я легенда. Сборник Р. Матесон АзбукаАттикус, 1954, 1956 isbn 9785389135185 Я легенда
 Скачать 1.35 Mb.
|
|
7 Раздавался глухой стук: как будто кто-то долбил молотком по дереву; как будто какой-то учитель, пытаясь казаться спокойным, барабанил огромным ногтем по классной доске. Этот стук тяжело отдавался в спящем мозгу. Скотт зашевелился на кровати и перевернулся на спину, судорожно разбросав руки. Тут-тук-тук. Скотт застонал. Затем слабо приподнял руки и снова их уронил. Тук. Тук. Уже в полудреме он раздраженно заворчал. Вдруг капля воды разбилась о его лицо. Захлебываясь и пытаясь откашляться, Скотт подскочил на губке. Наверху раздавалось хлюпанье воды. Еще одна капля задела его плечо. – Что это? Заспанным рассудком он пытался понять, где находится и что с ним происходит. Широко раскрытые испуганные глаза бегали, пытаясь разглядеть в темноте хоть что-нибудь. Тук! Тук! Казалось, гигантский кулак обрушивается на дверь. Или нет: ужасных размеров молоток стучит по кошмарно огромной кафедре в чудовищно просторном зале суда. Сон слетел. Скотт чувствовал, как вздрагивает грудь под ударами отчаянно бьющегося сердца. – Боже праведный, – пробормотал он и перекинул ноги через край губки. Они погрузились в тепловатую воду. Ахнув от неожиданности, Скотт дернулся и закинул ноги обратно на губку. Ему казалось, что удары раздаются все чаще и чаще. Тук-тук-тук! Дыхание перехватило. Боже, что это… Морщась от сотрясения, производимого в голове стуком, Скотт опять спустил ноги со своей импровизированной кровати и погрузил их в теплую воду. Торопливо встал, затыкая изо всех сил пальцами уши. Тук, тук, тук! Скотту казалось, что он стоит внутри барабана, по которому кто-то с неистовством стучит огромными палочками. Хватая воздух ртом, пошаты- ваясь, он двинулся к краю крышки коробки, но поскользнулся на неверной поверхности мок- рого пола и, ударившись со всей силы правым коленом о цемент, закричал от боли. Со стоном поднялся на ноги и тут же снова поскользнулся. – Чертов пол! – взорвался Скотт, но едва услышал себя в почти оглушающем шуме. В бешенстве он уперся ногами в пол, встал, поднял край крышки и проскользнул под ним наружу. Опять поскользнулся и упал, сильно стукнувшись о пол локтем. Острая как нож боль пронзила руку. Скотт вскочил, но капля воды тяжело хлопнулась ему на спину, и он снова растянулся на полу. Изгибаясь, как выброшенная на берег рыба, Скотт вдруг увидел, где про- текает водогрей. – Боже мой, – промычал он, морщась от боли в колене и локте. Скотт встал, глядя на то, как разбиваются о крышку коробки и цементный пол капли воды. Теплая вода стекала по его лодыжкам. Он увидел еще один водопад, меньше первого, низвергавшийся с края цементной приступки и брызгами рассыпавшийся по полу погреба. Долгое время Скотт стоял в нерешительности, глядя на падающую воду и чувствуя, как к телу прилипает теплый, намокший халат. И вдруг из груди его вырвался крик: – Печенье! Он стремглав бросился обратно к крышке, скользя по полу и с трудом удерживаясь на ногах. Поднял крышку за один край, едва устоял и, поскальзываясь на каждом шагу, подтащил ее к кровати и опустил сверху. Сделав это, он бросился бежать по губке. Под ногами хлюпала, вырываясь из разбухших пор, вода. – Нет! Р. Матесон. «Я – легенда (сборник)» 143 Он не мог поднять наверх отяжелевший от воды пакет. С перекошенным от страха и ярости лицом, Скотт разрывал пакет, и мокрая бумага расползалась под его руками как сал- фетка. Светло-серая масса, в которую слиплись набухшие от воды кусочки печенья, поразила его своим видом. Он зачерпнул ее ладонью и почувствовал, как она тягуче потекла скисшей овсяной кашей. С проклятиями стряхнул с пальцев капающую массу, и та, перелетев через край приступки, рассыпалась полусотней вязких, серого цвета капелек. Скотт встал коленками на губку, не обращая никакого внимания на лившуюся на него отовсюду воду. Его взгляд был прикован к кучке кусочков печенья; от ненависти к преследо- вавшему его року губы сжались в одну тонкую бескровную полоску. – Что толку? – бормотал он, резко сжав кулаки. – Что толку? – Капля воды упала прямо перед ним, и Скотт с яростью обрушил на нее кулак. Потеряв равновесие, он свалился на губку лицом вниз. Под тяжестью его тела ноздреватая поверхность губки продавилась, и снизу в Скотта ударили потоки воды. Трясясь от ярости, он перепрыгнул на приступку и крикнул, не понимая, к кому именно обращает свой гневный выкрик: – Вам не удастся сломить меня! Скотт стиснул зубы, и в следующем его выкрике звучали непреклонность воли и вызов року: – Вам не удастся сломить меня! Он загреб пригоршни сырого печенья и высыпал его в сухом безопасном месте – на чер- ной нижней полке водогрея. «На что годится сырое печенье?» – спросил рассудок. – Оно высохнет! – ответил Скотт. «Оно раньше сгниет», – не унимался рассудок. – Заткнись! – прорычал Скотт и подумал: «Боже». Затем скатал, как снежок, шарик печенья и швырнул его о стенку водогрея. Шарик рас- ползся по металлу. Вдруг Скотт засмеялся. Неожиданно все, что произошло в последние минуты, показалось ему уморительно смешным: он, ростом в четыре седьмых дюйма, в халате, похожем на мешок, стоит по щиколотку в теплой воде и бросает в водогрей шарики из мокрого печенья. Откинув назад голову, он разразился громким смехом, потом сел в теплую воду и принялся бить по ней ладонями, поднимая вокруг целые фонтаны брызг. В конце концов Скотт стащил с себя халат и голышом растянулся во весь рост в теплой воде. «Ванна! Я принимаю чертову утреннюю ванну», – пронеслось в голове. Спустя некоторое время Скотт встал и вытерся еще сухим в некоторых местах платком, обмотанным вокруг губки. Затем выжал халат и повесил его сушиться. – У меня болит горло, – сказал Скотт сам себе. – Ну и что? Придется подождать ему своей очереди. Он сам не смог бы объяснить, почему ему вдруг стало так весело, что заставило его отдаться глупому развлечению. Без сомнения, положение было плачевным, и Скотт догады- вался, что, когда человеку становится совсем уж тяжело, он смотрит вокруг совершенно дру- гими глазами, он замечает множество глупостей и нелепиц и либо смеется, либо впадает в сарказм. Скотт попытался представить, как бы он себя повел сейчас, увидев, что через край при- ступки перевалил паук. Наверное, засмеялся бы. Зубами и ногтями Скотт оторвал от платка лоскут тонкой материи, уже проверенным способом сделал из него халат, связав узлами концы, и торопливо надел свою новую одежду: ему необходимо было добраться до швейной коробки. Р. Матесон. «Я – легенда (сборник)» 144 Подняв тяжелую булавку, он сбросил ее на пол. Затем слез с цементной приступки и снова взял в руки острое оружие. «Мне придется теперь подыскать другое ночное убежище», – подумал Скотт. Необходимость сделать это даже веселила его. Возможно, ему еще придется забраться по стене огромной скалы за ломтиком сухого хлеба. И это тоже его веселило. Качая головой в такт шагам, Скотт подпрыгивающей походкой двинулся к картонке, а в окна над ним струился солнечный свет. Он чувствовал себя, как после разрыва контракта с газетой. Тогда его ожидали все неоплаченные счета, безжалостная нужда и проблемы устройства в жизни. Он пытался вер- нуться к работе, умолял об этом Марти, и тот нехотя согласился. Но ничего из этого в итоге не получилось. Его положение становилось все хуже и хуже, и однажды он сорвался. Тереза увидела, как он пытался вскарабкаться на стул, и, подняв его, как маленького мальчика, усадила. Он истошно завопил на нее и смерчем ворвался в кабинет Марти. Но прежде чем успел произнести хоть слово, брат швырнул в него через стол письмо. Оно пришло из Управления по делам ветеранов. В ссуде от военного ведомства было отказано. Вечером того же дня, когда Скотт возвращался на машине с работы, у машины в полук- вартале от дома спустила все та же шина. Он залился истерическим хохотом и забылся до того, что свалился со своего специального кресла на обыкновенное сиденье, а оттуда, корчась от смеха, рухнул на пол. Такая реакция на злоключения была способом самозащиты. Механизмом, изобретенным рассудком для предупреждения нервного срыва. Она давала избавление от гнетущего бремени неудач, когда терпеть их становилось совсем уж невмоготу. Подойдя к коробке, Скотт забрался в нее, даже не посмотрев, не подстерегает ли его там паук. Торопливо порывшись в швейных принадлежностях, он нашел маленький наперсток. Потом пришлось приложить все силы, чтобы взгромоздить наперсток на груду из одежды и пропихнуть его в отверстие в стенке коробки. Скотт катил наперсток перед собой, как пустую бочку литров на двести. Булавка, воткну- тая в халат, волочилась по полу. Оказавшись возле нагревателя, он сначала хотел было затащить наперсток на цементную приступку, но, подумав, решил, что тот слишком тяжел для этого, и подкатил его к основанию приступки. Под падающим вниз потоком воды наперсток быстро наполнился до краев. Вода была грязновата, но это не имело никакого значения. Скотт зачерпнул ее пригорш- ней и умыл лицо – роскошь, которой он не позволял себе уже несколько месяцев. Ему очень хотелось сбрить свою густую бороду – вот это было бы действительно здорово. Может, булав- кой? Нет, не получится. Скотт отхлебнул воды и скорчил гримасу: не очень хороша. Ну, ничего, охладится. Теперь ему не придется ползать далеко вниз, к насосу. Поднатужившись, он сумел отодвинуть наперсток от водопада. От толчка по воде пошли волны. Прислонив булавку к наперстку, Скотт вскарабкался на его край и оттуда, окруженный легким облаком брызг, вгляделся в свое отражение в воде. Увиденное не обрадовало, и Скотт недовольно заворчал. По сравнению с тем, что было до болезни, перемена слишком бросалась в глаза: маленькая головка, сморщенный кулачок. Но за исключением размера, все осталось как прежде, до последней черточки: те же зеленые глаза, те же темно-каштановые волосы, тот же широкий нос, сужающийся к кончику, те же очертания рта, те же уши и полные губы. Скотт оскалил зубы. И они все такие же, чуть-чуть, правда, начали портиться: он их давно не чистил. Но зубы все же сохраняли белизну благодаря тому, что каждый день он протирал их мокрым пальцем. Удивительно. Пожалуй, концерны, выпускающие зубную пасту, вылетели бы в трубу, начни он рекламировать свое невольное открытие. Р. Матесон. «Я – легенда (сборник)» 145 Скотт все всматривался в свое лицо. Оно казалось неожиданно спокойным для человека, каждый день жизни которого был полон ужасов и опасностей. Возможно, жизнь по законам джунглей, если не брать в расчет возможность смерти, способна оказывать умиротворяющее воздействие. Без сомнения, в ней нет места мелочным обидам, противоречивым ценностям человеческого общества. Она незатейлива и лишена надуманных переживаний и источающих зло страстей. Ответственность всякого существа в мире, живущем по законам джунглей, сво- дится к одной проблеме: выживанию. В этом мире не надо вести политические игры, вступать в финансовые баталии и участвовать в сумасшедших гонках вверх по социальной лестнице. В этом мире каждый решает только один вопрос: быть или не быть. Скотт поводил рукой по воде, и она зарябилась. «Прочь, лицо, – подумал он, – ты ничего не значишь в этой моей жизни в погребе». То, что его когда-то считали красивым, Скотту пока- залось сейчас полнейшей глупостью. Он был совершенно один в своем мире, и с ним рядом не было никого, кому могли бы понравиться или доставить удовольствие черты его лица. Скотт соскользнул по булавке вниз. Вытирая мокрое от брызг лицо, он думал о том, что от прошлой жизни ему осталась лишь нежная любовь к Луизе. Она была его последним знаменем, не спущенным перед роком. Любить, когда взаимность фатально невозможна, любить безгрешно, бескорыстно – вот настоящее чувство. Он только что измерил линейкой свой рост и уже возвращался к водогрею, когда вдруг раздался громкий скрип, оглушительный грохот и по полу разлился ослепительный солнечный свет. Тяжело ступая, в подвал спускался какой-то гигант. Скотт оцепенел. От ужаса он прирос к полу и широко раскрытыми глазами глядел на исполинскую фигуру, надвигавшуюся на него, на нависавшие над его головой тапки, которые с грохотом опускались вниз, сотрясая пол. Сердце Скотта бешено стучало не только потому, что он был потрясен неожиданной встречей с огромным, как гора, существом, но и от мысли, вопреки сковавшему его ужасу мелькнувшей в голове: он и сам когда-то был таким же вот исполином. Запрокинув голову, раскрыв от ужаса рот, Скотт испуганно глядел на приближающегося к нему гиганта. Вдруг его молнией пронзил инстинктивный позыв к самосохранению, прогнавший прочь мысли и сбросивший с него оцепенение, и Скотт кинулся бежать к краю широко разливавшейся по полу тени. Пол дрожал все сильнее. Скотт слышал резкий скрип громадных тапок, которые вот-вот должны были раздавить его, как жука. Вскрикнув, он стремительно преодолел еще один ярд и прыгнул вперед, выставив перед собой руки. Рухнул на пол и, пытаясь смягчить падение, перекатился через плечо. Широченная подошва тапки обрушилась рядом, в нескольких дюймах от него. Великан остановился. Из бездонного кармана он вытащил отвертку длиной с семиэтаж- ное здание (как показалось Скотту) и сел на корточки перед водогреем. Шлепая по воде, Скотт обогнул правую тапку великана – головой он доставал только до верхнего края подошвы. Остановившись у цементной приступки и подняв глаза, стал всмат- риваться в колосса. Очень высоко – так высоко, что даже приходилось прищуриваться, – Скотт разглядел лицо великана: нос – крутой склон, с которого он мог бы съехать на лыжах; ноздри и уши – огромные пещеры, внутри которых он мог бы ползать, волосы – густой лес, в котором, пожалуй, можно было бы и заблудиться; рот – огромная, бездонная пропасть; зубы (гигант вдруг оскалил их) – столбы, между которыми Скотт просунул бы руку; зрачки – шары высотой с него самого; радужная оболочка глаза, настолько широкая, что он мог бы пролезть через нее; ресницы – черные сабли. Р. Матесон. «Я – легенда (сборник)» 146 Скотт молча глядел на великана. Вот какая она теперь, Лу, – чудовищно высокая, с паль- цами, толстыми, как стволы красного дерева, с ногами как у слона, какого не носила еще на себе земля, с двумя мягкими остроконечными пирамидами грудей. И вдруг огромная фигура задрожала в пелене навернувшихся на глаза слез. Прежде Скотт никогда так тяжело не переживал своего положения. Не видя ее, представляя жену ростом с себя, он, даже зная, что все это невозможно, думал все же, что сможет дотронуться до Лу, поднять ее на руках. Теперь его самообман стал оче- виден. И образ Лу был безжалостно вычеркнут из его памяти внезапно навалившимся разоча- рованием. Скотт стоял и тихо плакал. Он даже не обратил никакого внимания на то, что вели- кан поднял его губку и с рыком динозавра отшвырнул куда-то. Состояние духа в это утро у Скотта менялось сумасшедшими скачками: панический страх, опустошенность, безудержная веселость, умиротворенность, ужас – и вот опять опустошенность. Он стоял около приступки и смотрел, как великан снимает стенку водогрея высотой с небоскреб, отставляет ее в сторону и залезает отверткой в открывшееся глазам чрево. Холодный ветер налетел на Скотта, и он резко, до боли в шее, повернул голову. Дверь! – Боже мой, – пробормотал он, поразившись своей собственной недогадливости: стоять, опустив в безутешной печали руки, в то время как выход из заточения ждет его. Скотт опрометью бросился к выходу. Но вдруг, чуть не упав, отскочил в сторону. Ему вдруг пришло в голову, что великан может увидеть его и принять за маленькое насекомое, бегущее по полу. Не отрывая взгляда от высящейся перед ним громадной фигуры, он попятился вдоль приступка к стене. Затем, развернувшись, кинулся бежать к огромной тени от топливного бака. Все еще не спуская глаз с великана, Скотт пробежал под баком, мимо веревочной лестницы, под красным металлическим столом, под плетеным столиком и впервые даже не вздрогнул, когда опять раздался оглушительный рев заработавшего масляного обогревателя. Оставив позади со стуком ковырявшегося в механизме водогрея великана, Скотт подбе- жал к подножию лестницы, ведущей из погреба. Первая ступенька уходила вверх на пятьдесят футов. Скотт шагал в ее прохладной тени, глядя на разливавшийся по погребу золотым потоком свет: было все еще раннее утро, а дверь погреба выходила на восток. Скотт пустился бежать вдоль одной из плит ступеньки, высматривая, где бы он мог забраться наверх. Но нашел лишь узкий вертикальный проход у дальнего правого конца плиты, где между двумя плитами цементный раствор потрескался и осыпался, оставив похожую на желобок расщелину шириной с его тело. Ему придется карабкаться как альпинисту, упира- ясь в стенки спиной и подошвами сандалий, медленно и осторожно подталкивая себя ногами вверх. Подъем предстоял невообразимо сложный, и, чтобы выбраться из погреба во двор, надо было преодолеть семь ступенек: вскарабкаться по семи отвесным стенам, высотой по пятьде- сят футов каждая. А если уже после первой ступеньки у него не останется сил… Нитка! Она может помочь. Он бегом вернулся к плетеному столу и, подергав за нитку, сорвал с полки стола укрепленный там колышек. Бросив взгляд на великана, который все еще сидел на корточках перед водогреем, Скотт побежал обратно к ступеньке, волоча за собой толстую нитку. Теперь все зависит от везения. Скотт изо всех сил бросил колышек вверх. Но до края ступеньки тот так и не долетел. Впрочем, даже если бы он смог забросить колышек на ступеньку, тот едва ли зацепился бы за что-нибудь на гладкой поверхности. Скотт подтащил нитку к обнаруженной им узкой расще- лине и стал осматривать ее стенки, пытаясь отыскать какую-нибудь трещину, в которой мог бы засесть колышек. Но, увы, безрезультатно. Р. Матесон. «Я – легенда (сборник)» 147 Он бросил колышек на пол и двинулся нервным шагом, то и дело сбиваясь на бег, вдоль неприступной ступеньки. Как загнанный зверь, Скотт вдруг развернулся и побежал обратно. Нет, должен быть какой-то выход. Месяцы он провел в погребе, ожидая этого момента, пол- зимы пережил в своем холодном заточении, выжидая, когда кто-нибудь откроет огромную дверь и таким образом даст ему, Скотту, возможность выбраться на свободу. Но он такой маленький. Нет-нет, нельзя думать об этом. Выход есть, из любого положения есть выход. Пусть трудный, но выход существует всегда. Надо верить в это. Скотт бросил еще один беспо- койный взгляд на сидевшего возле водогрея великана. Как долго он еще будет возиться там? Несколько часов? Минут? Нельзя терять ни секунды. Швабра! Скотт опять бросился бежать, дрожа всем телом на холодном ветру. Ему следовало бы надеть свой теплый халат. Но времени на переодевание нет. К тому же тот халат, возможно, еще не высох. Наперсток. Интересно, перевернул великан его своими чудовищными ножищами или нет? А что, если он его расплющил в лепешку? – Ну и что? – зарычал Скотт. – Я все равно выберусь отсюда. Он резко остановился перед шваброй, стоявшей у холодильника. Густая щетка швабры была покрыта паутиной. Скотт точно знал, что ее оставила не чер- ная вдова, но паутина напомнила ему о брошенной возле водогрея булавке. Стоит ли вернуться и попробовать взять ее? Он отбросил и эту мысль. Это тоже уже не важно. Он не намерен оставаться здесь. И только на этой мысли можно позволить себе сосредоточиться. «Я выберусь отсюда, вот и все! Я выберусь!» Скотт схватил руками одну из щетинок, толщиной с добрую дубинку, и потянул ее изо всех сил на себя. Та не поддалась. Потянул еще раз, но с тем же успехом. Он схватил другую щетинку и резко ее дернул. Безрезультатно. Раздраженно выругавшись, он схватил руками еще одну щетинку и потянул… потом еще одну… и еще. Но успеха так и не добился. И все-таки Скотт потянул еще один волосок – изо всех сил, упираясь ногами в щетку, забыв про все на свете. Волосок вытянулся настолько легко, что Скотт от неожиданности отле- тел назад и упал спиной на цементный пол. Больно ударившись, он пронзительно вскрикнул. И тут же быстро откатился в сторону, чтобы увернуться от падавшего прямо ему на голову волоска. Морщась от боли в спине, Скотт с усилием поднялся на ноги. Присев, крепко схватил руками волосок и медленно поволок его к ступеньке, где и положил перпендикулярно ее стене. Тяжело дыша, он стоял, положив руки на бедра. Солнечный свет, лившийся над головой, был похож на раскрученную из рулона светящуюся материю, настолько плотную, что Скотту каза- лось: он мог перебежать по ней из погреба во двор. Скотт закрыл глаза и сделал несколько быстрых глотков холодного мартовского воздуха. Затем побежал к дальнему концу волоса, приподнял его, прислонил к шершавой поверхности цементной стены и принялся поддергивать на себя нижний конец так, что угол наклона волоска становился все более острым. А великан не услышит, как он здесь царапает по стене? Нет, конечно, не услышит. Громадные уши не способны уловить такой слабый звук. Когда угол наклона волоска составил приблизительно семьдесят градусов, Скотт уронил болевшие от перенапряжения руки и устало опустил голову, жадно хватая ртом воздух. Хотя цементная ступенька и была холодной, он прислонился к ней, не замечая этого. В глазах от изнеможения зарябило, и погреб медленно поплыл, растворяясь в пелене. Масляный обогре- ватель затих. В гулкой тишине до Скотта долетал стук инструментов великана. Когда сознание вернулось и в руках улеглась дрожь, Скотт взглянул на волосок – и тяже- лый вздох разочарования вырвался из его груди. Волосок был не таким уж длинным, как пред- ставлялось; более того, он фактически оказался даже еще короче из-за того, что средняя часть Р. Матесон. «Я – легенда (сборник)» 148 его под собственной тяжестью провисала вниз. Даже если Скотт доползет до верхнего конца волоска, от края ступеньки его еще будут отделять добрые восемь-десять футов. Восемь-десять футов совершенно гладкой отвесной цементной стены. Дрожащей рукой он провел по волосам и вновь мысленно обратился к неведомым злым силам: «Вам не удастся сломить меня!» Изрезанное морщинами и складками лицо застыло в напряженной маске. Он все равно будет подниматься здесь, вот и все, а страхи и сомнения – прочь! Скотт осмотрелся. У стены рядом со штабелем бревен высилась гора из камней, листьев и щепок. Давным-давно, еще в той жизни, которая представлялась ему теперь больше вообража- емой, чем реальной, он в порыве столь несвойственной ему аккуратности смел их в одну кучу. Скотт побежал к этой куче мусора. Она возвышалась над ним огромным скопищем валу- нов и гигантских бревен, некоторые из которых были величиной с дом. Мог ли он надеяться на то, что ему удастся оттащить к подножию ступеньки хотя бы несколько камней или бревен, чтобы, подняв на них волосок, покрыть пять из восьми-десяти футов? Оставшиеся три или пять футов он попробует преодолеть, подпрыгнув вверх, как однажды уже сделал, карабкаясь на крышку стола. «Но ты же чуть не сорвался тогда вниз, – напомнил он сам себе. – И если бы не та ручка от жестянки из-под краски…» Но Скотт отклонил это предостережение. В этот момент оно не могло быть убедительным доводом против восхождения. Ведь вся его жизнь, до последнего движения и вздоха, с того самого момента, как он свалился в этот треклятый погреб, была исполнена надежды на то, что он выберется отсюда именно по этим ступенькам. В начале заточения он раз сто забирался и спускался по ним, но всякий раз на его пути к свободе оказывалась закрытая дверь. И когда Скотт вспомнил, с какой легкостью ему удавалось преодолеть подъем прежде, ему стало не по себе. Как ужасно, жестоко, что сейчас, когда дверь наконец открылась, ступеньки превратились для него из невысоких стен в почти неприступные скалы. Первый камень оказался настолько тяжелым, что его не удалось даже сдвинуть с места. Высматривая камни поменьше, Скотт двинулся по склону горы, то и дело спотыкаясь о торча- щие края камней и выступающие бревна. Его беспокойный взгляд перебегал от одного углубле- ния между камнями к другому. «Что, если в одном из углублений-проходов прячется паук?» С тяжело бьющимся сердцем Скотт шел дальше по изломанному склону, пока наконец не нашел плоский камень, который ему удалось сдвинуть. Мучительно медленно протащив свою находку по полу, он плотно придвинул ее к сту- пеньке. Выпрямившись, отступил назад. Камень был чуть выше его коленок. Значит, нужен еще один. Вернувшись к горе мусора, Скотт продолжил поиски. Наконец ему удалось найти еще один камень, похожий на первый, и в придачу еще кусочек коры. Уложенные друг на дружку камни и кора поднимут его примерно на нужную высоту. И более того, в кусочке коры Скотт обнаружил небольшую канавку, в которой можно будет закрепить конец волоска. Ворча от удовольствия, Скотт подвинул не очень-то легкий второй камень к ступеньке. Затем, стиснув зубы, напрягся до дрожи в теле и взгромоздил его на первый. В спине что-то хрустнуло. Выпрямившись, Скотт почувствовал острую боль в мышцах. «Ты разваливаешься на части, Кэри», – сказал он себе. Странно, но это его даже развеселило. Он заметил, что второй камень немножко шатается – пришлось всунуть кусочки кар- тонки в щели между камнями. Покончив с этим, Скотт забрался на камни и попрыгал на них. Ну вот, теперь маленькая приступка готова. Он беспокойно взглянул на великана, который все еще ковырялся в водогрее. Сколько еще осталось времени? Скотт соскочил вниз и, застонав от боли в спине, медленно вернулся к горе. Больное горло, поврежденная спина, трясущиеся руки. Что дальше? Порыв холод- Р. Матесон. «Я – легенда (сборник)» 149 ного ветра заставил его чихнуть. А дальше? Воспаление легких? Все это было, пожалуй, даже забавно. С обрывком коры проблем было намного меньше. Тонкий край обрывка Скотт положил себе на плечо и, пригнувшись, поволок кору за собой по полу. Похолодало. В голову вдруг ударила мысль: а что он станет делать, выбравшись из погреба? Если на улице действительно очень холодно, можно ведь замерзнуть и умереть. Скотт прогнал эту мысль. Без особого труда он поднял кору на камни и стал осматривать ее. Кора и волосок теперь находились рядом, и Скотт увидел, что канавка в коре была слиш- ком узкой для волоска. Он недовольно хмыкнул: «Вот бегаешь, суетишься…» Скотт опять бро- сил тревожный взгляд на великана. Но откуда ему знать, сколько еще осталось времени? Что, если, едва он заберется на вторую ступеньку, великан закончит работу и выйдет? Если Скотта не раздавят чудовищные тапки, он просто-напросто застрянет на этой высокой ступеньке в непроглядной темноте и не сможет спуститься. Но долго думать об этом он не собирался. Слу- чится так – и ему просто придет конец. Он выберется из погреба теперь или… Не может быть никаких «или». Он не допустит никаких «или». Скотт поднял с пола маленький осколок камня и, забравшись на свою приступку, стал отковыривать им от края канавки в коре тонкие длинные волокна, пока наконец канавка не расширилась настолько, чтобы в нее можно было воткнуть конец волоска. Отбросив осколок, Скотт краем халата вытер потное лицо и несколько минут стоял, глу- боко дыша, пытаясь расслабиться. «Нет времени для отдыха», – ворчал рассудок. Но Скотт ответил: «Очень жаль, но отдохнуть придется, иначе наверх не залезть». Остается положиться на то, что великан еще не скоро закончит возиться с водогреем. Совершенно ясно: одним рыв- ком наверх не забраться. И вдруг в голове возник вопрос: «А зачем я все это делаю?» На какое-то мгновение Скотт замер как вкопанный. Зачем он делает все это? Через несколько дней все закончится. Он исчезнет. Так к чему же тогда так напрягаться? К чему делать вид, что продолжаешь существовать, когда ты уже обречен? Скотт замотал головой. Нет, так думать опасно. С такими мыслями ему быстро придет конец. Ведь если вдуматься, то все, что он делал и делает, лишено какой-либо логики. Но все же он не может остановиться. Может быть, потому, что не верит, что в субботу всему придет конец? Как можно сомневаться в этом? Разве фатальный процесс прерывался хоть раз – хотя бы раз! – с момента своего начала? Нет, такого не было. Седьмая часть дюйма его роста исчезала каждый день, как по часам. Он мог бы даже разработать математическую теорию, основываясь на безупречном постоянстве своего падения в неотвратимое ничто. Скотт вздрогнул. Странно, но мысли об этом действовали на него обессиливающе. Уже сейчас он чувствовал, что слабеет. Усталость напомнила о себе. Уверенность начала таять. Затяни он с подобными тягостными раздумьями – и ему крышка. Скотт двинулся к волоску, нарочно пытаясь не обращать никакого внимания на уста- лость, вызванную приступом отчаяния. Он больше не позволит себе унывать. Он постарается забыться в работе. Поднять волосок на кусочек коры оказалось делом чрезвычайно трудным. Одно дело, упираясь ногами в пол, подхватив конец волоска, поднимать его, подтягивая на себя по полу. И совсем другое – поднимать его над полом и затаскивать на возведенную приступку. Во время первой попытки волосок выскользнул из рук и со стуком упал на пол, придавив носок одной из сандалий. Нога оставалась прижатой к полу, пока он не освободил ее, припод- няв волосок. Скотт привалился к приступке. Грудь сильно вздрагивала от судорожного дыхания. А если бы волосок упал прямо на ногу?.. Он закрыл глаза. Р. Матесон. «Я – легенда (сборник)» 150 «Не думай об этом, – предостерегал себя Скотт, – мужайся. Не думай о том, что могло бы случиться». Со второй попытки ему удалось затащить нижний конец волоска на первый камень. Но пока он переводил дух, волосок опрокинулся на него и чуть не сбил с ног. Ругаясь в бессильной злобе, он подтащил волосок к приступке и, почувствовав резкий прилив сил, поднял его еще раз на первый камень, но теперь уже, прежде чем выпустить его из рук, убедился, что волосок прочно лежит на поверхности. Со вторым камнем было еще сложнее. Рычаг здесь бы не помог, потому что поднимать конец волоска надо было от уровня пояса почти до высоты плеч, рассчитывая только на мышцы рук и спины. Набрав полную грудь воздуха, Скотт поджал губы, поднатужился и рывком, как штан- гист, взгромоздил волосок на верхний камень. Осознание того, какой вес он поднял, к Скотту пришло, лишь когда он выпустил волосок из рук. Болезненное напряжение в спине и паху про- ходило очень медленно, как будто мышцы кто-то скрутил, отжимая из них влагу, и теперь они постепенно расправлялись. Скотт прижал ладонь к пояснице. Немного погодя он был уже на приступке. Резко приподняв волосок, засунул его конец в канавку, затем еще некоторое время устанавливал в наиболее удобное для себя положение. Покончив с этим, присел, чтобы набраться сил для предстоящего подъема. Великан все еще работал. У него есть еще время, конечно есть. Затем Скотт встал и в последний раз проверил, как держится волосок. «Хорошо», – поду- мал он. Сделал резкий вдох. Теперь можно выбираться отсюда. Скотт потрогал висящую коль- цами на правом плече нитку. Хорошо. Готов. Он медленно и осторожно полз вверх по волоску – так, чтобы тот не соскользнул по стене в сторону. Под его весом волосок еще больше прогибался и в какой-то момент соскольз- нул-таки в сторону. Скотту пришлось остановиться. Поддернув волосок всем телом, он вернул его в прежнее положение. Переведя дух, Скотт снова полез вверх, плотно охватывая волосок ногами. От напряже- ния он вытянул губы вперед и крепко стиснул зубы, бессмысленным взглядом упираясь в уны- лую серую цементную стену. Забравшись на ступеньку, он опустит вниз петлю нитки и с ее помощью затащит наверх волосок. Там, наверху, не будет камней для приступки, но он что- нибудь придумает. Вот он уже поднялся на двадцать футов, двадцать пять, тридцать… Заслонив собой солнце, над ним застыла гигантская фигура. Скотт едва не сорвался вниз. Пальцы чуть разжались, и его развернуло под волосок. Отчаянно цепляясь руками за гладкую поверхность своего «шеста», он резким толчком остановил сползавшее вниз тело и вдруг обна- ружил, что на него смотрят два светящихся зеленых кошачьих глаза. От неожиданности у Скотта перехватило дыхание. Он впал в еще большее оцепенение, чем при появлении великана. Вцепившись в волосок руками и ногами, Скотт, словно погру- зившись в гипнотический сон, испуганно глядел на кошку. Усы-копья зашевелились. Припав к полу, расставив передние лапы и выгнув спину, огромная кошка с настороженным любопытством медленно приближалась. Скотт почувство- вал на себе ее теплое дыхание, и его чуть не стошнило. Едва не потеряв сознание, он съехал по волоску на несколько дюймов вниз, но резко остановился, услышав мелодичное урчание, вырвавшееся из кошачьей глотки. Скотт неподвижно висел на волоске. Усы кошки снова зашевелились. Помотав головой, он увидел выступающие клыки, похожие на чудовищные кинжалы с желтыми краями, способ- ные в один миг проткнуть насквозь его тело. Чувствуя, как по спине бежит холодок, Скотт спустился еще чуть-чуть пониже. Он еще чуть-чуть спустился. Кошка подалась вперед своим изогнутым телом. «Нет!» – пронзительно Р. Матесон. «Я – легенда (сборник)» 151 вскрикнул рассудок. Скотт слился телом с дрожащим волоском. Сердце тяжелым молотом билось о ребра. Если он шевельнется, кошка бросится на него. Если он прыгнет, то сломает ногу, и кошка его съест. И тем не менее ничего не делать тоже нельзя. Скотт нервно сглотнул. Не в силах что-либо сделать, он висел под пристальным взглядом огромной кошки. Когда она подняла дрожащую от нетерпения правую лапу, Скотт затаил дыхание. Охва- ченный диким ужасом, он следил за тем, как приближается к нему огромная серая лапа. Не в силах пошевелиться, Скотт продолжал висеть, ожидая своей участи. Глаза его от ужаса рас- ширились. Когда лапа вот-вот должна была коснуться его, напряженное ожидание в один миг взо- рвалось бурей. – Брысь! – пронзительно крикнул Скотт в самую морду кошке. Та испуганно отскочила. А он, резко наклонившись телом в сторону, потянул за собой волосок, который, царапая по цементной стене, начал сползать вниз все быстрее и быстрее. Не глядя на кошку, Скотт держался за падавший волосок и, когда до пола осталось около пяти футов, прыгнул. Ударившись ногами о цемент, он кувыркнулся вперед и упал ничком на ступеньку. Сзади, утробно рыча, прижимаясь к ступеньке, подбегала кошка. «Встать!» – завопил рассудок. Вскочив, Скотт бросился вперед, но снова упал – теперь на колени. Кошка прыгнула и с такой силой опустила перед ним свои лапы, что когти, ударившись о цемент, высекли целый сноп искр. Хищница кровожадно раскрыла пасть – пышущую жаром пещеру, утыканную наточенными саблями. Пятясь вдоль стенки ступеньки, Скотт почувство- вал, что нитка, скрученная кольцами, соскользнула с плеча. Схватив нитку, он швырнул ее кошке в самую пасть. Хищница, отплевываясь и давясь, отскочила назад. Слетев со ступеньки, Скотт кинулся к горе мусора и юркнул в одну из пещер. Секундой позже у входа в пещеру возникла когтистая лапа кошки. Камень, на который она попала, с шумом отскочил в сторону. Скотт залез в самую глубь пещеры, затем свернул в боковой проход. А хищница все продол- жала бешено скрести по камням. – Эй, киса. Скотт резко остановился и, вытянув шею, стал прислушиваться к рокоту сочного голоса. – Эй, кого ты там ловишь? – спросил голос. И Скотт услышал смех, похожий на раскаты отдаленного грома. – Что, загнала туда мышку? Пол задрожал – это гигант затопал по нему своими тапками. Подавив крик, Скотт бро- сился по наклонному проходу, кинулся еще в один и стал метаться из стороны в сторону, пока не наткнулся на глухую стену. Перед ней он присел на корточки и, дрожа всем телом, стал чего-то ждать. – Нашла мышку, да? – спросил голос совсем рядом. У Скотта начала раскалываться голова. Он заткнул уши, но, несмотря на это, до него еще доносилось свирепое мяуканье кошки. – Ладно, киса, сейчас посмотрим. Может, мы ее найдем, – сказал великан. – Нет, – крикнул Скотт, вжимаясь в стенку. Он слышал скрежещущий, царапающий звук, с которым великан разбрасывал валуны. Этот звук, как нож, терзал его мозг. Скотт со всей силы прижал ладони к ушам. И вдруг в него ударил свет. Он с криком нырнул в открывшийся рядом проход. Яростно хватая руками воздух, пролетел вниз семь футов и больно упал на каменный выступ, поцарапав правую руку. Рядом с грохотом свалился сверху валун, содрав кожу с правой ладони. Вокруг царила кромешная тьма. Скотт в ужасе завопил. А великан все приговаривал: – Мы найдем ее, найдем… Р. Матесон. «Я – легенда (сборник)» 152 Опять ударил свет. Хрипло застонав, Скотт подлетел вверх и снова нырнул в темноту. Упавший сверху камень отскочил от пола и сбил его с ног. Перекатившись и снова вскочив на ноги, Скотт, немея от панического страха, бросился бежать по обваливающейся пещере. В него попал еще один камень – и Скотт полетел головой прямо в стену. Тьма кромешная окутала его разум. По щеке потекла теплая струйка крови. Ноги без- вольно обмякли, руки распростерлись, как умирающие цветы. А камни все падали и падали, и вскоре вокруг вырос мощный холм могильника. |