НАРОДНЫЙ ФРОНТ В 1936 ГОДУ. Программа народного фронта и первые дипломатические шаги правительства блюма

• Название: Программа народного фронта и первые дипломатические шаги правительства блюма
• Дата: 27.03.2023
• Размер: 138.36 Kb.
• Имя файла: НАРОДНЫЙ ФРОНТ В 1936 ГОДУ.docx
• Тип: Программа; #1017202
• страница: 2 из 4

С. Ст.) признает, что сохранение санкций явилось бы только символическим жестом, лишенным реальной значимости». За этим заявлением последовали конкрет­ные шаги французской дипломатии по снятию санкций с Италии. 24 июня министр иностранных дел Италии Чиа- но в беседе с Шамбрэном заявил, что «итальянское пра­вительство намерено начать сотрудничество с Францией и Лигой наций, как только будут отменены санк­ции». 29 июня Чиано ознакомил Шамбрэна с текстом меморандума итальянского правительства, подготовлен­ного для вручения членам Совета Лиги наций, в котором Италия обязывалась осуществлять «цивилизаторскую миссию» в Эфиопии, сотрудничать в Лиге наций. Высоко­поставленный итальянский генерал Бастроччи говорил 25 июня в беседе с французским военным атташе в Риме

Паризо, что только политика «пакта четырех» в состоя­нии сохранить мир: «Франция желает мира, — утверж­дал генерал, — Англия заявляет то же самое, Германия не хочет войны в настоящий момент, Италия нуждается в мире в Европе, чтобы организовать свою новую коло­ниальную империю. Если эти четыре нации твердо решат объединиться, другие нации смогут только воссоединять­ся в этом блоке, который будет хозяином Европы». Фран­цузам предлагалось отказаться от коллективной безопас­ности, аннулировать свои союзы в Восточной Европе и вернуться к «пакту четырех» *.

Итальянская дипломатия, стремясь склонить фран­цузское правительство к политике, угодной фашистским государствам, и добиться отмены в Лиге наций санкций, пыталась припугнуть его тем, что генерал Валле направ­лен Муссолини в Берлин «с деликатной миссией» и, бо­лее того, «итало-германский военный союз, подготовлен­ный в период действия санкций, может быть подписан в Берлине» и т. д.

Правительство Блюма, встревоженное этими сведе­ниями, сделало запрос в Риме. В ответ Чиано заявил французскому послу, что между Италией и Германией не существует ни политического, ни военного договора, что «в отношениях между ними вопрос о германских колони­ях никогда не поднимался и что соглашение по вопросу об Австрии, независимость которой представляет жизнен­ный интерес для Италии, не было достигнуто».

Французская дипломатия, удовлетворенная ответом итальянского министра, еще больше активизировала свои действия в пользу снятия санкций с Италии и «закреп­ления» за ней захваченной Эфиопии.

30 июня 1936 г. в Женеве открылась чрезвычайная сессия Лиги наций. Французскую делегацию на ней воз­главлял Блюм, а английскую — Иден. Представитель Эфиопии буквально умолял Лигу наций не выдавать его страну итальянским агрессорам. Однако его просьба не была услышана представителями западных держав. На заседании Совета Лиги при рассмотрении итальянского меморандума выступил Блюм, заявивший, что «мы счаст­ливы констатировать, что меморандум, представленный итальянским правительством Совету Лиги, содержит определенный вклад» в дело желаемого нами сотрудни­чества» с Италией. Здесь же, с трибуны Лиги наций, французский премьер выразил готовность начать непо­средственные переговоры с Германией в целях заключе­ния нового Локарно.

4 июля Совет Лиги наций по настоянию представите­лей Англии и Франции принял решение отменить с 15 ию­ля 1936 г. дальнейшее применение санкций против Италии.

Этим решением Эфиопия была принесена в жертву фашистскому агрессору, а сам агрессор — оправдан в своих преступлениях и щедро вознагражден целой стра­ной. Но фашистская Италия, получив карт-бланш в от­ношении Эфиопии, не торопилась следовать по пути со­трудничества с западными державами. «Что касается сближения с западными державами, — писал Шамбрэн 9 июля в донесении из Рима, — то итальянской дипло­матии диктуют осторожность как несомненная озабочен­ность позицией Германии, помощь которой в период жест­кого применения санкций была для Италии весьма цен­ной по своей эффективности, так и непоследовательность в истинных намерениях Великобритании». Заявляя на­кануне о своей готовности сотрудничать с Францией и Англией, Муссолини добивался совершенно определен­ной цели — не только с их помощью полностью при­брать к рукам Эфиопию, но и расстроить коллективную безопасность. Более того, его главной целью уже в тот период являлось налаживание постоянного сотрудниче­ства с Гитлером в деле перекройки карты Европы и аф­риканского континента, в захвате морских и океанских подступов к нему.

2. ГЕРМАНСКАЯ УГРОЗА ФРАНЦИИ
И ЕЕ ВОСТОЧНЫМ СОЮЗНИКАМ

9 июля 1936 г. Р. Массигли представил Дельбосу до­кладную записку, озаглавленную «Германские действия по разъединению в Центральной Европе», в которой ука­зывалось на то, что Германия усиливает свое проникно­вение в придунайские и балканские страны. «Результаты, которых она добилась уже сейчас, — писал Массигли, — таковы, что их нельзя не рассматривать как угрожающие солидарным связям Франции с ее союзниками в Восточ­ной Европе и диктующие необходимость принятия немед­ленных мер перед лицом этой опасности».

Особенно успешным было проникновение Германии в Восточную и Юго-Восточную Европу в торгово-экономи­ческой и идеологической областях. В период с 1931 по 1935 год она увеличила свой экспорт в Чехословакию с 15 до 22%, Венгрию — с 11 до 22, Югославию — с 22 до 28, в Грецию и Болгарию — с 29 до 48%. Массигли от­мечал, что вслед за «германским купцом следует гитле­ровский флаг». Правительство Германии засылало в эти страны под видом учителей, туристов и всевозможных культуртрегеров шпионов, диверсантов, пропагандистов нацистской идеологии, которые создавали шпионскую сеть, подрывные группы и организации. «Такое положе­ние, — писал автор докладной записки, — является до­статочным, чтобы привлечь наше внимание. Более того, частично уже попавшая в экономическую зависимость от Германии Центральная и Восточная Европа находится под угрозой ее военного захвата». Чтобы противодейст­вовать германской экспансии, Массигли предлагал пре­доставить французские займы Румынии, Югославии и другим странам Центральной и Восточной Европы, с тем чтобы они могли закупать у Франции оружие и товары. Франция, со своей стороны, рекомендовал дипломат, должна осуществлять закупки румынской нефти и юго­славских металлов, которые импортирует Германия. В це­лях оживления торговли с Австрией следовало бы восста­новить действие франко-австрийского договора от 15 мая 1935 г. «Германия ведет свою игру, — заключал Массиг­ли,— мы должны вести нашу игру».

Французская дипломатия вела эту игру в Восточной Европе еще до прихода к власти правительства Блюма. Предметом игры являлись не только Румыния и Юго­славия, но и Польша и Чехословакия; при этом речь шла не о подлинной защите интересов указанных государств от фашистской агрессии. Фактически осуществлялись поиски путей налаживания сотрудничества Франции и ее союзников в Восточной Европе с Германией. Рассчитывая начать переговоры с Гитлером о достижении согласия между Францией и Германией, французская дипломатия через своего посланника в Праге де Лакруа зондировала у президента Э. Бенеша его отношение к этому вопросу.

28 мая 1936 г. Бенеш говорил де Лакруа, что «Чехо­словакия всегда останется верной прежде всего союзу с Францией» и что он хочет «только знать французскую политическую линию, чтобы следовать параллельно ей». «В частности, — писал де Лакруа, — если французское правительство желает вести переговоры с Германией, президент предпримет шаги к тому, чтобы согласовать свое действие с нашим действием». Далее президент за­верил посланника в том, что Чехословакия останется вер­на союзу с Малой Антантой и направит свои усилия к тому, чтобы «использовать для дела» свое сближение с Россией. «Это не означает, — говорил Бенеш де Лак­руа, — что я подчиню свою политику политике Москвы. Я никогда не позволю коммунизму нарушить равновесие сил в моем государстве. Но Россия является хорошей кар­той, которую надо использовать в своей игре». Гитлеров­ская дипломатия, со своей стороны, скрывая намерение добиться уничтожения Чехословакии, упорно распростра­няла в Праге слухи о том, что Германия стремится лишь добиться «чехословацкого нейтралитета в случае гер­манского нападения на Россию».

Одновременно в Берлине заявляли французскому послу, что СССР продолжает настаивать на том, чтобы Чехословакия превратилась «в авиационную базу и во­енный плацдарм для русской армии». Такого рода заяв­ления гитлеровских дипломатов производили впечатление на французских дипломатов, которые уже тогда были против взаимовыгодного советско-чехословацкого сотруд­ничества, в том числе в военной области. Посланнику в Праге было дано задание выяснить степень и области советско-чехословацкого сотрудничества.

26 июня де Лакруа сообщил в Париж: «Я знаю из пер­воисточника, что русско-чехословацкое сотрудничество только обозначилось. У меня сложилось впечатление, что чехи проявляют сдержанность в отношении сотрудниче­ства с русскими в военной области». В другом донесении посланник, ссылаясь на заявление главы правительства Чехословакии М. Годжы, сообщал в Париж, что военные связи Чехословакии с Францией далеко превосходят ее аналогичные связи с Россией. Спустя две недели де Лак­руа еще раз подтвердил министру Дельбосу: «Что касает­ся развития русско-чехословацкого сотрудничества, о чем я уже неоднократно сообщал, то оно очень мало про­двинулось вперед» L

Вскоре из столицы Румынии было получено сообщение о том, что в руководящих сферах Праги и Бухареста об­суждался вопрос о необходимости заключения военного союза между Малой Антантой и Францией. Но в тот момент правительство Блюма отказалось рассматривать данное предложение. Оно полагало, что любые меры, на­правленные на развитие тесного сотрудничества, в том числе военного, Франции с СССР и со странами Цент­ральной и Восточной Европы, помешают заключению нового Локарно — блока западноевропейских держав с фашистской Германией.

Имея в виду такую перспективу, французское прави­тельство решило переоценить обязательства о взаимной помощи, взятые Францией в отношении СССР, Румынии, Чехословакии и Польши. 9 июля 1936 г. генеральный штаб представил Блюму докладную записку — «Обяза­тельства Франции о взаимной помощи», в которой при характеристике договоров о взаимной помощи Франции с Чехословакией, Румынией и СССР указывалось на отсут­ствие заключенных в дополнение к ним военных конвен­ций и на первый план выдвигался вопрос о возможности оказания Францией восточноевропейским странам толь­ко косвенной помощи. Непосредственная французская помощь этим странам ставилась в зависимость от того, будет ли Италия в случае военного конфликта на сторо­не Франции. «Мы могли бы оказать как Польше, так и Чехословакии.., — указывалось в докладной записке, — возможную непосредственную помощь в том случае, ес­ли благодаря итальянской поддержке в Центральной Ев­ропе создастся общий фронт».

В этом документе обращает на себя внимание та оценка, которую дает генеральный штаб франко-совет­скому пакту о взаимной помощи от 2 мая 1935 г.: «Из-за отсутствия общей границы между Германией и СССР, в случае вступления Польши в германский лагерь и втор­жения союзных германо-польских сил в СССР, мы не сможем предоставить нашу непосредственную военную помощь Советскому Союзу». В этой связи заслуживает внимания и та беседа, которую имел Франсуа-Понсэ 11 июля с Гитлером. Франсуа-Понсэ уверял Гитлера в том, что пакт Франции с СССР «не является военным до­говором» и не содержит никаких конкретных обяза­тельств Франции прийти на помощь СССР. Гитлер и его дипломаты пытались подтолкнуть французских руково­дителей к аннулированию франко-советского пакта о взаимной помощи. Гитлеровский агент Қюльман говорил французскому дипломату в Пекине Оппено, что «франко­советский пакт является главным камнем преткновения на пути достижения согласия между Германией и Фран­цией».

Французские руководители в угоду Гитлеру стали при­нижать значение франко-советского пакта о взаимной помощи, полагая, что это поможет им добиться заключе­ния нового Локарнского пакта. Они предложили созвать в Брюсселе конференцию государств—участников Ло­карнского договора 1925 года, но французское предло­жение натолкнулось на отказ германского и итальянско­го правительств участвовать в такой конференции.

Английское правительство, со своей стороны, сочло несвоевременным созыв такой конференции. Ванситтарт заявил французскому послу Қорбену, что отказ Германии и Италии участвовать в этой конференции автоматически привел бы к сближению интересов этих государств.

У Гитлера был свой план создания в недалеком буду­щем «континентального блока» государств в Центральной Европе, с тем чтобы, опираясь на него и на поддержку Италии, укрепить позиции Германии. В политических сферах Германии, по утверждению Франсуа-Понсэ, приш­ли к выводу, что в такой ситуации «Германия может по­вернуться спиной к Англии и Франции, потеряв интерес к новому Локарно».

Итальянское правительство отказалось участвовать в предложенной Францией конференции, потому что его гораздо больше устраивала новая ситуация, возникшая в результате расторжения Германией Локарнского догово­ра и оккупации Рейнской области. Так Гитлер и Мус­солини похоронили одну из первых дипломатических инициатив правительства Блюма.

16 июня 1936 г. французская дипломатия выступила с еще одной инициативой. Дельбос направил в Лондон проект средиземноморского гарантийного пакта, в кото­ром предусматривалось участие Испании, Греции, Вели­кобритании, Италии, Франции, Турции и Югославии. Но и это французское предложение не получило одобрения в Лондоне, а в Берлине и Риме натолкнулось на явное соп­ротивление.

3. 
   . АНГЛО-ФРАНЦУЗСКАЯ ДРУЖБА В ДЕЙСТВИИ
   

Французский премьер Блюм неоднократно заявлял, что «краеугольным камнем» внешнеполитического курса его правительства является англо-французская дружба.

Уже 8 июня министр иностранных дел Дельбос под­робно обсуждал с британским послом Кларком возмож­ности укрепления англо-французской дружбы и сотруд­ничества. «Я обратил внимание посла на тот важный факт, — писал Дельбос, — что достижение полного и тес­ного сотрудничества между Францией и Англией способ­ствовало бы оздоровлению общей атмосферы» в Европе и за ее пределами. В ходе беседы очень важное место за­нял вопрос об отношении Англии и Франции к Германии и Италии и необходимости поиска путей достижения сог­ласия с ними. Оба собеседника согласились с тем, что необходимо усилить контакты с Германией в целях зак­лючения нового Локарно.

Англо-французская дружба, как писала газета фран­цузских коммунистов «Юманите», не была равноправной: доминирующую роль в ней играла Англия, второстепен­ную— Франция или, по широко распространенному в то время мнению в Париже, Англия была ездоком, а Фран­ция — лошадью'.

Англо-французская дружба не принесла мира Фран­ции и Европе в целом. Осенью 1936 года, когда пламя войны в Испании подступило к французской границе, пра­вительство Блюма стало упорно добиваться оформления соглашения с Англией в области обороны. Французской дипломатии пришлось затратить много усилий, чтобы до­биться от английского правительства хотя бы словесного публичного заявления о военных обязательствах по от­ношению к Франции: 19 ноября английский министр ино­странных дел Иден заявил, что Англия придет на помощь Франции в случае агрессии, но тут же оговорился, что в случае заключения нового договора (имелось в виду но­вое Локарно) «вооруженные силы Англии и Франции будут использованы и для защиты Германии, если она окажется жертвой неспровоцированной агрессии». Анг­лийское заявление носило двойственный характер и ста­вило под вопрос обязательства, взятые Францией по от­ношению к своим союзникам в Восточной Европе. Тем не менее 21 ноября Дельбос направил в Лондон телеграмму, в которой отмечалось, что точка зрения английского пра­вительства во всем согласуется с позицией французского правительства.

3. 
   декабря в ходе дискуссии по внешней политике в па­лате депутатов Дельбос от имени правительства уже го­раздо определеннее заявил, что «вооруженные силы Фран­ции на земле, на море и в воздухе полностью и немедлен­но будут использованы для защиты Великобритании в случае неспровоцированного на нее нападения». По сло­вам Корбена, в Лондоне были довольны этим заявлением французского правительства.
   

Тем временем и Лондон, и Париж усиленно занима­лись поисками путей достижения сговора с Берлином. Иден дважды встречался с германским послом Риббен­тропом, для того чтобы устранить «недоразумения в толковании соотношения между франко-русским догово­ром и будущим пактом пяти». Фактически это был торг по вопросу о том, нельзя ли англичанам и французам пу­тем аннулирования советско-французского пакта о вза­имной помощи получить согласие Германии на заключе­ние западноевропейского империалистического блока пя­ти государств. В документе, подводившем итоги перего­воров Идена с Дельбосом, проходивших в Женеве 20 января 1937 г., указывалось на «невозможность поло­жить начало западному урегулированию без некоторого умиротворения на востоке Европы». 16 апреля 1937 г. в беседе между Ванситтартом и Корбеном, посвященной условиям заключения нового Локарно, вновь были затро­нуты союзные отношения Франции и СССР. При этом Корбен сетовал на то, что Германия препятствует восста­новлению Локарнского пакта, хотя Франция в своих от­ношениях с СССР проводит «умеренную политику», со­ответствующую общим интересам Европы. «Мы до нас­тоящего времени отказывались принять настоятельные предложения Советского правительства об укреплении его союза с Францией, — констатировал французский по­сол,— а между тем переговоры между английским и французским генштабами уже в самом начале зашли в тупик». В ответ Ванситтарт заявил, что английское пра­вительство считает несвоевременным заключение франко­советского военного соглашения. В итоге Франция попа­дала в весьма неопределенное положение: Англия отка­зывалась в какой-либо форме зафиксировать взаимные англо-французские военные обязательства, но противи­лась тому, чтобы Франция свой политический договор с Советским Союзом дополнила военной конвенцией.

Ничего нового не принесла Франции поездка военного министра Э. Даладье в Лондон в апреле 1937 года. Он встречался с представителями английского правительства и вел переговоры по вопросу об англо-французских воен­ных контактах, но практических результатов это не дало.

В течение лета и осени 1937 года поиски путей дости­жения сговора с Гитлером и Муссолини составляли глав­ное содержание франко-английских взаимоотношений. Объектами усиленного торга реакционных сил Лондона и Парижа с Берлином и Римом являлись Испания, Цент­ральная и Восточная Европа.

С начала осени 1937 года в Париже усилились коле­бания относительно продолжения политики «невмеша- тёльства» в ёе тогдашней форме. Но в Лондоне решитель­но пресекали любые тенденции в этом направлении. Со своей стороны, Гитлер и Муссолини обрушились на Фран­цию с серией угроз за ее намерение «открыть свою гра­ницу на Пиренеях». «Франция, инспирированная Моск­вой и Валенсией, — заявляли в Берлине, — явно окажется главным препятствием на пути к урегулированию в Ев­ропе». Что касается Англии, то в Берлине считали, что она менее подвержена «русскому влиянию» и гораздо более склонна сблизиться с фашистской Германией. Та­кой тактический прием гитлеровцев — «хвалить Англию и ругать Францию» — преследовал совершенно конкрет­ные цели: привлечь на свою сторону Англию и заставить ее оказывать давление на Францию. Сами же Гитлер и Муссолини, несмотря на многочисленные обращения к ним английской и французской дипломатии, системати­чески отказывались идти на какой-либо компромисс как в испанском, так и в других европейских вопросах.

Усилившееся давление Германии на Австрию и Чехо­словакию стало предметом обсуждения английских и французских дипломатов в Лондоне 21 октября 1937 г. В ходе обсуждения констатировалось, что Париж и Пра­га «изучают вопрос, какова будет роль франко-чехосло­вацкого договора, если Богемия явится объектом агрес­сии со стороны соседней державы». Совещание выявило, что «позиция Англии в данном вопросе является по мень­шей мере неопределенной». Итоги данного совещания стали известны германскому правительству, но были ему явно на руку.

Еще в первых числах октября 1937 года Гитлер выс­тупил с категорическим требованием возвращения Гер­мании колоний. Печать и радио Германии обрушились с грубыми нападками на Францию и Англию, упрекая их в непонимании того, что 1937 год — это не 1918 и даже не 1927 год. «Французская гегемония в Западной Европе просуществовала историческое мгновение и больше ни­когда не повторится, — заявлялось гитлеровцами. — Что касается морской гегемонии Англии в Средиземном мо­ре, то она ныне сильно подорвана растущей итальянской морской мощью. Мир не будет ни консолидированным,

ни продолжительным, если Париж, как и Лондон, не признает этого главного факта». Германские политики предупреждали, что никакого урегулирования в Европе быть не может, если западные державы не примут в рас­чет жизненные интересы и «законные» требования Гер­мании и Италии. Само же европейское урегулирование, по мнению германских фашистов, должно осуществлять­ся без участия СССР и вне Лиги наций.

Пока французские руководители раздумывали над требованиями и предложениями германского правитель­ства, 5 ноября в имперской канцелярии Гитлера обсуж­дались планы захвата Австрии и Чехословакии; при этом была выражена уверенность, что ни Англия, ни Франция не воспротивятся их осуществлению.

Днем позже, 6 ноября 1937 г., Италия присоединилась к «антикоминтерновскому пакту». Агрессоры сплачивали ряды и демонстративно увеличивали свои вооруженные силы. Они делали это при явном попустительстве запад­ных держав.

13 ноября в Брюсселе состоялась встреча Идена и Дельбоса, в ходе которой обсуждался ряд интересовав­ших обе стороны вопросов.

В начале обсуждения Дельбос обратил внимание сво­его английского коллеги на то, что во Франции вызывают беспокойство и даже тревогу «некоторые авансы» премь­ер-министра Англии Н. Чемберлена, выдаваемые им «то Германии, то Италии». Французский министр пояснил: «Франция желает общей разрядки, но мы полагаем, что нам надо действовать в полном согласии в одинаковой мере как до, во время, так и после решения любого воп­роса». Следовательно, Дельбос не отвергал взятый Чем­берленом политический курс на сговор с Гитлером и Мус­солини, а лишь настаивал на том, чтобы он проводился строго согласованно обеими странами. Иден, пытаясь «успокоить» своего французского коллегу относительно этого курса Н. Чемберлена, заявлял, что его собственная позиция в этом вопросе отличается от позиции британско­го премьера, но лишь по форме, а «в основном между ни­ми существует полное согласие». В ответ на сетования французского министра Иден отрицал тот факт, что Анг­лия ведет с Италией «полунезависимые от Франции пе­реговоры». В отношении же контактов Англии с Германи­ей он заявил, что предполагаемый визит лорда Галифак­са в Берлин имеет своей целью зондирование по коло­ниальному вопросу: английский представитель заявит Гитлеру, что решение этого вопроса возможно только на условиях «общего урегулирования». Что касается проб­лем Центральной Европы, то Галифакс «попытается от­говорить Гитлера от всякой агрессии, указав ему на враж­дебное отношение Англии ко всякой агрессивной полити­ке». Заявления Идена свидетельствовали о том, что Англия стремилась лишь облечь агрессию германского фашизма в Центральной Европе в «мирную форму» и направить ее в сторону СССР. «В отношении Австрии,— продолжал разъяснять политику своего правительства Иден, — возможно, что она в конце концов согласится на аншлюс. Что касается агрессии в отношении Чехослова­кии, то Англия относится к ней враждебно, и Галифакс должен это заметить Гитлеру, чтобы содействовать умень­шению напряженности между Германией и Чехословаки­ей». «По этому вопросу Иден и я согласны с тем, — писал Дельбос, — что надо предусмотреть возможность разряд­ки напряженности между Германией и Чехословакией, для чего мы могли бы предложить свои добрые услуги. Я добавил, что в предвидении этого Англия должна пре­подать Германии тот же самый урок умеренности, кото­рый она преподает Чехословакии».

В беседе двух министров было уделено много внима­ния вопросам дальнейшего укрепления англо-француз­ской солидарности, полной координации действий в важ­нейших европейских и международных делах и привлече­ния к участию в их решении Соединенных Штатов Аме­рики. По словам Дельбоса, он обратил внимание Идена на то, что три тоталитарных государства — Германия, Италия и Япония — пытаются вмешиваться во внутренние дела других стран «под предлогом борьбы с коммуниз­мом».19 ноября 1937 г. Галифакс беседовал по этим и дру­гим важным вопросам с Гитлером и Нейратом.

Галифакс заявил Гитлеру, что «фюрер многого достиг в Германии. Уничтожив коммунизм в своей стране, он тем самым преградил путь коммунизму в Западную Европу, и поэтому Германия по праву может считаться бастионом Запада против большевизма». Затем Галифакс пригласил Гитлера обсудить и урегулировать с участием Англии, Франции и Италии все важнейшие нерешенные вопросы.

Далее Галифакс заявил Гитлеру, что англичане убеж­дены, что «ошибки Версальского диктата должны быть исправлены». В ответ на замечания Гитлера о том, что между Англией и Германией имеется, по существу, толь­ко одно разногласие — колониальный вопрос, Галифакс ответил: «Все остальные вопросы можно характеризо­вать в том смысле, что они касаются изменений европей­ского порядка, которые, вероятно, рано или поздно прои­зойдут. К этим вопросам относятся вопросы о Данциге, Австрии и Чехословакии. Англия заинтересована лишь в том, чтобы эти изменения были произведены путем мир­ной эволюции». Фюрер был доволен этим заявлением представителя английского правительства. Он заявил ему: «Единственной катастрофой является большевизм. Все остальное поддается урегулированию». Здесь, по су­ществу, намечалась программа англо-германской импе­риалистической сделки, предусматривавшая удовлетво­рение притязаний фашистской Германии на Централь­ную и Восточную Европу и направленная своим острием против Советского Союза.

Из краткого и туманного коммюнике, опубликованно­го об итогах этого визита, можно было только отдаленно догадываться, о чем, собственно, шла речь в беседе Га­лифакса с Гитлером.

Французскую дипломатию очень интересовали резуль­таты англо-германской встречи 19 ноября. Предприня­тая Франсуа-Понсэ попытка получить необходимую информацию от английского посла Н. Гендерсона оказа­лась тщетной. Но зато он услышал от английского дипло­мата много оскорбительного в адрес Франции. В прост­ранной телеграмме Франсуа-Понсэ, датированной 22 ноября, указывалось, что, по мнению Гендерсона, «Франция и ее злополучное попустительство Советской России являются главной причиной разлада в Европе»; визит Галифакса преследует своей целью осуществление «политики сближения Англии с Германией, которое долж­но зажать Францию». В конце телеграммы содержалось предостережение посла об опасных последствиях соз­дающегося у немцев впечатления, как это уже было пе­ред войной 1914—1918 годов, что «Англия в назревающем конфликте может оказаться нейтральной». В том же до­несении французского посла содержался еще один заслу­живающий внимания факт. По словам Франсуа-Понсэ, Гендерсон, встретившись с чехословацким посланником, рекомендовал правительству Праги «отказаться от своего союза с Францией и СССР, чтобы найти формулу сог­ласия непосредственно с Германией».

23 ноября Иден «предварительно» проинформировал французского посла Корбена об итогах визита Галифак­са в Берлин. Он сказал, что «отношения Германии и Ве­ликобритании могут быть превосходно улучшены вне Же­невы, что германо-австрийский договор от 11 июля 1936 г. может прояснить существующую «деликатную ситуацию» и «Чехословакии нужно следовать этому примеру».

После визита Галифакса в Берлин последовало рез­кое обострение германо-австрийских отношений.

29 ноября 1937 г. в Лондоне состоялась конференция руководителей английского и французского правительств, рассматривавшая важнейшие международные проблемы в свете итогов визита Галифакса в Берлин и наметившая программу действий на будущее. Британскую сторону представляли Н. Чемберлен, Иден, Галифакс, Вансит- тарт и др., французскую — Шотан, Дельбос, Корбен, Лежэ, Массигли, Мержери. Британский премьер Чембер­лен, открывая конференцию, подчеркнул важность дан­ной англо-французской встречи для решения важнейших международных проблем.

Французский премьер Шотан*, взявший слово первым, заявил, что данная конференция является новым доказав тельством доверия и дружбы между двумя странами, на* личия солидарности и согласия, которые объединяют оба правительства».

Затем Галифакс довольно пространно доложил о сво­их переговорах с Гитлером и другими руководителями Германии.

Сообщение Галифакса не совпадало с протокольной записью его беседы с Гитлером и другими нацистскими руководителями. Галифакс заявил, что «Германия ни­чего другого не желает, как только установления удовлет­ворительных взаимоотношений со своими соседями», в том числе с Австрией и Чехословакией. Галифакс далее утверждал, что он заявил Гитлеру, что «Англия не будет противиться свободному заключению Германией догово­ров с ее соседями, если они не повлекут за собой никаких опасных последствий для общего положения вещей». В действительности же в Берлине речь шла об измене­ниях, которые фактически предусматривали поглощение Германией Австрии, Чехословакии и Данцига (Гданьска).

Чтобы повлиять на французских участников совеща­ния, Галифакс привел заявление военного министра Гер­мании Бломберга о том, что «вопросы Центральной Ев­ропы являются жизненно важными для Германии: по­скольку Франция имеет свою сферу влияния в Средизем­ном море и Западной Европе, Германия должна иметь свою — в Центральной Европе»

Касаясь колониальной проблемы, Гитлер, по словам Галифакса, заявил, что Германия имеет такое же право на колонии, как и любая другая страна. «Это поистине единственная проблема, — говорил якобы фюрер, — ко­торая существует между Германией и Англией». Он выра­зил «надежду» на то, что «Франция и Великобритания предложат позитивное решение этого вопроса».

Из сообщения Галифакса вытекало, что Германия требует в первую очередь обсуждения вопроса о ее пре­тензиях, касающихся Центральной и Восточной Европы. Не случайно Дельбос сразу же попытался уточнить: «Идет ли в данном случае речь о предложении, относя­щемся к германским требованиям, или оно представля­ет более общий характер?».

Галифакс ответил, что он вел переговоры только от имени Англии и дело свелось лишь к рассмотрению воп­роса о «европейском умиротворении (I’apaissement euro­peen) как части общего урегулирования». Но тут же до­бавил, что Гитлер и он говорили в Берлине о колониях как проблеме будущего, а о европейских делах — как о вопросах, требующих безотлагательного решения.

Говоря о путях, на которых Германия стремится раз­решить европейские проблемы, Галифакс утверждал, что Германия ищет «мирного», а не военного решения проб­лем в Европе. Геринг даже якобы заявил ему, что «ни одна капля немецкой крови не прольется в Европе без исключительной необходимости». Сам Гитлер, оказыва­ется, ищет «дипломатического урегулирования» спорных вопросов и в будущем предусматривает развитие контак­тов с Францией.

Не вынес ли Галифакс из заявлений Гитлера впечат­ления, спросил Шотан, что «Германия намеревается про­водить в будущем политику сотрудничества со своими со­седями?».

Галифакс ответил, что Гитлер желает установить с Чехословакией такие же отношения, как с Англией и Францией. Галифакс явно пытался настроить француз­ских руководителей на торг с Гитлером из-за Централь­ной Европы. Но Шотан предложил снова вернуться к вопросу об установлении связи между решением коло­ниального вопроса и проблемой европейского урегулиро­вания.

«Немцы желают, — говорил, отвечая своему француз­скому коллеге Чемберлен, — получить одновременно ко­лонии и заверения относительно Центральной Европы, ни­чего не давая взамен. Но на такой основе Великобрита­ния не расположена обсуждать с Германией проблемы, которые она выдвигает, если одновременно не будут учи­тываться требования Англии. В особенности это относится к третьей группе вопросов — Лиге наций и разоруже­нию».

Могло показаться с первого взгляда, что точка зрения обеих сторон на урегулирование спорных вопросов с Гер­манией является идентичной. На деле британская деле­гация стремилась «урегулировать» проблемы Централь­ной Европы на основе требований Гитлера, отодвинув колониальный и другие вопросы на второй план.

Чемберлен, как свидетельствует запись протокола конференции, предложил начать «обсуждение с вопроса о Центральной Европе».

Шотан указал на то, что французское правительство еще в 1936 году заявило председателю рейхсбанка Я. Шахту, что оно не пойдет ни на какие решения «без общего урегулирования».

Однако Дельбос в ответ на домогательства англичан согласился обсуждать сначала чехословацкую и австрий­скую проблемы. «Германия, — говорил он, — считает, что она имеет особые и неоспоримые права в Австрии и наме­ревается осуществить аншлюс в ближайшее время; а в Чехословакии она рассчитывает реализовать свою прог­рамму поэтапно, начиная с установления автономии для Судетов, чтобы потом присоединить к себе это герман­ское меньшинство. Вслед за этим все германское населе­ние, проживающее за пределами Германии, должно быть воссоединено в рейхе».

Иден спросил Дельбоса, располагает ли французское правительство какими-либо сведениями относительно ме­тодов разрешения Германией австрийского и чехословац­кого вопросов и какова «в настоящее время позиция Ита­лии в отношении Австрии».

Дельбос ответил, что он не верит в то, что Италия сог­ласится видеть Австрию оккупированной Германией. «В Австрии в состав правительства сначала будут вклю­чены национал-социалисты, а затем проведен плебисцит; в Чехословакии, после признания Прагой судетской пар­тии, будет введена федеральная конституция, затем пре­доставлена автономия Судетам, которая завершится их слиянием» с Германией.

«Какие последствия будет это иметь для франко-чехо­словацкого договора?» — спросил Чемберлен. «Этот дого­вор налагает на Францию обязательства прийти на по­мощь, в случае если Чехословакия окажется жертвой агрессии, — отвечал Дельбос. — Если же среди немецкого населения вспыхнут волнения, поддержанные затем воен­ной интервенцией со стороны Германии, то договор пре­доставляет Франции право самой определить меру, соответствующую серьезности происходящих событий».

Чемберлен, упорно навязывая капитулянтский метод решения чехословацкого и австрийского вопросов, выяс­нял, «какими средствами, не прибегая к применению си­лы, можно было бы заставить Германию отказаться от осуществления тех своих целей, о которых только что до­ложил Дельбос». В ответ французский министр заявил, что «Англия и Франция совместными действиями могут урезонить Германию». Что касается методов, продол­жал он, то их существует два: выжидать до тех пор, по­ка экспансионистские действия Германии «окажутся не­оспоримыми», и тогда самим принять меры или показать пределы заинтересованности западных держав в судьбах Центральной Европы и «примирительный» характер их позиции. «В этом последнем случае, — заключил Дель­бос, — положение не кажется безнадежным».

Чемберлен, отдав предпочтение второму предложенно­му Дельбосом способу «урегулирования» чехословацкого и австрийского вопросов с Германией, утверждал: «Нем­цы, очевидно, колеблются в применении силы, так как это может ввергнуть Европу в состояние хаоса. Если они выс­кажутся в пользу мирных методов, появятся шансы уменьшить опасность любого их действия в Центральной Европе и надежда на благожелательное отношение Ита­лии к вопросу об Австрии». Таким образом, определи­лась общая англо-французская платформа «урегулиро­вания» австрийского и чехословацкого вопросов: преде­лом уступок агрессору в Центральной Европе является «примирение» с ним.

Вслед за этим Чемберлен, пустившись в пространные демагогические рассуждения, предпринял попытку скло­нить французских руководителей оставить Чехословакию одну перед лицом грозившей ей опасности со стороны фашистской Германии. Он предупредил, что «Великобри­тания ни за что не рискнет быть втянутой в войну из-за Чехословакии, страны, далеко отстоящей от Англии, с ко­торой англичане едва ли знакомы».

Заявление Чемберлена произвело впечатление на французских министров. Дельбос заявил, что эти опасе­ния британского премьера вполне оправданны и в связи с этим надо дать Праге и Берлину советы быть умерен­ными.

Иден не преминул подсказать Дельбосу программу действий в Праге, куда последний собирался в ближай­шее время совершить поезку. «Дельбос во время своего предстоящего визита в Прагу, — советовал Иден, — не ограничится только тем, что скажет: ,,Не предпринимайте ничего такого, что могло бы послужить предлогом для действий немцев", а заявит: „Сделайте все то, что вы мо­жете сделать, для судетских немцев"».

Это было равносильно тому, что Чехословакия выпол­нила бы требования судетских немцев, за спиной которых стояла гитлеровская Германия, требующая расчленения Чехословацкой Республики.

На возобновившемся после обеденного перерыва засе­дании конференции британская делегация вела себя еще более наступательно. Чемберлен настаивал на разработ­ке согласованного англо-французского плана урегулиро­вания в Центральной и Восточной Европе с учетом того, что «Германия хочет поглотить некоторых из своих сосе­дей».

Когда речь снова зашла о поездке французского ми­нистра иностранных дел в Восточную Европу, Шотан предложил, чтобы Дельбос во время пребывания в Пра­ге действовал от имени правительств Франции и Англии. Вместе с тем он спросил английских коллег, имеют ли основание чехи, если они удовлетворят «справедливые» требования судетских немцев и все же окажутся жерт­вой агрессии, рассчитывать на поддержку Великобрита­нии и Франции».

Чемберлен дал совершенно ясный ответ: «Британское правительство не могло бы пойти настолько далеко, что­бы предоставить (Чехословакии. —