Право на выбор
 Скачать 0.69 Mb.
|
Глава 24Утром, зевая, я с трудом выполз на кухню – надо было проводить Ваську в школу. Удивительно, но он оказался уже там. Недовольный, хмурый, с синяками под глазами, он апатично мазал плавленый сыр на хлеб. - Ва-ась, - начал я, в принципе не зная, что сказать и как себя вести. - Да? – он поднял на меня глаза, но сказать ничего не успел, потому что на кухне нарисовался майор. - Доброе утро, - бодро поздоровался он. – Василий, в чем дело? - Все хорошо, просто вы… просто я ночью заснуть не мог, - парнишка положил нож, покосился на нас с комбатом, который уже успел сесть на табуретку и притянуть меня к себе на колени, забираясь руками под футболку. - Да, к сожалению, Костик у нас мальчик громкий, - притворно вздохнул комбат, Васька залился краской и, зажмурившись, вгрызся в бутерброд. Я покраснел тоже. Елки-палки, это же квартира! Одна радость, что угловая, не всех соседей перебудил и хорошо, что еще никто милицию не вызвал. Я сидел и думал, что на работу категорически не хочется. Просидеть в кабинете целый день, когда здесь вот же мой майор приехал! Я тяжело вздохнул и сказал тоскливо: - Мне тоже на работу надо собираться. - А у тебя водолазка есть? – поинтересовался рыжий, ехидно разглядывая меня. - Нет, а зачем? - Василий намекает на то, что я немного увлекся, - комбат скромно опустил глаза, а я подхватился и помчался к зеркалу. Про «помчался» я, конечно, преувеличил, все же несколько заходов, и без смазки, поутру очень чувствовались и не давали проявлять природную резвость. Из зеркала на меня смотрело нечто. Оно таращилось на меня смутно знакомыми глазами, было всклокочено, небрито и покрыто засосами от подбородка и ниже. Для того, чтобы оценить масштабы бедствия, надо было снимать футболку, но на самом деле то, что скрывалось под одеждой, меня волновало мало, а вот шея – это проблема. Водолазки в моем гардеробе не водились. Упущение, конечно, но я их не любил, и до сего времени были они мне без надобности. Можно было еще на европейский манер замотать горло шарфом, но шарф был у меня только шерстяной, грубой вязки – подарок Светки на Новый год. Маловероятно, что он будет хорошо сочетаться с классическим строгим костюмом, особенно в такую теплынь. В зеркале рядом со мной отразился комбат, у него-то никаких внешних проявлений вчерашней страсти не было. Досадно, однако. Может быть, стоит исправить несправедливость? - Думаю, тебе стоит отпроситься на сегодня, - прошептал он мне в макушку. - И на завтра, и на послезавтра, и на послепослезавтра, - согласился я, размышляя, сойдет ли за неделю это безобразие, и не понаставит ли мне дорогой комбат новых. - Было бы просто замечательно, - промурлыкал он мне в ответ. Самое смешное, что даже особо придумывать ничего не пришлось. Услышав по телефону мои невнятные оправдания за неявку на работу, начальник сам предложил остаться дома и лечить простуду. М-да, побочный эффект моей громкости – сорванный голос. На кухне печальный Васька допивал чай. Помявшись, он все-таки озвучил свои сомнения: - Кость, а как со мной теперь? - Что с тобой? - Ну ты же вот с ним, а я… - Вась, вот давай не будем всякой фигней страдать! Не изображай из себя брошенную невесту, еще скажи, что будешь теперь жить под кустом возле подъезда! Парня немножко отпустило, но он выжидательно покосился на молчавшего майора. - Василий, я никоим образом ничего не имею против вас, что, собственно, вчера и озвучил, - пожал плечами тот. Поняв, что выселять его в ближайшем будущем не собираются, он сделал несчастное лицо и жалобно попросил: - Можно я в школу сегодня не пойду? А то спать так хочется… - Васенька, а кто тебе сказал, что днем тебе удастся вздремнуть? – ласково, но с намеком сказал я. – Марш в школу, выпускной класс, до ЕГЭ твоего дурацкого времени осталось всего ничего. Рыжий фыркнул, выражая свое недовольство, и ушел, хлопнув дверью. - Какие планы у нас на сегодня? – поинтересовался я. - Думаю, продолжим приятно проводить время, - комбат подмигнул мне, - только я сначала схожу в аптеку и тебе за водолазкой, а то придется тебе просидеть неделю безвылазно дома. Признав предложение разумным, я объяснил, где находится аптека и как короткой дорогой дойти до торгового центра. Вернувшийся через час комбат был до неприличия доволен и, доставая из пакета упаковки презервативов и разноцветные тюбики со смазкой посмеивался. - Если вы планируете все это сразу использовать, то боюсь, я скончаюсь в процессе, - скептически произнес я. - Если только от счастья, - он быстро чмокнул меня в уголок рта. – И давай все-таки на «ты» перейдем, я вот даже облегчитель процесса купил, - он показал на бутылку виски. В результате мы прилично нализались, но, несмотря на четыре брудершафта, назвать его по имени и не на «вы» у меня так и не получилось. - Повторяй за мной: Андрей, ты, - мы валялись на диване в обнимку, и майор предпринимал очередную героическую попытку заставить меня отказаться от официоза. Меня это забавляло, и я глупо хихикал. - Андрей Витальевич, а вы, между прочим, вчера мне пообещали быть снизу! - Не помню такого, - он якобы серьезно нахмурил брови. – Не мог я такого сказать человеку, который со мной на «вы». - У-у, - обиделся я. - Костик, неужели так сложно назвать меня по имени? Неужели я так много прошу? - Я вас слишком уважаю, - пробормотал я ему в шею, наслаждаясь запахом, присущим только ему. - Мне неловко. К тому же, мне не нравится имя Андрей. Все равно полным именем обращаться – это нехорошо, а Андрюша звучит глупо и не подходит вам совершенно. Конечно, будь я трезвым, то никогда бы не вывалил все это на майора, но он не обиделся, а наоборот, тихо засмеялся. - Андрис, - сказал он. - Что? - проспиртованные мозги отказывались соображать. - Меня зовут Андрис. Тебе так больше нравится? - Андрис, - я покатал на языке непривычное имя, посмотрел на комбата. – Тебе идет. Он довольно улыбнулся и поцеловал. - Андрис Витальевич, - применил я новое знание. - Нет. - Что нет? – удивился я. - Родителя звали Витаутас, отчество можешь сам попробовать образовать, - он коварно улыбнулся, заранее зная, насколько это сложно и в трезвом-то виде, а в состоянии практически нирваны и подавно. Я пошевелил губами, вот вроде ничего особенного, но звуки путались и не хотели следовать правильно друг за другом. - Тьфу, - плюнул я, поняв, что мне это не удастся. – Ты поэтому адаптировал? - Да, надоело видеть мучения сослуживцев. - Андрис, - ещё раз с наслаждением произнес я – это имя подходило ему безоговорочно – и попытался забраться на майора сверху. - Может быть, до завтра подождешь? – спросил он, помогая устроиться у себя на груди. - Не-ет, - упрямо протянул я, - а вдруг ты завтра передумаешь? Лучше я сейчас воспользуюсь, - глаза майора удивленно распахнулись, а я через небольшую паузу продолжил, хитро улыбаясь, - предложением. - Ну, воспользуйся, - он по-блядски улыбнулся и раздвинул ноги. Я лежал сверху на майоре, слушал его дыхание и наслаждался покорностью. Он не сделал ни одного движения, только помог забраться сверху. Лицо спокойное, глаза полузакрыты. Губы. Вот они привлекли внимание. Влажные. Маняще-притягательные. Ну что ж, раз мне дан полный карт-бланш, приступим. Тянусь к ним, накрываю своими, целую. Не страстно, нет, нежно. Отвечает. Покорно, позволяя вести, добровольно отдавая роль первой скрипки. Первая легкая волна наслаждения пробегает по позвоночнику, концентрируется в паху, где намечается пока еще едва заметное напряжение. Еще. Безропотно откидывает голову, подставляя беззащитную шею. Языком прохожусь от скулы к кадыку, прихватывая его зубами. Ниже. К черту футболку! Ласкаю языком грудь и чуть ниже кубики пресса. Ему чуть щекотно, я чувствую, как подрагивает при прикосновении кожа и сокращаются мышцы. Не понять, нравится или нет. Лежит, запрокинув голову и дышит чуть чаще, чем обычно. Продолжим, пожалуй. Хочется немного пошалить, поэтому, старательно игнорируя полувставший член, осторожно втягиваю в рот кожицу на мошонке. Прерывистый вздох, ага, не так равнодушен, как хочешь показать! Ласкаю-вылизываю, с восторгом глядя, как наливается силой великолепный орган перед глазами. Не-ет! Его я трогать не буду! Вместо этого прикусываю нежное местечко там, где уже начинается нога. Сгибает еще сильнее и шире разводит в сторону, подхватывает себя под коленками и... Чистая незамутненная радость вступает в контакт с парами спиртного, как будто вдохнул веселящего газа. Сердце рвется из груди и стучит все быстрее, как будто требует выпустить его из тесной клетки. Дышать. Надо дышать. Целую коленку, еще раз, скольжу языком… Как в замедленной съемке вижу, ноги поднимаются еще выше, полностью раскрывая и давая доступ к самому сокровенному. Че-ерт! Это так... так офигенно. Нет таких слов в великом и могучем, чтобы передать тот искрящийся восторг, бурлящий в крови щекотными пузырьками. Против воли стону – невозможно спокойно смотреть на потайное местечко, маленькую сморщенную дырочку открытую сейчас моему взгляду. Облизываю указательный палец и нежно провожу по краям, лишь чуть надавливая, совсем невесомо, не собираясь проникать глубже. Его закушенная губа и едва слышный стон стали мне наградой. Вот он лежит передо мной: открытый, доступный, покорный, готовый отдаться тому, кого любит. Мне. Я наслаждаюсь моментом, стараясь продлить эти мгновения. Это восхитительно-приятно, но не то. Не так. Все должно быть иначе. Понимание пронзает, и возникает острое чувство неправильности происходящего. Он играет в покорность и подставляется – я изображаю топа. Это не наши роли. Он любит и потому позволяет, но простит ли потом? Нет, он не обидится, конечно, речь не об этом. В нашей паре я ведомый, я отвечаю, принимаю ласки, а он задает тон нашей страсти, а уж в том, что наши отношения в постели – это страсть чистой воды, сомнений нет. Так вот, если я просто воспользуюсь моментом и поимею его, будет ли это правильным решением? Не разрушится ли некая тонкая грань, отделяющая истинные чувства от простого удовлетворения потребностей? Наверное, когда я захочу его до дрожи в пальцах, до хрипа в легких, до тьмы в глазах – тогда это будет правильным, а сейчас я скорее хочу, чтобы он зажег меня своим огнём, потому что он Солнце, я - Луна, светящая отраженным светом. Выдохнул сквозь зубы воздух и лег рядом, проводя пальцами по животу майора, размазывая по коже лужицу смазки, натекшую с крепко стоящего члена. Хочу! - Спасибо, - прошептал я, целуя шелковистое плечо. - За что? – удивляется он, опуская ноги и поворачиваясь ко мне. В глазах недоумение. - За предоставленную возможность, за право выбора. Знаешь, мне ведь важнее просто знать, что я могу это сделать, и ты не будешь против. Ведь не будешь? - Нет, - он ответил неожиданно хриплым голосом и резко подмял меня под себя. А вот это было совершенно правильно! Майор был на своем месте, а я на своем, и то, что последовало потом – все было так же горячо, дурманяще и сладко, как всегда. «Иногда и в мою голову забредают мудрые мысли», - думал я, прижимаясь к Андрису. Интересно, когда я перестану даже в мыслях спотыкаться на его имени? Находиться рядом с любимым было хорошо, чувствовать его пальцы, теребящие прядки отросших волос, слушать его ровное дыхание и слегка покачиваться в такт, лежа на его груди. - Ты ведь не против, что Васька с нами жить будет? – неожиданно даже для себя самого спросил я. - Нет, главное, что если я буду жить с тобой, то Василий нам вряд ли помешает. Вот уволюсь из армии и приеду. - А… - сердце сделало кульбит и забилось в рваном ритме. – Ты уедешь? - Только чтобы рапорт написать. - Когда? – еле выдохнул я от спазма, сжавшего горло. - Не сегодня и не завтра, - он поцеловал меня крепко, собственнически, давая понять, что никуда от меня не денется. – У меня отпуск сорок суток, не считая дороги, а это восемь суток дополнительных, я же на самолете туда и обратно. Внутри чуть-чуть отпустило, но не до конца. Казалось, что времени не осталось и лангольеры уже начали пожирать оставшиеся до разлуки мгновения. Дни замелькали со страшной силой, приближая час разлуки. Эйфория от того, что мой дорогой и любимый комбат рядом, начала сменяться апатией. На работе начальник смотрел на меня с подозрением: еще бы, сначала летал, как на крыльях, дела и проблемы решались одной левой, а теперь последовал резкий спад. - Константин, может быть, вам отпуск взять? – осторожно советовал директор, видимо, подозревая, что сотрудник переутомился. Да и на самом деле, я пахал как проклятый на благо фирмы и в свободное время стахановскими темпами изучал немецкий язык. Я благородно отказался, мотивируя тем, что только что брал учебный отпуск на защиту диплома. Сказать честно, это мое образование, которое я по инерции получал, доучиваясь, было мне теперь нужно только ради корочки. Работа к диплому отношения не имела совершенно. Да, я учился и сдавал экзамены и зачеты вполне успешно, и даже начал писать диплом почти сразу после госов, но приезд майора и завалы на работе изменили мои планы. Оказалось, что проще договориться на кафедре, и за энную сумму меня освободили от необходимости что-то делать самому. Три балла меня вполне устраивали, главное – теперь корка о высшем образовании у меня в кармане, а от майора я благоразумно утаил свои махинации. Не совсем же я дурак. В отделе кадров я сказал, что отпуск мне понадобится в конце августа, так как я хочу навестить родственников. На самом деле душа рвалась поехать с майором сразу и терпеливо ждать, когда в конце августа можно будет подать рапорт, а потом просто быть рядом до момента окончательного увольнения из рядов вооруженных сил. Но не получалось. Никак. Васька поступал летом в вуз, да и окончание школы требовало дружеского участия и поддержки. Как раз в конце июля следовало ждать зачисления, и оставлять парня одного было бы не очень хорошо. Опять же, даже возьми я отпуск, чтобы уехать вместе с ним в Читу, то все равно пришлось бы возвращаться одному и снова ждать в одиночестве – отпуск-то у меня не слишком длинный. И то, что в квартире я был бы не один, а с рыжим, обстоятельств дела не меняло. Поэтому в середине июля я тоскливо смотрел, как из аэропорта Домодедово выкрашенный веселенькой зеленой краской борт уносил в далекую Читу самого дорогого мне человека. - Ксен, ну перестань, не на веки вечные попрощались, - тормошил меня Васька. – Пойдем хоть в Макдональдс сходим. Развеешься. Смотреть же больно. - Не хочу, тем более в это заведение, - не поворачиваясь и уткнувшись в подушку майора, которая еще остро пахла им, ответил я парню. - Ну хоть куда-нибудь, пойдем! – настаивал рыжий. - Хрен с тобой, - я сделал усилие и встал, может быть, и правда чуть полегчает, а там и понедельник скоро, авось на работе удастся забыть про эту тоску. Но я сильно ошибался. Легче не становилось, наоборот, все валилось из рук, и я, как Эдмон Дантес в замке Иф, рисовал косые чёрточки на календаре, вычеркивая из жизни каждый невероятно длинный день. |