, не понятно чьи, за мостом похоже был укреплённый пост и заправка, не понятно, когда, но было видно, что бои тут шли. Всю дорогу наблюдал разбитые заправки и магазины. Впереди периодически раздавались залпы танковых орудий. Стало резко темнеть и холодать. Крымский парень сказал, что скоро увидим Херсон, действительно слева в сумерках, вдали виднелись огни большого города, наша огромная колона без фар, огибала его по трассе. Проезжая одну из горящих подбитых украинских машин, в темноте не понятно, что это было танк или БМП, она была примерно в ста метрах от нас в поле, ярко слепя прогремел взрыв и башня вылетела вверх, мы все вскинулись и направили оружие в ту сторону пока наш грузовик проезжал мимо, похоже просто сдетонировал БК, таких взрывов я ещё не видел. Наверное, у всех были нервы на пределе, мы ждали бой. То набирая скорость то резко останавливаясь мы двигались дальше, вдруг водитель резко вывернул руль влево, мы полетели по кузову вместе с ящиками, миномет подлетел и отбил мне ногу. Проехав увидели в темноте подбитый танк, похоже украинский, который водитель в темноте увидел в последний момент, на самом деле водитель «Урала без тормозов», только за то, что смог доехать на нем сюда, уже заслуживает награды. Какой дурдом, Урал без тормозов выехал на войну... Дорога разбитая, темно, колона стала ели ползти, машины стали плотно собираться в кучу и подолгу стоя плотно друг к другу становились отличной мишенью для авиации и артиллерии. Насколько же херовы должны быть дела у ВСУ, что они до сих пор не «вьебали» по нам. Эта огромная колонна, медленно ползущая по трассе вдоль Херсона, была идеальной мишенью для авиации и артиллерии. Мы уже несколько часов ползем, вдоль города по трассе, вдалеке я видел несколько очередей трасерами из пулемета по нашей колонне со стороны города, колона двигалась дальше. Медленно ползя по трассе в полной темноте, некоторые стали забегать в разбитые придорожные магазины и вытаскивать сигареты, чипсы, газировку. Ни у кого уже не было сигарет, я тоже хотел забежать туда, сильно хотел курить, адреналин, усталость, холод, голод, жажда, я не считал это воровством, мне было плевать, но так и не мог подобрать подходящего момента, из УАЗа проще вылезти и запрыгнуть обратно чем в кузов Урала, а ждать никто никого не будет и как бы в темноте не попасть под свои же колёса. В один из моментов пауз, мимо бежал парень, запрыгивая уже обратно в Тигр с пакетом, я крикнул ему «Братишка, дай курить!», колона уже ехала, но он быстро закинул нам в кузов три пачки сигарет, на ходу запрыгивая в свой «Тигр». Наконец‑то есть покурить, выкуриваю несколько сигарет подряд, радуюсь этим сигаретам не передаваемо, сигареты украинские не так уж и плохи, красный West, крепкие, у нас такие не продают. Мне не приятно, то что я их не купил, я не привыкший брать чужое, но утешаю себя тем что местные мародеры уже начали грабить сами, курю и злюсь на командование что мы здесь уже три дня и наверху видно особо никто и не думал что мы будем курить, есть и пить, вспоминаю как неделю назад на полигоне мы выстроились в колону и была команда ехать налегке, когда ещё большинство верило что это учения, я же чувствовал что назревает что‑то, но что зайдёт дальше чем ДНР и ЛНР, не предполагал в худших своих прогнозах или может тоже обманывал себя надеждой. Около часа ночи я видел весь Херсон, колона стояла, растянувшись по трассе, у меня сложилось впечатление, что мы берём город в кольцо, надеюсь наши великие полководцы не введут нас ночью колонной в город, была уверенность что тогда это будет весьма плачевно. Мы сидели по машинам, выгрузились рядом минометы 120мм и куда‑то открыли огонь, их дальность была до 8км, наши 82мм минометы с дальностью до 4км подходили лишь для прикрытия штурмующей пехоты. Снова лезут мысли о том, что нахрен я пошёл в минометку, лучше бы был сейчас с штурмовой ротой, сижу на ящиках с минами, как на пороховой бочке... Тем не менее моя рота стояла также неподалёку. Подошёл товарищ из кабины и отдал нам бутылку газировки, кто‑то дал ему несколько бутылок, мы ее залпом выпили, сладкая вода немного придала энергии. Часа в два ночи, наша разведрота выехала на разведку в Херсонский аэропорт, наш полк должен был его занять, следом за ней мы в грузовиках минометки и штурмовым батальононом (от которого осталась только моя рота, две другие пропали с комбатом 24 февраля) на УАЗах и парашютно‑десантный батальон на БМД2 (их тоже как мне казалось было мало, толи часть где‑то свернула, толи так много машин сломалось по пути) Как позже узнал, ехать было не далеко, но ползли мы медленно. Уже были видны жилые дома, какие‑то здания, магазины, заправки и склады, это был пригород, показался указатель «Аэропорт». Часто встречались разбитые машины, периодически где‑то слышна стрельба, я уже устал от напряжения в ожидании, голода, холода, безумно клонило в сон, но я боялся уснуть и быть захваченным врасплох, мой товарищ тоже засыпал, вокруг было много прекрасных мест для засады... Похоже, что потихоньку мы въехали в аэропорт, наш «Урал без тормозов» остановился возле терминала, я видел, как в здание уже спокойно заходили и выходили, командование обустраивало штаб в здании. Похоже, что все не так плохо и мы свою задачу выполнили, в этот момент я сам не понял, как уснул... 27 февраля Яркий свет, какая‑то суета, кто‑то кричит к бою, наш Урал куда‑то ехал, но вдруг остановился, мы выпрыгиваем из грузовиков и ничего не понимаем, сильный взрыв осветил все вокруг и я увидел шесть наших грузовиков минометки, рядом УАЗы моей роты, какая‑то техника подальше, на взлетно‑посадочной полосе взорвался КАМАЗ, не пойму сколько машин горит , две или три, люди разбегаются, падают на землю, кто‑то занимает позиции, какие‑то машины уезжают дальше от пожара и взрывов, снова все взрывается, вижу здание терминала от туда слышны очереди пулеметов, нихуя не пойму, спрашиваю у тех кто попадается на глаза «что происходит?», никто ничего не поймёт, мощные взрывы повторяются, а осколки с жужжанием и свистом рассекают воздух, я падаю на землю после каждого взрыва и снова подскакиваю на ноги пытаясь понять откуда нас атакуют, кто, из чего и куда стреляет. КАМАЗ ярко полыхает, освещая огромную площадь аэропорта, в нем были снаряды от гаубицы поэтому взрывы постоянно повторяются. Молодой лейтенант, также не понимая, что происходит даёт команду «минометы к бою», устанавливаем минометы, занимаем позиции. Мне надоело постоянно рефлекторно выполнять берпи при взрывах, поэтому отхожу ещё метров на 50 и ложусь, закрывая автоматом голову, сразу пожалел о потерянном шлеме, до горящего КАМАЗа метров 200, осколки от взрывов летят дальше иногда, втыкаясь в землю где‑то рядом, горит ещё один КАМАЗ. Вглядываюсь вокруг, моя рота занимает позиции лежа по периметру вокруг, ложусь рядом с ними, пытаюсь узнать, что происходит, никто ничего не поймет. Спустя минут 10 понимаю, что это не в засаду мы попали и никто на нас сейчас не нападает. Не знаю, как, но уничтожены несколько грузовиков, не понятно есть ли погибшие и раненые, через пару часов машины сгорели дотла и их куски просто дымились, взрывы прекратились, уже рассвет. Начинаем окапываться, моя рота, рассредоточив в линию УАЗы на расстоянии примерно ста метров друг от друга, в каждом УАЗе по 4‑5 человека, всего в роте человек 40 из роты, ещё человек 10 прикомандированных водителей. К примеру, один из водителей, из взвода БПЛА, его зачем‑то назначили водителем ещё на полигоне в Крыму, хотя он учился на оператора БПЛА и в водители не просился. Линия из УАЗов на расстоянии ста метров друг от друга, за ними взлетно‑посадочная полоса, за ней терминал возле него техника, где расположилось командование, больше никого в моем поле зрении. Наши минометы окапываем перед крайнем УАЗом, начинаю говорить лейтенанту что это бред какой‑то копать окопы перед штурмовой пехотой, что надо узнать позиции, тот тупит ходит, ему сказали здесь наши позиции, тут же рядом стоят наши грузовики с минами, бред какой‑то, если нас сейчас атакуют, то они также превратятся в фейерверки, да еще и рядом с нами. Достав лейтенанта, он мне говорит, иди в терминал и скажи это командованию, другие минометчики ворча начинают окапывать минометы. Понимаю, что и здесь я начинаю умничать и спорить с командирами, решаю заткнуться и пойти тоже капать, появилось чувство что сил спорить больше нет и выбора у меня нет. Наш расчёт четыре человека. Земля твёрдая и глинистая, копаем часов до 11. Приходит команда перегнать наши грузовики в лесополосу возле посадочный полосы, водители садятся в грузовики и шесть машин уезжают и встают примерно в 250 метрах сзади, лесополоса состоит из сухих маленьких деревьев, смотря как они стоят типа маскируясь, понимаю, что их будет видно с любого расстояния, листьев в конце февраля нет, а сухие палки высотой меньше грузовиков их никак не спрячут, но хорошо хоть отогнали назад. Вдалеке в поле, перед нами в 2х километрах, показалась легковая машина, заехала в лесополосу, непонятно кто это, выпускаем мину в ее сторону чтобы не приближалась. Выезжают УАЗы на разведку, проверить окрестности. Легковая машина, поднимая столб пыли на всех парах уезжает обратно. Часам к 12 приходит команда минометам, передвинуться ближе к метеостанции возле терминала (окопы как я и говорил там мы рыли зря), приходим туда, оттуда вызывают лейтенантов к командованию на совещание. Вернувшись оттуда встревоженными, они меняют наши позиции к лесополосе, к грузовикам, тащим орудия туда, все складываем в грузовики, время примерно 14:00, они доводят нам следующую информацию: «наша задача удержать аэропорт любой ценой, по данным разведки к нам из Николаевска движется примерно 20 танков и 2000 пехоты (в их числе наемники). Также ждём обстрелы Градами. Нас издалека будет прикрывать наша крупнокалиберная артиллерия, необходимо замаскировать машины, зарыться в землю, потому что если противник подойдёт к нам близко, то артиллерия нас зацепит. От 82мм минометов толку не будет, поэтому мы должны окопаться возле грузовиков и действовать как пехота, кого не устраивает, сдавайте оружие, Крым в той стороне» Пиздец, понимаю, что лейтенанты тоже в ахуе, но стараются держать лицо. Видно, что все мягко говоря приуныли. Кто‑то говорит что ему это нахуй не надо, кто‑то пытается храбриться, кто‑то молча начинает маскировать машины, из‑за чего грузовики выглядят как готовящийся пионерский костёр, тонкие высохшие палки шалашиком на грузовике, из‑за чего и так редкая лесополоса редеет и из далека на ней видно как стоят шесть грузовиков с минами заваленные палками, снова не могу молчать и говорю что это все херня, а не маскировка, надо окапываться быстрее и подальше от грузовиков, иначе если они взорвутся во время боя то нам всем пиздец. Лейтенант предлагает место в тридцати метрах от машин, все начинают спорить и каждый сам себе выбирает место для окопа, в итоге хаотично окапываемся перед машинами в 30 метрах от них, тоже окапываюсь рядом хоть и понимаю, что это самоубийство. Снова схожусь на мысли, что в военных институтах отлично учат не думать, единственное что радует, что, хотя б они рядом, все командование выше командиров рот в терминале. Туда ушли несколько человек за водой. Вернувшись они принесли воды сколько смогли унести, мы немного напились, рассказали, что все командование там, там есть вода и Дьюти Фри в аэропорту уже разнесли, появилось чувство несправедливости, мы тут без не хера, командование там наверняка с едой, алкоголем, сигаретами и водой, терминал выглядит довольно крепко, шансов там выжить больше. Ну, как говорится «кто на что учился». Теперь надо рыть окопы, сил вообще нет, полчаса просто лежу, смотря в красивое голубое небо, думаю уйти в роту и бросить минометчиков, с другой стороны в расчёте три человека, один из которых одновременно водитель, вдруг здесь тоже рук не будет, решаю остаться с ними, если так вышло что оказался с ними, то, наверное, это не случайно. Встаю и решаю пройтись по всем позициям. Позиции минометки самые крайние слева, впереди чуть правее моя рота, справа от неё вижу УАЗы 4 и 5 ДШР, несколько машин не уехали с Комбатом, дальше на правом фланге должны быть БМДшки парашютного батальона, но я их не вижу, территория аэропорта большая, не попадает в обзор. Командование, управление и медики в терминале. Пройдя по позициям роты, вижу, что все также измотаны, окапываются, установили АГСы, Утёсы и ПТУРы (с которых раньше никто не стрелял потому что ракета стоит 500т. я хуею с этой конторы), раскладывают вокруг окопов гранаты, патроны, РПГ, что‑что, а вот с боеприпасами проблем не было, если экономить, то можно всю ночь продержаться, конечно если танки не разберут нас из пушек из далека вместе с Градами, а пехота уже просто пойдёт нас зачищать. Рядом смешно стояли бестолковые, старые УАЗы, которые даже от осколков не спасут, демаскируя позиции. В глазах у всех читалось что‑то необычное, все были вроде бы и собой и не собой одновременно, такие глаза не встречаются у людей в мирной жизни, наверное, потому что все понимали, что вполне вероятно это последний день нашей жизни, хотя также, как и дни до этого. Я с любопытством и сожалением приглядывался к тем, кто собирался взять Киев за три дня, видно было что до них тоже стало что‑то доходить. Несмотря на это, все окапывались и похоже, что убегать никто не собирался. Не смотря на то что во время службы, мы часто прикалывались друг с друга и смеялись над нашим профессионализмом, сейчас все выглядели серьезно и обращались друг к другу как «братишка». У меня появилось какое‑то чувство гордости за всех кто окружал меня там. Снова появились мысли, что до этого нам повезло и теперь уже больше не повезёт, надо настроиться, до этого наши предки десантники также стояли до конца и если теперь пришло наше время, то нужно стоять достойно, помирать так с музыкой. От этого осознания и принятия ситуации, снова появилось чувство обиды за то, что вся подготовка наша была лишь на бумаге, что техника наша безнадежно устарела, УАЗы и Уралы, БМД 2, Утесы и АГСы все это то что было на вооружение ещё 50 лет назад! Конечно же тогда это была отличная техника и вооружение, но прошло уже 50 лет! У нас даже тактика до сих пор такая же как у дедов! Мы, десантно‑штурмовой батальон, отправлены на войну УАЗиках! И то уже раздолбанных, во многих не работает печка иди щель в двери толщиной с палец! Когда дойдёт до всех что мы, нахваливая свою технику и армию, в упор, не видя реальных проблем, просто самоуничтожаемся. Половина мужиков в стране сами служили в армии и знают, как там обстоят дела, но уволившись и приняв на грудь начинают орать, как мы всех победим и как они могут повторить. Сколько я встречал идиотов, в жизни, которые доказывают до усрачки, что у нас все самое лучшее! То, что создано 50 лет назад не может быть самым лучшим, хотя б потому что годы не щадят ничего, огромное количество техники просто не смогло доехать до войны! Это всего лишь 200‑300 км! С такими мыслями, я набрел к очередному УАЗу моей роты, парни, немного окопавшись, просто уселись грея сухпаи, кто‑то, где‑то добыл бутылку коньяка. Полбутылки уже не было и видно было что они вчетвером уже немного под расслабились, мне протянули бутылку, и я сел с ними рядом, на капоте УАЗа красиво лежал голубой берет. Покрутив бутылку в руках стало понятно, что коньяк хороший. Парень протянувший мне бутылку, сказал: «За пацанов», я ударил бутылкой им по кулакам и сделал несколько глотков, внутри пошёл жар, изо рта опускаясь в живот... Я закурил и сидя с ними разглядывал позиции, эти УАЗы из далека уничтожат танки, все что останется это отбиваться в окопах, как же нас здесь мало, где наши танки, которые были вчера? Наверное, остальные взяли город в кольцо, аэропорт прийдется удерживать нам. Меня не много расслабило и покуривая с ними, поболтал о том, что «русские не сдаются», мы настраивались. Хреново, когда в таких ситуациях, все что есть в помощь, это вспоминание о подвигах людей, которые погибли уже давно, в других войнах. Патриотизм вам в руки, вместо хорошей подготовки, обеспечения и современной техники. Надо было идти рыть себе окоп, уйдя метров на двести назад и влево к минометке, я увидел, что большинство уже выкопало себе окопы для стрельбы лёжа, получалась линия одиночных окопов для стрельбы лёжа, выбрав место рядом со своим расчетом из 4 человек, начал без остановки копать. Когда я закончил, обложив окоп гранатами, одну из них я оставил в окопе, то мы собрались с расчетом, погрели сухпаи и хорошенько наелись, что‑что, а сухпаи у нас хорошие, вскипятили воду и попили кофе из сухпаев. В течении дня иногда откуда‑то доносилась стрельба или залпы орудий, несколько раз видел, как откуда‑то за терминалом, вылетали ракеты Панцирей сбивая беспилотники. Уже стемнело, походив по позициям минометки, чтобы поболтать со всеми, отметил как мне нравится настрой старшины дагестанца, моего ровесника, который хоть и было видно, что тоже взволнован, но храбрился и говорил всем вокруг что отобьёмся, что пизда хохлам, до последнего будем стоять. Ближе к полночи, устав ждать атаки на нас, я пошёл и лёг к себе в окоп, ребята подогнали спальник со сломанным замком. Я лёг в окоп завернувшись в него, лёжа на спине в обнимку с автоматом, гранату которую ранее, оставил в окопе, убрал под голову. Лёжа на спине я смотрел в небо, оно было очень красивым, очень много звёзд и необычно большое количество спутников, мне казалось что жизнь прекрасна, у меня уже не осталось сил забивать себе голову анализируя все вокруг, решаю что буду спать, снова засыпая настраиваю себя что когда начнётся бой, то я не сдам заднюю чтобы не было, если дойдёт дело до ранения или плена, то гранатой под головой подорву себя, «господи дай сил достойно принять то что мне уготовлено», «где родился(в56) там и пригодился», 10 лет абсолютно другой жизни в прошлом, пока я работал с лошадьми, казались не реальными, будто это было не со мной, в другой вселенной, это был не я, я настоящий сейчас здесь, такие мысли витали у меня в голове, настроившись и чувствуя абсолютное счастье от принятия своей участи, начинаю отключаться... Ещё до конца не уснул, один из тех кто патрулировал позиции подошёл ко мне и со словами «Паша, ты ещё не спишь, давай покурим», стал рассказывать что‑то о своей семье , о детях и жене... Он сидел рядом на корточках в полной темноте, я лежал на спине завернувшись в спальник в обнимку с автоматом, тоже подкурил сигарету и понимая, что ему нужно выговориться и он ищет поддержки, что‑то ему говорил, пытаясь вникать, так я отключился ... 28 февраля Проснулся с рассветом, «господи, как прекрасен этот мир». Снова хочется жить. Ночью слышал какие‑то взрывы и стрельбу, не знаю где, слишком крепко спал, помню, что ночью просыпался от холода и тут же засыпал. Походив и пообщавшись со всеми вокруг, мы стали разогревать сухпаи, ночью нападения не было, вроде как артиллерия издалека не дала к нам подойти, деталей не знаю, только слухи. Пошёл ропот о том, что наши разведчики нашли комбата и командира минометки с ними две роты, уехавшие вперёд ещё 24 февраля, ещё не понятно правда или фейк. Узнаю слух что кто‑то расстрелял гражданский автомобиль, который не останавливался из пушки БМД, в автомобили была мать и несколько детей, выжил лишь один ребёнок, он сейчас в терминале. Я не из тех людей кто питает иллюзии о войне, смерть невинных гражданских была и будет в любой войне, но становится гадко в душе. Пока наши правительства выясняют между собой как кому жить, а военные с обоих сторон являются их инструментом, гибнут мирные люди и их привычный мир рушится. Вроде бы всем это понятно, но, когда ты осознаешь это и не знаешь, как тебе поступить. Бросишь все и уйдёшь, тогда становишься трусом и предателем, продолжаешь в этом участвовать и становишься соучастником смертей и страданий людей. Шахматная вилка какая‑то. Спустя час вижу, как УАЗы 4 и 5 роты выезжают, выстраиваясь и занимая позиции перед нами и слева от нас. Чувство радости начинает переполнять, значит все совсем не так плохо, иду к ним со всеми поздороваться и узнать где они вообще были, что с ними происходило? Придя к ним и побродив от машины к машине, узнаю, что они с боем пересекли мост, укрылись в лесу дожидаясь основную колону, связи не было. Не буду перечислять детали, которые они эмоционально рассказывали. Что правда, а что нет знают лишь участники. Взяв у них несколько пачек сигарет, я пошёл обратно в приподнятом настроении духа, хоть какая‑то хорошая новость. Вернувшись к окопам миминометки и увидев вернувшегося командира минометки, который к слову изменился внешне, наверное, как все мы, узнаю, что снова копаем окопы для минометов. Через пару часов пришла команда отбой, начинаем собираться на штурм Херсона.... Было чувство непередаваемое, толи это усталость говорила в нас, то ли чувство непонимания общей картины, никто толком ничего не знает, узнать не у кого, все доводится в последний момент. По идеи задача ВДВ совершить быстрый бросок, занять плацдарм и удержать до подхода основных сил, в ВДВ нет серьёзной техники и вооружения, мы не основная армия, наша общая численность на всю страну максимум 40 тысяч, из них часть срочников, и они находятся в гарнизоне. Где армия? Почему в аэропорту остаётся лишь моя 6 штурмовая рота, а 4 и 5 только прибывшая с того света уже отправляется на штурм Херсона? Неужели аэропорт будет удерживать одна неполная рота? С такими мыслями мы собираемся на штурм, делать нечего, заднюю давать никто не собирается. После обеда, уже около 17:00, мы выстраиваемся на взлетной полосе в колонну, около 30 УАЗов 4 и 5 роты, наша минометка должна ехать в УАЗах рот с минометами и небольшим запасом мин, грузовики остаются в аэропорту, на ходу закидываем минометы и каждый на ходу ищет себе места, в итоге я не желая залазить в переполненные УАЗы, жду до последнего УАЗа в колоне, это оказывается УАЗ моей роты, он единственный едет из числа 6й роты. Запрыгиваю в него, колона едет, нас 6 человек в УАЗе забитым боеприпасами, гранатами, Утёс и ПТУР. С трудом пытаюсь усесться, все едим, приготовив оружие к бою и контролируя все вокруг, в любой момент готовы открыть огонь. Выезжаем из аэропорта, пока едем вижу обратную сторону аэропорта, иногда встречаются места, в которых похоже были перестрелки. Колона движется быстро, все напряжены, навстречу проносится несколько «Тигров», кажется с кадыровцами, приветствуем друг друга поднятием руки. Движемся через пригород, какие‑то ангары, частные дома, навстречу попадаются группы гражданских людей с сумками, они бегут из города. Напряжение, пока едим с трудом пытаюсь удержаться в открытом кузове УАЗа, тесно, гранаты, гранатометы разбросаны по полу, мы сидим‑стоим на них, на ходу думаю о том, что так вот сами и подрываемся, списывая потом все на «Героически пал в бою». Пока едем смотрю вокруг сквозь прицел автомата и думаю, как в случае засады, надо будет умудриться в этой тесноте выпрыгнуть из УАЗа (пулями это ведро прошивается на сквозь, а учитывая количество гранат и РПГ он превращается в пороховую бочку). Ехали недолго, впереди показался маленький мост, по бокам от него высохшая речушка, поросшая высоким камышом, это уже въезд в город, дальше начинаются высотки. Я очень надеялся, что мы не будем заходить в город колонной, похоже ошибся, на мостике наша колона выстраивается и застывает на месте. Идеальное место для засады, колонна стоит на узкой дороге, по бокам высокий камыш, сзади частные дома, впереди и слева начинаются высотки, справа какой‑то завод. У меня в голове не укладывается это блядство. Мы просто идеальная мишень на своих не бронированных УАЗах, стоим минут 20 не двигаясь. Вокруг то подъезжают, то уезжают гражданские автомобили. Видно, что скоро начнёт темнеть. Просто клоунада, в голове крутится вопрос почему нас до сих пор не атаковали, толи заманивают дальше, толи город собираются сдать. 20‑30 минут колона так и стояла, плотно машина к машине. В итоге первые машины стали пытаться разворачиваться на узкой дороге и медленно двигаться обратно. Оказалось, что мы проебали нужный поворот. Одна рота занимала позиции справа от моста, другая слева, часть минометов с одной, часть с другой. Мне досталась позиция слева. Мимо нас на огромной скорости проезжали гражданские авто, в половине из них люди снимали нас на телефоны, пролетел микроавтобус Woltswagen, внутри я успел увидеть, что он забит крепкими мужчинами. дорогу никто не даёт команду блокировать, мимо пролетел мотоциклист одной рукой снимая нас на камеру типа GoPro. Все это время мы занимали позиции по типу круговой обороны, сзади частный сектор в притык к нам, спереди через речушку заросшую камышом Херсон. С каждой стороны примерно по 15 УАЗов, усиленные 82мм минометами, в ротах Утесы, АГСы, ПТУРы. Атмосфера накалённая... начинает быстро темнеть, из города стала доноситься редкая стрельба. Приходит команда всем окопаться. Из наших туда вроде никто не заходил, но в процессе узнаю, что с разных направлений, к городу подошли остальные войска из нашей 7 дивизии, где‑то там и наш парашютный батальон, у каждого подразделения своё направление и точка которую необходимо взять, нам назначают Морской Порт, неужели нас все‑таки оправят входить в город ночью. Перед речушкой небольшой земляной вал, неплохая позиция, но сзади впритык к нам частные дома, задумываюсь о том, что обойти нас при желании и атаковать, противнику, знающему местность, не составит труда. Темно, в домах свет не включают, меня не покидает легкое возбуждение от адреналина, какой там у нас план не понятно, как всегда вокруг никого ничего не знает. Сзади из частных домов начинают собираться в группы мужчины и подходить к нам выражая своё явное недовольство нашим присутствием, пытаемся вежливо что‑то объяснять, люди несколько нас побаиваются, но некоторые гражданские ведут себя очень грубо, мы тоже немного на взводе, непонятно что откуда ждать и от кого. Примерно в 23:00, на позициях по правой стороне дороги что‑то начинает гореть, минут через 10 слева от нас тоже начинается пожар. Кто‑то поджег слева и справа от наших позиций сухой камыш. Очевидно, что кто‑то сделал это специально и это точно не наши. Теперь от поднявшегося сильного ветра, огромный кострище разгорается, освещая наши позиции как днём, возле нас все светло, но из‑за огня мы не видим, что в темноте вокруг. В наших рядах появилось беспокойство, все заняли позиции и внимательно наблюдали вокруг. Местные перестали подходить, возможно нас подсвечивают для огня артиллерии. Камыш в реке разгорался все сильнее, загорались деревья, огонь стал высоким и сильным. Я стоял рядом с насыпью, на ней лежало несколько парней, наблюдавшие за противоположной стороной города через речку, покрытую сейчас огнём. Кто‑то сказал, что кого‑то там видит, тут же он громче крикнул «стой стрелять буду». Я подбежал к ним и лёг, прячась за насыпью, направляя оружие вниз и вглядываясь в темные места перед нами, где‑то горел огонь, но оставались промежутки, которые ещё не разгорелись. В одном из таких мест под нами, теперь я тоже увидел темный силуэт, целясь в него, начинаю кричать самым страшным голосом, на который способен, примерно следующее «стой, сука, я тебе башку сейчас прострелю! подними руки! ползи сюда! На корточках ползи!», примерно тоже самое кричали голоса рядом со мной. Силуэт мешкался, но в итоге стал приближаться к нам, ползя на руках и ногах в горку. Когда он был достаточно близко ко мне, я привстал и схватил его за ворот, рывком дёрнул к себе через горку, здоровенный детина полетел на меня с вершины до которой он дополз к нам, я каким‑то образом грохнулся со склона вниз на колени. Тут же подскочив и подбегая вверх на склон, обратно к неизвестному детине и пытаясь вновь взять его за шкирку, вижу, как кто‑то рядом замахнулся и вот‑вот ударит его прикладом в голову, кричу «не бей!», прыгаю к нему, приклад скользя по моим рукам с лязганьем встречается с его головой (не то чтобы мне его было жалко в тот момент, но поговорить с ним было намного интересней и просто так бить его, если он не сопротивляется, желания не было). Детина начинает кричать «не бейте!», я натягиваю ему его кофту на голову, он одет в чёрные штаны и чёрную кофту (не по погоде), скручиваем ему руки, начинаю обыскивать его, у него ничего нет кроме зажигалки и от него воняет соляркой. Пытаюсь запугать его то крича, то переходя на спокойный тон, спрашиваем зачем он поджигает, и кто ему это приказал, тот отвечает, что шёл домой и испуганно постоянно повторяет «только не бейте». К слову его больше никто и не бил, не могу конечно ручаться за всю нашу армию, но на моих глазах никто не над кем не издевался и уж тем более не насиловал. Поднимаем его и головой вниз ведём к командирскому УАЗу, там ещё несколько таких мужчин в гражданской одежде лежат со стянутыми хомутами руками. Иду обратно общаясь с другими парнями на позициях, у меня нет сомнений что этот паренёк поджигал камыш, и он точно не заблудился. Идя обратно, вижу, что группа мужчин вышла из частных домов и кто‑то из них, матом разговаривает с нашими, подхожу держа автомат на груди, наш старшина дагестанец очень вежливо им пытается объяснить, что мы им не угрожаем, пытается убедить их пойти по домам. Спустя минут пять мужчины уходят, выглядят они не дружелюбно, у меня появляется опасение что возможно они из ВСУ и просто переодевшись подошли к нашим позициям, чтобы лучше рассмотреть. Вокруг темнота, рядом с нами все полыхает, иногда доноситься стрельба, у нас уже есть задержанные в гражданке, а люди не перестают ходить вокруг. Понятно лишь то, что эти поджоги обозначают наши позиции. Чувство встревоженности и возбуждение от адреналина не покидает, не понятно, чего ждать. Появляется какая‑то злость на гражданских людей, я конечно понимаю, что мы тут незваные гости, но для их же безопасности им лучше держатся от нас подальше. Поэтому злит и удивляет поведение гражданских. Какого хрена мы вообще здесь делаем, это точно не наша специализация, где росгвардия, мы не полиция и не ОМОН, все настроены на столкновения с ВСУ, но никто не хочет объяснять гражданским «нахуя мы сюда приехали», мы блядь в общем и сами не знаем, от командования идут приказы в последний момент. Рассуждать уже поздно, ты на передовой и либо ты, либо тебя. Было уже часа два ночи, было очень холодно, начался мороз, некоторые стали пытаться спать по очереди. Ни у кого из минометки не было спальных мешков, поднялся сильный ветер и в морозе стал продирать до костей. Я, как и некоторые ходил, патрулируя позиции, так теплее если не останавливаться. Иногда было видно, что вдалеке, кто‑то, как будто бросал коктейли Молотова, не давая огню на наших позициях потухнуть. Прошла информация что у кого‑то из задержанных нашли в телефоне Телеграмм группу, в которой люди скидывают информацию, фото и видео о том, сколько где и когда видели войск. За нами следят онлайн и большое количество гражданских в этом участвует. Позитива не добавляет, атмосфера дерьмо, жрать нечего, минометка выехала без спальников и сухпаев. Ходя вдоль рва, на котором наши окопались и наблюдали за городом, снова слышу, как кто‑то кричит что кого там в канаве видит, там же горит местами сильный огонь. Забегаю на ров, парень начинает орать с угрозами вниз «подними руки!», видя силуэт тоже начинаю матом орать, целясь в силуэт, понимаю, что если тень начнёт что‑то делать не так, то буду стрелять без промедления, нервы уже на пределе. Силуэт на карачках ползёт к нам, уже в упор, вижу, что это девушка, хватаю ее за шиворот и перетаскиваю через ров. Также одета не по погоде. Девчонка очень напугана и что‑то в кучу тараторит, смешивая русский и непонятные мне слова на украинском. Беру ее под ручку, как на свидании и веду в сторону командирского УАЗика, тут же подходит мой товарищ и берет ее под руку с другой стороны, медленно идя, успокаиваем ее, у неё истерика, и она ревет и говорит, что искала в этой горящей канаве мужа, а пряталась потому что нас боится, херня какая‑то. Говорю ей чтобы показала, что у неё есть в карманах, она быстро достаёт и отдаёт мне телефон и говорит что‑то типа забирайте все что хотите. Смотрю смартфон, прошу ее разблокировать его, она разблокирует его и отдаёт мне, смотрю мессенджеры и сообщения. Почти все последние сообщения в духе того «Ты где?», «Я там то», «Здесь везде вояки», «Здесь (адрес) тоже вояки», много что написано на украинском мне не понятно, но не стал читать дальше и отдал ей его обратно, стало снова как‑то мерзко от всего этого дерьма. Успокаивая ее на ходу, приводим к командованию и оставляем у них. В это время, на другой стороне высохшей речки, доносились крики типа «Слава Украине» и как будто кто‑то из них стрелял куда‑то, расстояние было большое, плохо видно, и мы не стреляли в ответ. Очень сильно было холодно и усталость уже просто рубила с ног. Спустя полчаса девчонка проходила мимо нас в сторону частных домов сзади, она сказала, что ее отпустили и она пойдёт домой. В конце улицы, метрах в 200, была группа мужчин, они не приближались к нам, она ушла к ним и вместе они скрылись за перекрёстком позади наших позиций. Мне эта идея командования не понравилась, увидя командира я ему это высказал. Мне тоже не нравится все это, но очевидно, что женщина в здравом уме не будет ползать в темноте под позициями военных, тем более что там ещё и горит все. Что она там делала, можно только гадать. Часам к трём ночи меня стало просто отключать, убедившись, что кроме меня есть кому наблюдать, ложусь под дерево рядом с валяющейся бетонной трубой, за ней прячась от ветра лежит молодой паренёк с минометки. Он весь трясётся и стуча зубами говорит, что ему очень холодно, я тоже до костей промёрз, поэтому встаю и иду где ни будь найти спальник. Их на всех не хватало, не все их взяли, оставив большинство вещей на позициях в аэропорту. Обойдя всех, спальник так и не нашёл, те у кого они были не были готовы отдать свой, каждый спал пока была возможность, примерно так что двое спят, а третий дежурит. Некоторые находили какие‑то картонки и тряпки, укрываясь ими, пытались поспать пока не надо наблюдать. Найдя какие‑то клеенки и ходя мимо частных домов, которые были сзади нашей позиции в десяти метрах, вижу, что один из них был вроде как заброшен и не похож на жилой. Открыв калитку и пройдя во двор в полной темноте вижу, что этот старый дом, стоит в одном дворе с хорошим, видно, что жилым домом. Осторожно дохожу до раздолбанного дома, но в нем ничего нет, глядя на жилой дом рядом, находившийся в этом же дворе, стою и борюсь с желанием войти в него, если там есть люди, то попросить у них одеяла или что ни будь чтобы укрыться. Если в доме не будет людей, то просто войти и взять что ни будь чтобы согреться... Спустя несколько минут отказываюсь от этой идеи, подумав, что если там есть люди, тем более с детьми, то мой ночной вход в их дом, просто всех напугает окончательно и реакция у них может быть самая разная, у них и так вокруг дома твориться то что никому не пожелаешь. Тихо закрыв за собой калитку, беру найденные клеенки и иду обратно к трубе, где пытался спать, стуча зубами мой молодой товарищ. Чувство мерзкое от всего вокруг, мы как твари просто пытаемся выжить, нам и противник не нужен, командование нас поставило в такие условия что бомжи живут лучше. От некоторых я слышал ворчание в отчаянии от мороза, что он сейчас пойдёт выбьет окно и залезет в какой ни будь дом, но никто этого так и не сделал. Я постелил одну клеенку на землю, мы легли с пареньком прижавшись к друг другу чтобы хоть как‑то согреться, сверху мы накрылись другой клеенкой, она не грела, но немного защищала от ветра. В полудрёме через полчаса мы встали ещё сильнее замёрзнув и стали ходить чтобы попытаться согреться, это особо не помогало, но спать не могли от холода. Также как мы, спали почти все, кто не взял спальники. Машины были заглушены и в них было не теплее, а 30 УАЗиков не хватало на 150‑200 человек. От командования был запрет на костры и приказ заглушить машины еще вечером. Несмотря на то что уже каждый в этом городе знал где мы находимся и сколько нас, а перед позициями полыхал пожар освещая нас в темноте как на ладони. Около 4 утра я увидел, что командирский УАЗ завёлся и прогревается, там работает печка. Те УАЗы в которых была рабочая печка, последовали его примеру, всем было уже плевать, мороз и усталость пересилили осторожность. Я собрал немного дров и разжег костёр под деревом возле бетонной трубы, один офицер начал мне говорить, что костры жечь запрещено, но мне было уже плевать на такое командование, все стали меняться у костра, чтобы хоть как‑то обогреться. Такой бред, вокруг все и так полыхает. В итоге возражавший офицер также не стал брезговать чтобы погреться... Так мы встретили рассвет нового дня. 1 марта С часов пяти утра уже никто не спал. Командир батальона собрал 4 и 5 роту и почти в полном составе, пешим маршем повёл в город. Минометчики остались на позициях с задачей прикрывать если потребуется огонь минометов, отдельные взвода и водители остались с нами. Спустя час они вернулись и рассказали, что на той стороне, вырыты окопы и уложены бутылки с горючими смесями, нас ждали ночью. Если бы зашли колонной ночью, то нам было бы жарко, а не холодно. Роты ходили на разведку. Я нашёл УАЗ с рабочей печкой и залез туда, в машине было два человека. Пытался отогреться, разговаривая с водителем. Отогреваясь стал чувствовать, что ноги болят, задрав штанины увидел, что на коленях и берцовых костях появились гематомы и опухоль (последствия падения с рва, когда дёрнул на себя крепыша‑поджигателя). Спасибо Родине за надколенники. Растирая опухоль на ногах, я выдал с тоской что сейчас бы бутылочку пива. Накопившаяся усталость, жажда, голод, холод, отсутствие нормального, сна быстро напоминают о том, как мы не ценим все это в обычной жизни. Я представил, как выпил бы сейчас бутылочку холодного пива и мечтая в красках рассказывал об этом водителю. Тот внимательно слушал, глядя на меня, спустя минуту моего рассказа он полез вскрывать заднее сиденье, оттуда он достал две банки пива и одну протянул мне, сказав, что у него больше нет, но слушая мой рассказ он решил поделиться со мной, кто знает, что дальше будет. Я не мог поверить своему счастью, не спеша выпил ее и почувствовал не передаваемый кайф. Все стало немного лучше. Усталость немного отпустила и немного расслабило, такого вкусного пива я никогда не пил. Снова поступила команда строиться 4 и 5 роте, они в спешке опять ушли в город, не отдохнув после прошлого выхода. Мы остались с минометами и отдельными взводами. Меня снова посетила мысль, что на хрен мне эти минометы с дальностью 3 км не уперлись и лучше бы я пошёл с ними. Город был серым и мрачным, к морозу присоединился дождь со снегом. В городе началась стрельба как раз с того направления куда ушли наши. Темп стрельбы усиливался и добавились взрывы гранатометов. Радиостанция в КШМ командования начала принимать информацию о боестолкновении. На дорогу подъехали несколько Тигров и короткими очередями стали обстреливать крыши многоэтажек, поступала информация о снайперах на крышах. Бой усиливался, стала поступать информация о наших раненных. Среди нас появилась тревога, видел, как некоторые сильно нервничают. Мне стало не по себе что я здесь, а бой идёт впереди. У меня не было желания убить побольше «нациков», но было неловкое чувство что я сейчас не там. Судя по тому какая шла стрельба и взрывы в городе, у меня сложилось впечатление что там «пиздец». Было слышно стрельбу из других направлений в городе, т.е. с других частей города тоже входили наши. По радиостанции прошла информация что сейчас будут выезжать два тигра спецназовцев с ранеными, чтобы свои их не перестреляли. Они пролетели мимо нас в сторону аэропорта. Стали собирать экипаж, на УАЗ нужен доброволец водитель и пулемётчик на Утёс закреплённый в УАЗе, чтобы вывезти наших раненых и увезти их в аэропорт. Водителя нашли, я вызвался на пулемёт (хоть и стрелял с Утеса раз в жизни). У меня был легкий мандраж от мороза и адреналина, хотел хоть чем‑то заняться, но не быть в стороне. Спустя пол часа прошёл отбой, раненых вывезли на других машинах, по информации у нас было всего два раненых, я не мог поверить, учитывая темп стрельбы и длительность боя. Несколько раз нам поступали координаты для наводки минометов и готовности отработать по целям, но спустя некоторое время поступал отбой. Наблюдатели заметили в камышах обмелевшей речушки движение, потом оказалось, что кажется видят там женщину, я с командиром минометки побежал туда. Короткими перебежками, на изготовке открыть огонь, мы нашли в камышах женщину около 50 лет, проверив ее сумку и выяснив кто она, мы проводили ее через наши позиции. Она работала на водоснабжении, когда началась стрельба убежала с работы, ее дом был за нашими позициями. Город был серым, везде витал запах пороха, шла стрельба и взрывы, что‑то горело, где‑то дымилось, гражданских людей уже почти не было видно, как будто город вымер, снег с дождем и ветром подчёркивал мрачность. После обеда стрельба стала разноситься все реже и реже. Поступила команда начать готовиться машинам выдвигаться в город. Часов в 17:00, мы стояли колонной готовой к движению. Рядом стоял УАЗ Патриот комбата, в нем кроме его водителя никого не было. УАЗ, в который сел я с моим расчетом, был переполнен, в нем не работала печка, водитель комбата видя нашу тесноту, стал махать, приглашая в свой УАЗ. Я, не думая на ходу выпрыгнул и сев в Патриот начал отогреваться, водила комбата только рад, чтобы хоть кто‑то в случае чего мог прикрыть. Закурив сигарету, я выставил автомат в окно и контролировал все что мы проезжали. Разбитые автомобили, магазины, в общем городу повезло, если можно так выразиться. Иногда колона останавливалась, в очередной раз остановившись возле какого‑то дома, увидел рядом с ним мужчину и женщину, они стояли рядом, рассматривая нас, я обратился к нему с вопросом видел ли он где ни будь здесь украинские войска, мужчина, странно улыбаясь и мотая отрицательно головой отвернулся, сказав, что ничего не скажет и пошёл в дом. Спустя полчаса мы прибыли в Херсонский морской порт. Уже стемнело, роты, шедшие впереди нас, уже заняли его и размещались, искали на ходу где будут спать и где помыться. Территория состояла из КПП, административного здания и здания больше похожего на общежитие со складами, раздевалками и душевыми. У причала стояли корабли. Минометке определили большой офис на первом этаже. В порт стали входить другие подразделения, Ставропольский полк ВДВ и Ставропольский спецназ (бывший ГРУ). Я пошёл бродить по окрестностям. Вы видели картины «Варвары в Риме»? Это лучше всего иллюстрирует то что происходило. Все выглядели истощёнными и одичавшими, все начали обыскивать здания в поисках, еды, воды, душа и места для ночлега, кто‑то стал таскать компьютеры и все ценное что смог найти. Я не был исключением, найдя шапку в разбитой фуре на территории, забрал ее, Балаклава была слишком холодной, но на таскание бытовой техники даже мне тоже одичавшему от жизни на улице, стало противно. Ходя по зданию, я нашёл кабинет с телевизорами. Там сидели несколько человек и смотрели новости, в кабинете они нашли бутылку шампанского. Увидев холодное шампанское, я взял и сделал несколько глотков из бутылки, сел с ними и пристально начал смотреть новости. Канал был на украинском, половина не понятно, все что я там понял, это то что российские войска наступают со всех направлений, Одесса, Харьков, Киев оккупированы, стали показывать кадры разбитых зданий и пострадавших женщин и детей. Мне было жаль всех погибших и раненых, тем более гражданских, но новости вселили немного оптимизма, быстрее бы наши взяли Киев, Одессу и Харьков чтобы все это дерьмо быстрее закончилось. Выйдя из здания увидел комбата с офицерами, поприветствовав его как положено по уставу, он поприветствовал меня пожав мне руку, стрельнул у него сигаретку, Мальборо красное, стою курю расспрашиваю его обо всем. Все что он мне по сути сказал это то что все хорошо, скоро все закончится... На этой ноте, с надеждой в душе что скоро все действительно закончится, я пошёл в офисы где расположилась минометка чтобы лечь спать. В офисах была столовая с кухней и холодильниками. Мы как дикари все съели, все что там было это хлопья, овсянка, варенье, мёд, кофе... Все было перевёрнуто, и мы съели все что смогли найти. Было абсолютно плевать на все, мы были уже доведены до предела, большинство прожили в полях месяц, без любого намёка на комфорт, душ и нормальную еду, а после этого людям не дав отдохнуть, отправили на войну. Каждый хаотично искал себе место для сна, шла ругань за очередь в душ. Мне было противно от всего этого, хоть и понимал, что я часть всего этого. Насколько же должно быть плевать командованию на своих людей, на тех, кто потом, кровью, здоровьем и жизнью должны осуществлять их замыслы не ясные нам. Насколько же до дикого состояния можно довести людей, не думая о том, что им нужно спать, есть и мыться. Нам малой кровью достался такой крупный город как Херсон. Несмотря на то что наглости у меня не занимать, я решил ни с кем не вступать в ругань за очередь в душ. Мне казалось, что теперь мы будем удерживать город и возможность помыться ещё будет. Время было к полночи, сняв бронежилет (впервые за неделю), раздевшись до термобелья и уложив все вместе с оружием на большой двухметровый стол, лёг на него. Меня посетило чувство блаженства, все тело гудело и требовало сна. Офис был хорошим и для кого‑то возможно даже очень. Лежа на этом столе на спине, головой на автомате накрытым формой, я вспоминал что когда‑то тоже работал в похожем офисе. Я был другим человеком, как будто в другой жизни. Сейчас как дикарь лежу в перевёрнутом нами офисе, на столе и чувствую себя как в пятизвездочном отеле, если не обращать внимание на иногда доносившуюся стрельбу. 2 марта В пять утра меня разбудили, я с товарищем должен был идти на пост, нам достались ворота КПП в порт. Довольно быстро все стали просыпаться, Ставропольский полк ВДВ уезжал куда‑то, я ещё не хотел пропускать их толи комбата, толи командира полка т.к. он не знал пароль... Какой бред, пароли не согласованны друг с другом. В итоге я плюнув пропустил их, все что им надо было это грузиться в БТРы перед воротами, согласованность между нами на нуле. С рассветом Ставропольские коллеги по ВДВ уехали в неизвестность. Наши тоже стали собираться и грузиться по машинам. Для меня это было неожиданностью, т.к. был уверен, что теперь мы должны будем держать город, все мои надежды о том, что мы здесь останемся и помыться ещё будет возможность провалились. Я ушёл чтобы хотя бы умыться и почистить зубы. Пройдя по офисам было видно, что за ночь мы перевернули все верх дном. Выйдя с другой стороны здания, осмотреться ради любопытства, встретил ломающих кофе‑автомат в поисках гривен, не понятно на хрена им сдавшимся. Часов в 11, роты выехали в город, поступила информация что для контроля переговоров с администрацией города. Минометку и Ставропольский спецназ оставили в порту для контроля и поддержки в случае чего. В городе оставались партизаны и где‑то стреляли снайпера. Заняв позиции в окнах, мы наблюдали, минометы стояли готовыми к бою. Я был в кабинете директора, кожаная мебель, большая площадь помещения и огромный стол, сейф был уже вскрыт, хорошая библиотека, большинство книг на русском. Мы распределились по разным окнам чтобы наблюдать окрестности. Ко мне пришёл паренёк с бутылкой коньяка и шоколадкой, предложил выпить, я согласился. Он был из Ставропольского спецназа, выпив по несколько глотков и пообщавшись с ним, мне было приятно что он оказался далеко не глупым, ему тоже вся эта херня была не по душе. Он говорил о том, что это дерьмо на долго, он знал, как укреплены ВСУ под Донецком и не верил, что наши смогут быстро прорвать там оборону. Спросив меня почему я в демисезонке‑зеленке, я рассказал ему как вообще пришлось покупать ее самому чтобы она была новой и по размеру. Он подарил мне комплект маскхалата Ратник и кроссовки, сказав, что у него есть ещё, у них обеспечение лучше нашего, видно было что это его вещи, они были не новыми, но стиранными, не могу передать как был им рад в тот момент. Меня вообще поражает наша способность на уровне простых солдат помогать друг другу и объединятся на войне, там мы становимся братишками, в мирной жизни снова забываем об этом. На сколько простые солдаты объединяются там, на столько же большое командование плевать на нас... После обеда приехали несколько УАЗов и мы, забившись туда как шпроты, вместе с минометами выехали в центр города, там были остальные наши. Оцепляя центр города и контролируя его, мы были там до вечера, там же был отряд спецназа кажется Росич (не было возможности с ними нормально пообщаться). Минометы были бесполезны, и мы вместе с остальными держали центр города. В администрации шли переговоры. Начало темнеть, и мы снова как шпроты забившись в УАЗы стали выезжать из города в Херсонский аэропорт. Пока ехали готовясь к атакам и держа оружие на изготовку попадались местные гражданские мародёры грабившие свои же магазины. На выезде из города появился наш ОМОН усиленный БТРами, они досматривали редкие гражданские автомобили. Вернувшись в аэропорт в темноте, мы снова устроились в своих вырытых окопах ранее. Там мы узнали, что пока нас не было аэропорт обстреливали артиллерией и есть потери. 3 марта На следующее утро пошёл слух о том, что мы поедем на штурм Николаевска и дальше на Одессу, я не мог этому поверить, неужели наверху не понимают, что люди измотаны... Вскоре поступила команда всем грузиться и выезжать. Колона нашего полка состоящая из УАЗов, грузовиков и БМД выдвинулась в сторону Николаевска, техники у нас было уже заметно меньше. Ехали сначала по трассе, потом какими‑то полями, как оказалось мы ехали на штурм Николаевского аэродрома. После обеда, нашу колону ехавшую по полям стали обстреливать из артиллерии, колона остановилась, рядом шли взрывы, мы, выпрыгнув из машин, изготовили минометы к бою, пришлось бежать через канаву, в которой ноги по колено промокли, не знаю кто дал координаты, мы сделали несколько залпов. В ту сторону уехало несколько УАЗов, мы прекратили огонь, увидел взрывы от артиллерии впереди колоны рядом с нами. Сначала машина медпомощи уехала туда, затем она уехала назад, Разбитый УАЗ уехал назад в след за трофейной скорой. По нам продолжался обстрел артиллерии, но не больше чем из трёх орудий, колона по‑прежнему стояла, координаты больше никто не давал. Спустя полчаса колона двинулась дальше. Появились частные дома, брошенная украинская техника, видно, что не плохо укреплённые позиции ВСУ оставили недавно. Нам пришёл приказ окопаться у его окраины, пока мы устанавливали орудия, при поддержке взвода ПТУР, рядом немного впереди шёл бой, почти все уехали туда. Вокруг нас были брошенные позиции и техника ВСУ, коробки из‑под Джавелинов и брошенная украинская БМП. Шла стрельба и взрывы рядом с нами, но немного впереди, кто, где, кого не понятно, летели ракеты типа Кинжал, слышна авиация, несколько ракет типа Джавелин пролетели над нами назад. Когда стало темнеть наши УАЗы стали уезжать назад мимо нас. Останавливая их и спрашивая, что там, я понимал, что объяснить внятно никто не может, они попали в пиздорез, впереди хорошо укреплённые позиции ВСУ, сложилось впечатление что наши беспорядочно отступали... |