Ядова В. Социология в России, учебное пособие. Российская академия наук институт социологии
 Скачать 10.43 Mb.
|
Глава 25. Экологическая социология (О.Яницкий)§ 1. ВведениеЭкологическая (или инвайронментальная, от английского environment — среда) социология как самостоятельная социологическая дисциплина возникла сравнительно недавно, хотя некоторые элементы социально-экологической теории были заложены еще в 1920-х гг. Р.Парком, Ю.Бэрджессом и другими теоретиками Чикагской школы [25, с. 256—257, 395—396, 411—413]. Однако только к началу 90-х гг. экологическая социология обрела статус особой дисциплины, что нашло свое институциональное выражение в создании в 1992 г. в Международной социологической ассоциации Исследовательского комитета «Среда и общество». Развитие данной отрасли знания, и прежде всего ее теоретико-методологических оснований, тесно связано с развитием общества, изменением его целей и ценностей, сдвигами в общественном сознании. Возникновение и интенсивный рост экосоциологии на Западе зависели от перемен в самом западном обществе: роста значимости глобальных проблем, структурных сдвигов в экономике, энергетического кризиса 70—80-х гг., нескольких волн экологических движений, все большего распространения так называемых постматериальных ценностей. Не меньшую роль сыграли такие интеллектуальные прорывы, как серия докладов Римскому клубу, равно как и систематическая рефлексия западных социологов по поводу теоретических оснований собственной дисциплины. Советская и российская инвайронментальная социология не имела подобных предпосылок. Вот главные обстоятельства, характеризующие ту атмосферу, в которой она формировалась в нашей стране. Первое — социологи не имели доступа к необходимой информации. Не только демографическая статистика, но и элементарные сведения о состоянии среды обитания были засекречены или отсутствовали вообще, включая и период перестройки (т.е. после 1985 г.). Второе — любые конфликты на экологической почве квалифицировались господствующей идеологией как «происки врагов» или националистических сил. Все основные сферы жизнедеятельности общества были «скреплены» марксистско-ленинской доктриной неограниченного экономического роста и «удовлетворения постоянно растущих материальных потребностей». Практически это означало постоянный курс на экстенсивные и ресурсоемкие индустриализацию и урбанизацию, культивирование в общественном сознании представлений о неисчерпаемости ресурсного потенциала для экономического роста и удовлетворения геополитических амбиций. Третье — идеология и политика «ликвидации корней» — советский вариант «плавильного котла» национальностей и культур. Раскрестьянивание, форсированная индустриализация, массовые репрессии и насильственные переселения целых народов, «великие стройки коммунизма», освоение целинных земель, содержание и постоянное обновление штатов гигантской армии и военно-промышленного комплекса, разбросанных по всей огромной территории СССР и за его пределами, — все это лишало десятки миллионов людей чувства национальной и территориальной идентичности, создавало у них установки безответственности и временщичества. Четвертое — абсолютное «верховенство» общественных наук над естественными. Диалога между ними и тем более конвенциональных форм междисциплинарного взаимодействия просто не могло быть. Экономические и социальные факты трактовались с позиций исторического материализма как первичные, природные условия — как вторичные и второстепенные. Пятое - слабость, неразвитость социологии как научного сообщества. Академическая социология была отделена от ведомственной, прикладной, и обе они — от «университетской» социологии, которая к тому же не давала систематического социологического образования. Иными словами, ядра, вокруг которого могли бы концентрироваться социологи, озабоченные проблемами среды и средового воздействия на человека, не существовало. Наконец, партийно-государственные системы образования и пропаганды культивировали в общественном сознании технократические модели человека («человека-гиганта», «человека вездесущего», «человека расчленяющего и конструирующего») и тем самым создавали мощный антиэкологический, антисредовой импульс для массового сознания и общественного интереса. Не удивительно поэтому, что в структуре Советской социологической ассоциации не было исследовательской секции по проблемам экологической социологии. § 2. Возникновение экологической социологииВ подобных условиях оазисы исследований «социальных последствий» экологических проблем стали формироваться на периферии советской социологии и вне ее институциональных структур. Первые подходы к экосоциологии в СССР относятся к началу 60-х гг. Экосоциология формировалась прежде всего как сублисциплина социологии города, а также социальной психологии, изучавшей сознание и поведение людей в городской среде. Воздействие на них этой среды, физической (природной и искусственной) и социальной (специфически городских групп и сообществ) все более осознавалось (см. работы А.С.Ахиезера, Л.Б.Когана и О.Н.Яницкого [4, 15, 16]). Стимулировали этот процесс переводы на русский язык работ польских урбансоциологов [27], которые тогда и позже служили коммуникативным «мостом» между западной и советской социологией города. Затем к изучению экологических проблем обратились социологи — специалисты по массовым коммуникациям и общественному мнению. Однако, в отличие от социологии города, которая за прошедшие 20 лет постепенно трансформировалась в инвайронментальную социологию, для названных двух дисциплин изучение экологических проблем означало лишь расширение их исследовательского поля, но отнюдь не теоретическую переориентацию [18]. Лишь в последнее десятилетие социология экологического сознания усилиями Б.Докторова, М.Лауристин, В.Сафронова и Б.Фирсова [13, 68] стала обретать статус особого исследовательского направления. Несмотря на названные различия, у этих трех источников формирования экологической социологии есть общее. Лидеры названных направлений тесно соприкасались с советской действительностью и вместе с тем были достаточно хорошо осведомлены о работах своих коллег на Западе, сохраняя при этом определенную дистанцию от официальных идеологических институций. Еще одним источником формирования рассматриваемой дисциплины стала «непрофессиональная социология». Речь идет о социологических концепциях и эмпирических исследованиях, развиваемых учеными-естественниками (экологами, биологами). Будучи достаточно интегрированными в международное научное сообщество и соответствующие междисциплинарные программы, располагая гораздо большим, чем социологи, позитивным знанием о воздействии человека на биосферу, биологи стали создавать свою «социологию», прежде всего в рамках междисциплинарной и практически ориентированной программы «Экополис». Д.Кавтарадзе, А.Брудный, Э.Орлова и О.Яницкий предприняли первую попытку систематического сотрудничества социологов, биоэкологов и администрации малого города (г. Пущине) для разработки и реализации концепции «экологического города» с участием местного населения [53, 56, 83]. Параллельно проблемы взаимодействия природы и общества стали обсуждаться в рамках других, пограничных с социологией наук: экономики [24], истории [22], демографии [10], географии [69], гидрометеорологии [30] и др., причем все это были попытки преодоления своих узких дисциплинарных рамок, выхода в сферу междисциплинарных исследований. Этому способствовало и то обстоятельство, что вследствие ухудшения глобальной экологической ситуации и под давлением международного сообщества идеологи КПСС выдвинули в начале 1980-х гг. задачу усиления взаимодействия общественных, естественных и технических наук. Был, в частности, снят официальный запрет с системного анализа, вследствие чего в научный оборот была введена идея единства системы «общество-природа» [8, 19]. Собственно социологический анализ этой системы стал разворачиваться в форме анализа методологических проблем междисциплинарности, оптимизации управления социобиотехническими системами, экологического прогнозирования. В частности, Г.Хильми сделал выводы о неизбежности превращения биосферы в биотехносферу и об «экологическом самообеспечении» человечества путем создания совместимых биологических и промышленно-технологических циклов [37]. Заметим, что именно через жанр междисциплинарной литературы автору настоящей статьи удалось дать советскому читателю еще 15 лет назад представление о работах У.Каттона и Р.Данлэпа [57], других западных теоретиков инвайронментализма [51]. Существовал и еще один жанр социологической литературы, разрешенный коммунистической идеологией, — критика буржуазных концепций. Для прозападно ориентированных советских социологов он представлял двойную возможность: освоения идей западной экосоциологии и соответствующего просвещения как советского истеблишмента, так и коллег — социологов и студентов. В частности, О.Н.Яницкому удалось впервые ознакомить последних с идеями основателей Чикагской школы человеческой экологии, ввести в научный оборот такие понятия, как экологический комплекс, несущая способность экосистемы, качество среды обитания и его восприятие, участие населения в принятии (экологически обоснованных) решений и др. [48, 51]. Позже систематический обзор работ зарубежных экосоциологов был выполнен С.Баньковской [5]. Наконец, участие советских социологов в разработке международных междисциплинарных программ, в частности программы ЮНЕСКО «Человек и биосфера», позволило им не только освободиться от догматов советского марксизма, но и вступить в длительные, весьма плодотворные контакты с международным сообществом исследователей глобальных и региональных экологических проблем. Эти контакты впервые в советской социологии создали возможность сформулировать развернутую программу социально-экологических исследований, включив в нее, в частности, такие проблемы, как экологические ценности и установки, экологически ориентированный образ жизни, разработка социально-экологических концепций жизнедеятельности социально-территориальных общностей, методы социологической оценки загрязнения, социально-экологическая экспертиза и социальные основы экологической политики [26]. Итак, в 1960-х—начале 1980-х гг. советская экосоциология формировалась, по существу, за пределами системы институционально санкционированных социологических дисциплин. Этому способствовал факт непризнания за экосоциологией статуса самостоятельной дисциплины. Поэтому концептуального ядра, подобного тому, которое в американской социологии было заложено упомянутой работой У.Каттона и Р.Данлэпа [57], в ней просто не могло возникнуть; каждая из позиций сформулированной этими авторами «Новой экологической парадигмы», по существу, подрывала самые основы исторического материализма, перечеркивала его трактовку взаимоотношений человека и природы. |