Пакт молотово. Реферат Пакт МолотоваРиббентропа и его инициаторы ученик 9б класса Котов Степан
 Скачать 95.11 Kb.
|
|
Муниципальное образовательное учреждение Гимназия №53 Советского района, города Нижнего Новгорода. Реферат Пакт Молотова-Риббентропа и его инициаторы Выполнил: ученик 9б класса Котов Степан. Научный руководитель: учитель истории Горбачева Елена Михайловна. Нижний Новгород. 2011 год. Содержание: Стр. Введение;…………………………………………………………. 2 Глава 1. Предыстория советско-германского сближения; 1.1 Советско-германские отношения в 1933-1938 годах; …..........6 1.2 Весенне-летний кризис 1939 года;……………………………..7 1.3 Советская дипломатия в условиях весенне-летнего кризиса;..8 1.4 Политические переговоры с Англией и Францией;…………..10 1.5 Сближение между СССР и Германией;……………………….11 1.6 Военные переговоры с Англией и Францией;………………..13 1.7 Политика стран восточной Европы;…………………………..16 Глава 2. Подписание пакта Молотова – Риббентропа. Версии об инициативах подписания пакта. 2.1 Подписание пакта Молотова – Риббентропа;………………… 19 2.2.Инициатива исходила от Сталина;……………………………..20 2.3.Инициатива исходила от Гитлера;…………………………… ..22 2.4.Гитлер и Сталин шли навстречу друг другу;………………… 25 2.5 Инициатива исходила от германской дипломатии;…………...26 Заключение;………………………………………………………29 Список используемой литературы;……………………………..31 Введение Великая Отечественная Война, на мой взгляд, едва ли не самое значительное событие за всю богатую историю XX века. Нет такой семьи в нашей стране, которую бы прямо или косвенно не коснулась война. Один мой прадед дошёл пехотинцем до Германии, погиб и похоронен, скорее всего, в братской могиле, местонахождения которой нашей семье не известно. Мамин дед служил морским офицером на Дальнем Востоке, был участником войны с Японией. Мои родители были воспитаны на подвигах пионеров-героев, на большом количестве документальных и художественных фильмов о войне, на рассказах живых участников тех далёких от нас событий. В наше время интерес молодого поколения к событиям «давно минувших дней» угасает. Мы не осознаём, что сейчас мы являемся современниками Ветеранов Великой Отечественной Войны. Пройдёт ещё совсем немного лет, и, к сожалению, их совсем уже не останется на этой земле. Мои дети уже не смогут увидеть и поговорить со свидетелями и участниками той кровопролитной войны. В последнее время я смотрел фильмы о войне: «Иди и смотри», «Покаяние», «Жизнь прекрасна», «Список Шиндлера» и другие, читал много книг: «А зори здесь тихие…», «Судьба человека», «Живые и мёртвые» и т. д. И я задаюсь вопросом: Как могли власть предержащие подвергнуть такому испытанию свои народы, простых людей? Этот вопрос сподвиг меня на более детальное изучение этой темы. Я не зря выбрал именно тему пакта о ненападении для своего реферата. Как я писал выше, я прочитал много книг и фильмов про войну, но не в одной из них не говорится об этом загадочном документе. 23 августа 1939 года, был тайно подписан Пакт Молотова-Риббентропа - договор о ненападении между Советским Союзом и Германией. К нему был приложен секретный протокол, в котором Сталин и Гитлер, фактически, разграничили сферы своих интересов в Центральной и Восточной Европе. Проще говоря, они обязались не выдвигать войска дальше заранее оговоренных границ. Что это было - циничный раздел Европы, или как сказали бы сегодня, "Реал-политик" Сталина? Историки по-прежнему спорят об этом. Такого никто не ожидал. Советский Союз - единственная страна в Европе, которая уже воевала с фашизмом: в Испании, когда Англия и Франция ограничились всего-то дипломатическим осуждением фашистского путча, на Дальнем Востоке - с союзником Гитлера Японией. Вся мощь советской идеологической машины была настроена на антифашизм. В пропагандистских фильмах красноармейцы штыками гнали врагов в немецкой форме. И вдруг в 1939 году подписан пакт Молотова-Риббентропа. Почему был подписан и кто был инициатором этого пакта - вот цель моей работы. Советско-германский договор от 23 августа 1939 года не оставался бы до сегодняшних дней столь спорным и не вызвал бы столь острых дискуссий во всем мире, если бы над ним не довлела глубочайшая неспособность государственного руководства сталинского типа – в силу присущей ему идеологии – говорить правду о своих действиях. Пакт родился в глубокой тайне – и не только от дипломатических партнеров СССР, но и от советского народа. Допустим, в 1939 году это предопределялось специфическими обстоятельствами предвоенного времени. Но в последующем, когда эти обстоятельства отпали? Увы, и тогда советское руководство пошло по пути намеренного сокрытия как мотивов, так и самих фактов своей политики. Одно зло повлекло за собой другое. Возникла роковая традиция отрицания самого факта существования секретных соглашений, достигнутых в 1939-1940 годах, и, разумеется, в первую очередь, - отрицание существования секретных дополнительных протоколов к договорам от 23 августа и 28 сентября 1939 года. В трудные годы второй мировой войны едва ли приходило кому-нибудь в голову начинать дискуссию о договоре и тем более о протоколах. Но даже в период своей абсолютной власти Сталин понимал взрывчатый характер этой темы и принимал специальные меры, чтобы она не получила развития. Как теперь документально установлено (материалы по этому вопросу находятся в ЦГАОР и были обнаружены Н.С. Лебедевой и Ю.Н. Зоря), в момент конституирования Международного военного трибунала в Нюрнберге был составлен специальный список вопросов, обсуждение которых считалось недопустимым. Справедливость требует отметить, что инициатива составления списка принадлежала не советской стороне, но она была немедленно подхвачена Молотовым и Вышинским (разумеется с одобрения Сталина). Одним из пунктов был советско-германский пакт о ненападении. Авторы списка как в воду глядели. В марте 1946 года по инициативе защитника Гесса д-ра Альфреда Зайдля (с американской подачи) тема договора и протоколов впервые появилась на свет в Нюрнберге. Правда, договоренность союзников сработала, и вопрос был свернут. Что касается советского обвинителя, он расценил акцию Зайдля как провокацию, а протокол – как фальшивку. Тем не менее, раздался тревожный сигнал, и его эхом стало в апреле 1946 года изъятие оригиналов протоколов из архивов Министерства иностранных дел СССР (далее МИД СССР). Они были переданы в личный архив В.М. Молотова и с тех пор бесследно исчезли. Заветы Сталина и Молотова перенял А.А. Громыко. Он не допускал никаких отклонений от категорического отрицания наличия протоколов. Вопрос о пересмотре советской позиции ставился и позже. Так, в 1987 году новое руководство МИД СССР вместе с рядом отделов Центрального Комитета Коммунистической Партии Советского Союза (далее ЦК КПСС) предприняло попытку признать очевидные факты. Но это предложение не прошло по мотивам отсутствия оригиналов. Даже перед самой кончиной А.А.Громыко, принимая весной 1989 года корреспондента гамбургского журнала «Шпигель» Фритьофа Майера, отрицал наличие протоколов и назвал их «фальшивкой». Своим неадекватным поведением мы сами навлекали на себя любые подозрения и сомнения. Абсурдная позиция по протоколам лишала советскую сторону возможности более точно интерпретировать предвоенную ситуацию и мотивы действий СССР. Спор о протоколах был окончен докладом о признании существования данных документов, сделанным на втором Съезде народных депутатов А.Н. Яковлевым. Таким образом, советская внешняя политика и наука избавились от этой роковой «ипотеки» и получили возможность дискутировать по существу вопросов. В своей работе я использовал книгу немецкого историка - Ингеборг Фляйшахауер «Пакт Гитлер, Сталин и инициатива германской дипломатии». В этой книге автор уделяет особое внимание причинам подписания, кому и зачем нужен был этот пакт. Также я использовал книгу «Год Кризиса». Эта книга выпущена при помощи МИД СССР в 1990 году издательством политической литературы. В ней собраны огромное количество документов и материалов в период с 1938 по 1939 годов. 1. Предыстория Советско-германского сближения 1.1. Советско-германские отношения в 1933-1938 годах. После прихода Гитлера к власти Германии в 1933 году и начавшихся в ходе «Национальной революции» антисоветских и антикоммунистических эксцессов СССР демонстративно разорвал все (до тех пор весьма тесные) экономические и военные отношения с Германией. Сталин, первоначально воспринимавший Гитлера как недолговременную марионетку германской элиты, пошёл на этот шаг с целью шантажа предполагаемых истинных хозяев Германии. С этого момента официальным курсом НКИД СССР, возглавлявшегося М.М. Литвиновым, становится курс на создание в Европе системы «Коллективной безопасности», то есть системы международных договоров, которые бы поддержали версальскую систему и воспрепятствовали реваншистским планам Германии. В марте 1935 года Германия окончательно перестала соблюдать военные статьи Версальского мирного договора 1919 года. В стране была введена всеобщая воинская повинность, и началось перевооружение армии, однако это не встретило никакого противодействия со стороны западных держав, гарантов Версальского мира. В ноябре 1936 Германия и Япония подписали направленный против СССР «Антикоминтерновский пакт», участником которого в 1937 стала и Италия. СССР оказывал военную помощь республиканскому правительству Испании, где Германия и Италия активно поддержали путч генерала Франко. В марте 1938 Германия осуществила аншлюс Австрии и стала выдвигать территориальные претензии к Чехословакии. Англия и Франция тем временем проводят политику «умиротворения». Ширятся и инвестиции западных корпораций в экономику Германии, прежде всего, в её тяжёлую промышленность. В 1934—1937 годах, Советский Союз предпринял ряд попыток расширить советско-германские экономические отношения и провести разрядку политических отношений. В конце 1934 года в Берлин в должности торгпреда был направлен личный эмиссар Сталина Давид Канделаки. Ведя переговоры в Германии, Канделаки пытался перевести их с экономического на политический уровень — на рейхминистра Г.Геринга и директора Имперского банка Я. Шахта. В 1936 году советская сторона предлагала Берлину подписание договора о ненападении. Предложение было отклонено на том основании, что между СССР и Германией нет общей границы. По словам руководителя сети советской разведки Вальтера Кривицкого, для демонстрации доброй воли со стороны Москвы, ему в декабре 1936 года было приказано ослабить разведывательную работу в Германии. Так называемая «миссия Канделаки» продолжалась до 1937 года и закончилась неудачей: немецкая сторона по идеологическим и политическим соображениям не считала нужным идти на расширение связей с СССР. 30 сентября 1938 состоялось подписание Мюнхенского соглашения премьер-министром Великобритании Невиллом Чемберленом, премьер-министром Франции Эдуаром Даладье, рейхсканцлером Германии Адольфом Гитлером и премьер-министром Италии Бенито Муссолини. Соглашение касалось передачи Чехословакией Германии Судетской области. На состоявшимся 10 марта 1939 года XVIII съезде ВКП (б) в «Речи о жареных каштанах» Сталин обвинил англо-французов в провокации войны и заявил о готовности к «политике мира» в отношении Германии. Перечислив агрессивные акты стран «оси» и заявив, что причиной этого был «отказ большинства неагрессивных стран, и прежде всего Англии и Франции, от политики коллективного отпора агрессорам» «на позицию невмешательства, на позицию „нейтралитета“»1, он затем следующим образом формулировал главные задачи советской политики: Проводить и впредь политику мира и укрепления деловых связей со всеми странами. (…) Не давать втянуть в конфликты нашу страну провокаторам войны, привыкшим загребать жар чужими руками.2 По мнению некоторых историков, речь была воспринята Риббентропом как намёк на возможность улучшения отношений между Германией и СССР. Впоследствии, после заключения Пакта, Молотов назвал его «началом поворота» в советско-германских отношениях. 1.2. Весенне-летний кризис 1939 года15 марта Германия оккупировала Чехию, а в конце марта — Мемельский край. 21 марта Риббентроп ультимативно потребовал от своего польского коллеги Бека удовлетворить все требования Германии, после чего «проводить совместную с Германией антисоветскую политику». Польша категорически отвергла германские требования, а Чемберлен 31 марта объявил от имени Англии и Франции о предоставлении гарантий Польше на случай агрессии. 6 апреля эти гарантии были оформлены в польско-британскую военную конвенцию. В речи в рейхстаге от 28 апреля Гитлер объявил о разрыве германо-польского пакта о ненападении от 26 января 1934 года и англо-германской морской конвенции. Вновь отмечали, что Гитлер в своей речи «избежал традиционных нападок на Советский Союз». 22 мая был подписан так называемый «Стальной пакт», а уже на следующий день Гитлер заявил военной верхушке о своём твёрдом намерении напасть на Польшу и добыть «жизненное пространство на Востоке». Англия при этом называлась главным врагом Германии, борьба с которым — «вопрос жизни и смерти». Что же касается России, то Гитлер не исключал, что «судьба Польши останется ей безразлична»; но и в случае советского вмешательства он выражал намерение «напасть на Англию и Францию и нанести им несколько сокрушительных ударов»1. 1.3.Советская дипломатия в условиях весенне-летнего кризисаВ ответ на оккупацию Чехии и включение её в состав Германии Советское правительство в своей ноте от 18 марта заявило: «…При отсутствии какого бы то ни было волеизъявления чешского народа, оккупация Чехии германскими войсками и последующие действия германского правительства не могут не быть признаны произвольными, насильственными, агрессивными»2. 18 марта, в связи с известиями о германском ультиматуме Румынии, нарком иностранных дел СССР М.М. Литвинов через английского посла в Москве предложил созвать конференцию шести стран: СССР, Англии, Франции, Румынии, Польши и Турции с целью предотвращения дальнейшей германской агрессии. Однако английская сторона нашла это предложение «преждевременным» и предложила ограничиться совместной декларацией Англии, Франции, СССР и Польши о заинтересованности названных стран в сохранении независимости и целостности государств Восточной и Юго-восточной Европы. 16 апреля Литвинов, в ответ на английское предложение дать Польше односторонние гарантии, также и со стороны СССР, предложил проект трёхстороннего договора, предусматривающего «оказывать всяческую, в том числе и военную, помощь восточноевропейским государствам, расположенным между Балтийским и Черным морями и граничащим с СССР, в случае агрессии против этих государств»3. Предложение о трёхстороннем союзе было воспринято на западе как чересчур радикальное. В ответ Франция 25-29 апреля предложила вместо этого ограничиться короткой декларацией о намерениях: оказывать военную поддержку друг другу или солидарную поддержку странам Центральной и Восточной Европы в случае Германской агрессии против кого-либо из фигурантов. В СССР это предложение поддержки не нашло. Английское правительство 8 мая предложило СССР менее обязывающую декларацию, в которой СССР бы выразил намерение помочь Англии и Франции, если они окажутся, втянуты в войну с Германией, выполняя свои гарантии восточноевропейским странам. Это предложение было отвергнуто СССР, поскольку оно не отвечало принципу взаимности. 17 апреля по указанию наркома М. М. Литвинова полпред в Берлине А. Ф. Мерекалов вручил статс-секретарю германского МИДа Э. фон Вайцзеккеру ноту с протестом по поводу действий представителей германского военного командования, ведущих к срыву чешским концерном «Шкода» поставок для Советского Союза артиллерийских и зенитных орудий, систем управления огнем с комплектом чертежей и полным описанием технологического процесса и других материалов военного назначения на общую сумму свыше 3,5 млн. долларов США. В конце встречи, по инициативе Вайцзеккера, состоялась беседа на общеполитические темы. В ней, по версии Вайцзеккера: Мерекалов заявил — «Идеологические расхождения вряд ли влияли на русско-итальянские отношения, и они также не должны стать камнем преткновения в отношении Германии»1.По версии Мерекалова Вайцзеккер сказал — «Вы знаете, у нас есть с Вами противоречия идеологического порядка. Но вместе с тем мы искренно хотим развить с Вами экономические отношения»2. Перспектива участия в войне против Германии, по мнению исследователей никак не устраивала Сталина, и налаживание связи с Берлином стало для него «приоритетной задачей». 3 мая Литвинов был отправлен в отставку и заменён Вячеславом Молотовым. В Берлине это восприняли как обнадёживающий знак. Через день немецким газетам были запрещены всякие нападки на СССР. Уже 9 мая в Берлине усиленно циркулировали слухи, что Германия «сделала или собирается сделать России предложения, направленные на раздел Польши»3. 20 мая новый нарком по иностранным делам принял посла Шуленбурга и вёл с ним разговоры в чрезвычайно дружелюбном тоне, сообщив, что для успеха экономических переговоров «должна быть создана соответствующая политическая база». Это указание на «политическую базу» для самого Шуленбурга явилось неожиданностью. 21 мая Сталин затребовал в НКИД всю документацию по германо-советским договорам4. 27 мая Чемберлен, опасаясь, что Германии удастся нейтрализовать СССР, направил послу в Москве инструкцию, предписывающую согласиться на обсуждение пакта о взаимопомощи, военной конвенции и гарантий государствам, которые подвергнутся нападению Гитлера. Молотов принял пакет соответствующих предложений с удивившей английского и французского послов холодностью. Однако, в своём выступлении в Верховном Совете СССР 31 мая он выдвинул те же предложения (трёхсторонний договор о взаимопомощи, гарантии малым государствам, военная конвенция) уже как предложения Советского Союза, на что он имел достаточно оснований, так как англо-французский проект договора от 27 мая был разработан на основе литвиновских предложений от 17 апреля. Впрочем, при этом Молотов оговорился, что СССР не отказывается «от деловых отношений на практической основе» с Италией и Германией1, и избегал нападок на Германию, что особо отметил Шуленбург. 28 июня Молотов принял Шуленбурга и говорил с ним о нормализации отношений с Германией как о деле желаемом и возможном. 1.4. Политические переговоры с Англией и ФранциейТрёхсторонние политические переговоры между СССР, Великобританией и Францией, начавшиеся ещё 10 апреля, шли на основе англо-французского проекта от 27 мая с советскими поправками от 2 июня. Предусматривалось вступление союза в силу в следующих случаях: в случае нападения одной из европейских держав (то есть Германии) на договаривающуюся сторону; в случае немецкой агрессии против Бельгии, Греции, Турции, Румынии, Польши, Латвии, Эстонии или Финляндии (всем им договаривающиеся стороны давали гарантии защиты); в случае, если одна из сторон будет вовлечена в войну из-за предоставления помощи по просьбе третьей европейской страны2. Основными пунктами расхождений были: список гарантируемых стран. Англо-французская сторона полагала, что прямое их перечисление в тексте чревато политическими осложнениями. К концу июня было выработано компромиссное решение, что список всё-таки будет, но в секретной части договора; включение в список стран Прибалтики и Финляндии. Англичане сперва протестовали, но к 17 июля согласились с советским предложением; не заключение сепаратного мира. Англичане сперва противились, но потом согласились. одновременное вступление в силу военного и политического соглашения. На это английская сторона согласилась 23 июля; определение понятия «косвенная агрессия». Это единственная точка по которой не удалось достичь компромисса. В ходе шедших более двух месяцев переговоров англо-французская сторона приняла все советские условия, кроме формулировки косвенной агрессии. В советском варианте она определялась следующим образом: Выражение «косвенная агрессия» относится к действию, на которое какое-либо из указанных выше государств <страны, пограничные с СССР, а также Бельгия и Греция> соглашается под угрозой силы со стороны другой державы или без такой угрозы и которое влечет за собой использование территории и сил данного государства для агрессии против него или против одной из договаривающихся сторон1 Это было расценено представителями Великобритании и Франции как требование СССР предоставить ему возможность по желанию и под любым предлогом вводить свои войска в соседние страны. Со своей стороны, британские и французские участники переговоров предлагали считать косвенной агрессией только … действия, на которые соответствующее государство дало свое согласие под угрозой применения силы со стороны другой державы и которые связаны с отказом этого государства от своей независимости или своего нейтралитета.2 то есть, в отличие от советской формулы, отсутствовала клауза «или без такой угрозы». По мнению Черчилля «Препятствием к заключению такого соглашения (с СССР) служили ужас, который эти самые пограничные государства испытывали перед советской помощью в виде советских армий, которые могли пройти через их территории, чтобы защитить их от немцев и попутно включить в советско-коммунистическую систему. Ведь они были самыми яростными противниками этой системы. Польша, Румыния, Финляндия и три прибалтийских государства не знали, чего они больше страшились, - германской агрессии или русского спасения. Именно необходимость сделать такой жуткий выбор парализовала политику Англии и Франции».3 1.5. Сближение между СССР и Германией24 июля советник восточноевропейской референтуры Отдела экономической политики германского МИДа Карл Шнуре (Karl Schnurre) в беседе с советским временным поверенным в делах Г.И. Астаховым, после обсуждения текущих экономических вопросов, изложил план улучшения германо-советских политических отношений (предварительно оговорив эту часть беседы, как неофициальный обмен мнениями). Немецкий план включал: 1) заключение торгово-кредитного договора; 2) нормализацию отношений в области прессы и культурных отношений, установление атмосферы взаимного уважения; 3) политическое сближение. При этом Шнурре заметил, что неоднократные попытки германской стороны поднять эту тему были проигнорированы советской стороной. 26 июля Шнурре продолжил развивать эту тему, пригласив по указанию Риббентропа Астахова и заместителя торгпреда Е. И. Бабарина в ресторан. Третий пункт плана был несколько конкретизирован немецкой стороной: «или возвращение к тому, что было раньше (договор о нейтралитете 1926 г.), или же новое соглашение, которое примет во внимание жизненные политические интересы обеих сторон»1. О позиции Германии Астахов сообщает в телеграмме: « Германия готова договориться с нами (СССР) по всем интересующим обе стороны вопросам, дав все гарантии безопасности, какие мы захотели бы от нее получить. Даже в отношении Прибалтики и Польши договориться было бы так же легко, как было в отношении Украины (от которой Германия отказалась)»2. 3 августа Риббентроп впервые сделал официальное заявление на тему германо-советского сближения, в котором, в частности, содержался намек на раздел сфер влияния: « По всем проблемам, имеющим отношении к территории от Черного до Балтийского моря, мы могли бы без труда договориться… Что касается Польши, то за развивающимися событиями мы следим внимательно и хладнокровно. В случае провокации со стороны Польши мы урегулируем вопрос с Польшей в течение недели. На случай этого я сделал тонкий намек на возможность заключения с Россией соглашения о судьбе Польши»3 15 августа (около 20:00) Шуленбург зачитал Молотову послание министра иностранных дел Германии Риббентропа, в котором тот выражал готовность лично приехать в Москву для «выяснения германо-русских отношений». Риббентроп также выражал готовность «решить все проблемы на территории от Балтийского до Черного моря». В ответ Молотов выдвинул предложение о заключении полноценного пакта, вместо предложенной Шуленбургом совместной декларации о неприменении силы друг против друга (по смыслу — будущая I статья Пакта)4. 17 августа Шуленбург передал Молотову ответ о готовности заключить пакт на 25 лет, причем как можно скорее, ввиду могущей возникнуть в ближайшие дни войны с Польшей. В ответ Молотов передал ноту, в которой заключение пакта обусловливалось заключением торгового и кредитного соглашения. Экономическое соглашение было спешно согласовано немцами 18 августа и подписано 19 августа; в тот же день Молотов выразил согласие принять Риббентропа и в 16 час. 30 мин передал советский проект пакта Шуленбургу с постскриптумом, в котором содержался набросок будущего секретного протокола. Однако были выставлены условия, отодвигавшие визит Риббентропа на 26—27 августа. Для Гитлера эта отсрочка была неприемлема, так как срок нападения на Польшу уже был назначен и Гитлер спешил закончить кампанию до начала осенних дождей. В результате на следующий день Гитлер направил Сталину личную телеграмму, в которой просил принять Риббентропа 22 или 23 числа. 21 августа пришёл ответ Сталина с согласием принять Риббентропа 23-го. Через несколько минут об этом было объявлено по берлинскому радио, немецким кораблям тотчас были отданы приказы занять боевые позиции, а на совещании с военными, состоявшемся 22 августа, Гитлер заявил о своем твердом намерении начать войну с Польшей. |