амогус. Первая
 Скачать 2.49 Mb.
|
|
III Он спешил к Свидригайлову. Чего он мог надеяться от этого человека они сам не знал. Нов этом человеке таилась какая-то власть над ним. Сознав это раз, он уже не мог успокоиться, а теперь к тому же и пришло время. Дорогой один вопрос особенно мучил его был ли Свидригайлов у Порфирия? Сколько он мог судить ив чем бы он присягнул – нет, не был Он подумал еще и еще, припомнил все посещение Порфирия, сообразил нет, не был, конечно, не был! Но если не был еще, то пойдет или не пойдет он к Порфирию? Теперь покамест ему казалось, что не пойдет. Почему Он не мог бы объяснить и этого, но если б и мог объяснить, то теперь он бы не стал над этим особенно ломать голову. Все это его мучило, ив тоже время ему было как-то не до того. Странное дело, никто бы, может быть, не поверил этому, но о своей теперешней, немедленной судьбе он как-то слабо, рассеянно заботился. Его мучило что-то другое, гораздо более важное, чрезвычайное, – о нем же самом и не оком другом, но что-то другое, что-то главное. К тому же он чувствовал беспредельную нравственную усталость, хотя рассудок его в это утро работал лучше, чем вовсе эти последние дни. Да и стоило ль теперь, после всего, что было, стараться побеждать все эти новые мизерные затруднения Стоило ль, например, стараться интриговать, чтобы Свидригайлов не ходил к Порфирию изучать, разузнавать, терять время на какого-нибудь Свидригайлова! О, как ему все это надоело! А между тем он все-таки спешил к Свидригайлову; уж не ожидал ли он чего-нибудь от него нового указаний, выхода И за соломинку ведь хватаются Не судьба льне инстинкт ли какой сводит их вместе Может быть, это была только усталость, отчаяние может быть, надо было не Свидригайлова, а кого-то другого, а Свидригайлов только так тут подвернулся. Соня Да и зачем бы он пошел теперь к Соне Опять просить у ней ее слез Да и страшна была ему Соня. Соня представляла собою неумолимый приговор, решение без перемены. Тут – или ее дорога, или его. Особенно в эту минуту он не в состоянии был ее видеть. Нет, не лучше ли испытать Свидригайлова: что это такое Ион не мог не сознаться внутри, что и действительно тот на что-то ему уже как бы нужен Ну, однако ж, что может быть между ними общего Даже и злодейство не могло бы быть у них одинаково. Этот человек очень к тому же был неприятен, очевидно, чрезвычайно развратен, непременно хитер и обманчив, может быть, очень зол. Про него ходят такие рассказы. Правда, он хлопотал за детей Катерины Ивановны но кто знает, для чего и что это означает У этого человека вечно какие-то намерения и проекты. Мелькала постоянно вовсе эти дни у Раскольникова еще одна мысль и страшно его беспокоила, хотя он даже старался прогонять ее от себя, так она была тяжела для него Он думал иногда Свидригайлов все вертелся около него, да и теперь вертится Свидригайлов узнал его тайну; Свидригайлов имел замыслы против Дуни. А если и теперь имеет Почти наверное можно сказать, что да. А если теперь, узнав его тайну и таким образом получив над ним власть, он захочет употребить ее как оружие против Дуни? Мысль эта иногда, даже во сне, мучила его, нов первый еще раз она явилась ему так сознательно ярко, как теперь, когда он шелк Свидригайлову. Одна уже мысль эта приводила его в мрачную ярость. Во- первых, тогда уже все изменится, даже в его собственном положении: следует тотчас же открыть тайну Дунечке. Следует, может быть, предать самого себя, чтоб отвлечь Дунечку от какого-нибудь неосторожного шага. Письмо? Нынче утром Дуня получила какое-то письмо От кого в Петербурге могла бы она получать письма (Лужин разве) Правда, там стережет Разумихин; но Разумихин ничего не знает. Может быть, следует открыться и Разумихину? Раскольников с омерзением подумал об этом. Во всяком случае, Свидригайлова надо увидать как можно скорее, решил он про себя окончательно. Слава богу, тут не так нужны подробности, сколько сущность делано если, если только способен он, если Свидригайлов что-нибудь интригует против Дуни, – то… Раскольников до того устал за все это время, завесь этот месяц, что уже не мог разрешать теперь подобных вопросов иначе как только одним решением Тогда я убью его, – подумал он в холодном отчаянии. Тяжелое чувство сдавило его сердце он остановился посредине улицы и стал осматриваться по какой дороге он идет и куда он зашел Он находился на – ском проспекте, шагах в тридцати или в сорока от Сенной, которую прошел. Весь второй этаж дома налево был занят трактиром. Все окна были отворены настежь трактир, судя подвигавшимся фигурам в окнах, был набит битком. В зале разливались песенники, звенели кларнет, скрипка и гремел турецкий барабан. Слышны были женские взвизги. Он было хотел пойти назад, недоумевая, зачем он повернул на – ский проспект, как вдруг, водном из крайних отворенных окон трактира, увидел сидевшего у самого окна, за чайным столом, с трубкою в зубах, Свидригайлова. Это страшно, до ужаса поразило его. Свидригайлов наблюдали рассматривал его молча и, что тоже тотчас же поразило Раскольникова, кажется, хотел было вставать, чтобы потихоньку успеть уйти, пока его не заметили. Раскольников тотчас сделал вид, что как будто и сам не заметил его и смотрит, задумавшись, в сторону, асам продолжал его наблюдать краем глаза. Сердце его тревожно билось. Таки есть Свидригайлов, очевидно, не хочет, чтоб его видели. Он отвел от губ трубку и уже хотел спрятаться но, поднявшись и отодвинув стул, вероятно, вдруг заметил, что Раскольников его видит и наблюдает. Между ними произошло нечто похожее на сцену их первого свидания у Раскольникова, вовремя сна. Плутовская улыбка показалась на лице Свидригайлова и все более расширялась. И тот и другой знали, что оба видят и наблюдают друг друга. Наконец, Свидригайлов громко расхохотался Ну, ну входите уж, коли хотите я здесь – крикнул он из окна. Раскольников поднялся в трактир. Он нашел его в очень маленькой задней комнате, водно окно, примыкавшей к большой зале, где на двадцати маленьких столиках, при криках отчаянного хора песенников, пили чай купцы, чиновники и множество всякого люда. Откуда-то долетал стук шаров на биллиарде. На столике пред Свидригайловым стояла початая бутылка шампанского и стакан, до половины полный вина. В комнатке находились еще мальчик- шарманщик, с маленьким ручным органчиком, и здоровая, краснощекая девушка в подтыканной полосатой юбке ив тирольской шляпке с лентами, певица, лет восемнадцати, которая, несмотря на хоровую песню в другой комнате, пела под аккомпанемент органщика, довольно сиплым контральтом, какую-то лакейскую песню Ну и довольно – прервал ее Свидригайлов при входе Раскольникова. Девушка тотчас же оборвала и остановилась в почтительном ожидании. Пела она свою рифмованную лакейщину тоже с каким-то серьезными почтительным оттенком в лице Эй, Филипп, стакан – крикнул Свидригайлов. – Яне стану пить вина, – сказал Раскольников Как хотите, я не для вас. Пей, Катя Сегодня ничего больше не понадобится, ступай – Он налил ей целый стакан вина и выложил желтенький билетик Катя выпила стакан разом, как пьют вино женщины, то есть не отрываясь, в двадцать глотков, взяла билетик, поцеловала у Свидригайлова руку, которую тот весьма серьезно допустил поцеловать, и вышла из комнаты, аза нею потащился и мальчишка с органом. Оба они были приведены с улицы. Свидригайлов и недели нежил в Петербурге, а уж все около него было на какой-то патриархальной ноге. Трактирный лакей, Филипп, тоже был уже «знакомый» и подобострастничал. Дверь в залу запиралась Свидригайлов в этой комнате был как у себя и проводил в ней, может быть, целые дни. Трактир был грязный, дрянной и даже не средней руки Як вам шел и вас отыскивал, – начал Раскольников, – но почему теперь я вдруг поворотил на – ский проспект с Сенной Я никогда сюда не поворачиваю и не захожу. Я поворачиваю с Сенной направо. Да и дорога к вам не сюда. Только поворотил, вот ивы Это странно Зачем же вы прямо не скажете это чудо Потому что это, может быть, только случай Ведь какая складка у всего этого народа – захохотал Свидригайлов, – не сознается, хоть бы даже внутри и верил чуду Ведь уж сами говорите, что может быть только случай. И какие здесь всё трусишки насчет своего собственного мнения, вы представить себе не можете, Родион Романыч! Яне про вас. Вы имеете собственное мнение и не струсили иметь его. Тем-то вы и завлекли мое любопытство Больше ничем Да и этого ведь довольно. Свидригайлов был, очевидно, в возбужденном состоянии, но всего только на капельку вина выпил он всего только полстакана Мне кажется, вы пришли ко мне раньше, чем узнали о том, что я способен иметь то, что вы называете собственным мнением, – заметил Раскольников. – Ну, тогда было дело другое. У всякого свои шаги. А насчет чуда скажу вам, что вы, кажется, эти последние два-три дня проспали. Я вам сам назначил этот трактир и никакого тут чуда не было, что вы прямо пришли; сам растолковал всю дорогу, рассказал место, где он стоит, и часы, в которые можно меня здесь застать. Помните Забыл, – отвечал с удивлением Раскольников Верю. Два раза я вам говорил. Адрес отчеканился у вас в памяти механически. Вы и повернули сюда механически, а между тем строго по адресу, сами того не зная. Я, и говоря-то вам тогда, не надеялся, что вы меня поняли. Очень уж вы себя выдаете, Родион Романыч. Да вот еще: я убежден, что в Петербурге много народу, ходя, говорят сами с собой. Это город полусумасшедших. Если б у нас были науки, то медики, юристы и философы могли бы сделать над Петербургом драгоценнейшие исследования, каждый по своей специальности. Редко где найдется столько мрачных, резких и странных влияний надушу человека, как в Петербурге. Чего стоят одни климатические влияния Между тем это административный центр всей России, и характер его должен отражаться на всем. Ноне в том теперь дело, а в том, что я уже несколько раз смотрел на вас сбоку. Вы выходите из дому – еще держите голову прямо. С двадцати шагов вы уже ее опускаете, руки складываете назад. Высмотрите и, очевидно, ни пред собою, ни по бокам уже ничего не видите. Наконец, начинаете шевелить губами и разговаривать сами с собой, причем иногда вы высвобождаете руку и декламируете, наконец останавливаетесь среди дороги надолго. Это очень нехорошо-с. Может быть, вас кое-кто и замечает, кроме меня, а уж это невыгодно. Мне, в сущности, все равно, и я вас не вылечу, новы, конечно, меня понимаете А вызнаете, что за мною следят – спросил Раскольников, пытливо на него взглядывая Нет, ничего не знаю, – как бы с удивлением ответил Свидригайлов. – Ну, таки оставим меня в покое, – нахмурившись, пробормотал Раскольников. – Хорошо, оставим вас в покое Скажите лучше, если вы сюда приходите пить и сами мне назначали два раза, чтоб як вам сюда же пришел, то почему вы теперь, когда я смотрел в окно с улицы, прятались и хотели уйти Я это очень хорошо заметил Хе хе А почему вы, когда я тогда стоял у вас на пороге, лежали на своей софе с закрытыми глазами и притворялись, что спите, тогда как вы вовсе не спали Я это очень хорошо заметил Я мог иметь причины вы сами это знаете И я мог иметь свои причины, хотя вы их и не узнаете. Раскольников опустил правый локоть на стол, подпер пальцами правой руки снизу свой подбородок и пристально уставился на Свидригайлова. Он рассматривал с минуту его лицо, которое всегда его поражало и прежде. Это было какое-то странное лицо, похожее как бы на маску белое, румяное, с румяными, алыми губами, с светло-белокурою бородой и с довольно еще густыми белокурыми волосами. Глаза были как-то слишком голубые, а взгляд их как-то слишком тяжел и неподвижен. Что-то было ужасно неприятное в этом красивом и чрезвычайно моложавом, судя полетам, лице. Одежда Свидригайлова была щегольская, летняя, легкая, в особенности щеголял он бельем. На пальце был огромный перстень с дорогим камнем – Да неужели же мне и с вами еще тоже надо возиться, – сказал вдруг Раскольников, выходя с судорожным нетерпением прямо на открытую, хотя вы, может быть, и самый опасный человек, если захотите вредить, да я-то не хочу ломать себя больше. Я вам покажу сейчас, что не так дорожу собою, как вы, вероятно, думаете. Знайте же, я пришел к вам прямо сказать, что если выдержите свое прежнее намерение насчет моей сестры и если для этого думаете чем-нибудь воспользоваться из того, что открыто в последнее время, то я вас убью, прежде чем выменяв острог посадите. Мое слово верно вызнаете, что я сумею сдержать его. Второе, если хотите мне что-нибудь объявить, – потому что мне все это время казалось, что вы как будто хотите мне что-то сказать, – то объявляйте скорее, потому что время дорого и, может быть, очень скоро будет уже поздно Да куда вы это так торопитесь – спросил Свидригайлов, любопытно его разглядывая У всякого свои шаги, – мрачно и нетерпеливо проговорил Раскольников. – Вы сами же вызывали сейчас на откровенность, а на первый же вопрос и отказываетесь отвечать, – заметил Свидригайлов с улыбкой. – Вам все кажется, что у меня какие-то цели, а потому и глядите на меня подозрительно. Что ж, это совершенно понятно в вашем положении. Но как я ни желаю сойтись с вами, я все-таки не возьму на себя труда разуверять вас в противном. Ей-богу, игра не стоит свеч, да и говорить-то с вами я ни о чем таком особенном не намеревался Зачем же я тогда вам так понадобился Ведь вы же около меня ухаживали Да просто как любопытный субъект для наблюдения. Мне понравились вы фантастичностью вашего положения – вот чем Кроме того, вы брат особы, которая меня очень интересовала, и, наконец, от самой этой особы в свое время я ужасно много и часто слыхало вас, из чего и заключил, что вы имеете над нею большое влияние разве этого мало Хе- хе-хе! Впрочем, сознаюсь, ваш вопрос для меня весьма сложен, и мне трудно на него вам ответить. Ну вот, например, ведь вы пошли ко мне теперь мало того что по делу, аза чем-нибудь новеньким Ведь так Ведь так – настаивал Свидригайлов с плутовскою улыбкой, – ну представьте же себе после этого, что я сам-то, еще ехав сюда, в вагоне, на вас же рассчитывал, что вы мне тоже скажете что-нибудь новенького и что от вас же удастся мне чем-нибудь позаимствоваться! Вот какие мы богачи Чем это позаимствоваться? – Да что вам сказать Разве я знаю чем Видите, в каком трактиришке все время просиживаю, и это мне всласть, то есть не то чтобы всласть, атак, надо же где-нибудь сесть. Ну, вот хоть эта бедная Катя – видели. Ну, был бы я, например, хоть обжора, клубный гастронома то ведь вот что я могу есть (Он ткнул пальцем в угол, где на маленьком столике, на жестяном блюдце, стояли остатки ужасного бифштекса с картофелем.) Кстати, обедали вы Я перекусили больше не хочу. Вина, например, совсем не пью. Кроме шампанского, никакого, да и шампанского-то в целый вечер один стакан, да и то голова болит. Это я теперь, чтобы подмонтироваться, [79] велел подать, потому что я куда-то собираюсь, ивы видите меня в особом расположении духа. Я потому давеча и спрятался, как школьник, что думал, что вы мне помешаете но, кажется (он вынул часы, могу пробыть с вами час теперь половина пятого. Верители, хотя бы что-нибудь было ну помещиком быть, ну отцом, ну уланом, фотографом, журналистом… н-ничего, никакой специальности Иногда даже скучно. Право, думал, что вы мне скажете что-нибудь новенького Да кто вы такой и зачем вы сюда приехали Я кто такой Вызнаете дворянин, служил два года в кавалерии, потом так здесь в Петербурге шлялся, потом женился на Марфе Петровне и жил в деревне. Вот моя биография Вы, кажется, игрок Нет, какой я игрок. Шулер – не игрок А выбыли шулером Да, был шулером Что же, вас бивали Случалось. А что Ну, стало быть, вызвать на дуэль могли да и вообще оживляет Не противоречу вами притом не мастеря философствовать. Признаюсь вам, я сюда больше насчет женщин поскорее приехал Только что похоронили Марфу Петровну Ну да, – улыбнулся с побеждающею откровенностью Свидригайлов. – Так что ж Вы, кажется, находите что-то дурное, что я о женщинах так говорю То есть нахожу я или нет дурное в разврате В разврате Ну вот вы куда А впрочем, по порядку прежде отвечу вам насчет женщины вообще знаете, я расположен болтать. Скажите, для чего я буду себя сдерживать Зачем же бросать женщин, коли я хоть до них охотник По крайней мере, занятие Так вы здесь только на разврат один и надеетесь Ну так что жну и на разврат Дался им разврат. Да люблю, по крайней мере, прямой вопрос. В этом разврате по крайней мере, есть нечто постоянное, основанное даже на природе и не подверженное фантазии, нечто всегдашним разожженным угольком в крови пребывающее, вечно поджигающее, которое и долго еще, и слетами, может быть, не так скоро зальешь. Согласитесь сами, разве не занятие в своем роде Чему же тут радоваться Это болезнь, и опасная А, вот вы куда Я согласен, что это болезнь, как и все переходящее через меру, – а тут непременно придется перейти через меру, – но ведь это, во-первых, у одного так, у другого иначе, а во-вторых, разумеется, во всем держи меру, расчет, хоть и подлый, но что же делать Не будь этого, ведь этак застрелиться, пожалуй, пришлось бы. Я согласен, что порядочный человек обязан скучать, но ведь, однако ж А вы могли бы застрелиться Ну вот – с отвращением отпарировал Свидригайлов, – сделайте одолжение, не говорите об этом, – прибавил он поспешно и даже без всякого фанфаронства, которое выказывалось во всех прежних его словах. Даже лицо его как будто изменилось. – Сознаюсь в непростительной слабости, но что делать боюсь смерти и не люблю, когда говорят о ней. Знаете ли, что я мистик отчасти А призраки Марфы Петровны Что ж, приходить продолжают Ну их, не поминайте в Петербурге еще не было да и черт сними вскричал он с каким-то раздражительным видом. – Нет, будемте лучше об этом да, впрочем Гм Эх, мало времени, не могу я с вами долго остаться, а жаль Было бы что сообщить А что у вас, женщина Да, женщина, так нечаянный один случай нет, я не про то Ну, а мерзость всей этой обстановки на вас уже не действует Уже потеряли силу остановиться А вы и насилу претендуете Хе-хе-хе! Удивили же вы меня сейчас, Родион Романыч, хоть я заранее знал, что это так будет. Вы же толкуете мне о разврате и об эстетике Вы – Шиллер, вы – идеалист Все это, конечно, так и должно быть, и надо бы удивляться, если б оно было иначе, но, однако ж, как-то все-таки странно в действительности Ах, жаль, что времени мало, потому вы сами прелюбопытный субъект А кстати, вы любите Шиллера? Я ужасно люблю Но какой вы, однако же, фанфарон – с некоторым отвращением произнес Раскольников Ну, ей-богу же, нет – хохоча, отвечал Свидригайлов, – а впрочем, не спорю, пусть и фанфарон но ведь почему же и не пофанфаронить, когда оно безобидно. Я семь лет прожил в деревне у Марфы Петровны, а потому, набросившись теперь на умного человека, как вы, – на умного ив высшей степени любопытного, просто рад поболтать, да, кроме того, выпил эти полстакана вина и уже капельку в голову ударило. А главное, существует одно обстоятельство, которое меня очень монтировало, но о котором я… умолчу. Куда же вы – с испугом спросил вдруг Свидригайлов. Раскольников стал было вставать. Ему сделалось и тяжело, и душно, и как-то неловко, что он пришел сюда. В Свидригайлове он убедился как в самом пустейшем и ничтожнейшем злодеев мире Э-эх! Посидите, останьтесь, – упрашивал Свидригайлов, – да велите себе принести хоть чаю. Ну посидите, ну, я не буду болтать вздору, о себе то есть. Я вам что-нибудь расскажу. Ну, хотите, я вам расскажу, как меня женщина, говоря вашим слогом, спасала Это будет даже ответом на ваш первый вопрос, потому что особа эта – ваша сестра. Можно рассказывать? Да и время убьем Рассказывайте, ноя надеюсь, вы О, не беспокойтесь Притом же Авдотья Романовна даже ив таком скверном и пустом человеке, как я, может вселить только одно глубочайшее уважение |