НАРОДНЫЙ ФРОНТ В 1936 ГОДУ. Программа народного фронта и первые дипломатические шаги правительства блюма

• Название: Программа народного фронта и первые дипломатические шаги правительства блюма
• Дата: 27.03.2023
• Размер: 138.36 Kb.
• Имя файла: НАРОДНЫЙ ФРОНТ В 1936 ГОДУ.docx
• Тип: Программа; #1017202
• страница: 3 из 4

С. Ст.) гарантии в случае агрессии».

На этом же заседании обсуждался еще ряд вопросов: о Данциге, Румынии, Югославии, Средиземном море и др. Рассмотрение этих вопросов также велось под уг­лом зрения возможности «урегулирования» империали­стических противоречий между Англией и Францией, с одной стороны, Германией и Италией — с другой.

30 ноября было согласовано, подписано и опубликова­но совместное коммюнике, подводившее итоги конферен­ции английских и французских министров. В нем, в част­ности, говорилось: «Предстоящая в недалеком будущем поездка министра иностранных дел Франции Дельбоса в страны Центральной и Восточной Европы вызывает все­общий интерес в связи с тем, что оба правительства стре­мятся к сохранению спокойствия и мира в этой части кон­тинента»¹. Это была попытка, скрыв истинный смысл принятых решений, ввести в заблуждение общественное мнение демократической Европы.

4. «НЕВМЕШАТЕЛЬСТВО» В ИСПАНСКИЕ СОБЫТИЯ:
ЕГО ПРОТИВОРЕЧИВЫЙ ХАРАКТЕР

И ОТРИЦАТЕЛЬНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ ДЛЯ ФРАНЦИИ

17 июля 1936 г. испанские фашисты подняли мятеж против республиканского правительства Испании, ста­вивший своей целью ликвидацию демократического строя и установление террористической диктатуры монополий, церкви и аграриев. Фашистские государства, Германия и Италия, оказавшие большую помощь испанским фашис­там в организации мятежа, рассчитывали «окружить» Францию Народного фронта, использовать испанский плацдарм для расширения своей экономической и воен­ной экспансии в зоне Гибралтарского пролива, в Северо­Западной Африке. Гитлер и Муссолини с самого начала возникновения мятежа начали вооруженную интервенцию в Испании в пользу фашистских мятежников. Над Испа­нией нависла угроза фашистского порабощения. 19 июля французский посол в Испании Эрбетт телеграфировал в Париж о выступлениях фашистов в Барселоне, Малаге, Севилье, Қадиксе, Туелье, Папелоне, Лас-Пальмасе и других местах против правительства республики и о том, что войска и флот, верные правительству, и отряды рабо­чей милиции вступили в вооруженную борьбу с мятеж­никами.

Фашистские генералы, руководители мятежа, увлекли за собой почти всю сухопутную армию, часть морского флота и авиации. В поддержку испанским мятежникам поспешили германские и итальянские военные корабли и самолеты, доставившие солдат, артиллерию, танки, мино­меты, огнеметы и другое вооружение. Спустя несколько часов после начала мятежа премьер-министр Испании Хираль направил председателю совета министров Фран­ции Блюму телеграмму с просьбой оказать Испанской Республике немедленную братскую помощь для отраже­ния внезапного нападения на нее фашистских мятеж­ников. Во Франции коммунисты, левые социалисты, рес­публиканцы и демократы различных направлений стояли за оказание помощи Испанской Республике. Реакционные элементы крупной буржуазии были не только против та­кой помощи, но и встали на путь изыскания методов и средств, которые помогли бы фашистам удушить респуб­лику.

Ряд французских капиталистических монополий и банков имели значительные экономические интересы в Испании. Доля их инвестиций в общей сумме иностранных капиталовложений в испанской горнорудной промышлен­ности составляла от 60 до 100%. В ценных бумагах и об­лигациях она выражалась суммой в 7810 505 тыс. фран­ков. Французские капиталисты получали за свои вклады прибыль из расчета 5% годовых. Французские монополии и банки были поставлены перед дилеммой: либо оставить в Испании «поле свободным» для действий германских и итальянских конкурентов, которые могли утвердиться там в случае победы мятежников, либо потерять Испа­нию как сферу приложения своих капиталов, если в ней утвердится Народный фронт.

В оценке событий, развернувшихся в Испании, и в оп- ределени стратегии французских правящих кругов перед лицом этих событий безусловно играли важную роль многие факторы, в том числе вопросы безопасности самой Франции. Это отразилось на позиции, занятой различны­ми классами и социальными группами, политическими партиями и членами правительства страны перед лицом событий в Испании. «Большинство членов правительства Л. Блюма, — писал из Парижа чехословацкий посланник Осуский, — вначале стояло за вмешательство (за оказа­ние помощи Испанской Республике. — С. Ст.), решитель­но против выступали только министры-радикалы И. Дель­бос и Қ. Шотан». Сам председатель совета министров колебался.

21 июля правительство Испанской Республики обра­тилось к правительству Франции с просьбой продать ему в соответствии с франко-испанским соглашением 1935 го­да необходимое оружие и боеприпасы. Часть членов пра­вительства, в том числе министр авиации П. Кот, настаи­вала на выполнении испанского заказа. Однако вице­президент Шотан, военный министр Даладье и министр иностранных дел Дельбос пригрозили, что, «в случае принятия правительством предложения Кота, они подадут в отставку». Одновременно правые органы французской печати обрушились на правительство, и в особенности на министра П. Кота, за их попытки заставить Францию «вмешаться во внутренние дела Испании». 22 июля Блюм отдал распоряжение вернуть на склады оружие, предназ­начавшееся для отправки законному правительству Ис­пании. Французское правительство, писал П. Кот, «не ре­шилось поддержать Испанскую Республику».

23 июля Блюм и Дельбос направились в Лондон для консультаций с английским правительством. Во время лондонской встречи британский премьер Болдуин выдви­нул идею «невмешательства» во внутренние дела Испа­нии и предложил Блюму взять на себя инициативу этой «мирной акции». Блюм, в принципе согласившись с пред­ложением Болдуина, обещал обсудить его с членами сво­его правительства.

Блюм и Дельбос, возвратившись 24 июля в Париж, развернули кипучую деятельность: они «обрабатывали» других министров, добиваясь одобрения ими плана «не­вмешательства», спешно формулировали принципы и ме­тоды его применения в отношении Испании. 1 августа кабинет Блюма обратился со специальной нотой по дан­ному вопросу к заинтересованным иностранным государ­ствам, предлагая им конкретные меры, с тем чтобы до­биться быстрого применения и строгого соблюдения в от­ношении Испании «общих принципов невмешательства». В ноте говорилось, что французское правительство, со своей стороны, не допускает никакого вывоза оружия в Испанию «даже в порядке выполнения контрактов, зак­люченных до начала волнений в этой стране».

Действительно, кабинет Блюма принимал меры к то­му, чтобы французское вооружение не доставлялось ис­панским республиканцам. 4 августа посол Испанской Республики в Париже А. Альборназ передал министру иностранных дел Дельбосу просьбу своего правительст­ва о том, чтобы Франция продала Испании 2 тыс. ружей «Лебель» и 2 млн. патронов к ним, 20 пушек «Гочкис» и 4 тыс. снарядов, 10 тыс. авиабомб, восемь 75-мм орудий, 6 самолетов-бомбардировщиков «Потез» и около 70 само­летов других типов *. Французское правительство не толь­ко не удовлетворило эту просьбу законного испанского правительства, но в течение ближайших нескольких дней аннулировало все частные и правительственные контрак­ты о продаже и доставке оружия Испанской Республике. Между тем Гитлер и Муссолини начали непрерывным по­током доставлять испанским мятежникам большие пар­тии самолетов, танков, артиллерию и другое вооружение, а на испанской земле высаживались итальянские и гер­манские воинские соединения.

Это грозило в ближайшее время изменить соотноше­ние сил в Испании в пользу фашистов. 4 августа прави­тельство Англии поставило в известность Париж о том, что оно в принципе принимает французское предложение о «невмешательстве» в испанские дела, и, со своей сторо­ны, предложило заключить сперва соглашение по данно­му вопросу между Францией, Германией, Италией, Пор­тугалией и Великобританией, которых «непосредственно затрагивает развитие событий в Испании» и которые име­ют там «первостепенной важности материальные интере­сы» а уж затем представить это соглашение на одобре­ние других заинтересованных держав. Здесь видна явная тенденция британского правительства достичь «догово- ревности» по испанскому вопросу в рамках узкого круга западных держав, отстранив от этого другие заинтересо­ванные страны, и использовать испанскую проблему для сколачивания западноевропейского империалистического блока. Видный консервативный деятель Англии С. Хор предлагал тогда созвать «европейскую конференцию» без участия в ней СССР.

Еще более развернуто встает перед нами план исполь­зования испанского вопроса для сколачивания империа­листического блока на антисоветской основе в донесении Франсуа-Понсэ Дельбосу от 30 июля 1936 г. «Надежды на то, что в один из дней окажется возможным, — писал он, — создать антанту, в которой примут участие Герма­ния, Англия и Италия, возрастают. Немцы полагают, что события в Испании ускорят ее создание и что просовет­ская политика, проводимая Францией на Иберийском по­луострове, многим начинает открывать глаза на опасно­сти. которые заключает в себе франко-советский пакт».

Но германское и итальянское правительства не торо­пились с ответами на французское и британское предло­жение. Такая позиция Берлина и Рима и озадачивала, и раздражала французских политиков. «До настоящего времени мы получили из Берлина лишь неопределенный ответ, — телеграфировал Дельбос 5 августа в Лондон.— Рим продолжает хранить молчание. Мы знаем, что пос­тавки из этих обеих стран осуществлялись в пользу мя­тежников, и мы имеем основание думать, что они продол­жаются. В этих условиях мы больше не в состоянии отказывать в такого рода просьбах законному правитель­ству, которое жалуется на то, что оно оказалось в сво­еобразной блокаде, в то время как мятежники обеспече­ны всем...». Здесь содержится важное признание министра Франции о том, что Германия и Италия осуще­ствляли широкое военное вмешательство в Испании в пользу мятежников, а западные державы блокировали Испанскую Республику. Вместе с тем в телеграмме Дель- боса отразились и колебания, появившиеся в правитель­ственных сферах Франции в связи с создавшейся в Испа­нии ситуацией.

На лондонской встрече командующих военно-морски­ми силами Англии и Франции 5 августа 1936 г. француз­ский адмирал Дарлан говорил: «Во всяком случае успехи мятежников Франко не преминут превратиться в тесное сотрудничество трех политических диктатур: Германии, Италии, Испании. Эта антанта является угрозой как для британских, так и для французских интересов. Было бы важно ни в какой форме не содействовать успеху ис­панских националистических элементов. Триумф комму­низма в Испании еще более нежелателен. Лучшим реше­нием для франко-британских интересов был бы приход к власти в Мадриде демократического правительства, опи­рающегося на различные слои населения». Дарлан не­правомерно отождествлял Народный фронт с коммуниз­мом, в то время как в Испании с самого начала развер­нулась борьба между демократией и фашизмом, а не между коммунизмом и фашизмом. «Коммунизм» исполь­зовался Гитлером и Муссолини в качестве жупела для запугивания реакционных буржуазных деятелей. Именно это обстоятельство главным образом помешало тогдаш­ним французским руководителям занять объективную и справедливую позицию в отношении событий в Испании.

Общая политическая линия Советского Союза в ис­панском вопросе была выражена в известной телеграмме Генерального секретаря ЦК ВКП(б) И. В. Сталина от 15 октября 1936 г. на имя руководителя Испанской ком­мунистической партии Хосе Диаса.

В первые недели гражданской войны в Испании, ког­да ее законное правительство могло собственными сила­ми подавить фашистский мятеж, главной была задача сделать невозможной вооруженную интервенцию Герма­нии и Италии или, по крайней мере, максимально ее ог­раничить. Невмешательство иностранных государств во внутренние дела Испании явилось бы и правильной, и справедливой политикой. Правительство СССР, в прин­ципе соглашаясь 5 августа 1936 г. на французское пред­ложение о невмешательстве иностранных государств в де­ла Испании, рассчитывало на осуществление подлинно­го, а не мнимого невмешательства. 6 августа представи­тель МИД СССР сообщил французскому поверенному в делах в Москве Пайяру, что Советское правительство сог­ласилось с принципом невмешательства во внутренние дела Испании и готово принять участие в предложенном соглашении. «Правительство СССР хотело бы при этом, — гласил его ответ, — чтобы, во-первых, в соглаше­нии кроме поименованных во французском обращении государств приняла участие Португалия и, во-вторых, чтобы немедленно была прекращена помощь, оказывае­мая некоторыми государствами мятежникам против за­конного испанского правительства». Реализация совет­ских предложений практически означала бы прекращение доставки через Португалию иностранного оружия испан­ским мятежникам и пресечение итало-германской воору­женной интервенции. Но французская дипломатия, раз­рабатывавшая принципы и методы осуществления невмешательства в дела Испании, ориентировалась на консерваторов и теснейшим образом сотрудничала с анг­лийской дипломатией. Это предопределило и реакцион­ные цели самого невмешательства, и не менее реакцион­ные методы его осуществления.

5 августа французское правительство после непрерыв­ных, но не доведенных до конца контактов с Форин оффис разослало правительствам заинтересованных стран про­ект декларации о невмешательстве, в котором говорилось:

1. 
   Вышепоименованные правительства запрещают, это касается каждого из них, прямой или косвенный экспорт, реэкспорт и транзит в Испанию, испанские владения и ис­панскую зону Марокко всех видов оружия, снаряжения и военных материалов, а также всех видов воздушных и военно-морских судов в собранном или разобранном виде.
   
2. 
   Это запрещение распространяется и на контракты, находящиеся в процессе исполнения.
   
3. 
   Правительства обязываются взаимно информиро­вать друг друга о всех принятых мерах, направленных на эффективное применение настоящей декларации, немед­ленно вступающей в силу.
   

Дельбос в записке, сопровождавшей проект данной декларации в Лондон, выражал надежду на то, что «без­условная поддержка британским правительством данно­го проекта позволит реализовать в самый короткий срок общее соглашение о невмешательстве». Однако британ­ское правительство сочло французский проект деклара­ции слишком радикальным. В своем ответе Парижу 7 ав­густа оно указало на «затруднения», которые возникнут при выполнении пунктов о реэкспорте и транзите, о само­летах различных типов и о контрактах, находящихся в процессе исполнения.

Одновременно французскому поверенному в делах в Лондоне Р. Камбону было заявлено в Форин оффис, что британское правительство не может подписать деклара­цию, в быстром применении которой оно недостаточно убеждено». Английские возражения объяснялись вовсе не трудностями реализации соглашения, а заботами кон­серваторов о том, чтобы не лишить испанских мятежни­ков возможности получать оружие извне. Это подтверди­ло, в частности, заявление английского посла в Париже Г. Кларка французскому министру иностранных дел Дельбосу. «Английский посол, — говорится в докладной записке европейского отдела Кэ д‘Орсе от 8 августа 1936 г.,— опасается, что если борьба в Испании затянет­ся, то генерал Франко, желая любой ценой купить по­мощь, заплатит Балеарскими островами за итальянскую помощь или, более того, Канарскими островами за гер­манскую помощь». Данное мнение полностью разделял и присутствовавший при разговоре бельгийский посол в Париже. «Как один, так и другой, — гласит далее текст докладной записки, — не скрывают того, что их симпа­тии в испанском деле находятся на стороне мятежников, которых они считают единственно способными покончить с анархией и советским влиянием». В этих словах содер­жалась главная идея «невмешательства» как системы ре­акционных мероприятий, проникнутых антисоветизмом, рассчитанных на удушение испанской демократки и ус­тановление фашистского режима в Испании.

Как явствует из оживленной дипломатической пере­писки между Парижем и Лондоном в августе 1936 года, английское правительство добилось включения во фран­цузский проект соглашения о невмешательстве мер, уста­навливавших, с одной стороны, блокаду Испанской Рес­публики, а с другой — не препятствовавших поступлению оружия и военных материалов из-за границы испанским мятежникам.

8 августа французское правительство полностью за­претило вывоз оружия, снаряжения, военных материалов из Франции в Испанию, испанское Марокко и другие ее владения. Британское правительство, наоборот, продол­жало выдавать лицензии на ввоз оружия в Испанию, ко­торое доставлялось генералу Франко.

Правительство США формально отказалось участво­вать в предложенном Францией соглашении о невмеша­тельстве. Однако американские торговые суда регулярно перевозили военные грузы испанским мятежникам. Ми­нистр иностранных дел Испанской Республики Альварес дель Вайо официально уведомил посольство США в Мадриде, что «заход иностранных торговых судов в ис­панские порты, занятые мятежниками, как и в порты ис­панской зоны Марокко, запрещен». В ответ на это госу­дарственный секретарь Қ. Хэлл поручил американскому послу вручить правительству Испании ноту, гласившую, что, несмотря «на дружественные чувства, которые пита­ет правительство США к испанскому правительству, оно не может признать законным закрытие портов».

20 августа Дельбос телеграфировал в Лондон, что во­оруженное вмешательство Германии, Италии и Португа­лии в пользу испанских мятежников ставит под угрозу срыва реализацию решения французского правительст­ва от 8 августа, которым оно запретило всякий вывоз ору­жия и военных материалов из Франции в Испанию. «Ре­шение, которое примет британское правительство об отмене экспортных лицензий в любом виде на до­ставку оружия, снаряжения и самолетов, — указывал да­лее Дельбос, — явится наиболее важным доводом, кото­рый объединит нас и послужит дополнительным оправ­данием предложения о демарше*». Французское пред­ложение Лондону от 20 августа существенно отличалось от предложения от 5 августа. На этот раз правительство Блюма готово было довольствоваться лишь согласием британского правительства в любом виде отказаться от выдачи лицензий на поставки оружия в Испанию, а не на полное запрещение его экспорта, реэкспорта и транзита. На следующий день Иден сообщил французскому пове­ренному в делах Камбону: «Мы в принципе согласны с новыми французскими предложениями». Британское правительство немедленно поставило в известность Бер­лин, Рим и Лиссабон об уступке французского прави­тельства.

21 августа итальянский министр иностранных дел Чиано вручил французскому послу в Риме Шамбрэну от­вет итальянского правительства, из которого явствовало, что оно не желает прекращать интервенцию в Испании. 24 августа заместитель статс-секретаря МИД Германии Дикгофф вручил Франсуа-Понсэ ответ правительства Германии на французское предложение от 5 августа, в котором говорилось, что оно готово «осуществить меры», предусмотренные проектом декларации о невмешательст­ве, и сопроводило его двумя оговорками: 1) Германия будет придерживаться невмешательства, если этого бу­дут придерживаться все другие государства; 2) конт­роль за соблюдением невмешательства должен быть «исключительно добровольным». Эти оговорки сводили полностью на нет германское «да».

Подлинный смысл германского ответа был раскрыт в донесении французского посла в Берлине от 24 августа: «Германия не хотела показать, что она саботирует „мир­ную инициативу" и не желает остаться вне „настоящего концерта"». Отметим, что в тот же день германское пра­вительство сообщило о том, что министр экономики Ял- мар Шахт направился в Париж для переговоров с руково­дителями Франции и что Гитлер подписал декрет о вве­дении двухлетнего срока службы в вермахте. «Декрет 24 августа, — телеграфировал Франсуа-Понсэ, — одно­временно демонстрирует тот удар, которым Германия со­проводила вчера утром свое согласие на французское предложение о невмешательстве. Это новое применение уже испытанного метода, сочетающего в себе одновре­менно военное действие и мирное слово».

Итак, вмешательство — блокада и интервенция — со стороны империалистических правительств в испанские события было уже очевидным. Только СССР, руководст­вуясь желанием помочь защите интересов испанского на­рода и послужить целям укрепления мира, с самого на­чала последовательно проводил линию подлинного не­вмешательства во внутренние дела Испании L

25 августа правительство Блюма выступило с новой роковой инициативой, предложив создать международ­ный комитет по невмешательству в испанские события. Французское предложение было принято. 9 сентября в по­мещении британского министерства иностранных дел в Лондоне состоялось первое заседание этого комитета. Из представителей буржуазных государств в комитете фран­цузский посол в Лондоне Корбен был единственным, заявившим, что правительство его страны намерено «твердо соблюдать взятые на себя обязательства по не­вмешательству в дела Испании». Испанская проблема была изъята из ведения Лиги наций и с тех пор стала ком­петенцией лондонского комитета по невмешательству, во главе которого был поставлен лорд Плимут. Такое поло­жение устраивало и творцов «невмешательства», и ита­ло-германских интервентов. Испанский вопрос был «за­прятан» ими в комитет, где легче было сговариваться между собой представителям правительств Англии, Фран­ции, Германии и Италии за спиной испанского народа и мировой прогрессивной общественности. «Советская де­легация,— говорил М. М. Литвинов, — неизменно настаи­вала на выполнении Лигой наций своего долга перед Испанией, и не ее вина, что испанская проблема была изъята из Лиги наций и передана в так называемый Лон­донский комитет по невмешательству, который, как мы теперь все знаем, видит свою задачу в том, чтобы не ме­шать вмешательству агрессивных стран в испанские де­ла».

Осенью 1936 года непрерывно расширявшаяся воору­женная интервенция Германии и Италии и содействовав­шее ей «невмешательство» западных держав создали серьезную угрозу республиканской Испании. 2 сентября фашисты захватили Ирун, 4 сентября пала Талавера, 27 сентября в руках фашистов оказался Толедо, город, находящийся в 70 км от Мадрида. 30 сентября генерал Франко объявил себя главой «национального правитель­ства» фашистской хунты. 4 сентября фашистская радио станция в Севилье сообщила, что войска Франко начали окружение Мадрида и не позднее 12 октября займут ис­панскую столицу. 25 октября в Берлине было подписано итало-германское соглашение, по которому Германия признавала захват Эфиопии Италией; обе стороны дого­ворились об общей политической линии и действиях как в испанском вопросе, так и в общеевропейском масшта­бе¹. Так оформилась «ось» Берлин—Рим, определившая программу фашистских государств в деле удушения Ис­панской Республики.

В разгар этих событий правительство Хираля ушло в отставку. Французская газета «Тан» поспешила заявить своим читателям, что в Испании больше не существует законного правительства и что само «невмешательство» следует пересмотреть под углом зрения установления со­трудничества с «национальными» (читай — фашистски­ми) силами данной страны.

Войска генерала Франко и итало-германские интер­венты к тому времени усеяли трупами тысяч убитых ис­панцев землю Иберийского полуострова. Сообщая в Па­риж о варварской бомбардировке Мадрида фашистскими самолетами, жертвами которой стали многие мирные ис­панские граждане, женщины, старики и дети, француз­ский консул Ньювиль писал о «трагических событиях, которые залили кровью столицу Испании». В другой те­леграмме консул отмечал, что гражданская война в Ис­пании стала «борьбой за свободу, против государств-за­воевателей»².

Французский морской штаб докладывал правительст­ву 20 ноября 1936 г.: «Активность итальянцев на Майор­ке, проникновение немцев в испанское Марокко, исполь­зование немцами и итальянцами портов, находящихся в руках мятежников, могут создать как для наших, так и для английских военных и морских коммуникаций и баз очень серьезную опасность». Дельбос еще раз, со своей стороны, констатировал, что «германская активность в Марокко может... подорвать безопасность Франции в Се­верной Африке». Франсуа-Понсэ заявил итальянскому послу в Берлине Аттолико, что у французов есть основа­ния беспокоиться по поводу того, что «Италия станет но­гой на Балеарских островах и что Германия останется в Испании, чтобы организовать здесь фронт против Фран­ции и базы для действий на наших африканских комму­никациях». Раскрывая подлинные причины, побуждав­шие руководителей «третьего рейха» вести войну в Испа­нии, Франсуа-Понсэ писал 16 февраля 1937 г. из Берлина Дельбосу: «Если Германия идет на тяжелые материаль­ные и людские жертвы, помогая генералу Франко, то не только по соображениям симпатии к нему и политическо­го расчета, а в действительности и для того, чтобы обес­печить себе возможность распоряжаться частью испан­ских ископаемых ресурсов, в особенности железной рудой и медью».

Можно было ожидать, что французские руководите­ли, встревоженные положением дел в Испании, примут меры, ограждающие интересы хотя бы своей собственной страны. Этого энергично требовали широкие массы фран­цузского народа. По всей Франции прокатилась волна забастовок, митингов и демонстраций солидарности с Ис­панской Республикой. 4 сентября в Париже состоялась многолюдная манифестация, участники которой сканди­ровали: «Прекратите блокаду, которая убивает наших испанских братьев!» Когда в тот же день на митинге на площади Республики Долорес Ибаррури заявила, что «фашисты в Испании не пройдут», если Франция окажет братскую помощь ее героическим бойцам, над площадью раскатом грома раздались возгласы: «Оружия для Испа­нии! Самолетов для Испании! Блюм, к действию!».

7 сентября 300 тыс. металлистов Парижского района объявили всеобщую забастовку солидарности с испан­скими республиканцами. Их примеру последовали докеры Бордо, рабочие Лиона, Гавра и многих других городов. Французская коммунистическая партия с полным основа­нием заявила, что в интересах 99% французов и всего Народного фронта необходимо спасти Испанскую Рес­публику от нападения фашизма и что это означало бы действенное усилие для спасения мира. Генеральный се­кретарь ФҚП М. Торез, выступая на массовом митинге на стадионе Буффало, заявил: «Мы—решительные про­тивники всякой интервенции, но мы восстаем и против любой блокады, карающей республиканскую Испанию... Мы требуем во имя уважения международного права предоставления свободы торговли законному правитель­ству Испанской Республики». На 50-тысячном митинге с пламенной речью в защиту республиканской Испании выступил Ромен Роллан. Он говорил, что в Испании идет битва между фашизмом и демократией, между реакцией и прогрессом, между силами мира и войны и что эта битва будет выиграна испанской демократией, если ей окажут необходимую помощь миролюбивые народы. Долг и обязанность Франции — помочь испанским борцам за свободу и мир. В ответ на призыв великого писателя снова раздалось мощное эхо: «Долой блокаду! Оружие и самолеты — Испании!». Делегации многочисленных организаций трудящихся и профсоюзов ежедневно посе­щали Блюма и его министров, требуя отмены «невме­шательства» в дела Испании.

«Глава французского правительства Народного фрон­та социалист Леон Блюм,— писал А. Колетт,— держал в своих руках судьбы правительств двух стран, и ему дос­таточно было выполнить один пункт буржуазного торгово­го договора, подписанного его предшественником, и ис­пользовать общую границу, чтобы спасти пролетариат од­ной страны и укрепить пролетариат другой. Подобная воз­можность не представляется дважды в течение одной жизни».