С тобой и без тебя. И снова с тобой Глава Вуайеристы и эксгибиционисты

• Название: С тобой и без тебя. И снова с тобой Глава Вуайеристы и эксгибиционисты
• Дата: 17.07.2022
• Размер: 393.5 Kb.
• Имя файла: Volkova_Darya_S_toboi_i_bez_tebya._I_snova_s_toboi._[SI]_Litmir..doc
• Тип: Документы; #632286
• страница: 2 из 6

Глава 3 Новоселье и веселье
«Я пригласить хочу на танец Вас,

И только Вас»

И. Шаферан. «Белый танец»

Вере не привыкать часами просиживать за компьютером. Что делать, работа такая. Но так, как сейчас — никогда раньше. Потому что, раскидав всю срочную работу, она, наконец, перестает бороться с собой. Спустя три дня с их знакомства, заходит в поисковик и набирает «Стас Соловьев».

Да, поначалу информации не так много. Примерно то, что она и так знала или дофантазировала. Один из самых востребованных фотографов. Сотрудничает практически со всем глянцевыми журналами. Имеет несколько успешных рекламных проектов. Портфолио в Интернете нет, так как практически все его снимки являются коммерческой собственностью. Но несколько фото посмотреть удается. Вера вспоминает его слова. «Разных снимаю… телочек». Но что-то объединяет увиденные фотографии, несмотря на то, что «телочки» действительно очень разные. От них всех исходит невероятная, почти осязаемая чувственность. Даже если модель полностью одета. Что-то в положение тела, в наклоне головы, в выражении лица. И во взгляде, наконец. Что-то, что невероятно цепляет, задевает какие-то потаенные струны глубоко внутри. «Во внутреннем мире», — усмехается про себя Вера. Какое же действие эти снимки оказывают на мужчин…

А потом, когда Вера думает, что ничего нового она уже о Стасе не узнает, на второй или третьей странице со ссылками она видит. «Портфолио Стаса Соловьева». Ого, значит, все-таки выложено.

Вот именно, ого! Это портфолио не фотографа Стаса Соловьева. Это снимки модели Стаса Соловьева. Им уже лет шесть или семь. Или больше. Именно поэтому они выложены в открытом доступе, да и по ссылкам в поисковике находятся далеко.

И вот когда она начинает смотреть фото, время перестает существовать. На снимках он моложе, гораздо моложе. И, что невероятно и невозможно, еще красивее. Сумасшедше красивый, сексуальный, порочный мальчишка. При открытии одной из фотографий Вера инстинктивно оглядывается, хотя, конечно же, она в комнате одна. Да что же это такое, совсем бесстыжий! Фото, впрочем, разные. Одетый, полуодетый, в белье, и совсем… без всего — на фото Стас разный. Но везде бесконечно притягательный. Добивает Веру фото, где он голый лежит на животе, глядя прямо в объектив и протягивая к камере руку. Вера стыдливо пытается не смотреть на его обнаженные ягодицы. А потом… Да чего там, для этого же он и снимался! Ради справедливости стоит отметить, что мужская попа, хоть и хороша необыкновенно, на этом снимке не главное. Цепляет здесь взгляд, зовущий и обещающий. И приглашающая рука. Так и хочется протянуть навстречу свою, прикоснуться к этой теплой ждущей ладони. Верин палец дергается на кнопке «мышки», и неожиданно открывается страница с комментариями к фото. Читает их. Если она не покраснела от смущения при просмотре фото, теперь самое время. Господи, вот же озабоченные тетки. Хотя, по чести сказать, чем она лучше их? Так же сидит и пускает слюни. Только они еще об этом и написали.

Звонок в дверь заставляет Веру буквально подскочить на месте. Сердце колотится как сумасшедшее. Вера вдруг отчетливо понимает, что это он. Стас.

Закрывает все окна навигатора. Нажимает на кнопку выключения компа. А потом, дождавшись, когда погаснет экран, еще и из розетки выдергивают. Глупо, да. А она тут как раз глупостями и занималась. Вера глубоко вздыхает, прижимает руки к щекам. Щеки горят. Идет открывать дверь.

— Привет.

— Добрый вечер, — и почему она решила, что на тех фото он красивее? Он сейчас красивее. Потому что вот он, живой и настоящий, рядом, и улыбается так, что внутри все переворачивается. Опять. И на водку списать уже не получится.

— Приглашаю на новоселье.


— У тебя новоселье?

— Ага. Коробки, наконец, все распаковал. Предлагаю отметить.

— Что-то тихо у тебя? — подозрительно спрашивает Вера.

— Вот ты сейчас придешь, и начнется веселье.


— Больше никого нет?

— А зачем нам кто-то? Посидим чисто по-соседски. Я такую пасту болоньезе приготовил — м-м-м, — Стас целует свои пальцы.

Вера усмехается. Это выглядит смешно. И сексуально одновременно.


— Чего-чего?

Вера наблюдает захватывающее зрелище — Стас пытается спрятать улыбку. При этом верхнюю губу он поджимает, а нижняя еще больше оттопыривается. Вид у него забавный. И как будто обиженный. Стас не выдерживает и прыскает.


— Макароны по-флотски — такая формулировка тебя устроит?

— Ну, это другое дело, — Вера не выдерживает и улыбается в ответ, — а то придумал какую-то пасту.

— Ну, тогда прошу, — Стас протягивает ей руку. У Веры перед глазами вспыхивает другая картина. Она резко отступает назад.

— Я через пять минут подойду.

— Хорошо, — кивает Стас, — только не задерживайся, а то остынет и будет невкусно.

Ну конечно, она не могла не пойти на поводу у своего тщеславия. Переоделась в узкие джинсы, обтягивающую трикотажную кофточку с цветочными узорами. И линзы одела, и чуть подкрасилась. Всунула ноги в туфли на каблуках, чтобы хоть немного сравняться с долговязым Соловьевым в росте. Посмотрела в зеркало. Все очень даже неплохо. Кроме одного. Очевидности своих усилий произвести на него впечатление. Вера протопала к книжному шкафу. Надо подготовить пару дежурных гадостей, чтоб это не выглядело так откровенно жалко.

Дверь его квартиры не заперта. Внутри очень даже оригинально. У Стаса — квартира-студия. Одно большое помещение, у дальней стены кухонная зона, чуть ближе — барная стойка. А у самой двери — огромная кровать. Вера замерла на пороге.

— Проходи, располагайся, — Стас раскладывал пасту по тарелкам. — Вместо стола у меня это.

Он поставил посуду на стойку.


— Значит, еще не окончательно устроился?

— Да нет, мне и так нормально. А что это у тебя? — кивает на книгу в Вериной руке.

— Подарок. На новоселье, — Вера протягивает книгу Стасу.

— Комментарии к «Улиссу». Автор Вера Хомяк, — брови Стаса удивленно приподнимаются.

Да, дружок, да! Может, ты офигенно, сногсшибательно красивый сукин сын, зато у меня есть о-го-го какие мозги.

— А не рановато ли тебе браться за Джеймса нашего, понимаешь, Джойса? — Стас улыбается и открывает наугад книгу. — Я думал, это дело для замшелых бородатых академиков — в «Улиссе» копаться.

Опять стоит, как дура, открыв рот. С трудом переваривая сказанное им. Стас, наконец, отрывается от книги.

Верино выражение лица заставляет его расхохотаться.

— Ладно, если тебе от этого станет легче, сознаюсь, что читал «Улисса» один раз, и то лет семь назад.

Что за невозможный человек! Как он мог одновременно и голым фотографироваться, и «Улисса» читать? В перерывах между съемками, что ли? Вера прикусывает губу, чтобы напрямую не спросить об этом. Да, еще не хватало сознаться, что она пялилась на его фотки в Интернете.

— За подарок спасибо. Чувствую, чудное чтиво на ночь, — Стас кладет книгу на прикроватную тумбочку. — Однако прошу к столу — стынет.

Вера присаживается на высокий барный табурет. Туфли оказываются весьма кстати, каблуками удобно зацепиться за перекладину. Оборачивается, бросая взгляд в сторону кровати.

— Оригинальное у тебя место для кровати.

— Очень удобно. Ботинки снял и упал, — Стас пробует пасту. — У-м-м-м. Вкусно. Ешь, давай. Я — бог кулинарии.

Вера пробует. Да, действительно, бог. Умереть, как вкусно.


— Кто тебя готовить учил?

— Сам. Аз есмь.


— Зачем?

— Нравится. Люблю творить. А приготовление пищи — это творчество. И каждый раз импровизация.

— Зачем красивому мужику уметь готовить, — вырывается у Веры. Она смущается.

А Стас — нет.

— Не понимаю, какая связь, — пожимает плечами.

Ну да, он такие пассажи как комплименты не воспринимает. Наверное, так привык, что для него это не более чем констатация факта.

— Тебе стоит только свистнуть…

— Каждый раз, когда захочешь пожрать, трахать кого-нибудь? Больно хлопотно. Лучше я сам приготовлю.

Трудно это прокомментировать или возразить.

— Хорошо, что ты без очков, — неожиданно меняет тему Стас, пока Вера пытается справиться со смущением после его предыдущей реплики.

— Почему? — помимо ее воли, голос звучит обиженно.

— Знаешь, ты единственная из знакомых мне женщин, которой очки удивительно идут. Без них тоже, кстати, отлично выглядишь. Просто, для того, что я задумал, очки как раз не нужны.

— Что ты задумал?.. — господи, после того, что Вера сегодня видела, мысли у нее совершенно набекрень. Не может же он иметь в виду…

— Давай доедай, потом покажу.

Нет, он явно не о том думает, о чем она. Аппетит совершенно пропал. Но приходится делать вид, чтобы не обидеть. Приготовлено-то действительно очень вкусно.

— Я тут пособирал о тебе информацию. Почитал кое-что из твоих работ, блог твой. С комментариями познакомился. И у меня родилась потрясная идея. Тебе понравится.

Вера перестает слышать уже после второй фразы. Он интересуется ею!!! Он собирал информацию!!! Вера прикладывается титанические усилия, чтобы не улыбаться как чеширский кот.


— Что думаешь? Вера, ау?

Ой, блин, как неловко.


— Извини, язык проглотила. Так вкусно, — надо как-то выкручиваться. — Ты не мог бы объяснить чуть подробнее?


— О’кей, — Стас забирает тарелки. — Чай, кофе, потанцуем? Или по небольшому дижестиву?

Пока Вера собирается с мыслями, Стас принимает решение сам. Протягивает пузатый бокал с коричневой жидкостью.

— Это коньяк? — робко спрашивает Вера. Только алкоголя ей сейчас не хватает. Впрочем, если совсем по чуть-чуть, чтобы не обидеть Стаса…

— Арманьяк, — отвечает Стас. В ответ на удивленный взгляд Веры добавляет: — А, один хрен. Значит так, тема такая. Поскольку ты у нас самый грозный литературный критик, и нет никаким графоманам от литературы от тебя пощады, предлагаю следующий концепт. Тема — милитари.

Вера смотрит на Стаса с полнейшим недоумением в глазах. Она до сих пор еще не может прийти в себя при мысли, что ее персона вызывает у Стаса такой интерес. Поэтому его слова для нее пока так же загадочны, как китайский язык.

Стас досадливо морщится. Подается вперед, приближаясь вплотную к Вериному лицу. Видимо, полагает, что так она лучше поймет. Ну да, а эффект-то обратный. Как и в прошлый раз, когда его губы так рядом, мысли у Веры совершенно путаются.

Голос у Стаса серьезный. В нем чувствуется желание донести до Веры свою идею. И волнение. И даже… страсть.

— Вот смотри. Первый заход. Ты в образе… — Стас трет лоб, — ну, не знаю. Жанны д’Арк. В металлических доспехах, на фоне горящего замка. Вполоборота. С поднятым мечом, отведенным за плечо. Волосы развеваются, на лице кровь и сажа.

Стас пристально смотрит на Веру, но видит явно не ее. Нарисованный его воображением образ. Он отпивает из бокала и продолжает:

— И надпись внизу: «Бездарность — огнем и мечом». Следующий заход. Ты в образе… э-э-э… подруги Робин Гуда. В лесу. Зеленый плащ с капюшоном, лицо в тени, видно только горящие глаза и упрямо поджатые губы. Прямо в камеру натягиваешь тетиву лука со стрелой. Надпись: «Ты у меня на прицеле».

Сказать, что Вера шокирована… Нет, не так. Она просто в ауте. Ну и фантазия у него, блин. Стас, тем временем, увлекается еще больше. Его голос звучит громче, эмоциональней.

— Заход третий. Ты в образе инквизитора. Темный длинный балахон. На груди распятие. Темное подземелье, в руке у тебя горящий факел. Надо будет придумать что-то с глазами, чтобы было прям видно, как в них горит фанатичный огонь. И надпись: «Инквизиция следит за тобой». Или лучше не так. «Критики следят за тобой».

— Потом обязательно нужен заход на современную тему, — Стас не обращает внимания на Верино молчание, — возможно, на броне танка. Или просто с автоматом. Как получится. Но с танком лучше. И надпись… Не придумал пока… У тебя есть идеи?


Вера молчит. Что тут скажешь?

— Тебе не нравится, — Стас не спрашивает, он утверждает. Голос его становится тихим и каким-то безжизненным. Он одним глотком добивает содержимое своего бокала, губы кривятся в горькой усмешке.

Вера просто физически ощущает его разочарование. Как для него это важно. И по-настоящему интересно. Так, девонька, ты зарабатываешь на жизнь складыванием слов правильным образом. Убеди его. Посмотри, как он расстроен.

Вера так поглощена идеей утешить Стаса, что берет его за руку. И при этом не вздрагивает всем телом.

— Да как такое может не нравиться! Стас, идея потрясающая.

— Правда? — он смотрит на нее. Естественно, недоверчиво.

— Блеск. С таким воображением ты бы стал хорошим фантастом.

— Что-то ты не выглядишь воодушевленной.

— Это относится не к тебе и твоей идее. Просто сомневаюсь, что я — подходящая модель для реализации твоего грандиозного замысла.

— Вера, но это же придумало специально для тебя, — Стас снова «загорается», — Только для тебя. Никто другой не подойдет.

Стас встает, отходит к полкам у противоположной стены, возвращается с устрашающего вида огромным фотоаппаратом.

— Давай такой план. Я тебя сейчас пощелкаю. Покажу знакомым стилистам, посоветуюсь. А ты завтра приходи ко мне, у меня съемка как раз в павильоне. Посмотришь, что к чему. Это все проще простого.


— Да кто меня туда пустит?

— Я бы посмотрел на того, кто не пустит, — пожимает плечами великолепный в своей самоуверенности Соловьев.

Глава 4. Заклиная демонов
Мой глаз гравером стал и образ твой

Запечатлел в моей груди правдиво.

С тех пор служу я рамою живой,

А лучшее в искусстве — перспектива.

В. Шекспир Сонет № 24

— Стас, тут к тебе пришли, — вслед за охранником Вера заходит внутрь съемочного павильона. Много света, много места. И жарко.

Стас бросает один быстрый взгляд в сторону двери.

— Витя, проводи.

И снова отворачивается. Он стоит на коленях. В неизменных джинсах и футболке. В руках фотоаппарат. Перед ним на возвышении — эффектная шатенка в трусиках и свитере.

К Вере подходит невысокий щуплый паренек, берет за локоть. В ответ на ее недовольный взгляд прижимает палец к губам и настойчиво тащит Веру куда-то. В итоге ей указывают место, где она может находиться. Все это Вере категорически не нравится. И в этот момент она слышит его голос.

— Вика, не отвлекайся. Не обращай внимание. Смотри на меня. Я здесь. Вот так. Хорошая девочка. Молодец.

Надо было уйти тогда. Как только она это услышала. Потому что дальше начинается такое…

— Посмотри на меня. Я же нравлюсь тебе. Покажи мне это. Взглядом. Губами. Всем своим сексуальным телом. Покажи мне, как сильно ты меня хочешь.

Его голос отчетливо слышно в каждом уголке помещения. Наверное, дело все в том, что здесь пусто. А ведь он говорит негромко. Вере кажется, что он шепчет. Интимным, хрипловатым, завораживающим шепотом.

— О, да, бейби, да. Так хорошо. Покажи мне, что ты хочешь, чтобы я с тобой сделал. Расскажи мне, как у нас это с тобой будет. Так, отлично, умница. Только не подходи ближе. Да, вот так, повернись. И прогнись, глубже, сильнее…

Вере кажется, что его голос звучит у нее в голове. Она с трудом подавляет желание выгнуться. Глубже, сильнее… Вера трясет головой и поворачивается к своему провожатому. Вите все по барабану, он сосредоточенно рассматривает какую-то фиговину на осветительной установке. Или как это там называется.

— Так, а теперь снимай этот чертов свитер. Только медленно. Когда я скажу «Стоп», остановись. Вот так, отлично. Стоп.

Стас двигается вокруг с грацией огромной кошки. Здоровенный фотоаппарат в его руках кажется невесомым.

— Давай дальше. Хорошо. Руки выше. Вот так. Покажи мне свою грудь. Ты супер, детка.

Вера закрывает глаза. Но успевает увидеть: Вика действительно супер. А Вера испытывает иррациональное желание оказаться на ее месте.

— Света! — от громкого голоса Стаса она вздрагивает. Открывает глаза. Вика уходит в сопровождении высокой коротко стриженой брюнетки. А Стас идет к ней.

— Привет. Извини, что не встретил. Тут лучше не прерываться. Как видишь, ничего сложного. Главное — не волноваться и расслабиться.

Да-как-будто-это-в-принципе-возможно!

Вера не успевает ничего ответить.

— Вить, давай попробуем выставить другую световую схему.

Вера заторможено наблюдает, как они передвигают осветительные приборы, что-то на них регулируют. В студию возвращается Вика. Томно улыбается, подходя к Стасу. Теперь на ней какая-то бирюзовая сорочка с перьями. Кладет руку на его плечо. Стас резко освобождается.


— Света! — опять орет он, — Что у нас с волосами? Где, мать твою, локоны?

— А что я сделаю, — брюнетка Света появляется в студии, — если на волосах уже был лак. Все, что смогла.

— Так смоги больше!

— Ну, я могу вымыть ей голову…

— Ты в своем уме? — Стас стучит по циферблату наручных часов. — Даю тебе десять минут.

Разворачивает обиженную Вику и легонько подталкивает ее под попу.

— Беги, малыш. Света сейчас все исправит.

Света бросает поверх Викиной головы уничтожающий взгляд, и они удаляются.

Стас еще раз обходит осветительные приборы, потом начинает регулировать что-то на фотоаппарате. Подходит к Вере.

— Ну, как тебе? — все это, не отрывая взгляда от своего чертова фотоаппарата.

Вера начинает заводиться.


— У вас всегда…ТАК?

— Когда как, — Стас на секунду отвлекается, поднимает на Веру взгляд. — Увеличу-ка я, пожалуй, выдержку.

— А?

— Стас, — окликает его Света.

Тот мгновенно поворачивается.

— Ну, вот другое дело.

Вика поднимается на подиум.


— Ста-а-а-ас, — томно и протяжно выдыхает она. — Как я тебе?

— Бесподобно! Вить, со схемой мы угадали.


— Ты поцелуешь меня?

Стас не делает ни малейшей попытки подойти ближе.

— Помнишь, о чем мы с тобой говорили перед съемкой? Я прикасаюсь к тебе вот этим, — ладонь Стаса обнимает снизу объектив камеры. — Давай, покажи мне, как ты этого хочешь.


— А потом, потом ты меня поцелуешь?

— Потом — все, что хочешь.

Минут через десять Вера потихоньку покидает фотостудию. Потому что ЭТО опять начинается. Хриплый жаркий шепот, который, кажется, звучит у нее в ушах. Влажные откровенные слова. И никому, нафиг, нет до нее дела. И нет никакого желания дожидаться обещанного Стасом «потом».

* * *

Вера решает прогуляться. Остыть не мешает. Да и дать нагрузку ногам для нее всегда означает возможность хорошенько подумать. Что ж поделать, если ей лучше всего думается на ходу. Несмотря на сырой апрельский ветер и попадающиеся по дороге лужи.

А подумать есть о чем. Черт, вот зачем он ее пригласил?! Чтобы показать, какой он офигенно крутой мачо? Как от него любая девка млеет, от одних только слов? И каких слов! Неужели думает, что после всего увиденного она будет с ним… У Веры нет ни малейшего понятия, как называется то, что она сегодня видела. Но она это делать не будет. Точно.

Два часа бодрым шагом заставляют Веру смотреть на события в фотостудии значительно более спокойно. Что сейчас действительно важно, так это то, что ноги гудят. Все, в ванну и спать.

* * *

И опять звонок в дверь. После ванны Вера завалилась в постель в чем мать родила. Поэтому сейчас приходится, под разливающуюся трель звонка, поспешно искать какую-то одежду, натягивать ее на себя.

— Вера, ты куда пропала? — на пороге Соловьев. Он в куртке, шею обматывает пижонский шарф. Видно, он только что с улицы.

Вера молчит. Когда она видит его спросонья, выдать удачную реплику удается через раз.


— Вер, — Стас не дожидается приглашения и шагает через порог, — ты себя плохо чувствуешь?

— Нормально, — со сна ее голос звучит хрипло.

— Ты исчезла так внезапно. Да и выглядишь, — он легко касается торчащих во все стороны волос, — неважно.

А как еще выглядеть, если лечь спать с мокрой головой!

— Стас, у тебя ко мне дело? — тон резок.

Он удивленно моргает.

— Мне кажется, нам есть что обсудить.

Бл*, еще один любитель «все обсудить»! Вера открывает рот, чтобы выдать наконец-то оформившиеся в голове гадости…

— Вкусная пицца, горячая пицца, — напевает мурлыкающим голосом Стас, — «Квадро кальцоне». Четыре сыра. Десять минут как из духовки. А злым капризным девчонкам не полагается.

Он ОПЯТЬ улыбается. Нет, это надо запретить! Международной конвенцией по защите прав человека.

— Вер, просыпайся и приходи. Есть новости.

Разворачивается и уходит.

Вот что ей точно надо было сделать, так это закрыть дверь, отключить дверной звонок и лечь дальше спать. Вместо этого, она, ведомая демонами саморазрушения, поперлась к Соловьеву. Правда, в отместку самой себе, прихорашиваться не стала. Волосы, как были, не расчесывая, стянула в хвост. Спортивные штаны и футболка довершили образ пэтэушницы. По этому поводу Вера даже линзы одела, чтоб очками не портить красоту такую.

У Соловьева, как всегда, не заперто. Сам Стас, сняв куртку и шарф, режет пиццу. Верин внешний вид оставляет без комментариев. Ясен пень, какое дело небожителям до внешности каких-то жалких людишек. Стас ставит тарелки с пиццей на барную стойку.


— Ну, как, тебе понравилось?

— Отвратительно! — Вера решает, что высказать все, что она думает по поводу увиденного сегодня — единственно возможный способ сохранить рассудок.

— Согласен, — Стас садится сам, делает приглашающий жест. — Курица редкостная. Ну, что делать. Не всегда есть возможность выбирать, с кем работать. Жаль, что ты не видела, как работают настоящие профессионалы. Но зато увидела, что ничего запредельного в этом нет. Если уж такие страшненькие и глупенькие справляются, то тебе сам Бог велел.

Стас успевает справиться со своей порцией пиццы к тому моменту, когда у Веры появляется какая-то разумная версия ответа на его слова. Потому что он просто переворачивает с ног на голову все ее впечатления от посещения фотосъемок. Впрочем, нельзя сказать, что, перевернутые, ее впечатления нравятся ей больше. Все как-то неправильно. Кроме последней фразы. Но ею она насладится потом.

— А, по-моему, девушка просто красавица, — наконец, говорит Вера, вспоминая эффектную раскованную Вику.

Стас фыркает. Встает, отходит за второй порцией пиццы.

— Нашла красавицу! Нос утиный, скулы плоские. Про ноги я вообще молчу.

— Что-то я ни одной некрасивой девушки на твоих фото не видела! — бросает Вера. С ужасом спохватывается, что выдала себя и свой интерес к нему с головой. Однако, Стас никак не проявляет своего удивления фактом знакомства Веры с его работами.

— Мастерство, детка. Мое и стилистов-визажистов. Если б ты знала, с чем иногда приходиться работать, — картинно вздыхает Стас, между делом приканчивая вторую порцию пиццы.

Вот это самое «с чем» почему-то невероятно злит Веру.

— Ты хоть представляешь, какое действие ты на них оказываешь? — непроизвольно Верин голос звучит громче, чем обычно.

— Конечно, знаю, — Стас пожимает плечами. Как ее бесит этот жест! Потому что сразу видно, какие они у него широченные, и как перекатываются мускулы под тканью футболки. — Более того, я этим нагло пользуюсь.

Стас внимательно смотрит на нее.

— Вер, только не говори мне, что ТЫ повелась на всю эту ботву.

— Не понимаю, о чем ты, — Вера вдруг решает, что она очень хочет пиццу.

— Это же просто слова. Они ничего не значат. Я еще и не такое говорю, чтобы добиться нужной мне реакции.


— Это какой же?

— Да разной. Смотря какое фото. Чаще всего страсть, желание, возбуждение, — Стас говорит все это совершенно обыденным голосом, а Веру начинает тихонько потряхивать от злости. «Не заводись, — уговаривает себя она. — Для него это часть работы». Но день, видимо, сегодня такой, что благоразумные намерения так и остаются намерениями.

— А что потом? Ты трахаешь каждую модель, которую снимаешь? — Вера получает почти физическое удовольствие, произнося «трахаешь», выделяя его интонацией. Ей хочется обидеть Стаса, ей хочется ссоры, перебранки, скандала, в конце концов.

— Ну, если бы это было так, я бы работал на одну «Виагру», — Стас чуть заметно усмехается. Пока Вера гневается, он успевает заварить чай и принести чашки.

— Некоторые из моделей имеют мужей или бойфрендов. А еще я, знаешь ли, и мужиков иногда снимаю. Ввиду моей унылой гетеросексуальной ориентации и наличию неких псевдоморальных принципов со всеми трахаться никак не получается. Только с самыми лучшими.

Стас обнимает ладонями кружку и смотрит поверх нее на Веру.

— Вер, да не обращай внимания на то, что сегодня было. Ты же разумная и вменяемая женщина. С тобой все по-другому будет.

Услышав, как ее называют «разумной и вменяемой женщиной» (!), Вера стервенеет. Рявкает «Нет» и уходит, хлопнув дверью. Потом стыдно, конечно. Но она уже приняла решение. Никогда в жизни она больше не будет разговаривать с этим озабоченным подонком. Если она для него всего лишь «разумная и вменяемая женщина».

Одного Вера не учла. Со Стасом она была знакома всего пять дней и не знала, какой он упрямый. Он уговаривал ее две недели. И все-таки уговорил.