Проблема человека в неклассической философии
 Скачать 1.04 Mb.
|
|
Министерство образования и науки Российской Федерации ГОУ ВПО "Магнитогорский государственный технический университет им. Г.И. Носова" ПРОБЛЕМА ЧЕЛОВЕКА В НЕКЛАССИЧЕСКОЙ ФИЛОСОФИИ Хрестоматия по философии Вспомогательное учебное издание для студентов технического вуза Магнитогорск 2006 УДК 128 Составители: Голикова Л. В. Димитрин Д. С. Жилина В. А. Карнаух М. П. Субач Г. В. Теплых Д. А. Удовиченко Е. М. Чернова Э. Г. Яковлев Д. А. Проблема человека в неклассической философии. Хрестоматия по философии. Вспомогательное учебное издание для студентов технического вуза / Под ред. Л. В. Голиковой. – Магнитогорск: МГТУ, 2006. – 192 с. Данная хрестоматия является вторым учебным пособием, подготовленным кафедрой по теме человека, его сущности, предназначения, проблемности человеческого существования в мире. Данное пособие содержит фрагменты философских источников, написанных в конце XIX–XX вв.; предыдущее включало тексты, принадлежащие мыслителям классического периода философии от античности до середины XIX века. © МГТУ им. Г. И. Носова, 2006 СОДЕРЖАНИЕ Ницше Фридрих Фрейд Зигмунд Бердяев Николай Александрович Франк Семен Людвигович Бубер Мартин Шелер Макс Бахтин Николай Михайлович Вышеславцев Борис Петрович Хайдеггер Мартин Камю Альбер Сартр Жан-Поль Финк Эйген Хенгстенберг Ханс-Эдуард Юнг Карл Густав Ясперс Карл Фромм Эрих Мамардашвили Мераб Константинович Рорти Ричард ВВЕДЕНИЕ Данная хрестоматия предназначена для организации самостоятельной работы студентов дневной и заочной форм обучения. Она является вторым учебным пособием, подготовленным кафедрой по теме человека, его сущности, предназначения, проблемности человеческого существования в мире. Данное пособие содержит фрагменты философских источников, написанных в конце XIX–XX вв.; предыдущее включало тексты, принадлежащие мыслителям классического периода философии от античности до середины XIX века. Тематическая подборка материалов хрестоматии соответствует разделам программы самостоятельной работы студентов, разработанной преподавателями кафедры и изданной в 2004 году. Предлагаемые для изучения тексты представляют самые разнообразные мировоззренческие позиции и направления философии: религиозные и атеистические, стремящиеся сохранить верность рациональной традиции или отстаивающие иррациональную парадигму. Фрагменты соответствующих источников подобраны таким образом, чтобы при всем разнообразии теоретических подходов прослеживалось единство и своеобразие того, что получило название антропологический принцип. В свете этого принципа понятие "человек" превращается в основную мировоззренческую категорию, исходя из которой только и можно разработать целостную систему представлений о бытии мира, природы, общества, культуры, цивилизации; о бытии, которое всегда исторично, индивидуально и неповторимо в каждом мгновенье своего существования. В отличие от классической традиции, где человек рассматривался со стороны общих, родовых характеристик и признаков, как часть превосходящего его по мощи, некоего целостного "бытия", представители нового поколения философов категорию "бытия" поставили в зависимость от человека. Согласно их позиции, бытие зависимо от индивидуальных духовных способностей конкретного человека, его нравственных переживаний, ценностных ориентаций, мировоззренческих убеждений, от всего, что только и составляет действительную целостность персональной жизни как непрерывного процесса творческого становления, развития и самореализации личности. Материалы пособия могут быть использованы для организации самостоятельной работы студентов на семинарских занятиях, для подготовки устных докладов и написания контрольных работ заочниками. Каждый текст сопровождается краткой справкой об авторе, об особенностях его творчества, о специфике понимания сущностных характеристик человека конкретным философом. Самостоятельно изучив предложенный текст, студент должен ответить на вопросы к нему, выразить свое отношение к прочитанному, раскрыть собственное понимание темы. НИЦШЕ ФРИДРИХН  ицше Фридрих (1844–1900) – немецкий мыслитель-иррационалист, который дал пролог к новой культурно-философской ориентации, заложив фундамент "философии жизни". В творчестве и личной судьбе Ницше наиболее драматично отразился кризисный характер переходной эпохи на рубеже XIX–XX вв., выразившийся в разочаровании и пессимизме, в тотальной утрате веры в разум и религию. Три этапа принято различать в творчестве Ницше. На первом – он в основном находился под влиянием идей Шопенгауэра и Вагнера и занимался эстетической проблематикой. Главные его книги этого времени – "Происхождение трагедии из духа музыки" и "Несвоевременные размышления", а также "Рождение трагедии или Эллинство и пессимизм". Второй этап – изучение проблем человеческого познания, интерес к позитивизму и "положительным" наукам – естествознанию, математике, химии, истории, экономике. Главные труды: "Человеческое, слишком человеческое", "Утренняя заря", "Веселая наука". В этих работах продолжается резкая критика морали современного Ницше общества. Третий этап – период зрелого Ницше или собственно ницшеанский, проникнутый идеей "воли к власти", или в более точном переводе "воли к мощи". Главные работы этого периода: "Так говорил Заратустра", "По ту сторону добра и зла", "Генеалогия морали", "Антихристианин". На этом этапе философская концепция Ницше приобретает относительно завершенный вид, разрабатывается культурно-этический идеал в виде идеи о "сверхчеловеке" и о "вечном возвращении", развивается идея "переоценки всех ценностей".Ницше вслед за Шопенгауэром полагает, что в мире существует некая антиэнтропийная сила, разлитая по всей вселенной как ее организующее начало, которое нам дано в виде жизни. Ничем не ограниченную активность этой силы (воли к власти, мощи) Ницше противопоставил шопенгауэровской пассивности, стремлению к покою и эстетствующему безволию. Неизлечимо больной, постоянно страдающий от физической боли, он знал цену жизни. Ницше выдвигает противоположный идее своего духовного наставника тезис: "Жизнь есть благо". Чем сильнее, полнее, ярче жизнь, тем лучше. Не нужно от нее убегать, если даже она полна страданий и трагизма. Понятие жизни у Ницше – это универсальная характеристика бытия, а не принадлежащее только биологическому миру качество. Все его творчество пронизано идеей утверждения жизни и жаждой "мощных людей". Что же касается современной культуры с ее ориентацией на науку (истоки которой он прослеживает начиная с Сократа), она оказалась глубоко враждебной жизни, так как опиралась на искусственный, все схематизирующий разум, глубоко чуждый инстинктивной в ее основе жизни. Ницше считал, что европейская культура чахнет, идет к своему закату из-за того, что ориентирована на идеалы, противоречащие жизни, воле к власти. Одним из таких ложных ориентиров является научный тип мышления, разлагающий все живое на мертвые составляющие части, пониманию предпочитающий объяснение, а чувствам – холодный расчет. Самое главное в человеке невыразимо в рациональных схемах науки, его может передать только искусство. Поэтому свою философию Ницше развивает как антинауку, предпочитающую логичности и системности эмоциональность художественного текста, граничащую с музыкальностью. Еще одним ограничивающим жизнь ориентиром, разрушающим ее основы, является христианская мораль, вред которой Ницше усматривал в его противоречащей жизни апологетике слабости, всепрощения, ненасилия. Именно христианство виновато в насаждении в обществе "морали рабов". Проповедуя идею торжества жизни, Ницше в своих произведениях выступает против возведения любых рамок, ее ограничивающих. Добиться перелома в европейской культуре можно, лишь осуществив переоценку ее фундаментальных ценностей. Вместе с религиозными ценностями он призывает пересмотреть и нравственные. "Чего добиваются религия и мораль?" – спрашивает Ницше. Воспроизводства "среднего человека", обывателя, лишенного творческого начала. Мораль – это средство подчинить человека интересам рода. Культура через моральные нормы создает "винтики", исправно выполняющие функции в огромном механизме государства-машины. По мнению Ницше, традиционная мораль требовала от человека "не заниматься собой, не думать о себе, отнимать у себя силы и время. Работать, уставать, носить иго "обязанностей"… вот какова нравственность или, вернее великое рабство". Главная проблема всей жизни и философии Ницше, которая найдет наиболее полное воплощение в произведении "Так говорил Заратустра", – как, каким путем создать такую культуру, подчиняясь которой человек мог бы облагородить свой внутренний мир и воспитать себя самого. Полный решимости "возвратить людям ясность духа, простоту и величие", главную положительную задачу своей философии Ницше видел в утверждении верховной ценности культурного совершенствования человека, в результате которого должен появиться новый тип человека, превосходящий современных людей по своим морально-интеллектуальным качествам. В роли такого культурно-этического идеала выступает образ сверхчеловека. Сверхчеловек Ницше – это прежде всего творец, обладающий сильной, стремительной, "длинной волей", творец самого себя как автономной и свободной личности. Сверхчеловеком не рождаются, он не представитель какой-либо высшей расы или народа, высшим человеком – "аристократом духа" можно стать, лишь ежедневно убивая в себе "тварь", созидая себя, создавая новые ценности: "Новое хочет творить благородный – новую добродетель". На пути творения новых ценностей Ницше столкнулся с могучим противником в лице всей морали современной ему философии, поэтому он решает "радикальным сомнением в ценностях ниспровергнуть все оценки, чтобы очистить дорогу". Так начинается великая война Ницше за освобождение людей от власти духов и социальных авторитетов, вошедшая в историю культуры под броским лозунгом "переоценки бывших до сего времени ценностей". * * * Текст из: Ницше Ф. "Веселая наука" Мой собственный дом – мое пристрастье, Никому и ни в чем я не подражал, И – мне все еще смешон каждый Мастер, Кто сам себя не осмеял. Над моей входной дверью Благородное и пошлое. Пошлым натурам все благородные, великодушные чувства кажутся нецелесообразными и оттого первым делом заслуживающими недоверия: они хлопают глазами, слыша о подобных чувствах, и как бы желают сказать: "наверное, здесь кроется какая-то большая выгода, нельзя же всего знать" они имеют подозрение к благородному, как если бы оно окольными путями искало себе выгоды. Если же они воочию убеждаются в отсутствии своекорыстных умыслов и прибылей, то благородный человек кажется им каким-то глупцом: они презирают его в его радости и смеются над блеском его глаз. "Как можно радоваться собственному убытку, как можно с открытыми глазами очутиться в проигрыше! С благородными склонностями должна быть связана какая-то болезнь ума" – так думают они и при этом поглядывают свысока, не скрывая презрения к радости, которую сумасшедший испытывает от своей навязчивой идеи. Пошлая натура тем и отличается, что она незыблемо блюдет собственную выгоду и что эта мысль о цели и выгоде в ней сильнее самых сильных влечений: не соблазниться своими влечениями к нецелесообразным поступкам – такова ее мудрость и ее самолюбие. В сравнении с нею высшая натура оказывается менее разумной, ибо благородный, великодушный, самоотверженный уступает на деле собственным влечениям и в лучшие свои мгновения дает разуму передышку. Зверь, охраняющий с опасностью для жизни своих детенышей или следующий во время течки за самкою даже на смерть, не думает об опасности и смерти; его ум равным образом делает передышку, ибо удовольствие, возбуждаемое в нем его приплодом или самкою, и боязнь лишиться этого удовольствия в полной мере владеют им; подобно благородному и великодушному человеку, он делается глупее прежнего. Чувства удовольствия и неудовольствия здесь столь сильны, что интеллект в их присутствии должен замолкнуть либо пойти к ним в услужение: тогда у такого человека сердце переходит в голову, и это называется отныне "страстью". Вкус высшей натуры обращается на исключения; на вещи, которые по обыкновению никого не трогают и выглядят лишенными всяческой сладости; высшей натуре присуща своеобычная мера стоимости. При этом большей частью она и не предполагает, что в идиосинкразии ее вкуса наличествует эта самая своеобычная мера стоимости; скорее, она принимает собственные представления о ценности и никчемности за общезначимые и упирается тем самым в непонятное и непрактичное. Крайне редкий случай, когда высшая натура в такой степени обладает разумом, что понимает обывателей и обращается с ними, как они есть; в большинстве случаев она верит в собственную страсть как в нечто неявно присущее всем людям, и именно эта вера исполняет ее пыла и красноречия. Что значит жизнь? Жить – это значит: постоянно отбрасывать от себя то, что хочет умереть; жить – это значит: быть жестоким и беспощадным ко всему, что становится слабым и старым в нас, и не только в нас. Жить – значит ли это, следовательно: быть непочтительным к умирающим, отверженным и старым? Быть и всегда убийцею? – И все-таки старый Моисей сказал: "Не убий!" Работа и скука. Искать себе работы ради заработка – в этом нынче сходны между собой почти все люди цивилизованных стран; всем им работа предстает как средство, а не сама цель; оттого они обнаруживают столь мало разборчивости в выборе работы, допустив, что она сулит им немалый барыш. Но есть и редкие люди, которые охотнее погибли бы, чем работали бы без удовольствия от работы,- те разборчивые, трудно удовлетворяемые люди, которых не заманишь хорошей прибылью, ежели сама работа не есть прибыль всех прибылей. К этой редкой породе людей принадлежат художники и созерцатели всякого рода, но также и те праздные гуляки, которые проводят жизнь в охоте, путешествиях или в любовных похождениях и авантюрах. Все они лишь в той мере ищут работы и нужды, в какой это сопряжено с удовольствием, будь это даже тяжелейший, суровейший труд. Иначе они остаются решительными лентяями, хотя бы лень эта и сулила им обнищание, бесчестье, опасность для здоровья и жизни. Скуки они страшатся не столь сильно, как работы без удовольствия: им даже потребна многая скука для лучшего выполнения их работы. Мыслителю и всем изобретательным умам скука предстает как то неприятное "безветрие" души, которое предшествует счастливому плаванию и веселым ветрам; он должен вынести ее, должен переждать в себе ее действие. – Это как раз и есть то, чего никак не могут требовать от себя более убогие натуры! Отгонять от себя скуку любым путем – пошло, столь же пошло, как работать без удовольствия. Реалистам. Вы, трезвые люди, чувствующие себя вооруженными против страстей и фантазерства и охотно старающиеся выдать свою пустоту за гордость и украшение,— вы называете себя реалистами и даете понять, что мир в действительности сотворен так, каким он предстает вам,— что лишь перед вами предстает действительность разоблаченной и что сами вы, пожалуй, составляете лучшую ее часть – о вы, возлюбленные Саисские изваяния! Но даже в самом разоблаченном состоянии не предстаете ли и сами вы все еще в высшей степени страстными и темными существами, сродни рыбам, и не слишком ли схожи вы все еще с влюбленным художником? – а что для влюбленного художника "действительность"! Вы все еще торгуете вразнос оценками вещей, убегающих корнями в страсти и влюбленности прошедших столетий! Все еще прохвачена ваша трезвость сокровенным и неискоренимым опьянением! Ваша любовь к "действительности", например, – о, до чего же это старая-престарая "любовь"! В каждом ощущении, в каждом чувственном впечатлении явлен обломок этой старой любви, и равным образом сюда вплетены фантастика, предрассудки, неразумие, неведение, страх и мало ли что еще. Вот эта гора! Вон то облако! Что в них "действительного"? Стряхните-ка однажды с них иллюзию и всю человеческую примесь, вы, трезвые! Да если бы только вы смогли это! Если бы вам удалось забыть ваше происхождение, ваше прошлое, ваше детство – всю вашу человечность и животность! Для нас не существует никакой "действительности" – да и для вас тоже, вы, трезвые, – мы далеко не так чужды друг другу, как вы думаете, и, возможно, наша добрая воля выйти из опьянения в такой же степени заслуживает внимания, как и ваша вера в то, что вы вообще неспособны на опьянение. Четыре заблуждения. Человек воспитан своими заблуждениями: во-первых, он всегда видел себя лишь в незаконченном виде, во-вторых, он приписывал себе измышленные свойства, в-третьих, он чувствовал себя относительно животного мира и природы в ложной иерархической последовательности, в-четвертых, он всегда открывал себе новые скрижали блага и на время принимал их как нечто вечное и безусловное, так что на первом месте стояло то одно, то другое человеческое стремление и состояние и облагораживалось вследствие этой оценки. Если скинуть со счетов действие этих четырех заблуждений, то придется скинуть со счетов также гуманность, человечность и "человеческое достоинство". Источник: Ницше Ф. Соч. в двух томах. Т. 1 – М., 1990 – С. 516-517, 535, 542, 550, 587-558. Вопросы к тексту:
|