Саша Майская Пособие для новобрачных
 Скачать 0.61 Mb.
|
8Вчерашний истерический звонок Анюты вывел Куприянова из равновесия надолго. Он упустил Катерину, одного этого было достаточно, чтобы впасть в депрессию. Дома, как выяснилось, его ждала «вторая часть Марлезонского балета» — к Анюте присоединилась Марина, невесть с чего обвинившая Куприннова в том, что он мало времени проводит дома и совсем не уделяет времени семье, хотя именно в этом он поклялся умирающему отцу... бла-бла-бла! С некоторым даже наслаждением Куприянов разбил об пол пепельницу из немецкого кофейного сервиза и уехал в ночь, вернее, в свою однокомнатную квартирку на юго-востоке Москвы. Он отлично выспался и решил схедить на тренажеры, благо фитнес-клуб «Тело В Дело» находился в соседнем доме, и у Куприянова с первого дня работы клуба была платиновая карточка вип-клиента. Он оделся сразу в спортивную форму и бодрой рысцой поскакал в клуб, на пороге которого и увидел Катерину Голубкову, безуспешно пытающуюся обойти охранника Михалыча. Предположить, что Катерина его выслеживает, было бы слишком глупо — решение пойти на тренажеры пришло ему в голову спонтанно и всего полчаса назад. Оставалось с восторгом и благодарностью принять этот подарок судьбы, осторожно подивившись невероятному стечению обстоятельств. Катерина шла рядом с Куприяновым и с глубокой печалью думала о том, что Наташка вычеркнула его из списка. Казалось бы, ну и что? Нравится тебе Куприянов — и пусть нравится, пользуйся, но беда в том, что Наташка почти всегда оказывается права. В данном случае — тоже. Куприянова не интересуют крепкие, стабильные отношения. Он слишком занят на работе, да еще и переживает за свою младшую сестренку — переживать еще и за Катерину у него просто сил не хватит. А то, что он ее вчера поцеловал... В такой позе, как вчера, и столб фонарный поцелуешь. Надо отыскать Шурку или Наташку и свалить от греха подальше. Если она сейчас увидит Куприянова, тягающего железо, она уже точно не сможет выбросить его- из головы. Сергей распахнул перед Катериной пластиковые двери и гостеприимно махнул рукой. — Вот это моя любимая комната. Тут тренажеры на все группы мышц. Вы хотите на какой-то конкретный — или сначала разогреетесь? Катерина с тоской повела взором вокруг себя. Больше всего любимой комнате Куприянова подошло бы название «пыточная», потому что абсолютное большинство здешних тренажеров походили на орудия изощреннейших пыток. Не говоря уж о том, что о назначении некоторых из них Катерина просто понятия не имела. Проще всего было с теми, на которых имелись сиденья, типа велосипедного седла. А зачем вот эта башня из стали с системой блоков и наклонной доской у основания? И еще почему-то было неудобно сказать, что она здесь вообще не для спорта, а пришла поболтать с подружками. Катерина вздохнула и печально заметила: — Лучше, пожалуй, разогреться. Куприянов кивнул и подвел ее к беговой дорожке. Катерина встретила ее с явным облегчением — проще этого тренажера только гантели, однако Куприянов что-то такое нажал на небольшом пульте, пощелкал какими-то клавишами — и эта холерная дорожка вдруг абсолютно бесшумно удрала у Катерины из-под ног, Ей еще удалось не заорать, но дыхание она сбила, не успев начать тренироваться, а проклятая дорожка начала еще и раскачиваться из стороны в сторону. Катерина мертвой хваткой вцепилась в поручни. Куприянов безмятежно усаживался на соседний с дорожкой велотренажер и болтал с Катериной, как профессионал с профессионалом. Времени всегда не хватает, но зал я стараюсь не пропускать. В принципе, трех дней в неделю мне вполне достаточно, чтобы поддерживать хорошую форму. А вы, Кать, сколько раз в неделю занимаетесь? Да как вам сказать... Иной раз часто, иной раз месяцами в зал не захожу. Ясно. Нет, я сразу себя хуже чувствую. По...нят...но... Ноги подкашивались, и перед глазами плыли зеленые круги. Катерина мчалась по истерически вихляющейся и неровной дорожке прямехонько навстречу инфаркту. Куприянов светским голосом сообщил, крутя педали: — Я поставил вам режим «проселочная дорога» и прогулочный шаг. Нормально? Прибавить не надо? Издевается, гад, мрачно подумала Катерина. Права Наташка, не пара ей Куприянов, ох не пара. Потом прозвенел таймер, и Катерина практически сползла с дорожки на твердую почву. Пол ходил у нее под ногами ходуном, ноги превратились в желе, дышала она с хриплым присвистом, а майка прилипла к спине. Куприянов был свеж и бодр, как майская роза. — Пошли, подкачаете бицепсы? Отличная машина, совсем новая. У нее даже не было сил отказаться, и потому через пять минут Катерина оказалась намертво замурованной среди грузов и рычагов, сидя в развратной позе на узеньком и твердом сиденье. После десяти жимов заболели руки, после пятнадцати — плечи, на двадцать пятом свело шею. Когда Куприянов освободил ее из адской машины, Катерина уже практически смирилась с тем, что с ней делают. Пот струился по вискам, заливал глаза, и, когда она провела ладонью по щеке, на ней остались черные полосы. Проклятый макияж утек вместе с потом. Катерина торопливо вытерла лицо воротом футболки — и наткнулась на нежный взгляд Куприянова. — Знаете, вы удивительная женщина, Катя. Я не устаю поражаться тому, насколько вы естественны и непосредственны. Обычно дамочки приходят на тренажеры с косметичкой и обливаются с ног до головы одеколоном, от которого нечем дышать. А вы такая хорошенькая, румяная, чумазая — нормальная! Чумазая. Вот так-то. Критерий женской красоты — чумазая и нормальная. Катерина безропотно пересела на тренажер для бедер и стала послушно повторять все то, что говорил и показывал Куприянов. Может, хоть похудеет... От острой боли она заорала и инстинктивно попыталась сковырнуться с тренажера, забыв о ремнях, так что ничего не получилось. Куприянов перепугался и кинулся ее спасать, в результате они оказались в весьма двусмысленной позе на гимнастическом мате. Куприянов двусмысленности никакой не замечал и тревожно заглядывал Катерине в глаза, спрашивая: — Больно? А здесь?, Это у вас мышцу свело, это не страшно, я сейчас размассирую и все пройдет... Шурку Либединскую, проходившую через тренажерный зал по дороге в кафе, заинтересовала до боли знакомая конфигурация из двух тел на гимнастическом мате и характерные стоны, издаваемые дамой. Шурка приблизилась — и изумилась еще больше. На мате лежала Катька Голубкова и стонала. Между ее широко разведенных ног стоял на коленях вице-президент компании Сергей Куприянов в трусах и майке, сжимавший двумя руками Катькино бедро и нежно массировавший его. Шурка с интересом склонилась над спортсменами. — Ну надо же! Развлекаетесь? Что вы делаете с вашей подчиненной, товарищ Куприянов? — У Кати судорога в мышце. Надо же, как предусмотрительно. Катерина прошипела сквозь зубы: Шурка, я вот встану и как дам... Шурка и ухом не повела. Она смотрела на Куприянова, не отрываясь, и Катерина мгновенно поняла — Шурка сделала стойку. В этом — как и во многих других — плане у Шурки совести нет, она способна кокетничать с мужчиной даже над практически бездыханным телом подруги... — Вы в отличной форме, Сергей Андреич. — Спасибо, Александра. Сухой тон Куприянова не оставлял Шурке никаких надежд, и она соизволила обратить внимание на страдания подруги. Как нога? Лучше. — Хорошо. Когда сможешь встать, найди меня. Я тут кое на кого налетела... хочу продемонстрировать. Катерина начала прикидывать, как бы половчее пнуть Шурку по заднице. Ведь она нарочно провоцирует, зная, что Катерине нравится Куприянов... И Катерина Куприянову нравится, вот ведь какая штука. Сейчас это как-то особенно чувствуется, Катерина почувствовала, что больше не может лежать перед ним, как раздавленная лягушка, и начала привставать. Сергей торопливо и бережно подхватил ее, помогая подняться, а когда она уже стояла, рук не отвел. Катерина вскинула на него изумленные зеленые глаза — и Куприянов захлебнулся в их изумрудной бездне. Кать... Что? Пообедаем вместе? У меня другие планы. Тогда поужинаем. Ух... А еще лучше — позавтракаем. Катерина замерла. Позавтракать вместе они смогут только в одном случае... Если проснутся в одной постели. — Я не завтракаю... Во-первых, вранье, во-вторых, беспомощное вранье. Куприянов все еще не выпускал ее из рук. Красивые губы изогнулись в лукавой усмешке. — Ты просто еще не пробовала моего фирменного омлета. Куприянов в трусах, босой и небритый готовит для нее омлет... Куприянов приносит ей кофе в постель и целует ее в губы... Куприянов голый и красивый лежит с ней рядом, и солнце мечется по их телам... — Сергей Андреич, я не думаю, что это хорошая идея... — И сколько это будет продолжаться? — Яне... Как долго ты планируешь делать вид, будто между нами ничего не происходит? Я делаю такой вид, потому что не хочу обжечься! Тебя же не интересуют долгие и прочные отношения, тебя привлекает только секс! Катерина! У нас в стране секса нет. Уже есть. И не надо заговаривать мне зубы. Ты начальник, я — подчиненная. Это нехорошо, между прочим. Хочешь, уволюсь завтра? Или тебя уволю. Вот и выяснили! Будешь склонять меня к сожительству угрозами и шантажом? Если это единственный путь склонить тебя к сожительству, то буду. Сереж, я не хочу... На некоторое время все вокруг замерло и прекратило двигаться в принципе, включая время. Куприянов сжимал Катерину в объятиях и целовал так, будто они виделись в последний раз. Потом она перевела дух и постаралась говорить спокойным и уверенным тоном. — Нет, по части техники поцелуя ты несомненный специалист, с этим никто не спорит. Это был очень хороший поцелуй. Даже отличный. — Спасибо за комплимент. Повторим на бис? — Нет! Послушай... У тебя все равно совсем другие приоритеты, понимаешь? И меня среди них нет. Ты уверена? Уверена. И потому говорю — спасибо и до свидания. Куприянов неожиданно разжал руки, и Катерина торопливо отскочила от него. Он не произнес ни слова — даже когда она повернулась и бочком двинулась из зала. В кафе было чисто, прохладно и неожиданно вкусно пахло едой. Перед Катериной стояли аж пять тарелок с разными салатиками и закусками, потому что спортивные занятия возбудили в ней зверский аппетит. Шурка и Наташка сидели напротив и смотрели на нее с кротким укором в глазах. Перед Наташкой стоял сок из ростков пшеницы, перед Шуркой — минералка с лимоном. Наташка произнесла слабым голосом: Шурочка, не могла бы ты повторить еще раз: наша подруга лежала на полу, а между ног у нее сидел Куприянов и делал ей ЧТО? Массаж бедра, Наташенька. Ты не ослышалась. Да-а... Сто лет назад за такие вещи он был бы обязан на ней жениться. Катерина оторвалась от селедки под шубой и с негодованием посмотрела на подруг. — Клоуны, кончайте комедию. Сто лет назад не было фитнес-клубов. Я же сказала, никаких Куприяновых. Наташка озабоченно покачала головой. —Ты уверена, Катерина? Возможно, мы в чем-то ошиблись, и Куприянов вполне нам подходит? — Сказано — нет! Катерина сердито уткнулась в сырный салат. Про поцелуй она им не рассказывала и не собиралась этого делать. А что касается Куприянова... Она слишком хорошо помнила про сестричку Анюту и мачеху Марину. Он никогда не сможет всецело отдаться их личным отношениям с Катериной, между ними всегда будут стоять эти двое. Да и нет у них никаких отношений! Наташа кивнула понимающе и достала из сумки свой нечеловечески прекрасный компьютер. — Тогда двигаемся вперед. Скажи мне, Катерина, как ты относишься к миру прекрасного, в частности, к изящным искусствам? — Ну... в седьмом классе я играла на флейте, потом на нее сел Сашка Камкин, и она сломалась. Пела в хоре, но меня выгнали, потому как слуха не нашли. Да, а в десятом классе я сделала экологический коллаж и получила третий приз по району. А «Щелкунчик» я смотрела три раза... Шурка и Наташка молча смотрели на нее, и Катерина смущенно заерзала. — Вы чего это? — Да вот думаем —. ты действительно даун или притворяешься? — Шура, помолчи. Главное — из каждого бреда выудить рациональное зерно. — И что ты выудила из этого потрясающего рассказа о жизни Катьки Голубковой в искусстве? — Балет. —Балет? Балет. Знаете ли вы, Шура и Катя, что преподаватели в балетных школах в среднем на десять лет моложе преподавателей в любых других школах? Потрясающая информация, и главное — необходимая. Зачем Катьке об этом знать? Ее в балет не возьмут с такой ж... Александра! Жизнерадостностью! Балет — дело серьезное. Наташка закатила глаза. Это же очень просто. Миллион женщин нашли свое счастье, отведя дочерей в балетный класс. Сидя в коридоре в ожидании своих малюток, они беседуют, делятся наболевшим... Короче, мало ли у кого какие знакомые? Неженатые племянники, разведенные сыновья. Наташ, ты меня прости, но это уже полный бред. Зачем я попрусь сидеть в коридоре балетной школы, если у меня нет детей? — Да, действительно. Тогда... Тогда мы тебя пристроим в детский танцевальный коллектив «Радуга». Будешь по выходным сидеть на телефоне и искать спонсоров. — И что? — У меня там работает одна знакомая, отличная тетка, сплетница и болтушка. Она тебе мигом расскажет про всех потенциальных спонсоров, а ты начнешь их обзванивать, расспрашивать о жизни, крутить на бабки и потихоньку очаровывать. То есть в мое очарование наяву ты больше не веришь, предпочитаешь спрятать меня с глаз долой? Тебе всего-то и дел, что завтра прийти в красный уголок одного дома на Арбате и часа три повисеть на телефоне. Трудно? Нет, но, по-моему, глупо. — Ну и ладно, не зажужжишь. Катерина вздохнула. Вся затея с поиском подходящих женихов все отчетливее смахивала на бред сумасшедшего. Правда, Наташка выглядит спокойной и уверенной в себе — но Наташка всегда так выглядит. Расплатившись, они вышли из кафе и пошли к машинам. Дождавшись, пока Наталья выведет свой серебристый «ниссан» со стоянки, Шурка схватила Катерину за плечо и вытаращила глаза до пределов возможного. А ты знаешь, что Наташка вчера дома не ночевала? Мне ведь Макс звонил, только она об этом не знает. Шур, оставь ты их в покое. Пусть уже поженятся. — Да пожалуйста, если им охота, но тут ведь налицо интрига! Кого такого ухитрилась закадрить в том отеле наша фея Берилюна, чтобы завалиться к нему в номер в первый же вечер знакомства и не рассказать нам об этом ни словечка? Катерина задумалась. В Шуркиных словах что-то было, точно. На Наташку это не похоже — она девушка без комплексов, но отнюдь не распутница, да и Макса своего любит... кажется. А самое главное — скрывать новый роман от Шурки и Катерины она может только в одном случае: если гюлагает, что все закручивается всерьез. Вот так искала-искала жениха для Катерины, да и встретила свою судьбу. А что, вполне может быть. Он еще три часа мучил себя упражнениями, пытаясь выбить из головы все воспоминания Об огне, который зажгла в его душе зеленоглазая Катя Голубкова. Он истекал потом и скрипел зубами — но руки все еще помнили прикосновение к нежной коже, и даже сквозь ядреный запах спортзала пробивался, казалось, аромат Катиных духов... Сергей не понимал, что с ним происходит. Он ведет себя, словно подросток весной. Ведь будем честны хотя бы перед самими собой — тогда у тренажеров он едва не изнасиловал Катерину прямо на матах, потому что почти не мог сдерживать свое возбуждение. Он потерял контроль над собой он не владеет собственными эмоциями, он просто опасен для окружающих женщин... Не женщин, а женщинЫ. Одной женщины, у которой темные волосы вьются по плечам, зеленые глаза мерцают, как у кошки, и на носу золотистая россыпь почти незаметных веснушек. Надо пригласить ее выпить кофе после работы. Прямо в понедельник... Телефон взорвался трелью — Марина сама забила ему эту мелодию в мобильник. Куприянов поморщился и ответил на вызов. - Алло? Купер, я в панике. Что случилось, Марина? Аньке звонит какой-то парень, и они часами треплются по телефону. Ну и что? Ничего. Они треплются про секс. Про что? Про секс! Да не может быть! Она всего лишь маленькая девочка, а он... сколько ему лет, ты знаешь? Тринадцать. Он из простой школы, они познакомились в клубе «Радуга». Аньку как обычно .выгнали с танцев, и она страдала в коридоре, а парень там занимается гитарой. Вот видишь, хороший мальчик... Купер, мне не до смеха. Она меня почти не слушает, у нее глаза шальные, и я понятия не имею, где она шляется после школы. Поговори с ней, а? Марин, я не могу разговаривать с ней каждый день. Она просто перестанет воспринимать мои слова. Сереж, пожалуйста! Я знаю, ты злишься за вчерашнее, прости, я была не права, но... помога мне с Анютой. Как только у нас с ней наладится контакт, мы оставим тебя в покое, и ты сможешь заняться своей зеленоглазой, обещаю. Что? Какой еще... Твоей сотрудницей с зелеными глазами и задницей, как у Мерйлин Монро. Я же видела, как ты на нее смотрел. — И как? — Как на меня... в тот год, помнишь? Он ненавидел это вспоминать. Потому что не мог забыть. Я поговорю с Анютой и постараюсь ей все объяснить. Что там с ее балетом? А что с ним может быть? Близится время добровольных пожертвований, а так — ничего особенного. Тебе еще не звонили с призывом помогать искусству? Пока нет. Позвонят. Ладно, пока. — Пока. В воскресенье с утра Катерина Голубкова сидела в просторной и светлой комнате красного уголка кооперативного дома на Старом Арбате и остро переживала сюрреализм происходящего. Наташка привезла ее сюда к десяти и сдала с рук на руки развеселой седовласой дамочке в лиловом платье. Дамочку все звали Люсей, было ей под восемьдесят, но живостью она значительно превосходила даже подростков, то и дело заглядывающих в двери. Люся объяснила Катерине, что данное помещение есть плод многолетней борьбы детского клуба «Радуга» с префектурой округа. Злобная префектура хотела лишить детей возможности заниматься прекрасным, для чего собралась отобрать помещение, но общественность в лице Люси и еще нескольких пенсионерок встала на пути у бюрократов, и,в результате им отдали бывший красный уголок для ведения всей административной работы, а детишки занимаются в отдельном здании. Еще Люся объяснила Катерине, в чем будут состоять ее обязанности, и всучила ей «список олигархов», которых следовало обзванивать и уговаривать выделить денег на развитие детского клуба. Руководство клуба такими вещами заниматься не могло — обвинят в вымогательстве — а вот общественность — ради бога! Момент истины настал через четыре с половиной минуты. Катерина развернула список на всю длину — и не поверила своим глазам. Первой в нем шла фамилия Куприянов. И инициалы - С.А. Конечно, мало ли в Москве Куприяновых? Однако Катерина не стала тешить себя пустыми надеждами. Номер мобильника С.А.Куприянова был забит у нее в телефонной книжке — и тот же номер красовался в графе «Контактный телефон». Это уже смахивало на мистику, и Катерина решила не искушать судьбу, начать с конца списка. Она позвонила директору колбасной фабрики (пятьсот баксов), известной актрисе из сериала про любовь (триста баксов), дантисту (десять тысяч рублей с условием, что на отчетные вечера клуба он ходить _це будет) и директору таксопарка. Последний денег не дал, но обещал помочь'с транспортом, если потребуется, и посулил три пятилитровых ведра белил для покраски потолков и стен. В конце концов ей даже стало нравиться — просить денег не для себя было не стыдно и приятно, а собственные успехи окрыляли. Некоторых не оказалось дома, и потому к двум часам дня Катерина осталась один на один с фамилией «Куприянов» и с мукой в душе. Не звонить было глупо, звонить — страшно. После того, что вчера она сообщила ему, что не желает продолжения отношений... В этот момент к ней подскакала Люся и восторженно заголосила: Вот это молодец! Девочки, наша Катенька с первого раза ухитрилась вытянуть из толстосумов практически на весь ремонт! А почему ты не звонишь Куприянову? Прекрасный молодой человек, кстати. Интеллигентен, вежлив, безотказен. Совесть меня не гложет — денег у него полно. Звони смело. Я только передохну... Люся пытливо посмотрела на розовую от смущения Катерину. Ты с ним знакома, я угадала? Я... я у него в фирме работаю. — М-да, действительно, как-то не очень. Ладно, давай на первый раз ему позвоню я. Диктуй мне номер. Люся набрала номер, дождалась ответа и завопила на всю округу. — Сереженька? Здравствуйте, дорогой вы наш человек, это Люся из «Радуги». Спасибо, вашими молитвами. Сереженька, я как всегда, со шкурной просьбой о деньгах. Спасибо, спасибо, я в вас всегда уверена. Слушайте, а я вас поругаю, можно? Вы почему такой суровый со своими сотрудницами?.. Катерина оцепенела. — ...Одна из них сидит и боится вам звонить. Уверяет, что вы страшны в гневе. Очень хорошенькая, кстати, зовут Катей. Бы уж не пугайте девушку, она отличная помощница, сегодня с утра работает, как вол. Хорошо, Сереженька. Всего доброго. Катерина сидела, обхватив руками голову. Помогла, добрая душа, нечего сказать. Выставила ее перед Куприяновым полной и законченной идиоткой. Завтра он ее с работы уволит. Скажет — а вы же себе нашли новое место? В клубе «Радуга»? Вот там и сидите. Катерина душераздирающе вздохнула и поплелась домой. |