Подожди! дверь лифта закрылась перед самым носом девушки
 Скачать 298.29 Kb.
|
|
Глава 8 Велорий поступил в университет и уехал на целых полтора месяца в Крым с друзьями. Оле тоже безумно хотелось с ним, но его отказ был безоговорочным. И даже наступивший день рожденья не радовал Бестужеву. Кому не хочется, чтобы любимый был рядом в такой день. Пусть как обычно дерзкий и насмехающийся, но такой родной. В те редкие минуты, когда его глаза становились серьезными, что-то скрывая, Оля тонула в их глубине и хотелось отдаться во власть его чар. И пусть через секунду Велорий становился снова язвительным и колким, но даже эти ничтожно малые мгновенья делали девушку счастливой. Свой шестнадцатый день рожденья Оля мечтала провести именно так: с друзьями до самого утра, не думая ни о чем, кроме веселья. Если б не одно «но»! Когда она мечтала об этом дне, то в ее фантазиях рядом всегда был Велорий, а в реальности его, увы, не оказалось. И, возможно, Оле не было бы так больно, если бы он позвонил и поздравил ее. И телефон то и дело звонил, только поздравления были не от него. – Ну и черт с тобой! – подумала Оля. Она заставила себя о нем не думать, танцуя без передышки и смеясь до слез. И хоть друзья видели слезы украдкой, но никто не догадывался, что они вызваны отнюдь не смехом, а скрытой печалью. Мать и Константин Васильевич ко дню рождению Оли полностью обновили ей гардероб и она щеголяла в новеньких вещах. С Бестужевой что-то произошло, потому что вся одежда, купленная ею, была полной противоположностью старой. Теперь объемные свитера заменили стильные, обтягивающие кофточки, штаны она поменяла на юбки и джинсы в облипку. Единственное, чему она не изменила, так это своему белью, оно оставалось таким же женственным и кружевным. Велорий вернулся 29 августа, загоревший и невероятно привлекательный. Оля не могла поверить, что до сих пор злилась на него, но это было именно так. Едва он переступил порог дома, уставший и голодный, Оля набросилась на него с обвинениями. – Ты не поздравил меня с днем рожденья! Велорий равнодушно снял с плеч необъятный рюкзак и поставил на пол. – Тебе тоже привет, – холодно бросил он и прошел на кухню. Оля не собиралась оставлять все так и последовала за ним. – Что ты можешь сказать в свое оправдание? Он медленно наполнил стакан водой и полностью игнорируя ее присутствие не спеша стал пить. Оля раздраженно постукивала ногой по полу, готовая выхватить несчастный стакан с водой из рук Харламова. Велорий закончил пить и посмотрел на нее изучающим взглядом. – Ты изменилась, – Велорий задумчиво потер подбородок. – Только не могу понять: в чем? Девушка обрадовалась и сразу же забыла о своей обиде. Конечно же, он не мог не заметить, что теперь ее одежда отличалась своей женственностью и утонченностью. Она улыбнулась. – Вроде ты не выросла, – Велорий рукой провел линию от ее макушки к своему плечу, измеряя рост. – И грудь такая же маленькая. Оля все еще машинально продолжала улыбаться. – И ума вряд ли прибавилось, – он снова внимательно на нее посмотрел. – Не могу понять, но точно в тебе что-то изменилось. Оля стала постукивать ногой быстрее, поражаясь его несообразительности. – Ты подстриглась? – Нет, – на лице девушки появилась разочарованная мина. – Ты поправилась? – Нет. – Тогда сдаюсь, я слишком устал, чтобы ломать голову над такой ерундой, – Велорий зевнул и прошел мимо нее. Едва увидев ее, он сразу заметил, что мешковатые штаны сменили маленькие шортики, а футболку до колен – топ, открывающий пупок. Но он слишком соскучился за их перебранками, чтобы так просто сказать ей об этом. Как же ему не хватало этого: дразнить ее и видеть, как выражение милого лица сменяется в считанные секунды. – Новая одежда! – сквозь зубы проговорила Оля. – Что? – На мне новая одежда, – повторила она. – Хм, правда? – Велорий еще раз внимательно на нее посмотрел. – А я и не заметил. – Лорик, я … – Ненавидишь меня? – перебил он ее с довольной улыбкой. – Или любишь? – Ах ты… – зарычала взбешенная Оля, а потом внезапно замолчала, что-то вспомнив. Велорий затаил дыхание, предвкушая продолжение. – Ты так и не ответил мне, почему не позвонил в мой день рожденья? Велорий промолчал. Он не собирался рассказывать, что пытался несколько дней подряд дозвониться, но они отдыхали в таком месте, где связь отсутствовала и они были полностью отрезаны от внешнего мира. Он даже забирался на гору, пытаясь поймать сигнал связи, подвергая тем самым себя опасности и заставляя переживать друзей. – Ты забыл? – опечалилась Оля. Велорий засунул руку в карман и кинул ей какую-то вещь. Бестужева успела ее поймать, чуть при этом не упав. Оля посмотрела – в ее руке был браслет из ракушек. Каждая раковинка была идеальной, красивой и неповторимой. – Это мне? – со светящимися от счастья глазами спросила она. – Он очень красивый, спасибо. – Я привез его для своей девушки, но так как я забыл про твой день рожденья, то он твой, – снова решил подразнить ее Велорий. Он очень долго искал для нее подарок и даже попросил сделать надпись на одной из ракушек, но увидеть ее можно, только внимательно рассмотрев каждую. «Значит, не для меня, – Оля сжала браслет в руке. – И у него уже новая девушка. Впрочем, чего еще ожидать от Велория Харламова, который меняет их как перчатки». Разочарование сменили злость и ярость. В последний раз взглянув на браслет, она швырнула его обратно хозяину. – Мне не нужны чужие подарки, – прошипела она. Велорий открыл от удивления рот. Он не думал, что Оля воспримет его шутку всерьез, но она просто полыхала от гнева. – Я пошутил, это для тебя! – примирительно сказал Велорий. – Возьми! – Ты думаешь, я поверю тебе, – Оля задыхалась от обиды. – Я же сказал, что он для тебя. – Не верю! – Бери! – Нет! – Я сказал, бери эту чертову побрякушку! – разозлился Велорий. – Мне не нужны твои подачки, мне просто хотелось, чтобы ты позвонил! – крикнула она. – В последний раз спрашиваю, возьмешь? – Велорий стиснул зубы. Оля отрицательно мотнула головой, и тогда он со всей силы бросил браслет об стену, схватил рюкзак и пошел в свою комнату. Девушка наблюдала, как браслет разлетается на осколки. И вместе с ним будто ее сердце разбивалось так же. Оля расплакалась, ей так понравился этот браслет, так хотелось внимания от Велория. Всхлипывая, она села на пол и стала подбирать разбившиеся ракушки. Почти все были уничтожены, только несколько уцелели, хоть и от них откололись маленькие кусочки. Оля подобрала одну из уцелевших, самую большую и красивую. Она провела по гладкой поверхности пальцем и только тогда заметила надпись: «Рыжик». Только один раз он называл ее так: в лифте, когда они застряли. И теперь Оля точно знала, что браслет был для нее, а не для какой-то мистической девушки Велория. Она так и не научилась понимать, когда он дразнил ее или говорил серьезно. И хоть подарок был испорчен, но то, что Лорик привез его для нее, сделало потерю не такой болезненной и девушка улыбнулась сквозь слезы. «Нужно обязательно его поблагодарить!» – подумала она. – Рыжик, – произнесла она, смакуя на вкус. – Мне нравится! Оля остановилась возле его комнаты и, недолго думая, постучала. – Уйди! – послышалось из-за двери. – Лорик, я… – Я сказал, уйди, – рявкнул он. Оля повернула ручку – заперто. – Лорик! – ответа не последовало. Бестужева вошла к себе и вышла на терассу. Как она и думала, его дверь была открыта. Он лежал на кровати лицом вниз, без футболки, но еще в шортах. Оля тихо вошла, но тут же спотыкнулась об рюкзак и с грохотом полетела на пол. Велорий громко вздохнул. – Какая же ты нескладная, – проворчал он и лег на бок, подперев голову рукой. Оля, решив, раз она уже и так на полу, то незачем и вставать, поудобнее села, скрестив ноги. – Прости, Лорик! – виновата сказала она. – Теперь я верю, что браслет был для меня. – Я же тебе так и сказал. – Нет, ты сказал, что не для меня. Велорий с шумом выпустил воздух из легких. – Просто неудачно пошутил. – Ты испортил мой подарок, – надулась Оля. – Я куплю тебе новый. – Не надо, просто позвони мне в следующий раз, – попросила девушка. Уже в дверях она обернулась и с улыбкой произнесла. – С возвращением! Рада, что ты дома! От ее улыбки Велорий растаял, но не съязвить не мог. – Если ты всегда будешь так «радостно» набрасываться на меня с упреками, то я больше не переступлю порог этого дома. – Злюка! – Молчи, мелочь! – весело парировал он. – Мне шестнадцать, – крикнула Оля, поддаваясь на его провокацию. – Ума на двенадцать, тела на тринадцать, – дразнил он. – Лорик, – Оля часто задышала. – Я тебя… – она остановилась, не договорив. – Ну…– подталкивал Велорий ее. – Скажи это! Оля закрыла глаза и посчитала до десяти, пытаясь успокоиться. – Спасибо за подарок, – тихо сказала она, подавив вспышку. – Спокойной ночи. Она уходила под оглушительный хохот Харламова. «А малышка повзрослела! – подумал он, продолжая улыбаться, – Ну что ж, рыжик, ты стала еще более интересной!» Глава 9 Начался учебный год. Оля стала редко видеть Велория. Только за ужином семья собиралась вместе, и она могла лицезреть его. Ей не хватало их перепалок, которые практически сошли на нет. Она очень скучала за ним, а его почти ежедневные футбольные тренировки выматывали Велория так, что он порой даже не ел с ними, а сразу отправлялся спать. Из-за всего этого, они могли не видеться несколько дней подряд. Велорий почти всегда уходил раньше нее, родители часто уезжали в командировки на несколько дней и Оля практически всегда была дома одна. В такие минуты ей было очень одиноко, и она могла часами простоять у окна, высматривая силуэт Лорика. Часто бывало, что он забегал домой всего на несколько минут, чтобы переодеться, а затем бежал с друзьями в клуб на полночи, а она забиралась в его кровать, чтобы хоть как-то справиться с тоской. Вначале когда Велорий находил ее спящей в своей кровати, он будил и выгонял девушку. Но, несмотря на угрозы, она снова и снова засыпала у него в комнате, дожидаясь его прихода. Харламов пришел сегодня раньше обычного, в баре было шумно и многолюдно. Его все раздражало: музыка, девушки, крутящиеся вокруг него, громко смеющиеся друзья. Он вдруг осознал, что хочет поскорее покинут это место и очутиться дома. И он очень хотел найти спящую красавицу в своей кровати. Он не сомневался, что открыв дверь, увидит ее. Велорий с улыбкой посмотрел на спокойное личико девушки. Оля безмятежно спала, свернувшись клубочком, словно котенок. Он не удивился, если бы она вдруг замурлыкала. – Эй, проваливай к себе, – буркнул Харламов, когда его мысли приняли опасный оборот. – Ммм, – Оля сонно потянулась. – Ты уже вернулся? Совсем недавно он узнал, что ее ночные рубашки трудно было назвать скромными, они скорее подходили для обольщения. Но, зная Бестужеву, он был уверен, что она даже не догадывалась, как в них выглядит, а главное, не подозревала, как действует на него это пена из кружева на ней. – Сколько раз тебе повторять, чтобы ты не заходила в мою комнату. Велорий знал, что она сейчас сядет и станет сонно тереть глаза, при этом одеяло сползет до пояса, и он снова испытает болезненность эрекции, которая не даст ему спать до утра. – Родители в командировке, тебя не было, – Оля жалобно посмотрела на него. – Мне стало так одиноко. – И поэтому ты залезла в мою кровать? Что от этого изменилось? – Мне становится не так грустно, я чувствую твой запах и на душе сразу спокойно, – Оля притянула подушку к лицу и блаженно вздохнула. – Иди спать, – буркнул он. – Можно, я возьму подушку с собой? – спросила Оля. – Нет, – Велорий вырвал подушку из ее рук и вытолкал Бестужеву за дверь. – Приятных снов. Как только дверь за ней закрылась, он тяжело вздохнул. В отличие от этой наивной девчонки, ее аромат, впитавшийся в простыню и наволочку, вовсе не успокаивал его. Он будоражил, рот наполнялся слюной, а в голову лезли эротические фантазии, заставлявшие злиться на самого себя. – Нужно запирать дверь на замок, – буркнул он себе под нос. – А то так можно умереть от недосыпания. Только он лег спать, начался дождь. Молния сверкала, озаряя комнату ярким светом, но самым жутким был гром, от которого дрожали стекла в окнах. Не прошло и минуты, как дверь тихонько открылась, и в свете молнии Велорий увидел темный силуэт. Быстро нащупав включатель, Харламов зажег ночник. Перед ним стояла маленькая фигурка, вздрагивающая от каждого удара грома. – Что еще? – недовольно бросил он. – М-можно мне побыть немного с тобой, п-пожалуйста, – прерывающимся шепотом попросила Оля. – Нет, – быстро отрезал он, но ее лицо было таким бледным и испуганным, что он пожалел о своей резкости. – Ты боишься грозы? Оля кивнула и тихо вскрикнула, когда блеснула очередная молния. – Ладно, – Велорий откинул свое одеяло, приглашая ее лечь. – Но только, пока не закончится дождь. Оля быстро юркнула в кровать и Велорий почувствовал, как ее бьет крупная дрожь. – Черт, – выругался он и притянул девушку к себе, согревая ее спину своей грудью. Оля трепетала как птичка от страха, но жар тела Лорика был настолько сильным, что сразу передался ей и незаметно для себя она перестала дрожать. Как только девушка успокоилась, Велорий хотел отодвинуться, чтобы не искушать себя. – Лорик, пожалуйста, еще чуть-чуть, – попросила она. В ее голосе было столько мольбы, что он сдался и снова прижал ее к груди, испытывая при этом настолько сильное желание обладать, что испугался до полусмерти. – А ты на самом деле не такая бесстрашная, как хочешь казаться. Сначала лифт, теперь гроза, – пытаясь отвлечься, завел он разговор. – Это связанно с одним случаем, – тихо проговорила она. – Когда мне было пять лет, мы с родителями поехали в деревню к деду. Это было летом: трава, доходившая мне до плеч, поле, покрытое цветами, и порхающие по ним бабочки – все это вызывало у меня восторг. Я так заигралась, бегая за стрекозой, что незаметно осталась одна в незнакомом месте. Но я даже тогда не испугалась, такое себе дитя природы. Я рвала цветы, собираясь подарить букет маме, когда подо мной что-то треснуло и я полетела вниз. Как оказалось, раньше на этом месте был колодец, но он высох и его заколотили досками, которые со временем прогнили. Но трава была настолько густой, что я просто не заметила его. От удара я потеряла сознание и пришла в себя от того, что на лицо стали падать капли дождя. Из-за грозы небо затянуло и стало темно, как ночью, а в колодце было очень сыро и холодно. Я звала на помощь, но раскаты грома поглощали все звуки, а черная яма наполнялась водой. Дождь закончился, когда уровень воды доходил мне до пояса. Меня всю трясло, а зубы беспрерывно стучали. Мне было так холодно, что я не чувствовала тела. Не знаю, сколько я пробыла там, меня нашел пес деда. Все удивлялись, как ему это удалось. Наполовину глухой и слепой, он был настолько древний, что еле ходил, но именно он стал моим спасителем. Его звали Мустафа, он сел рядом с колодцем и выл, пока не прибежали взрослые. Я отделалась царапинами, переохлаждением и испугом на всю жизнь. – И с тех пор ты боишься грозы и маленьких темных помещений? – спросил Велорий, когда она замолчала. – Угу, – Оля поерзала, удобнее устраиваясь, и услышал еле слышный стон Лорика. – Но с тобой мне не страшно и очень тепло. «А мне как жарко», – с иронией подумал Велорий, когда вся кровь прилила к одному месту, около которого ерзала попка Оли. – Я теперь всегда буду приходить к тебе, если начнется гроза, – сказала девушка. – Нет, – испуганно воскликнул Харламов, представив, как долго, он сможет продержаться и не опрокинуть ее на спину. – Раньше ты как-то справлялась, не думаю, что тебе нужна моя помощь. – Раньше я спала с мамой, но сейчас это невозможно из-за твоего папы, – как малому ребенка стала объяснять Оля, не переставая жестикулировать. – Если хочешь остаться здесь, у меня есть одно условие, – сквозь сжатые губы прошипел он. – Какое? – Оля с любопытством посмотрела на него. Велорий стиснул зубы. – Не шевелись! – сказал он, и резко повернулся к ней спиной. – Лорик! – через некоторое время позвала его Оля. – Ты спишь? – Он промолчал, а она прижавшись к его спине сладко заснула, чего нельзя было сказать о нем. Дождь закончился, и только одинокие капли стекали по стеклу, оставляя мокрый ручеек за собой. Велорий мог давно отправить Олю спать в свою комнату, но почему-то он не торопился этого делать. То ли теплота ее тела, то ли мягкость груди, тесно прижатая к его спине, а, возможно, тот едва уловимый запах фиалок, исходивший от ее волос, не позволяли ему нарушить ее сон. Проснувшись, Велорий не мог с точностью сказать, спал ли он вообще. Во сне Оля откатилась на край постели, полностью сбросив с них одеяло – одна нога свисала с кровати, руки покоились под подушкой, а ночная рубашка задралась и собралась складками где-то под грудью, открывая взору Харламова мягкие кружевные трусики, обхватывающие упругие ягодицы, словно вторая кожа. Велорий закрыл рукой глаза и тяжело вздохнул, он проклинал про себя грозу, из-за которой подвергся подобной пытке. Он даже не был уверен, была ли у него обычная утренняя эрекция или все еще ночная, вызванная девушкой, лежащей рядом. Но после этой ночи, пока она безмятежно крутилась рядом с ним, то и дело задевая его, Велорий убедился, что неудовлетворенное желание доставляет не только досадное неудобство, но и причиняет мучительную боль. «В первый и последний раз я позволил ей спать вместе со мной!» – с такими мыслями он принял обжигающе холодный душ и побежал на утреннюю пробежку в надежде проветрить голову от нелепых мыслей, которые в последнее время все чаще и чаще посещали его. Но как бы он не старался держать ее подальше от своей кровати, Бестужева не собиралась помогать ему в этом. Если Велорий поздно приходил домой, она засыпала в его комнате, дожидаясь его возвращения. А пока он работал на компьютере, Оля, устроившись на животе и болтая ногами, читала романы, частенько цитируя ему особо понравившиеся фразы. – У тебя что, своей комнаты нет?! – рявкнул Велорий, когда из-за нее сделал ошибку в курсовой работе. – Есть, но в ней так одиноко, – жалобно проговорила Оля. – Можно, я побуду у тебя? – Нет! – безапелляционно отрезал он. – Пожалуйста, – на этот раз в ход пошли «щенячьи глазки», просящие о благосклонности своего хозяина. Велорий заскрипел зубами и вскочил на ноги. В два шага он оказался около кровати, перебросил девушку через плечо и отнес в ее комнату, бросив на кровать как мешок с картошкой. Не оборачиваясь, он вышел, громко хлопнув дверью. Прошло десять минут, а Харламов так и не смог сконцентрироваться на работе, потому что перед глазами то и дело всплывал этот молящий жалобный взгляд. Он готов был завыть от раздражения. Подождав еще пять минут и бессмысленно уставившись в монитор, Велорий со вздохом поражения пошел за ней. Он иронично усмехнулся про себя, в последние дни это все время повторяется, он постоянно вздыхал – и все из-за рыжей, неуклюжей приставалы. Как только Лорик захлопнул за собой дверь, Оля уткнулась лицом в матрац. – Бесчувственный, – бормотала она. – Ты совсем не добрый, Лорик! – ругала она его, не замечая, что он уже несколько минут слушает ее с ухмылкой на губах. – Я пришел, чтобы пригласить тебя к себе, – заговорил он спокойно. – Но из-за моей бесчувственности… Оля вскочила с кровати и радостно замотала головой. – Нет, нет, ты вовсе не бесчувственный, ты очень добрый и хороший, – тараторила она, умасливая его. – Но только что ты говорила… – Тебе показалось, – перебила его Оля. – Так я еще и глухой. – Да… то есть… нет, – Оля лукаво улыбнулась. – При падении я ударилась головой и мой разум помутился. Велорий хмыкнул. Да актриса она никудышна. Но девушка не отчаивалась. Подняв руки к небу, она театральным шепотом продолжала свое представление. – Да как я посмела, ничтожная, говорить подобное про великого, умного и самого великодушного среди человечества раба Божьего… – Раба? – Нет, нет, – быстро исправилась Оля. – Человека подобного самому Богу. – Ты будешь гореть в аду за такое сравнение, – поддел Велорий. – Но льстить ты умеешь, поэтому прощаю. – Лорик, мне можно вернуться в твою комнату? – с надеждой спросила она. – Да, – Велорий снова вздохнул. – Но только… сидеть тихо, как мышка, без звука. Оля изобразила замок на губах и выкинутый ключ. Харламов закатил глаза. Едва очутившись на кровати Лорика, Оля заняла свою обычную позу и зашуршала страницами книги. «Было бы хорошо, если бы она сменила эти трусы, называемые шортами, и лифчик, громко величаемый топом, на старые шаровары и бесформенную футболку, сохраняющие мои нервы в порядке, а ее девственность в безопасности», – подумал Велорий, но, естественно, не произнес это вслух. И лишь очередной долгий вздох выдавал его сожаление по поводу своего такого необдуманного разрешения находиться Бестужевой в его комнате. «Я такая счастливица», – думала тем временем Оля. «Я становлюсь мазохистом!» – подумал Велорий, резко отвернувшись от болтающих обнаженных ног. |